Случай в музее

Аделаида Венидиктовна и Машенька ушли с работы пораньше.

Аделаида по такому поводу не пренебрегла косметикой. Из зеркала на нее глядела вполне симпатичная женщина с синими глазами и волнистыми волосами. На губах помада, на ресницах тушь, и даже веки слегка подкрашены тенями цвета мокко. Было бы вообще блестяще, если б не тоненькие морщинки на щеках и не маленькая бородавка на левом крыле точеного носика.

Аделаида Венидиктовна вздохнула и отложила зеркальце. Потом подошла к окну: она без зонта, а на улице пасмурно.

В дверной проем просунула голову Машенька. Цветущая юность!

Аделаида надела пальто, вязаный берет и они отправились.

Сырые улицы пахли опавшей листвой и грядущими холодами, но пока было тепло. Женщины весело болтали о том и о сем, но когда дошли до метро и сели в поезд, замолчали. Машенька уткнулась в телефон, ее спутница думала о своем и разглядывала попутчиков. Напротив сидели двое детей: мальчик лет 11 и девочка помладше. Наверное, брат с сестрой. Сначала они дружно нажимали кнопки на смартфоне, а потом отчего-то поругались и стали толкать друг друга: с каждым разом сильнее и сильнее. Аделаида испугалась, что так дело дойдет до драки и, вспомнив себя в прежние годы, решила, что первой сорвётся девочка.

Но вот поезд остановился и дети вышли - правда, в разные двери. Ничего, решила Аделаида Венидиктовна, сейчас помирятся.

Тут Машенька оторвалась от телефона и предложила свой вариант маршрута до нужного пункта. Аделаида, разумеется, согласилась. Она решила быть покладистой, мягкой и пушистой.

Дорога от метро занята минут двадцать по золотому шуршащему парку. Аделаида похвалила себя, что не стала спорить - и теперь может просто спокойно дышать, любоваться природой, во всем другом полагаясь на проводницу.

Они бодро шагали по дорожкам, а Машенька, рассказывая, как она жила здесь неподалеку, одновременно отвечала на звонки, поступавшие на ее телефон со строгой периодичностью.

Наконец, пришли. Здание загадочно белело сквозь жёлтую листву. У входа уже толпились коллеги. Машеньке очередной раз позвонили, на этот раз - завотдела, которая добиралась в музей из дома и заплуталась в подъездных аллеях. Пришлось уйти, искать заблудших. Аделаида осталась одна.

Не одна, конечно. Народу вон сколько. Но она остро почувствовала себя лишней. Нет, и парк, и дом, и осень, и сероватое небо, и влажный воздух - здесь-то она на своем месте. Но вот среди людей чувствует себя невидимой феей.

Она стояла в сторонке и опять наблюдала: хм, пожалуй, ее морщинки и даже бородавка выглядят очень неплохо по сравнению с тяжёлыми статями присутствующих дам.

Это наблюдение воодушевило Аделаиду Венедиктовну и она решила попытаться выйти из тени в люди. Подошла, улыбнулась, спросила какой-то пустяк, зачем-то, к собственному удивлению, придав голосу елейность. Ей ответили, однако ж, не так любезно, как она рассчитывала. Хм, удивительно!

Значит, нужно удалиться обратно в привычный сумрак. Аделаида изо всех сил попыталась придать себе независимый вид и самая первая вошла в музейный зал.

Ах! Когда сегодня превращается во вчера, оно становится ужасно милым и родным! Аделаида Венидиктовна рассматривала фотографии, находя изображённые на них личности куда более приятными, чем те, с которыми она только что коммуницировала. Но тут ей пришло в голову, что если бы вдруг, по мановению волшебной палочки, эти старинные люди вдруг ожили, то их наверняка забрали бы в оборот более громкоголосые и самоуверенные современники, чем она.

Первой бы с ними познакомилась вон та молодая женщина с косой. Сейчас она острит насчёт советских аббревиатур, но увидав оживших советских вождей, не растерялась бы и попросила автограф. Потом бы в бой вступила тяжёлая артиллерия в лице, наконец-то, Машенькиными стараниями явившейся начальницы. Она бы печатным шагом прошествовала к самому главному лидеру и пригласила его на круглый стол.

Аделаида опять вздохнула. Ну, она ведь честно хотела попробовать сегодня побыть белой и пушистой. Наслаждаться подарочным свободным временем, дышать осенним воздухом, улыбаться искренней улыбкой и никого не осуждать.

Меж тем началась экскурсия. Экскурсанты активно фотографировали те самые экспонаты, которые, казалось Аделаиде Венедиктовне, ещё хранили тепло ее проникновенного взора. Её опять кольнуло ревнивое чувство.

Экскурсовод рассказывала о трагической судьбе основателя музея, на лицах слушателей читался ужас. Аделаида старательно озиралась по сторонам, боясь упустить какую-нибудь важную деталь и тем самым обидеть обитающих в музее духов.

Девица с косой была щедра на реверансы начальнице, начальница с удовольствием их принимала. Все остальные делили внимание на три части: самая большая была отдана экскурсии, чуть поменьше - начальнице, и самая меньшая - той, что с косой.

В один момент все дружно наклонились над столиком, где лежала первая выпущенная в городе листовке, а когда экскурсовод предложила перейти к следующему стенду, раздался крик.

Аделаида Венидиктовна в это время стояла поодаль от группы, рассматривая первую в городе газету. Она вздрогнула, обернулась и увидела рыжую косу, свисающую со стекла, которым закрыта раритетная листовка. Казалось, будто девушка просто слишком низко облокотилась, практически легла на столик, но из спины ее торчал нож.