Слом

Будильник визжал, как будто ему тоже не хотелось начинать этот день.

— Надо вставать…

Но тело не слушалось. Оно знало правду: сегодняшний день будет непростым.

«Ещё пять минут…»

Пять минут превратились в десять. Десять — в борьбу между «надо» и «хочу сдохнуть».

— Ну че, погнали!

Александр скинул одеяло, сел на край кровати. И мир тут же навалился на него всей своей жаркой, липкой тяжестью.

Странные сны ещё были свежи в памяти. Какой-то бесконечный бег среди пустоты с огромными блестящими зеркалами. Потом из этих зеркал попёрла какая-то монструозная хтонь, но будильник спас его.

«Надо размяться.»

К 22 годам Александр ещё не растерял форму. Поджарое спортивное тело было отличным бонусом при работе в аквапарке.

Быстрая, немного корявая зарядка, 30 отжиманий — и он направился в ванную.

«Умыться, зубы почистить.»

В отражении был голубоглазый блондин с короткими русыми волосами. Шрамов нет, веснушек нет, все зубы на месте.

Парень мельком глянул в него и опустил голову, чтобы умыться. Он не заметил, как отражение замерло, безумно улыбнулось и опять начало копировать его движения.

«Фух, уже лучше. Аква вита, ага. Или то про спирт? Ладно, быстрей на кухню, надо что-то съесть и в аквапарк, на работу мечты! К пиздюкам и целлюлитным жопам, юхуууу! Но сначала поесть…»

Две подозрительные сосиски отправились в микроволновку.

Она заурчала, словно голодный зверь. Чай заварился горьким.

«Идеально.»

Саша быстро надел белую рубашку, чёрные брюки, такие же туфли, закрыл дверь на ключ и вышел из подъезда. Полдевятого, но уже жарко и будет ещё жарче.

«Лишь бы не полтос в тени, как вчера. Термометры, блядь, больше просто не могут показать — колба же запаяна. Хех.»

Несмотря на позитивный настрой, ощущение неправильности всё нарастало. На остановке окружающие выглядели задумчивыми.

«Как будто утром бывает по-другому. Та мадам с двумя детьми прям кайфует, как будто вместо ступенек автобуса восходит на эшафот.»

За остановкой он заметил местного алкаша, сидящего прямо на асфальте. Одна из его рук очень странно двигалась, будто сама по себе.

«Колбасит деда, как в том клипе Fatboy Slim. Push the tempo, push the tempo. Перепил, наверно… А вот и моя машина с водителем!»

Саня втиснулся в маршрутку, едва успев захлопнуть за собой дверь. Пахло перегаром, дешёвым одеколоном и чем-то сладковато-приторным — то ли разлитая газировка, то ли чьи-то духи. Водила, мужик с лицом как у варёного рака, тут же рванул с места, так что Саню швырнуло на сиденье.

«Серебряная жемчужина» маячила впереди, настоящий архитектурный мутант гигантских размеров — целый город из воды, бетона и пластиковых горок. Главный бассейн — с искусственными волнами, вокруг него — десятки мелких: детские, для серфинга, просто почилить. Выше — лабиринты труб, с которых то и дело с визгами съезжали мокрые тела. А по бокам — кафешки, ларьки с мороженым и даже парочка баров, где уже с утра наливали коктейли.

Туристов в этом году было особенно много. Яркие панамки, кричащие купальники, разгоряченные лица. Кто-то фотографировался у фонтанов, кто-то толпился у входа, кто-то уже лежал на шезлонгах, обмазанный кремом. Смех, визги, музыка из динамиков — всё сливалось в один оглушительный гул.

Саня вылез на остановке, поправил рубашку и глянул на часы. «Опять опаздываю. Ну и хрен с ним.»

— Вот она, работа мечты! — фыркнул он, пробираясь сквозь толпу к служебному входу. «Целый день бегать с подносом между пьяными мужиками и орущими детьми. А вечером — вонять хлоркой и жареным луком. Рай, блядь.»

— Саш, привет, чего такой помятый? — крикнула Марина, официантка с розовыми волосами.

— А ты как всегда — сияешь, — сказал он и поцеловал её в щёку.

«Нормально же всё было, и че я тогда психанул… Ну покажите мне другую девушку, которая смотрела всё, что снял Ёсиаки Кавадзири. Даже ту миниатюру в „Аниматрице“.

Мда, а ведь могло бы быть по…»

— Александр! Подойди!

«Моя любимая часть!»

— Наталья Викторовна, здрасьте!

Возле барной стойки с огромным зеркалом, заставленным бутылками с алкоголем, его ждала женщина мечты — Наталья Викторовна, ака Мама — жирная сорокалетняя гарпия с прокуренным голосом и взглядом, которым можно сверлить дырки в бетоне. Она отрицательно полюбила его с первого взгляда, и страсть её не угасала ни на миг. Может быть. А может и нет.

— Покрасьте! Ну что, солнышко, проспался? — тётка затянулась сигаретой и выпустила дым ему прямо в лицо. — Опять бухал вчера?

— Бухал. Но не настолько, чтобы забыть, что вам от меня надо.

— О, какой шутник! — дама засмеялась. — Ладно, слушай сюда. Сегодня у тебя сектор «Пальма» — восемь столиков у бассейна. Там сейчас мамашки с детьми и несколько компаний мужиков с пивом. Первые — чаевые кидают редко, вторые не дадут тебе нихрена. Но! — она подняла руку с сигаретой вверх. — Если наберёшь меньше двух тысяч за день — я их вычту из зарплаты. Без разговоров.

«Ну охуеть теперь! Два раза!»

— Есть мем, так точно, мем! — парень встал по стойке смирно, бодро изобразил щелчок каблуками.

— За работу, Сашенька!

Он направился к своим столикам, но тут…

Первое, что почувствовал парень — звон.

Не просто шум в ушах, а пронзительный звук, будто кто-то ударил по огромному колоколу прямо в его черепе. Затем голоса… Шёпот на непонятном языке, словно десятки людей говорят одновременно, но сквозь воду. Щелчки, как переключение каналов старого радио. Гул, монотонный, как работающий двигатель.

«Это не галлюцинация. Это всё слишком… реальное…» — промелькнула мысль.

Мир накренился. Пол ушёл из-под ног Александра. Зеркальные поверхности — столы, окна, большое стекло барной стойки — все они замигали, показывая то его отражение, то чьё-то ещё.

Появился запах озона с примесью какой-то химии. Тело онемело. На секунду на запястьях появились сделанные из прозрачного металла кандалы — и тут же исчезли.

«Это что за ёб…»

Воздух перед лицом затрепетал, и появились минималистичные буквы, будто выжженные на сетчатке:

СИСТЕМА АКТИВИРОВАНА

Уровень угрозы: КРИТИЧЕСКИЙ

Диагноз: Зеркальный синдром (F.23.8)

Задание: «Найдите безопасную зону»

Текст пульсировал, иногда распадаясь на пиксели. Буквы «КРИТИЧЕСКИЙ» сочились чем-то вроде крови, оставляя на виртуальном «экране» подтёки.

«Ща буит мясо!»

Системный протокол: «Детский Исход» — активирован.

Все несовершеннолетние перемещены в Хаос-сектор C-18. Эвакуация завершена. Возврата нет.

Врата откроются лишь тем, кто достигнет Вершины безумия!

«Так-так, пиздюков засейвили, это хорошо! Получается, можно ураганить. Минуточку!»

Вокруг начался тотальный ад.

***

Она ненавидела толпу. Ненавидела прикосновения незнакомцев. Ненавидела этот человеческий запах.

Когда толстый мужчина позади «случайно» прижался к ней, что-то щелкнуло у нее в сознании.

Ее кожа вздулась пузырями. Из пор хлынули липкие нити, сплетаясь в хитиновый панцирь. Позвоночник выгнулся с хрустом ломающихся костей, а изо рта вырвалось пронзительное стрекотание.

Люди даже не успели закричать.

Ее передние конечности пронзили двоих сразу, вырвав куски плоти. Брызги крови на стенах кабинки тут же покрылись шевелящейся плесенью.

— РОЙ ГОЛОДЕН! — просипела она, и ее тело взорвалось тысячами ос.

Насекомые заполнили кабинку за секунду. Они забивались в нос, в уши, выедали глаза из орбит. Один из мужчин в панике выпрыгнул с высоты — но это не помогло. Личинки уже пульсировали под его кожей.

Через минуту кабинка «Торнадо» представляла собой шевелящийся кокон. А из всех щелей уже выползали первые рабочие особи нового роя.

В аквапарке больше не было безопасных мест.

***

Он смотрел в зеркало и ненавидел то, что видел. Каждый день — одно и то же: слишком большой нос, кривые зубы, жир на животе… Но сегодня было по-другому. Сегодня он мог это изменить. Его кожа зашевелилась, как жидкий металл. Черты лица поплыли, кости хрустели, перестраиваясь. Он стал выше, мускулистее, красивее…, но остановиться не мог.

Кто-то зашёл в раздевалку и закричал. Тело парня булькало, как кипящая смола — то он был Аполлоном, то превращался в нечто с множеством глаз и щупалец.

— Нет, нет, ещё не идеально… — бормотал он, а его руки растягивались, как резина, а рот разделялся на несколько частей.

Вскоре из раздевалки выбежали люди, а за ними выползло… что-то. Оно плакало, но слёзы были цвета крови.

***

В самом сердце аквапарка, где искусственные волны бились о стены гигантского бассейна, стоял он.

Неформал? Сатанист? Живой сосуд.

Его тело было испещрено татуировками — пентаграммы, печати, истинное имя демона, скрытое в узорах. Он курил, выпуская дым сквозь оскал, и смотрел на воду. Она зовёт .

— Форкалор… — прошептал он, и его голос раскололся, словно звук колокола.

Толпа вокруг не заметила, как его тень перестала совпадать с телом. Как вода в бассейне замерла, будто перед бурей.

Первой лопнула татуировка на груди — печать Фокалора. Кровь не потекла. Вместо неё из-под кожи хлынула чёрная смола, обволакивая тело, перестраивая плоть.

«Я бегу от света…»

Его человеческая оболочка задымилась, как бумага, тронутая огнем.

Кожа лопнула по швам, обнажая черную, как нефть, плоть, пронизанную красными жилами. Каждый мускул двигался сам по себе, будто под кожей копошились змеи.

Позвоночник выгнулся с громким хрустом, позвонки вытягивались, удлинялись, превращаясь в гибкий хребет хищника. Лопатки разорвались кровавыми лучами, выпуская наружу крылья грифона — не перья, а гниющую кожу, покрытую язвами, из которых сочилась черная жижа. Каждое движение крыльев оставляло в воздухе вонючий смрад разложения.

Голова деформировалась, из нее выростала корона — золотая, словно вплавленная в кость. Она дымилась, как будто только что вынута из горнила, и от нее стекали струйки золота, оставляя на лице ожоги-руны.

Лицо — нет, это уже не лицо — растянулось, кожа лопнула по бокам, обнажая второй ряд зубов. Челюсти щелкнули, разделились, как у змеи, и теперь его рот мог разверзнуться до ушей, обнажая крючья зубов, покрытые слюной.

Руки почернели, как обугленные, пальцы удлинились, ногти превратились в изогнутые когти, способные вспороть сталь.

Он больше не был человеком.

Он был Герцогом Бездны.

Первая жертва даже не успела понять, что происходит.

Фокалор взмахнул рукой — и вода вскипела. Гигантский вихрь поднялся из центра бассейна, закручивая людей, как щепки. Кто-то захлебнулся, кого-то разорвало от перепада давления, тела стали красной пеной .

— ВЫ ТОНИТЕ В СВОИХ ГРЕХАХ! — проревел демон.

Волны ожили, превратившись в чёрных змей, обвивающих ноги, затягивающих на дно. Один мужчина в панике схватился за бортик — но его пальцы слизнуло, будто их обожгла кислота.

Фокалор шёл по воде, его крылья разрывали воздух, создавая ураган. Стеклянные стены аквапарка треснули, а затем разлетелись в осколки, пронзавшие убегающих.

Когда в бассейне не осталось ни одного живого, демон остановился .

Он поднял руку, и вода почернела, превратившись в зеркальную гладь. В отражении мерцал Седьмой Престол — его потерянный трон.

«Я вернусь…»

С последним взмахом крыльев он взорвался тучей чёрных птиц, оставив после себя лишь мёртвую черную гладь да тишину.

А на дне бассейна, среди застывших трупов и фрагментов тел, горела одна-единственная печать — знак того, что Фокалор ещё вернётся.

***

— Ох, ебать… Буэээ! — Санёк согнулся пополам, рухнул на колени и вывалил всё, что съел на завтрак. — Ох, ебаааать!!!

Он не мог остановиться. Его тело реагировало первым, ещё до того, как разум успел понять, что происходит. Второй приступ был уже на пустой желудок. Только желчь. И боль.

Эхо: Обнаружено 12 активированных сломленных в радиусе. Три из них достигли уровня Вершинник.

«Это чё за хрень творится?» — простонал он, вытирая рот тыльной стороной ладони.

Эхо: Сломленные активированы. Уровень угрозы повышен до 93%. Рекомендация: скрыться. Вы — Зеркальщик. Используйте способность.

— А я знаю, как это делать?! — крикнул он в воздух. Его голос дрожал. Не от холода. От страха, который заползал внутрь, как паук под кожу.
Эхо: Портал через зеркало. Активируйте его.

— Да как?! У меня нет времени на блядские уроки!

Он огляделся.

Рядом — барная стойка.

Зеркало. Большое. Чистое.

И самое главное — оно показывало его самого.
Пальцы коснулись стекла — и вмиг прилипли, будто к раскаленному металлу.

— Черт! Он дернул руку, но зеркало не отпускало. Поверхность заколебалась, как вода, но не холодная — горячая, почти кипящая.

И тогда он шагнул.

Первое — жар.

Как будто его кинули в чан с расплавленным песком. Кожа закипела, дыхание перехватило, и он закашлялся, ощущая, как сухой воздух выжигает легкие.

Второе — падение.
Он не прошел сквозь зеркало — он провалился.

Вниз. Бесконечное чувство падения.
Свист воздуха в ушах. Невесомость

Третье — удар.

Он приземлился плашмя, и вокруг взметнулись клубы песка.
Переход занял секунду, но как же это было больно! Ощущения пришли в норму.

Саня поднял голову.

Пустыня.

Бесконечная, мертвая, под багровым небом, где вместо солнца — трещина, как расколотый экран.

Ветер гулял по пескам, поднимая волны раскаленного праха, и этот ветер шептал.

«Ты здесь ненадолго.»

«Ты здесь навсегда.»

Здесь не было криков, не было чудовищ, не было того ада, что творился снаружи. Только ветер, песок и одиночество. Но постепенно дыхание выровнялось. Сердце перестало колотиться. Страх отпустил. Он встал, огляделся — и увидел. То же зеркало. Но теперь оно стояло посреди пустыни, как дверь, оставленная кем-то специально.
«Переход, конечно, суровый. Жжется, блин. Надеюсь привыкну.»

Александр сидел, вдавливая ладони в раскалённый песок. Багровое небо над головой пульсировало, как открытая рана, а гигантский Разлом медленно вращался, словно стрелка апокалиптических часов. Его острый край сейчас указывал строго вниз, к горизонту, где песчаные дюны сливались с кровавым закатом.

«Сколько там, в нормальном мире?» — хрипло спросил он, выплевывая песок. Перед глазами вспыхнули цифры, будто выжженные на сетчатке:

12:37

«Только половина дня прошла, а я уже охуел!»

Голос Пака донёсся со всех сторон одновременно, как эхо в пустом соборе:

«Ты спрашиваешь о времени, но не спрашиваешь о цене. Каждая минута здесь делает тебя чуть более… здешним.»

Александр поднял руку перед лицом. Кожа приобрела странный перламутровый оттенок, сквозь неё начали проступать тёмные прожилки — словно корни какого-то растения.

«Чёрт… Я растворяюсь?»

Разлом на небе совершил едва заметное движение. Теперь его острый конец указывал на едва различимую отметку — багровую вспышку в небе, напоминающую цифру «3» на гигантском циферблате.

«47 минут осталось до смыкания врат. Когда стрелка дойдет до шести… ты останешься здесь навсегда.»

— А что это ты стихами заговорил? Уже не робот-долбоеб?»

«Контроль системы в Изнанке слабее, больше эмоций… Сам долбоёб»

— ХАХА! — человек рассмеялся. — Отныне ты не просто кибер-ебанько, нарекаю тебя Паком!

«Че пацаны, аниме?»

— Шаришь прям, так держать. Ну, пора валить отсюда.
Александр встал, стряхивая с рук раскалённый песок. Он подошёл к зеркалу — единственному объекту в этой бесконечной пустоши. Его отражение было размытым, будто сквозь толщу мутного стекла. Но что-то изменилось.

В песке у его ног лежал нож.

Не его обычный клинок, не оружие из «той» реальности. Этот был… другим.

— Откуда…?

Лезвие напоминало осколок зеркала — узкое, с неровными краями, будто его вырвали из самой поверхности отражения. Ручка была обмотана чем-то вроде высохших жил, тёмных и потрескавшихся.

«Артефакт Изнанки. Уровень: ???»

Александр наклонился, пальцы сомкнулись вокруг рукояти.

Боль.

Резкая, как удар током. В висках застучало, в глазах поплыли кровавые пятна.

«Он реагирует на твой Слом. Чем глубже ты падаешь в бездну безумия — тем острее он становится.»

Парень поднял клинок. Лезвие мерцало, словно покрытое рябью. В его поверхности отражалось не лицо Сани, а что-то иное — то ли тень, то ли его возможное будущее.

— Ковырялка нормальная, стеклянный меч, да, Пак? (1)

«Это не Хари, Тонкий меч, Игла, это гораздо круче, поверь.»

Ветер принёс с собой странный запах — смесь озона, пепла и чего-то органического, едкого. Александр почувствовал, как песок под ним начал медленно шевелиться, словно пытаясь втянуть его внутрь.

Он резко вскочил на ноги, отряхиваясь:

— Тихо-тихо, бля, я понял. Но сначала… мне нужно увидеть, как там дела в аквапарке. Хотя это скорее сангвипарк. (2)

Повернувшись к зеркалу, Александр вгляделся в его мутную поверхность. Изображение за стеклом было как старый телевизор с плохой антенной — расплывчатое, с помехами, но узнаваемое.

Там, в аквапарке:

Вода в бассейне, на который он смотрел, застыла чёрном льдом, в ней видны были части тел: руки, ноги, головы.

По краю бассейна на четвереньках двигалась лысая женщина.

Высокая. Слишком высокая. Её конечности вытягивались, как горячая смола, суставы трещали под кожей — точнее, под тем, что её имитировало. Лопнувшая плёнка, пузырящаяся желтоватой жидкостью, обнажала не мышцы, не кости, а что-то… пульсирующее.

— Хуясе, мадам… — выдохнул Александр.

« Галлюцинирен. Уровень сумасшествия: 57% (Безумец).

Она не видит мир. Она видит себя. И этим убивает.»

Босой мужчина в плавках вынырнул из-за перевернутого столика, сразу застыв. Его глаза округлились.

— Нет… Нет, это не может… — он пятился, тыкая пальцем в пустоту перед женщиной.

Но для него там было что-то. Галлюцинирен повернула голову. Шея вытянулась, как змеиная.

— Ты мёртв, — прошептала она.

Мужчина вздрогнул.

И начал рассыпаться.

Сначала кожа — она слезла, как перчатка, обнажив мокрые красные волокна. Потом кости — они треснули, будто сухие ветки. Он даже не успел закричать. Просто рухнул в лужу собственных тканей, которые теперь напоминали размороженное мясо.

Александр ощутил тошнотворный вкус во рту.

— Она… разобрала его?

«Нет. Он сам себя разобрал. Она лишь показала ему, что он уже мёртв. А его мозг… согласился.»

— А какие уровни бывают?

«УРОВНИ СУМАСШЕСТВИЯ (СЛОМЛЕННЫЕ)

Шкала прогрессии психического распада (0-100%)

0 — СТАБИЛЬНЫЙ (0-15%)

1 — РУБЕЖ (16-35%)

2 — ИСКАЖЁННЫЙ (36-55%)

3 — БЕЗУМЕЦ (56-75%)

4 — ОБРУШЕННЫЙ (76-90%)

5 — ВЕРШИННИК (91-100%)»

«Она — на грани 3 и 4. Скоро начнёт менять законы физики. Например, решит, что воздух — это металл… и ты задохнёшься.»

Александр резко отпрянул от зеркала. Его дыхание участилось, на лбу выступили капли пота, которые тут же испарялись в адской жаре пустыни.

— Ситуация пат, ситуация SOS… — пробормотал парень.

Он машинально потёр грудь — кожа там всё ещё горела, как после ожога. Воспоминание о том, как его тело буквально разбирали на молекулы, проходя сквозь зеркало, заставило содрогнуться.

«Боль — это цена. Но альтернатива хуже.»

Разлом на небе сдвинулся ещё на несколько градусов. Багровые всполохи вокруг него стали ярче, почти болезненными для глаз.

— Да уж. — Александр сделал глубокий вдох и шагнул к зеркалу и прошептал:

— Назад.

Зеркало вздрогнуло, поверхность заискрилась, и он шагнул.

Александр вывалился из зеркала, и мир встретил его как всегда — пинком под дых. Кафель аквапарка врезался в ребра, выбивая «спасибо».

— Вот же сука… — он поднялся, сплевывая вязкую слюну.

Аквапарк, некогда место детского смеха, теперь напоминал брюхо дохлого кита — скользкое, вонючее и кишащее всякой нечистью. Вода в соседних бассейнах пузырилась бурой жижей. И, конечно, она.

Галлюцинирен.

Высокая. Тощая. С руками, которые тянулись, как жвачка из аппарата. Ее кожа лопалась пузырями, обнажая что-то… двигающееся внутри.

— Ты пришел ко мне… — ее голос звучал как скрип гвоздя по кирпичу.

Александр сжал нож — тот самый, вырванный из Изнанки. Рукоять обмотана жилами, лезвие — осколок другого мира. Оно пульсировало в его руке, будто второе сердце.

«Она сильнее здесь. Но и ты уже не совсем человек.»

— Ебальники закрыть… — пробормотал Александр.

Она рванулась вперед. Рука — нет, хлыст из костей и кожи — просвистела в воздухе. Александр кувыркнулся в сторону, нож чиркнул по кафелю, высекая искры.

— Щас я тебя буду ебать! — он кинул в ее сторону обломок уличного зонта.

Галлюцинирен даже не шелохнулась. Прут прошел насквозь, как через воду.

— Я везде, — прошептала она, и пол под Александром затрещал.

Пол под ногами Александра вздыбился, кафель раскололся с сухим треском. Осколки замерли в воздухе на мгновение — и ринулись на него со свистом, как стая стеклянных ос. Он нырнул за перевернутый столик, осколки врезались в пластик, застревая в нем.

«Вот же мразь…»
Тени сгустились.

Из разломанного пола выплыла Галлюцинирен — как будто её вытолкнула сама тьма. Руки вытянулись, суставы хрустнули, пальцы превратились в крючья.
Она переместилась ближе — не прыжком, а рывком, будто её дёрнули за невидимые нити.

Александр не успел. Ледяные пальцы впились в его лицо. Не когти — хирургические крюки, раскалённые докрасна. Они скользили по коже, оставляя за собой полосы ожогов.

«Она лезет в голову. Хочет сделать частью своего безумия!»

В глазах потемнело. Александр увидел себя — но не того, кто есть. Другого. Рот, разорванный до ушей. Кожа, покрытая трещинами, как высохшая глина.
— Нет, сука!

Он вонзил нож ей в живот — и реальность треснула.

Галлюцинирен отпрянула, ее пальцы дымились.

— Ты…

Её тело забилось, растягиваясь, как резина. Кожа лопалась, из разрывов хлестала чёрная жижа.

— Это… не…

— Да-да, «не конец», — Александр провернул нож. — Слышал.

Она лопнула.

Черная жижа хлынула на пол, в ней плавали осколки зеркал. В каждом — его лицо. Но… другое.

«Поздравляю. Ты только что стал частью ее кошмара.»

Александр пнул ближайший осколок, почувствовав, как подошва ботинка скользит по липкой черной жиже.

— Заткнись, Пак, болван кибернетический, посреди боя толку от тебя… — выдохнул парень

Где-то в глубине аквапарка засмеялись.

Он взглянул на нож. Лезвие вытянулось, трещины пульсировали тусклым багровым светом. Будто клинок был живым.

— Заточка растет, отлично…

Александр присел, облокотился на барную стойку. Тело дрожало. Мышцы ныли, как после тяжелой нагрузки. Пот стекал за шиворот, холодными струйками по спине. Дышать было тяжело — грудь ходила ходуном, лёгкие горели, будто он пробежал марафон.
Руки тряслись. Он сжал кулаки, заставив пальцы слушаться

«Жив. Пока что.»

Галлюцинирен не умерла. Её смех раздался из всех динамиков аквапарка:

— Мы встретимся в твоих снах…
Александр стиснул зубы, встал и прихрамывая пошел к зданию кафе.

Примечания:

1 — Хари (яп. 薄刀「針」 Хакуто: Хари, Тонкий меч, «Игла») — четвёртый добытый меч, принадлежавший лучшему мечнику Японии — Хакухэю Саби. Самый хрупкий и лёгкий из всех, поскольку его лезвие сделано из стекла. Исключительно требователен к мастерству мечника, поскольку любой неверный удар способен сломать клинок. Лезвие прямое, закругляющееся к острию. Имеет простой чёрно-белый ромбовидный узор на рукояти, круглую гарду и полу-прозрачное лезвие с голубым отливом.

2 — По аналогии с аквапарком (лат. aquaparkum), кровь-парк можно перевести на латынь как: Sanguiparkum (от sanguis — «кровь» + parkum — «парк»). Гг лингвист ниибаться, ага.