Сломленные души

Говорят, существует такая связь на свете, что, сколько бы раз ты её ни разрывал — вы всё равно встретитесь.

Карина.

В последнее время моё поведение вышло за все рамки дозволенного — по мнению отца. Он, как всегда, был в ярости, и это стало последней каплей, переполнившей его и без того истощённое терпение. С самого детства у меня было ощущение, будто отец меня ненавидит — просто за то, что я родилась. Он наказывал меня за любые шалости и неповиновения, даже за мелочи: разбитую тарелку, неубранную посуду в моей комнате.

Мама умерла, когда мне было полтора года. Отец воспитывал меня в одиночку — кнутом и пряником. Иногда мне казалось, что лучше умереть, чем продолжать жить под одной крышей с таким тираном. С каждым годом его наказания становились всё жестче, всё более жестокими по отношению к ребёнку. С десяти лет я мечтала сбежать из этого дома. Мечтала, что убегу подальше — и у меня будет шанс начать новую жизнь, без него. Хотела забыть весь ужас моего детства. И, в конце концов, моя мечта сбылась — но не так, как я планировала.

На самом деле, я ничего особо плохого не сделала. Просто отец узнал, что я занимаюсь танцами, которые он считает неприличными. А точнее — стрип-пластика. Но это не то, о чём он думает. Это — искусство, гимнастика тела, где каждое движение — талант, способ выразить свои чувства. Эти танцы стали частью меня. Это то, что я действительно люблю.

Сегодня отец окончательно сорвался. Во всех своих бедах он в очередной раз обвинил меня. Я виновата, что его бизнес рушится, что никто не помогает ему в сложившейся ситуации. Я снова оказалась крайней. Ведь он потратил последние деньги на моё обучение в элитной школе-пансионе для девочек. Он надеялся, что там я забуду про свои «грязные танцы», что из меня сделают «настоящую леди» — человека, которым он считал меня не ставшей.

— Собирай вещи! — кричал он. — Сейчас же! Ты отправляешься в пансионат в Подмосковье. И это не обсуждается! Он сошёл с ума. Отправить меня в эту тюрьму, прикрываясь «элитным» образованием.

— Я не поеду! — пыталась я до него достучаться, но он не слушал. Ему было всё равно. Его бизнес и репутация были важнее, чем собственная дочь.

— Лучше умру, чем поеду туда!

— Что ты сказала, маленькая шлюшка?! — Его пощёчина была такой сильной, что я почувствовала, это конец. Последняя капля моего терпения. Обратной дороги нет. Но я промолчала. Лучше не злить его в этот момент. Иначе будет только хуже — мне, а не ему.

Я приняла: сегодня — мой шанс. Я сбегу от отца-тирана. У меня уже был продуманный план. Но для этого нужны деньги. А у меня их не было. Я пошла на этот шаг из отчаяния, зная, что меня ждёт в этом пансионате. Собрав вещи в рюкзак, я решила бежать к Ромке. Рома — мой друг детства, сын нашей бывшей горничной, Татьяны Ивановны. Почему бывшей? Потому что отец был на грани банкротства и больше не мог содержать прислугу — уволил её.

— Рома, ты должен мне помочь, — попросила я, зная, что прошу о многом. — Я не могу учиться там. Отец отправляет меня в закрытый пансионат. Всё — конец моей карьере в танцах. Ты ведь знаешь, что танцы для меня — святое.

Вчера вечером я подслушала разговор отца с его деловым конкурентом. Я знала, что у того будет портфель с деньгами — он приедет, чтобы выкупить папин бизнес под залог всего нашего имущества. Отец категорически против продажи, но согласился взять у него деньги в залог — под наш единственный дом.

— Я всё сделаю сама, — сказала я Роме. — Ты просто вытащи портфель и уходи.

Максим.

Я сидел в машине и ждал Игоря. Он должен был появиться с минуты на минуту, но ожидание затянулось на часы. Ещё чуть-чуть — и моё терпение лопнет. Эта мразь, конечно, специально опаздывает. Набрав его номер, я ждал ответа, который так и не последовал.

— Чёртов ублюдок, ему что, не нужны деньги? — пробормотал я.

Он был почти банкротом и потому с радостью согласился на моё предложение о покупке его старинного дома. Для меня эта сделка была особенно важна: когда-то здесь жил мой дед. Это не просто недвижимость — это память. Я бы забрал у него всё, будь моя воля. Но этот мерзавец оказался расчётливым.

Рядом с моей машиной я заметил двоих подростков, лет по пятнадцати. Эти засранцы постоянно крутятся вокруг элитных тачек, предлагая помыть окна или протереть грязные номера. Но в их поведении было что-то подозрительное: они просто стояли, не предлагая услуг, и заглядывали в салон.

— Пошли вон, попрошайки, — сказал я, опустив окно, и бросил пятьсот рублей на асфальт. Мальчишка в кепке посмотрел на меня с ненавистью, не подняв деньги, отошёл на пару шагов, схватил камень и запустил его в мой Бентли, разбивая лобовое стекло.

— Ах ты сучонок! — выругался я. Бросившись за ним, я совершенно забыл про барсетку на переднем сиденье. Схватив подростка за шкирку, я резко дёрнул его на себя. Ткань рубашки треснула, открывая взгляду часть интимной зоны. Кепка слетела, и тёмные длинные волосы рассыпались по обнажённым плечам, скрывая лицо. Передо мной была девчонка. Юная девушка, лет пятнадцати-шестнадцати, с чёрными пушистыми ресницами, испуганно смотрела на меня. Её взгляд напомнил мне мою младшую сестрёнку — ровесницу этой девушки. Черты лица казались знакомыми, но я не мог вспомнить, где её видел.

— Отпустите меня, — прошептала она почти ангельским голосом.

Но я не собирался отпускать. Схватив её, я потащил к машине. Она брыкалась и кричала, пытаясь привлечь внимание прохожих.

— Ты мне это стекло отработаешь, зараза, — сказал я. — А потом можешь валить на все стороны.

Подойдя к машине, я обнаружил, что барсетка исчезла.

— Сука! — выругался я.

Схватив девчонку за волосы, я впился взглядом в её глаза. Она смотрела вызывающе, но я чувствовал, как она дрожит вся, её тело тряслось, не от холода а от страха.

— Где твой дружок? Я вызову полицию, — пригрозил я.

— Нет, только не полицию! Отец меня убьёт… — заплакала она. — Мой отец…

В этот момент в кармане зазвонил телефон. Я посмотрел на экран — звонил Игорь. Я скинул вызов, не до него сейчас.

— Так кто же твой отец? — спросил я, чувствуя, как в её голосе прозвучал настоящий страх. Она задрожала сильнее, и дрожь передалась даже мне. Я думал, что её отец — какой-нибудь забулдыга. Но, правда сыграет мне на руку.

— Вам звонил мой отец, — сказала она. — У вас была встреча с ним в восемь. Но он не пришёл?

Я внимательно посмотрел на неё, не веря своим глазам. Неужели эта…

— Да, он не пришёл, — подтвердил я.

— Он не придёт, — прошептала она, мне. — Он ищет меня. Я сбежала из дома.

Я впился в неё взглядом. Передо мной стояла дочь Игоря?

— Да, — ответил я в трубку, когда Игорь снова позвонил мне.

— Я не смогу прийти, у меня неотложное дело, — сказал он.

— Дочку свою ищешь? — спросил я, разглядывая теперь уже не просто бродяжку, а девочку в рваной одежде, которую прижимал к машине. От неё пахло лавандой и перечной мятой — аромат исходил от её длинных волос, врезаясь в мои ноздри.

— Да, а что? — спросил он, и его голос был настолько спокойным, что это показалось мне подозрительным.

— Она у меня. И украла деньги — твои же. Если хочешь увидеть свою дочь не за решёткой, подпиши договор в мою пользу и верни бизнес, который забрал у моего деда. Тогда я не подам на неё заявление.

Я не мог поверить своей удаче. Дочь моего злейшего врага — в моей власти. Теперь я диктую правила, а не он.

— Отпусти Карину, — сказал Игорь. — Это наши с тобой дела. Не впутывай её в свои игры. Она глупая девчонка, не понимает, куда влезла.

Значит, её зовут Карина. Теперь я вспомнил: видел её на фотографии в статье о банкротстве Игоря в местной газете — «Бывший миллиардер стал банкротом». Да, сходство с отцом было очевидным.

— Как это — не впутывай? — бросил я. — Девчонка со своим подельником украла у меня барсетку с деньгами. Хочешь с ней поговорить?

Я поднёс телефон к её уху.

— Папа, прости… деньги взял Рома, — прошептала она, глядя на меня с ужасом. Слёзы катились по её белоснежной коже, капая мне на руку. В темноте я не мог разглядеть цвет её глаз, но красоту — да. Юная, хрупкая, испуганная.

— Убедился? — спросил я Игоря. — Завтра мой адвокат привезёт тебе бумаги. Подпишешь — отпущу её.

Но он перебил:

— Бизнес ты не получишь. Тебе нужен дом — сделка остаётся в силе. А эта дрянь совершила кражу и заслуживает наказания. Пусть посидит и подумает. Что скажешь, Аверин?

Я не мог поверить своим ушам.

— Ты готов посадить собственную дочь в тюрьму? — спросил я.

— Мне плевать на эту маленькую шлюху, — холодно ответил он.

— Значит, ты отказываешься подписать мне бизнес? Я правильно понял?

— Делай с моей дочерью что хочешь, — сказал он мне. — Хочешь трахни её. Может, тогда поумнеет и поймёт, что чужое брать нельзя. Она мне больше не дочь. Пусть проваливает ко всем чертям.

Я замер. Этого я точно не ожидал от него. Да что он за отец, такой? Что-то здесь было не так. Его слова звучали слишком жёстко, слишком… фальшиво. Возможно, он блефовал. Но мне искренне стало жаль эту девочку. С таким отцом — врагов не надо. Я открыл дверь и почти насильно затолкал её в машину, на заднее сиденье. Затем сел рядом.

Карина.

Я и представить не могла, что в одночасье моя жизнь превратится в настоящий кошмар. Предательство родного отца выбило меня из колеи. Не могла поверить, что Рома бросил меня в такой момент. Слушая разговор отца с этим мужчиной, я ужаснулась.

— Боже, отец не может так со мной поступить… Он ведь не отдаст меня этому уроду? — шептала я про себя, сжимая кулаки.

Нет, я просто не могла поверить в то, что услышала. Что теперь будет со мной? Лучше бы я поехала в тот пансионат… А теперь меня ждёт тюрьма? Он же не посмеет меня тронуть?Я не чувствовала своих рук. Этот урод затолкал меня в машину и держал, как преступницу, заломив руки за спину.

— Отпустите меня, пожалуйста… Я отдам вам деньги, которые Рома у вас украл, — умоляла я молодого мужчину. Он копался в телефоне.

— Что? — он резко поднял взгляд. — Ты думаешь, дело в деньгах?

— Пожалуйста, я не хочу в тюрьму… — голос дрожал.

— Твой дружок стащил пустую сумку, — холодно произнёс он. — Я не настолько идиот, чтобы таскать с собой пять миллионов долларов — ту сумму, которую запросил твой отец.

— Тогда отпустите меня! Ведь никакой кражи не было… — прошептала я, смотря ему в глаза.

— Чёрт, хорошая была барсетка, — пробормотал он. Я не могла поверить своим ушам. Значит, ему нужна только сумка? Я готова была позвонить Роме, чтобы он её вернул, лишь бы этот человек меня отпустил. Но он сидел, неподвижный, уткнувшись в свой телефон. Я рванулась, пытаясь вырваться и убежать, но он схватил меня сильнее, прижал к сиденью, почти навалившись на меня всем телом. Затем начал расстёгивать свои ремень.

— Не рыпайся, — приказал он.

Паника сдавила горло. Что он собирается со мной делать? Нет, только не это! Я всхлипнула, задрожала, залилась слезами.

— Нет! Я несовершеннолетняя, мне всего пятнадцать! Вас посадят!

— Ты думаешь, я собираюсь тебя трахать? — он резко взглянул на меня, потом связал мои руки своим ремнём. Его глаза скользнули по мне, будто сканер. Я не могла прикрыть грудь — футболка была порвана. Он накинул на меня рваную ткань, затем с сарказмом бросил:

— Ты себя в зеркало видела, чудо? Такие, как ты, не в моём вкусе.

— Что? — я даже опешила. Почему-то стало обидно… и одновременно на душе полегчало. Значит, он меня не тронет.

— Вы не имеете права меня держать! Мой отец вас убьёт! Вы не знаете, на что он способен!

— У него кишка тонка, — хмыкнул он. — А теперь я вызову такси, и мы поедем в полицию. Раз ему на тебя плевать.

— Нет! Я не хочу в тюрьму! — закричала я, слёзы хлынули с новой силой.

— Хватит ныть. Да что мне с тобой делать? — проворчал он, достал телефон и набрал номер моего отца. — У меня есть очень интересное видео о тебе. Я уже отправил тебе копию. Увидимся в суде. Через какое-то время отец всё-таки перезвонил. Он согласился подписать договор и передать мужчине весь свой бизнес — в обмен на видео и мою свободу. Что было на этой записи, я не знала, но видимо, что-то серьёзное, раз отец так быстро передумал. Позже меня довезли на такси до дома. Я знала: как только отец вернётся, мне мало не покажется. Я была готова на всё, лишь бы не испытать его истязаний снова. В ту ночь, в спешке собрав вещи, я сбежала в пансионат — подальше от отца. Тот вечер навсегда перевернул мою жизнь. До него — было ужасно. После — стало ещё хуже. Отец, передав бизнес, спился и умер как бездомный всего через полгода. Всё, что от него осталось — его долги. Всё перешло к Максиму Аверину. У меня не осталось ничего. Даже дом теперь принадлежал ему. Я возненавидела Максима всем сердцем. Он уничтожил моего отца… и за это я ему странно, но благодарна. Но он оставил меня нищей, без прошлого, без будущего.

В пансионате я подружилась с Соней Авериной — сестрой того самого молодого мужчины. Каким же надо быть мудаком, чтобы отправить родную сестру в такое место? Здесь нас унижали. Ломали. Подавляли любую гордость. Наказывали голодовкой в карцере. Учили быть послушными, беспрекословно подчиняться, любить Бога и "выбивали из нас дурь этого мира". Три года обучения не прошли даром. Я стала сильнее, увереннее, раскрепощённее. Стала лучшей ученицей пансионата. Окончила его с отличием.

Максим.

Игорь Разумов подписал бумаги и передал мне в собственность свой бизнес. Наконец-то я вернул то, что когда-то принадлежало нашей семье. Он без капли сожаления отобрал у моего деда процветающее дело. Дед вложил в своё детище всю жизнь — производство элитного вина. Это был нелёгкий труд, он знал технологию изготовления до мельчайших деталей. Его вино славилось необычным вкусом и ароматом, и его ценили по всей стране. Но Игорь просто растоптал это наследие. Он выпустил на рынок дешёвое пойло под маркой «элитного алкоголя». Сначала всё шло хорошо — люди охотно покупали «дешёвое премиум-вино». Никого не смущало, что пьют суррогат. Люди пили — и травились. Игорь пытался замять скандал, откупался, как мог. Но было уже поздно. Люди стали писать заявления в прокуратуру, СМИ подняли шумиху. Его репутация рухнула. Контрагенты отказались сотрудничать, банки закрыли доступ к кредитам. В одночасье он стал банкротом. Я просто хотел спасти то, что он уничтожил. Некоторое время я искал на него компромат — и нашёл нечто, что перевернуло его жизнь. Он пошёл на все мои условия, лишь бы дело не вышло наружу. Ведь знает, сука, что за такое могут убить на зоне.

Так я вернул бизнес деда. Запустил производство по старым рецептам. Всё постепенно наладилось. Под моим руководством компания возродилась вновь. Я переименовал ООО «Разумов» в ООО «Аверин и Ко» — в честь нашей семьи. А Игорь… Он спился, пил своё же разбавленное вино и умер в одиночестве в каком-то гараже. Может, это и не случайность, но никто не стал расследовать. Даже на похороны на погост, никто не пришёл. Ни родственники, ни друзья. Даже собственная дочь его бросила. Куда пропала Карина я понятия не имел. После того как я отвёз её домой, я больше её не видел. Но когда стал изучать документы, наткнулся на один очень интересный пункт. Оказалось, что бизнес и дом на самом деле всегда принадлежали Карине Игоревне Разумовой — дочери Игоря. По завещанию, она должна была вступить в наследство по достижении совершеннолетия. А до этого всем имуществом распоряжался опекун. Что значит — у Игоря никогда и ничего не было? Всё это время он был лишь временным распорядителем, а настоящим владельцем была Карина. Вот же поворот… Спасибо тебе, дед, — ты позаботился о девочке. Подписав договор, я официально стал её опекуном, до восемнадцати лет. Вот же зараза… Не всё так просто с этой Кариной. Получается, я обязан передать ей бизнес? Ну уж нет.

До её совершеннолетия оставалось несколько месяцев, а я понятия не имел, где её искать. Да и не хотел искать вообще какую-то девчонку. Отдать всё, что я восстанавливал за три года? Ни за что. Она ничего не знает о завещании — и не должна узнать. Никогда. Я решил скрыть этот факт. Особенно от своей сестры Сони. Кто знает, что у неё на уме?

Мне двадцать девять. Наконец-то я решился сделать предложение своей девушке Маргарите. Мы живём в гражданском браке уже почти четыре года. Осталось только дождаться приезда младшей сестры — она наконец-то закончила элитный пансионат в Подмосковье. Эту школу-интернат посоветовала Марго, когда мы только начали встречаться. Сонька тогда была настоящей оторвой: прогуливала уроки, ввязалась в дурную компанию. Пришлось отправить её в закрытое учебное заведение — почти четыре года назад. Ради её же блага.

Соня.

Наконец-то закончились мои мучения — четыре года каторги в этом пансионате. Теперь я отыграюсь на брате и его подружке Марго. Они заплатят за всё, что сделали со мной, за унижения в этих стенах. Всё, что произошло — во всём виновата Марго. Именно она внушила Максу отправить меня сюда после того, что случилось. Первым делом я вышвырну её из нашего дома. Больше не потерплю её выходок.

— О чём задумалась, Сонька? — спросила у меня Карина.

Да, у Карины жизнь тоже не сахар. Мой «любимый» братишка и здесь успел постараться.

— А ты что будешь делать, когда вернёшься в Москву? — поинтересовалась я.

— Для начала вернусь в свой дом. Надеюсь, твой брат не выгонит меня из собственного жилья. Потом найду работу — и буду жить дальше, — ответила она.

— А дальше? Что потом? — не отступала я, зная, как она ненавидит моего брата — больше, чем свою собственную жизнь.

— Да понятия не имею, что будет потом. Поживём — увидим, — сказала она и пожала плечами. Собрав вещи, я стояла и ждала машину брата. Но он всё не появлялся. А вот за Кариной приехал её друг Рома — на отечественной машине, правда, довольно ухоженной. Ромка оказался высоким, симпатичным парнем лет девятнадцати, с белокурыми волосами и голубыми глазами. Я сразу его заметила, но он, кажется, даже не смотрел в мою сторону. Вёл себя как с подругой своей подруги — сухо, по-деловому.

— Сонь, поехали с нами, — предложила Карина, уже садясь в машину к Роме.

— Нет, не могу. Максим сказал, что хочет поговорить со мной о чём-то важном, — ответила я и помахала рукой. — Встретимся в Москве. Подождав ещё минут десять, я наконец увидела, как во двор пансионата въехал чёрный «Бентли» — новейшая модель, из тех, что только появляются на рынке. Он снова сменил тачку? Он просто помешан на своих «Бентли», особенно на скоростных версиях. Скорость — его стихия. А я, напротив, всегда была полной противоположностью старшему брату.

— Почему так долго? — бросила я, подходя к машине.

— Дела были, пришлось задержаться, — ответил он, не глядя на меня.

— Кстати, вот твоя карточка — на твоё имя, счёт без лимита. Купи себе что-нибудь вечернее. Сегодня ужин в ресторане. Хочу сделать Марго предложение руки и сердца.

— Что?! Ты с ума сошёл?! Только не на ней! Она эгоистичная сука, она тебе не пара! Я её ненавижу! — вырвалось у меня.

— Давай просто посидим в ресторане, как нормальные люди, — спокойно сказал он. — Уважай мой выбор — и я буду уважать твой.

Я знаю его выбор. Эта дрянь — кошелка, считает себя пупом земли. Он подцепил на себя клеща, который теперь не кровь сосёт — а мозги и деньги.

— Хорошо, — вздохнула я. — Постараюсь.

Карина.

В Москву мы добрались быстро. За три года город почти не изменился. А я за эти три года не выходила за стены пансионата — даже когда узнала о смерти отца, не поехала на его похороны. Мне было всё равно. Ни капли жалости. Он получил по заслугам за все мои страдания. В душе я ликовала его смерти — и это был страшный грех. Я знаю. Но я не каялась.

— Карин, куда ехать? — спросил у меня Рома.

— Давай сначала на кладбище, — ответила я.

— К отцу? — уточнил он.

— Нет, к маме, — сказала я.

Раньше, после очередных издевательств отца, я бежала к маме — к её могиле. Там я изливалась, говорила с ней, как будто она меня слышала. Делилась секретами, плакала, просила защиты. Это было моё убежище. Одно из немногих мест, где я могла быть самой собой. Я приходила сюда часами, просто сидела и смотрела на её имя, вырезанное на камне. За эти три года никто не приходил. Могила заросла травой, венки иссохли, цветы завяли. Только я помнила её.

— Карин, ты же ни с чем не вышла… мы с мамой собрали немного денег — на первое время, — Рома протянул мне конверт.

— Спасибо, Ром… Но я не могу их взять, — сказала я, не глядя на деньги.

— Почему? Тебе сейчас как раз нужна помощь! Надо снять жильё, купить вещи… Где ты вообще будешь жить? — настаивал он.

— В своём доме, Роман. Это мой дом. И я не отдам его Аверину.

Я сказала чётко и твёрдо. Я решила для себя — буду бороться за своё.

— Отвези меня домой. И ещё… Мне нужна работа.

— Насчёт работы — есть один вариант. Официантка в ресторане. Но… ресторан принадлежит Аверину. — Рома замялся. — Правда, он там почти не появляется. Гарантирую — ты его там не встретишь. Он чаще бывает в ночном клубе по вечерам.

— Откуда ты так хорошо всё знаешь? — спросила я, прищурившись.

— Да… одна знакомая девушка там работает, — пробормотал он, краснея. Ах, ловелас… Я улыбнулась. Он засмущался, как мальчишка, каким я его помнила три года назад.

— Тогда звони ей. Я согласна, — сказала я.

Он отошёл на несколько шагов, достал телефон.

— Оксан, привет! Помнишь, ты говорила, что вам нужна официантка?.. Да… Прямо сегодня?.. Во сколько?.. Хорошо. Девушку зовут Карина… Да, она приступит уже сегодня.

Я стояла и слушала в ужасе.

— Ты с ума сошёл?! Я только приехала! — взорвалась я, как только он закончил разговор.

— Да что опять не так? У них сегодня важная встреча — не хватает персонала. Твоя помощь им очень пригодится.

— Ладно, — вздохнула я. — Вези меня домой. Я хотя бы во что-нибудь переоденусь.

Максим.

Я отвёз сестру домой и поехал выбирать Марго обручальное кольцо. Зная её вкусы, я хотел что-то необычное и очень дорогое. Просматривая украшения, я остановился на одном — изысканном, с редким дизайном. Пока мне упаковывали кольцо в красивую коробку, раздался звонок. Это был сторож из дома Разумовых.

— Да, — ответил я.

— Максим Александрович, здесь девушка утверждает, что она хозяйка дома, и кричит, что сейчас вызовет полицию, — ошеломил он меня.

— Как её зовут? — спросил я, обращаясь к сторожу.

— Как вас зовут? — донёсся до меня женский голос в трубке.

— Меня зовут Разумова Карина Игоревна! — прозвучало резко, но я узнал этот голос — тот самый, ангельский, будто лёгкий щебет. Значит, она наконец объявилась.

— Мне вызвать полицию? — поинтересовался сторож. — Это же мой дом, какая полиция!

— Нет, не надо. Это действительно её дом. Пусть заходит. Спроси, нужна ли ей помощь? — мой голос дрогнул. Слышимость её голоса будоражила меня не по-детски.

— Вам нужна помощь? — спросил сторож.

— Нет, спасибо, можете идти. Я справлюсь сама, — ответила она.

— Ей не нужна моя помощь, я могу идти?

— Да, конечно. Только приглядывай за ней, — сказал я.

— Хорошо... А она, часом, не преступница? — никак не унимался старик.

— Да нет, просто присмотри за ней, — ответил я, стараясь скрыть раздражение.

Пока я разговаривал, мой заказ упаковали и передали мне. Я взял коробочку с кольцом и направился к машине. В голове всплыл её образ — заплаканная девчонка на заднем сиденье моего автомобиля. До сих пор помню её запах — лаванду, исходящую от волос и кожи.

— Не рыпайся, — приказал я, прижимая её своим телом, чтобы не сбежала. Резким движением я расстегнул ремень на брюках и стянул его, чтобы связать ей руки.

— Я сказал — не рыпайся.

— Нет, я несовершеннолетняя, мне всего пятнадцать, вас посадят! — её голос дрожал от ужаса. Что? Она подумала, что я хочу её изнасиловать?

— Ты думаешь, я собираюсь тебя трахать? — спросил я. Она смотрела на меня сквозь слёзы.

— Ты в зеркало-то смотрелась, чудо? Такие, как ты, не в моём вкусе, — соврал я тогда. На самом деле, в тот день я впервые начал искать правду о её происхождении. Не понимал, почему мой дед так о ней беспокоился.

В ресторане мы сидели в ВИП-зоне. Почти все уже были в сборе, кроме моей младшей сестры Сони.

— Дорогой, а какой сегодня повод? — спросила Марго, глядя на родителей. Она уже догадывалась. Ужин с родителями — явный знак моих намерений.

— Скоро узнаешь, — прошептал я ей на ухо.

Наконец появилась Соня. Вместо вечернего платья — чёрное, траурное.

— У вас кто-то умер? — поинтересовались родители Марго, разглядывая мою сестру.

— Да, у Сони сдох хомяк, у неё траур, — усмехнулся я. — А у нас сегодня особый вечер.

За четыре года она почти не изменилась — всё такая же безбашенная. Соня села напротив меня и рассмеялась. Опять всё испортит. Но мне было плевать. Это мой выбор. Я уже всё решил. Я встал перед Маргаритой, полез в карман за коробочкой с кольцом. Взгляд скользнул по обслуживающему персоналу — и вдруг я замер. Там, в дальнем углу ВИП-зоны, прошла темноволосая девушка с планшетом в руках. Она улыбнулась гостям за столом, что-то записала. Сердце замерло.

Это была она. Карина.

— Дорогой, ты что-то хотел сказать? — напомнила Марго.

— Что? Нет… Подожди, я на секунду, — я сунул коробочку обратно в карман и резко встал. Выбежав из зоны, я начал искать её.

Где она?

Я не мог ошибиться. Это была она. Точно.