Слеза на топоре

Христианство погибло и язычество восстановилось

уже давным-давно, с Возрождения. И снова мир погибнет –

и опять будет Средневековье, ужас, покаяние, отчаяние...

Иван Бунин

Всматриваюсь, случаются мгновенья, в Рублёвского Спаса, в нечеловечески прекрасный знак лика Христова – в потраченный по окрайностям шедевр русской иконописи. Подобного с натуры не напишешь, будь ты хоть в альджебраических степенях Леонардо-Эль Греко, – шиплю сугубо: не напишешь. Как Гейне, говорят, пред Венерою Милосской в Лувре, в слезах, просиживал, так и я – пред Спасом – бывает, заплáчу. Какой из меня Гейне? А какой из Гейне – Ликушин?..

Плакать пред Спасом, пред Рублёвским Спасом, не может ни немец, ни татарин, ни еврей, ни грек, ни поляк, ни грузин, ни угро-финн, каковых в моей безумной крови, может быть, присутствует; плакать пред Рублёвским Спасом может только русский, сколько бы ни было намешано в нём иноплеменного: он плачет – он русский. Никакого «национализма», никакого «шовинизма»: русский – это вне- и наднациональное, это поверх всех и всяческих «цивилизаций» и «культур»; русский – это всечеловек, который, рано или поздно, придёт на смену нынешне глобальному и в том уже «логически» узенькому общечеловеку: русский – отдéлен и отделён от общечеловека, отдéлен и отделён своею всеохватывающей и всевбирающей широтой.

Завтра он пойдёт, этот русский, этот Отдельночеловек, и порубит в щепу доску с «намалёванным» на ней Спасом, и, порубив, напьётся в хлам и снова заплачет – жестоко, как бы каждою слезою убивая – себя и всё что ни есть русского в себе убивая, и в слезах этих восстанет, отряхнёт «культурную» грусть и зардеется здоровым румянцем живой жизни, и, ни черта не смысля ни в светотени, ни в перспективе (тем более – в «обратной»), засядет пред свежеоструганною доской, с красками и с душой, и с Бог его знает с чем ещё, с какою-то, может быть, верой, но засядет и с места не сойдёт – хоть весь мир провались при нём – пока не воссоздаст того, давеча в щепу порубленного, Рублёвского Спаса... Точь-в-точь. Ни лучше, ни краше. Константа. Знак и образ. Феникс. Для чего? зачем? по какому праву и для какого закона? Самим не понять, а уж куда «русским иностранцам». Они, иностранцы, ругали, ругают и будут ругать этого дурака на его «нелогичности», на его «некультурности», на его «непредсказуемости» и «отрицании общечеловеческих ценностей». Слышишь, дружище, – и теперь ругают и теснят. Вижу: так и останемся мы одиноко плачущими пред Спасом, и с присутствующим в сцене – где-то там, в затёмном закутке загаженного русского задника – осатанело поблёскивающим топором.