Слово императора

Империя Руш, столичная резиденция — замок Варуш

Император Руамар Шаар-ан

Просторный кабинет, выполненный в классическом стиле в зелёных тонах, полнился светом, который струился сквозь распахнутые настежь огромные окна, заливал комнату и нес ощущение счастья. Переплетаясь с запахом моря, с криками морских птиц и шелестом прибоя, солнечные лучи прославляли торжество жизни и надежду на светлое будущее. Кажется, даже сам свет радовался окончанию долгой кровопролитной войны.

Войну эту начал мой отец, император Шидар. Тогда я был совсем мальчишкой, смотрел ему в рот и разделял его пренебрежительное отношение к беззубым, которых волею Первопредка надлежало стереть с карты мира. Понимание пришло много позже, со смертью друзей и обнищанием когда-то богатых процветающих земель.

У людей есть поговорка: «Худой мир лучше доброй ссоры», и я сейчас очень хорошо понимал её смысл. Понимал и разделял. Заняв место Шидара и столкнувшись со всеми проблемами империи разом, быстро понял: есть только один выход, примирение с людьми. В противном случае в войне не будет не только победителей, но вообще выживших.

И вот сейчас, когда тяжелый и нервный труд установления мира подходил к концу, когда подписаны решающие соглашения, когда найдена договоренность по самым сложным и болезненным вопросам, всё это могло рухнуть из-за самоуправства одного малолетнего идиота.

Я стоял у окна, заложив руки за спину, смотрел на море и чувствовал лютую жажду крови. Солнечный свет радовал мало, скорее даже раздражал. Давно, очень давно я не чувствовал такого бешенства, когда инстинкты готовы вырваться из-под контроля разума. И осложнялось всё тем, что до такого состояния меня довел тот, от кого я меньше всего ждал проблем. Самое близкое существо в обитаемом мире, кому я доверял полностью, как себе, и на кого, думал, могу рассчитывать в любом вопросе.

С тихим шелестом открылась дверь, и Мурмар скользнул внутрь. Не требовалось оборачиваться, чтобы определить его состояние и настроение. От брата веяло решимостью, раздражением и упрямством.

Моего настроения подобная смесь не поправила...

— Привет. Вызывал?

— Ну давай. Оправдывайся, — проговорил я, не оборачиваясь. Боялся, что, заглянув ему в глаза, всё-таки не сдержусь и собственными руками обезглавлю империю. — Мне очень интересно знать, чем ты думал, когда принимал это решение.

— Чем-чем, — огрызнулся он. — Головой, конечно! Рур, ну не сердись, что ещё было делать?! — Брат приблизился. Похоже, моего состояния он просто не замечал, иначе не рискнул бы отойти от порога. — Не хочу я жениться на этой беззубой! От неё ведь не избавишься, с ней пришлось бы прожить всю жизнь! И ладно бы была на женщину похожа, но... ты вообще видел её изображения?!

— Она довольно красива, — пытаясь взять себя в руки, процедил я. — Не юна, но у Димира нет других близких родственниц подходящего возраста.

— Да при чём тут возраст?! — возмутился Мурмар. — Рур, она почти с меня ростом! Это же полковник с боевым опытом, а не женщина! К тому же ты ведь знаешь: я всегда хотел семью, детей, а шансов получить потомство от беззубой...

— Обрубок! — Сквозь деформированную трансформацией гортань слово протолкнулось с трудом, и вряд ли брат его понял.

Впрочем, слова были уже неважны; важно, что я не сдержался. И Мурмар стоял сейчас, перекошенный от ужаса, а по его щеке из четырех глубоких порезов текла кровь. Зрелище малоприятное, раны на лице всегда обильно кровоточат.

— Рур... — испуганно прошептал он.

— Семью хотел? Детей? — прошипел я, силясь справиться с гневом. — Будут тебе дети. Не позднее, чем через год, эта драная кошка родит тебе сына, и моли Первопредка, чтобы он удался в деда, а не унаследовал твою бесхарактерность!

— Но, брат, я не понимаю, что...

— Головой думал? — проятнул я. Вид покорной готовности принять наказание и запах крови несколько отрезвили, и я по крайней мере мог говорить. — Нет, Мурмар, ты думал не головой. А если бы думал головой, ты бы понял, что этот мир нам нужен не меньше, чем беззубым.

— Я понимаю, — понуро кивнул он.

— Значит, ты должен понимать, что своим поступком нанес тяжёлое оскорбление Димиру и его дочери. Оскорбление, которое нельзя простить. И поставил под угрозу все договоренности. Теперь, чтобы избежать продолжения кровопролития, твоё место должен занять я. Ты только что говорил про детей, вероятность появления которых в смешанном браке очень мала? Так вот теперь ты, может быть, наконец-то поймешь, что своим поступком прервал прямую ветвь наследования и детей теперь не будет у меня. У империи не будет прямого наследника! Кроме тебя и твоих потомков. Но после этого поступка я сомневаюсь, что ты сможешь стать мне хорошим преемником или воспитать отпрыска, достойного управлять империей. Так что этим займусь я. А ты и твоя драная кошка должны очень постараться, чтобы плод вашей совместной глупости оказался тем материалом, с которым можно работать.

Под конец этой отповеди Мурмар окончательно потух и понуро опустил голову. Было видно, что он искренне раскаивался, и это помогло окончательно взять себя в руки.

— Прости, Рур. Я дурак, я совсем об этом не подумал...

— Да, дурак, — кивнул я. — Пока ваш брак не принес плодов, я займусь восполнением пробелов в твоём образовании. Вернусь через два дня. К этому моменту должна быть полностью завершена подготовка к торжествам по случаю императорской свадьбы. А ещё ты предоставишь мне свои замечания по проекту бюджета на ближайший цикл, составленному казначейством. Свои замечания, Мурмар. И моли Первопредка, чтобы хотя бы часть из них мне понравилась. Проваливай, и до возвращения не попадайся мне на глаза.

Он коротко церемонно поклонился и молча вышел, а я подошел к своему столу и устало рухнул в кресло.

Мальчишка, клянусь когтями Первопредка — мальчишка! Глупый, самонадеянный, избалованный и недальновидный. И это — мой младший брат, а значит, всё, что случилось, результат моей халатности. И пока он — единственный наследник империи.

Я не любил Шидара, но у покойника был характер. Чего не сказать про Мурмара, выросшего копией нашей милой, но такой слабой матери. Первопредок, пусть дети этого остолопа унаследуют мозги деда, а не отца или ещё хуже — дуры-мамаши!

Преодолев мгновенную слабость и ощущение бессилия, я активировал кристалл связи, вызывая секретаря.

— Да, мой император?

— Вур, главного казначея, коменданта города и Инварр-ара ко мне. Срочно.

— Да, мой император.

В ожидании подчинённых я откопал в столе досье на ту, кому до сих пор уделял прискорбно мало внимания и с кем мне предстояло разделить собственную жизнь. Перед встречей стоило узнать о ней чего-то посущественнее, чем портрет и краткая характеристика.