Сломанный протокол

Чашка с тёмным, почти чёрным кофе замерла в воздухе на мгновение, прежде чем Андрей поднёс её к губам. Горечь напитка была единственным, что помогало прочистить сознание после долгих недель в гибельной тишине гиперпространства. Он задержал глоток, давая вкусу разлиться по рецепторам, растворяя последние клочья дремоты. В этот миг дверь в каюту с резким, не терпящим возражений стуком распахнулась, впустив вытянувшееся лицо старпома.

— Капитан, мы приближаемся к Земле. Вы выйдете на мостик?

Андрей не спешил с ответом. Он отставил чашку, поставил её с тихим, но отчётливым стуком фарфора о металл стола, аккурат между подшивками белоснежных навигационных расчётов. Лишь затем его взгляд, холодный и тяжёлый, медленно поднялся на Игоря Михайловича.

— Сбавьте скорость, — голос капитана был ровным и тихим, но каждое слово в нём было отточенным, как клинок. — И войдите в гравитацию так, чтобы ни единая капля не пролилась из этой чашки. Понятно?

Старпом, не сломленный, но насторожившийся, скользнул взглядом по чашке, оценивая безупречную чистоту стола, а затем резко, по-солдатски, мотнул головой.

— Будет сделано.

И так же стремительно, как и появился, исчез, оставив дверь открытой. Андрей поднялся с кресла, и привычным, выверенным движением накинул на плечи форменный китель. Тяжёлая ткань с капитанскими нашивками легла на плечи, напоминая о статусе, который он носил как доспехи. Штурмовой корабль, эскадрилья «Молотов»… Те дни остались за бортом. Теперь он вёл этот неповоротливый торговый корабль, один из многих в торговой империи своего отца. Прагматичный подарок: «Раз уж летишь знакомиться с невестой, прихвати попутный груз. Нечего деньги на ветер транжирить».

Лёгкая, едва заметная вибрация прошла по корпусу, словно корабль вздохнул. На поверхности тёмного кофе в чашке поползли, расходясь, идеально ровные круги. Они входили в гравитационное поле планеты. Игорь Михайлович, как ни в чём не бывало, выполнял приказ. Мягко. Бесшумно. Безупречно.

Андрей повернулся к открытому порталу, за которым уже разгорался багрянец земной атмосферы. Где-то там, внизу, его ждала девушка, чьё лицо он знал лишь по голограмме, и будущее, расписанное не им. Он сделал глоток кофе, уже остывшего, и вышел из каюты.

Капитанский мостик был залит ровным сиянием голубого шара, висевшего в черноте космоса. Здесь, у массивных иллюминаторов, стиснувшись в тихом благоговении, замерла вся немногочисленная команда «Ковчега». Вся — если не считать роботов.

Андрей скользнул взглядом по их фигурам. Роботы-грузчики, ремонтники, сервисные андроиды — все они, идеально повторяя человеческие пропорции, бесшумно сновали по своим маршрутам, не смешиваясь с живой толпой. Они были собственностью. Активом торговой империи его отца, учтенным, застрахованным и лишенным права смотреть на красоту. Их делали похожими на людей до мельчайших деталей: кожа теплилась искусственным румянцем, мышцы играли под ней при движении, а в глазах стояла видимость осмысленности. Но был один пункт, где мимикрия намеренно давала сбой. У них не было ушей. Гладкая кожа от виска плавно перетекала в линию челюсти, создавая едва уловимое, но стойкое чувство неприязни. Природа человека требовала видеть в таком совершенном теле душу, а этот анатомический изъян безжалостно напоминал: перед тобой — машина. Утилитарный инструмент. Не забывайся.

Никто из них не смотрел в окна. Они были слепы к гипнотической силе Земли, разворачивающейся внизу сине-белой мозаикой океанов и облаков. А вот люди — замерли. У штурвала молодой рулевой, не скрывая, вытер ладонью о бортформу глаза. Для многих из них, рожденных на орбитальных станциях или в дальних колониях, эта планета была мифом. Родиной, которую они видели только на учебных голограммах.

Андрей наблюдал не за планетой, а за ними. За этими затылками, за этими широко раскрытыми глазами. В этом молчаливом ритуале было что-то первобытное, тянущее их к древнему очагу человечества. Он сам уже не помнил, каково это — видеть Землю впервые. Для него она была не мифом, а лишь новой точкой на карте предстоящих переговоров.

Тишину на мостике, нарушаемую лишь ровным гулом систем, разрезал спокойный голос Андрея. Он не повышал тона, но каждое слово было отчеканено и падало в наступившую тишь, как камень.

— Игорь Михайлович, вы объяснили команде, как вести себя на Земле? Я не хочу, чтобы наши дикари, увидев впервые настоящего аристократа, натворили глупостей.

Старпом замер на мгновение, лицо его выдало лёгкую панику. — Капитан, виноват, запамятовал. Сейчас исправлю.

Он резко развернулся к команде, хлопнув в ладоши, словно спугивая стаю птиц.

—Эй, бездельники! Оторвать глаза от иллюминаторов и слушать сюда!

Завороженные лица обернулись к нему, нехотя отрываясь от гипнотизирующего голубого шара.

— Приближаемся к колыбели человечества, — выкрикивал старпом, расхаживая перед ними. — И вот что ваши деревянные головы должны запомнить намертво! На Земле только десять процентов населения — люди. И то — сливки галактики, князья крови, аристократы до кончиков ногтей. Одно неверное слово, косой взгляд — и ваша карьера, а то и жизнь, закончится, не успев начаться. Увидели человека — шарахайтесь в сторону. Остальные девяносто процентов — обслуга. Роботы. С ними можете не церемониться, но… — он сделал драматическую паузу, — только не портите это имущество! Всем ясно?

Раздались нестройные, но понимающие возгласы. Кто-то с задних рядов крикнул:

—А публичные дома на Земле есть?

Игорь Михайлович усмехнулся, его суровое выражение смягчилось на миг.

—На Земле есть всё, болван. Только не думаю, что местные графы и герцоги сами мотаются в такие заведения. Так что, полагаю, тамошний персонал уже поржавел без дела! — Он фыркнул, и по мостику прокатилась нервная, сдержанная волна смеха.

Его смех оборвал безэмоциональный голос бортового компьютера:

—Внимание. Приближаемся к точке стыковки с орбитальной станцией «Гефест». Начинаю процедуру автоматической стыковки.

Андрей, до этого момента наблюдавший за инструктажем с холодной отстраненностью, сделал шаг вперёд, к штурвальной консоли.

—Отключи автопилот. Стыковка в ручном режиме.

— Внимание. Стыковка в ручном режиме запрещена протоколом безопасности станции «Гефест». Риск неприемлем. Для ручной стыковки требуется подтверждение уровня доступа «Дельта».

Андрей, не меняя выражения лица, приложил ладонь к светящемуся сенсору на панели. Он чувствовал, как на него уставились десятки глаз. Для них это был каприз аристократа. Для него — необходимость. Навык, как и любой другой, ржавеет без практики. А некоторые навыки забывать смертельно опасно.

Наступила тишина, длившаяся вечность.

—Уровень «Дельта» подтвержден. Автопилот отключен. До контакта со стыковочным узлом: двадцать семь секунд.

Пальцы Андрея легли на штурвал. Мостик замер. Он не смотрел на экраны. Он чувствовал корабль — каждую вибрацию, каждый импульс двигателей, как когда-то чувствовал биение собственного истребителя. Это был танец, где партнером была сотня тысяч тонн металла, а зрителями — холодный вакуум и бездушные протоколы станции.

— Внимание. Векторное отклонение: три сантиметра.

У нескольких членов команды дрогнули подбородки.Андрей едва заметным движением запястья парировал крен.

— Внимание. Векторное отклонение: семь сантиметров.

По спинам пробежала волна леденящего ужаса.Игорь Михайлович сглотнул,не сводя глаз с экрана. Андрей оставался неподвижен, лишь его пальцы ожили, совершая микрокоррекции с ювелирной точностью.

— Внимание. Векторное отклонение: два сантиметра.

Напряжение чуть спало,но впереди было всего семь секунд.

— Стыковка завершена. Контакт уплотнительных колец. Стабилизация давления.

Раздался глухой,мощный стук магнитных защелок,и гигантский корабль, казалось, вздохнул, заняв своё место.

По мостику прокатился всеобщий, сдавленный выдох. Андрей медленно убрал руки со штурвала, и в уголке его рта дрогнула едва заметная, холодная улыбка. Не торжества, а удовлетворения от хорошо выполненной работы. От того, что мышцы помнят.

Спустя час, стоя перед зеркалом в своих апартаментах, Андрей критически оглядел свой парадный китель. Безупречный покрой, блеск золотого шитья, строгость линий — всё кричало о дисциплине, власти и долге. Всё было не тем. Этот мундир был частью его прошлого, кольчугой, в которой он штурмовал чужие миры. Здесь же, на Земле, предстояла другая война — война условностей, намёков и безупречных манер.

— Игорь Михайлович, сколько времени? — спросил он, не отрывая взгляда от своего отражения.

— На Земле сейчас шестой час вечера, капитан.

— Хорошо. Значит, у меня ещё есть время, — Андрей расстегнул высокий воротник, почувствовав, как ослабевает давление на горло. — Забронируйте столик на восемь на двоих в том самом ресторане. «Сфера». И сообщите леди Веронике о моём прибытии и готовности к личной встрече.

— Конечно, капитан. Всё будет сделано.

Андрей снял китель и повесил его на спинку кресла. Тяжёлая ткань безжизненно обвисла, словно сброшенная кожа.

— И ещё, Игорь Михайлович… — он повернулся, и в его глазах мелькнула тень чего-то нового, невоенного. — Закажите мне фрак. Пожалуйста.

Старпом, привыкший к любым приказам, на секунду застыл, но лишь кивнул: «Сразу же».

Когда дверь закрылась, Андрей остался один. За иллюминатором лежала Земля — не просто планета, а сцена, где ему предстояло сыграть свою роль. Роль, для которой парадный мундир штурмовика не подходил. Ему потребовался фрак. Одеяние не воина, но игрока.

Через час, покидая корабль, он был облачён в идеально сидящий чёрный фрак. Он ступил на трап орбитальной станции, и его встретил воздух, пахнущий не озоном и металлом, а ароматами сотен планет — дорогими духами, специями и едва уловимой пылью древнего мира.

Андрей сделал первый шаг навстречу своей судьбе, и дверь шлюза с шипением закрылась за его спиной.