Сломанная кукла

Стой! Все стихает. Гул моторов, шаги, простуженное дыхание за спиной. Нельзя шуметь, двигаться — мина реагирует на беспорядочные колебания, которые создает все живое. Но он другой. Шаг, еще, семнадцать, восемнадцать, вот она. Расчет: положение, траектория, отражение от скалы. Отступление. Позиция. Детонация голосом.
Удар потрясает воздух. Вспыхнувшие скалы подскакивают, камни сыплются, боль. Треск, искрит. Боль. Боль. Темнота мельтешит, трясет, волочит. Тишина.

Тонкий луч разрезает черноту перед глазами. Щель растет, наваленная сверху тяжесть сдвигается, открывая ослепляющий свет. Адаптация зрения: по голубому небу медленно плывут облака.
***— Сюда! — прошептал Фом и поманил рукой.
Его черная с проседью макушка скрылась за кустом.
— Идиотская идея притащиться днем, — проворчал Виктор и опасливо огляделся.
Окрестности мусороперерабатывающего завода были безлюдны. Неясного назначения траншеи, осыпавшиеся и поросшие травой, заливало солнце. Лёгкий ветер шелестел подсохшей полынью и скреб ветками по сетчатому забору. Фом, пригнувшись, нырнул под них и, скрипя рабицей и матерясь под нос, пролез на территорию через спрятанную за кустом дыру.
— Давай, лезь! — зашептал он, прижимаясь лицом к сетке. — Не ссы! Вечером тут может ничего не остаться. Впервые вижу, чтобы сюда привезли военный мусор, но раз удалось отхватить оборонный контракт, тянуть с переработкой они не будут. Это деньги, огромный куш! Цветмет, редкоземельные! Все распилят и разберут на молекулы — пернуть не успеем.
Размахивая руками, Фом разглагольствовал, нисколько не опасаясь установленных на башнях камер. Заметив настороженный взгляд подельника, он отмахнулся.
— Они не смотрят! За чем тут смотреть — хлам! — Фом обвел рукой гору пластиковой тары. — Мы сюда даже на манипуляторах въезжали — и ничего.
— Можешь мне не рассказывать! — прервал Виктор. — Забыл, кто составил тебе компанию в той авантюре? Ну и где оно? — он упер руки в бока и хмуро осмотрелся.
— Вот! — крикнул Фом, остановился над мусорным котлованом и потер ладони.
Вытянув шею, Виктор заглянул в яму и разочарованно отпрянул: покореженные листы брони и сверкающие слюдой проводников спекшиеся комья электронной начинки его не интересовали.
— Я давно не занимаюсь металлоломом. Как это унести? — он встряхнул дряхлым рюкзаком и пробормотал: — Манипулятор продал…
— Манипулятор просрал? — будто бы не расслышав, уточнил Фом.
— Про-дал! Но можно и так сказать… А есть что по моей части?
— Конечно! Сказал же: видел своими глазами, как они вываливали тут андроидов! — Фом цокнул обиженно и уточнил: — Кунц рассказал.
Он осторожно спустился по сыпучему краю к мусору и отбросил в сторону скрученную стойку от армейского джипа.
— Сейчас раскопаем! — крикнул он, продолжая раскидывать лом по сторонам.
Виктор нехотя присоединился. Он вздрогнул, когда под куском красного стеклопластика увидел почти человеческую бледную руку. Потребовалось не меньше четверти часа, чтобы разобрать весь вываленный сверху мусор и добраться до андроидов.
— Как тебе, а? — торжествующе спросил Фом. — Какое богатство!
Виктор присвистнул. Это и правда был потрясающий улов: яму наполняли останки десятков, если не сотен роботов: какие-то были почти целые, от некоторых оставались только фрагменты. Они кощунственно белели обнаженной поликожей на горе металлолома, разорванные, изувеченные.
— Так, — Фом деловито хмыкнул и вытащил из сумки монтерский нож. — Я полезу за батареями, а ты забирай свои шестеренки, и валим.
Виктор невольно отвернулся, когда он вскрыл первый корпус, одним мастерским движением разрезав полимерную плоть вдоль спинной опоры. Когда заключенное в черный кожух литиевое сердце андроида отправилось в сумку Фома, Виктор притянул к себе развороченный корпус. Брезгливо стряхивая с рук сочащуюся из краев разреза желтоватую технологическую жидкость, он выдернул изнутри коробку с моторным чипом и насколько возможно вытянул уходящие в конечности скрутки проводов. Головная часть отсутствовала, поэтому взять с этого экземпляра было больше нечего.
За орудующим Фомом было не угнаться. В раже тот уже переместился на другой конец котлована, набив аккумуляторами одну из двух сумок так, что молния разошлась. Виктор за это время обшарил пару корпусов, забраковал чипы с явными следами повреждения: оплавлением, потеками, разрывами изоляции — занимать рюкзак бесполезным грузом не хотелось. Он прошелся по котловану, чтобы найти более сохранные экземпляры, и чуть не вскрикнул, когда краем глаза заметил шевеление под слоем фрагментов. Отбросив бесхозную ногу в армейском ботинке, Виктор присел у головы андроида и накрыл его глаза ладонью, вызывая зрительную адаптацию. Сквозь пальцы было заметно, как расширяется диафрагма в центре серо-зеленой радужки, за которой в глубине слабо теплится красноватый огонек.
— Смотри-ка, этот живой! — озадаченно пробормотал он, отпрянув.
— Живой? — подскочивший Фом засмеялся и похлопал по плечу. — Ну ты сказал! Просто еще не села батарея. Это же Н-45, — назвал он напечатанную на аккумуляторе серию и сделал вид, что целует его. — Ты знаешь, они могут еще долго хлопать глазами, пока остается заряд.
— Они не моргают, незачем, — поправил Виктор. — У андроидов факсиглассовые глаза, устойчивые к атмосферным воздействиям…
— Да знаю, — отмахнулся Фом и снова принялся за демонтаж. — Не боятся ни пыли, ни ветра, ни кислоты — суперсолдаты великой страны!
— Зачем? — проронил Виктор, не вслушиваясь в его ироничное бормотание. — Зачем они делают их такими… человекоподобными? Понимаю: официанты, санитары. Но солдат — зачем? Сделали бы пластиковые болванки с камерой посередине, — он с жаром ткнул себя в нос, — это никак не повлияло бы на их функциональность!
— Говорят, это нужно для психологического комфорта людей в длительных миссиях. В окружении машин человек подсознательно чувствует напряжение и одиночество… Да что я тебе объясняю — ты же сам воевал! Видел андроидов в деле, делил с ними броневик. Стал бы ты доверять такому монстру?
Фом поднял откуда-то из кучи лишенную поликожи головную часть: черный композитный остов с отверстиями и щелями, из которых болтались оборванные проводники.
— А по-моему, это чудовищно, — проговорил Виктор. — Это же чье-то лицо, какого-то парня, — он присел и повернул к себе голову одного из андроидов.
— Нормальное лицо! Что ты сегодня все бубнишь, Вик? — Фом поморщился раздраженно, и сухие морщины побежали по его коричневой от загара коже. — Не с той ноги встал? С бодуна, что ли?
— Не, я не пью теперь.
— Да ну? Сколько дней?
— Неделю почти. Ну а что? Что ты ржешь? — Виктор толкнул приятеля в бок. — Я и так дурной, а как нажрусь — вообще идиот.
— Да мне-то не рассказывай, видели уж!
Виктор хмыкнул, выдавливая улыбку. Настроение было отвратное. Может, ему просто надо было выпить перед походом, а может, на нервы действовали десятки одинаковых серо-зеленых глаз, на которые он поначалу не обратил внимания, а теперь никак не мог отвлечься от их потухших взглядов. Прежде чем вытащить основной чип, Виктор перевернул оторванную от корпуса головную часть лицом вниз и с остервенением вдавил в подлежащий мусор, пока что-то не хрустнуло. Он вздрогнул и невольно обернулся — на него медленно переводил взор работающий андроид.
Закончив с запчастями, Виктор встал над ним и сказал:
— А знаешь, этого я возьму целиком, — он готов был поклясться, что радужки андроида вернулись в центральное положение тотчас после его слов, а диафрагмы зрачков, несмотря на полуденное солнце, раскрылись. — Посмотрю, что есть в нем еще ценного.
— Да ну, брось! — запротестовал Фом. — Они же весят тонну! Тащить еще.
— Как раз наоборот — эти композитные, — заметил Виктор.
— Ладно, композитные. Но килограмм семьдесят в нем есть.
— Это если целый.
У андроида отсутствовали правые конечности и часть нижнего пояса, соответствующая тазобедренному суставу человека. Но все равно он весил не меньше сорока килограммов, и без того нагруженный электроникой Виктор еле допер его до дома, взвалив на спину поверх рюкзака. Фом помог протащить робота через дыру в заборе, а после только посмеивался, отпуская шуточки про развязавшийся пупок и выпавший геморрой.
Свалив ношу в центре мастерской, Виктор осмотрел находку. Помимо отсутствующих конечностей, из оплавленных мест прикрепления которых теперь торчали обрывки проводников, у андроида был поврежден и корпус: на правой половине грудного отдела плоть отошла лоскутом, обнажив темный остов, поликожа сжалась, как от воздействия высокой температуры, и лопнула от натяжения, из мелких разрывов сочилась технологическая жидкость. Несколько повреждений покрова было и на правой половине головной части, под ухом. Однако полимерное «мясо», как называли робототехники покрывающую андроидов плоть, выполнило свою задачу — механический и тепловой удар, пришедший на корпус, не оказал фатального воздействия на внутренние узлы.
Мультиметр сигнализировал, что батарея исправна, хотя и сильно разряжена, и оба чипа функционируют, следовательно, угнетение андроида было связано скорее с утечкой распределяющей заряд технологической жидкости. Поэтому Виктор решил первым делом залатать многочисленные бреши на поверхности, а после зарядить батарею и проверить состояние чипов.
Жутковатую культю на месте верхней конечности и отверстие в нижнем поясе он на время залил смолой, однако опытным глазом техника запомнил расположение проводников и, занимаясь остальным ремонтом, мысленно подбирал запчасти на замену. Не такие красивые, как конечности андроида последнего поколения, но простые и функциональные. Что-то можно будет поискать на развалах Кибермаркета, что-то — у кустарщиков, да Виктор и сам мог подогнать готовую деталь под конкретную конструкцию.
Сердце ускорило ход. Впервые за несколько лет работы в мастерской он вновь ощутил забытое вдохновение, азарт починить то, что другие предпочли выбросить, переплавить на цветмет. В груди вспыхнула здоровая злость: в колонизацию Измы было вложено столько денег, что военные скоро срать ими начнут. Им проще было списать и утилизировать неисправного андроида, чем возиться с его наладкой. Так же они поступали и с людьми…
Вик отвлекся на печальные мысли и встрепенулся, отдернув паяльник, только когда неподвижный до того робот внезапно мотнул головной частью и издал звук.
Обратная связь у последнего поколения андроидов достигла уровня чувствительности человеческой нервной системы. Малейшее нарушение целостности или функционирования робота отзывалось в его процессоре сигналом тревоги — дискомфортом, аналогичным человеческой боли, тем более сильным, чем серьезнее была неполадка. Неисправный андроид выдержал заплавление разрывов на корпусе, но как только паяльник коснулся его щеки, вышел из угнетения и застонал чистым мужским голосом, демонстрируя совершенство динамика.
— Придется потерпеть, — проворчал Виктор.
Не обращая внимания на беспокойное подергивание плоти и мигающие диафрагмы зрачков, он продолжил работу, пока не заделал все разрывы. Довольный результатом, отошел от стола и, скрестив руки на груди, осмотрел притихшего андроида.
С тех пор, как Виктора комиссовали с Измы, технологии робототехники продвинулись настолько, что лежащий перед ним образец вызывал трепет. Хотя и не понимая смысла вложенных усилий, кроме необходимости освоить поток правительственных грантов, Виктор не мог не восхититься искусно вылепленным завитком уха, скульптурными венами на кисти, покрытой почти настоящими волосками, мельчайшим рисунком на зеленоватой факсиглассовой радужке в тени неподвижных ресниц. Сколько замеров было снято с мужчины, ставшего образцом для серии андроидов? Сколько кода написано, чтобы проанализировать их результаты, сколько принтеров печатали детали, из которых собрали такую потрясающую копию? Это была не машина — произведение искусства! Прекрасная кукла, хоть и сломанная.