Случайная встреча

1.

В солнечный и тёплый день конца мая 1988 года старший лейтенант Андрей Макаров радовался погоде, выходя из Центрального военного госпиталя в столице нашей родины – Москве.

Настроение было прекрасным ещё по двум причинам, кроме погоды: только что прошла центральная военно-врачебная комиссия, признавшая его годным к военной службе после тяжелой контузии, ранений и переломов. А главное, перед КПП на лавочке, как и положено настоящей супруге офицера, сидела в ожидании совместной прогулки жена, и с ней – их пятилетняя дочка.

Повседневную форму, включая китель с планками орденов и медалей и нашивками за ранения, «параллельные» брюки с отглаженными до остроты лезвия ножа стрелками и начищенные до блеска новые полуботинки, он надел в первый раз за почти четыре года службы.

Орденские планки заранее заказывал Андрюхин отец в мастерской «Военторга» на Калининском. Мастер, несмотря на предъявленные орденские книжки и удостоверения к медалям, не хотел брать заказ: требовал, чтобы пришел владелец. В конце концов дело решило показанное отцом удостоверение личности сотрудника милиции, в простонародье – ксива.

День был бы совсем хорош, если бы не одно но: проклятые новые офицерские коричневые полуботинки от фабрики «Скороход»!

Молодые офицеры мечтали увидеть того, кто придумал эти пыточные инструменты, натирающие любые ноги, привычные и к сапогам, и к берцам, да еще и коричневого цвета, из-за чего для них надо было иметь отдельную сапожную щётку и коричневый крем. Увидеть и высказать ему всё, что об этом думают!

В общем, ноги были стёрты уже с первых шагов на выходе из госпиталя. Дальнейшее путешествие на метро и переходы по улицам города только усугубляли дело.

К Ленинградскому вокзалу Макаровы приближались почти в хорошем настроении, если не считать проблемы главы семьи, хромавшего на обе ноги одновременно, как подстреленная утка. С левой стороны шла жена, взяв офицера под руку. Дочка, державшаяся за другую руку мамы, весело подпрыгивала на ходу.

На площади трёх вокзалов внимание Андрея привлёк патруль, проверявший документы у двух солдат с красными погонами и красными же околышами фуражек.

Патрули возле вокзалов – обычное явление, никаких предубеждений против патрульной службы Андрей не имел и прошел бы мимо, но замедлил шаг, увидев загоревшие лица бойцов, проверяемых патрулём, два ордена Красной звезды на груди одного из них, орден Красной звезды и медаль «За отвагу» на кителе другого – это меняло дело.

Попросив жену подождать, он подошел к патрулю и услышал обрывки фраз его начальника, лощёного капитана с единственной планкой юбилейной медальки на груди.

Капитан, по всей видимости слушатель академии, распекал парней за неаккуратные причёски и грозился орденоносцам всеми возможными карами, вплоть до задержания и помещения на гауптвахту, несмотря на наличие всех документов и билетов на поезд до города Киров.

Патрульные, мордатые и высоченные, откормленные на тыловых харчах жлобы, со скромными значками отличников СА, за классность и «воин-спортсмен», стояли с каменными лицами и выглядели весьма угрожающе по сравнению с ребятами, которые рисковали жизнями в Афгане и были отмечены правительственными наградами.

Подойдя и представившись начальнику патруля, Макаров спросил:

– Какие претензии к моим ребятам, товарищ капитан? Чем я могу помочь?

Взгляд капитана мог бы приморозить траву на мишенном поле в знойный летний день, но, скользнув по планкам наград и нашивок, стал значительно мягче. Да, в армии, кроме званий и должностей, существовал негласный, но всем известный и соблюдаемый рейтинг наград, в котором место капитана было где-то внизу, а Андрея – чуть ли не на вершине, с учётом его невысокого звания.

– Ваши бойцы, что ли? – спросил капитан представившись. – А чего такие – не стриженные, не отглаженные, кителя помятые?

– Мои! – твердо ответил Андрей. – А недостатки сейчас устраним, товарищ капитан, пострижёмся, погладимся, ордена выровняем по линеечке…

Солдаты-афганцы, оценив его загорелое лицо, награды, нашивки и почувствовав поддержку, подхватили свои пластмассовые черные дипломаты и заняли позицию за спиной Макарова, прикрывая тыл.

Патрульные поскучнели и сделали полшага назад, перестав нависать над сухощавыми и невысокими парнями. Андрей протянул руку за документами проверяемых, отчего капитан напрягся, но решил не лезть в конфликт с непредсказуемым финалом и отдал ему военные билеты, орденские книжки и прочие бумаги.

– Ну, мы пошли? – с ноткой красноармейца Сухова в голосе спросил Макаров.

– Можете идти, товарищ старший лейтенант, – процедил сквозь зубы капитан-академик.

Отойдя от патруля за угол, Андрей спросил бойцов, по какой такой причине они не догадались постричься, когда заведомо известно, что в Москве каждая собака до их внешнего вида доскребётся.

Вадик и Сашка, как представились парни, рассказали немудрёную историю: в Афгане они служили в знаменитой шестьдесят шестой мотострелковой бригаде, в Джелалабаде. В Термезе, вместе с другими ребятами-дембелями, «гульнули» на все деньги, заодно профукав и почти все чеки, которые скопили на приобретение подарков матерям.

– Там, товарищ старший лейтенант, – рассказал Вадик, – в кафе, таксисты и даже в поезде проводники за бутылку водки с нас оплату чеками брали.

– Ну вот так всё и потратили, – грустно добавил Сашка. – Спасибо вам, что от патруля отмазали. А вы где там, за речкой, служили?

История простая как три рубля: увидев награды на кителях ребят, каждый представитель «сферы обслуживания» норовил на них нажиться и требовал чеки за всё, будь то бутылка водки в вагоне или билеты на поезд в кассе.

Узнав, что поезд на Киров с Ярославского вокзала будет отходить только в семь вечера, Макаров подхватил жену и дочку и повёл ребят, несмотря на их бурные возражения, по нужному маршруту.

В парикмахерской на вокзале Вадика и Сашку быстро привели в порядок, подстригли, побрили и пшикнули одеколоном, что обошлось в сущие копейки. Найдя кафе на Каланчёвке, Макаров отвёл свою «армию» на обед по случаю знакомства.

Парни стеснялись и отнекивались, но жена Андрея быстро и твёрдо навела порядок среди мужчин-военных, а дочка просто тихо млела перед креманкой с мороженым.

Когда старлей расплатился, бойцы решительно попробовали возместить затраты оставшимися у них чеками, но после гневной речи офицера попросили дать адрес, обещая незамедлительно выслать денег. Дали и свои координаты в Кирове.

От денег Андрей, конечно, отказался, сказав, что для него угостить парней – дело принципа, а адрес он может дать только полевой почты, поскольку после отпуска возвращается обратно в Афган.

Он довёл ребят до гостиницы «Ленинградская», в фойе которой притулился маленький магазинчик «Берёзка» и помог выбрать в подарок матерям два красивых и ярких платка. Потом Макаровы проводили ребят до вокзала.

Обнялись на прощание, похлопали друг друга по спинам и обещали друг другу списаться по почте позже.

Андрей, продолжая хромать стёртыми в кровь ногами, отправился домой вместе с женой и дочкой.

2.

Ребятам в Киров Андрей написал потом, гораздо позже, когда в 1991 году приехал к новому месту службы в Московскую область. Из ответных писем он узнал, что парни устроились нормально: Сашка – слесарем на автобазе, а Вадик, к этому времени женившийся и ставший отцом чудесного сына, в милицию.

Каково же было удивление Макарова, когда в один из летних субботних дней в квартире раздался звонок, и на пороге оказались улыбающиеся Сашка и Вадим с сумками в руках.

Застолье и вечер воспоминаний удались на славу. Парни привезли копчёную рыбу, выловленную в реке Вятке, жена Андрея собрала стол, выгрузив на него продукты из невеликого набора, имевшегося в холодильнике, ну и, как водится, запасы охлажденной водки, заранее припасённые к праздникам.

Говорили в основном про Афган, рассказывали друг другу истории заречной службы, вспоминая друзей и подняв обязательный третий тост, молча и не чокаясь – за погибших.

Парни продолжали дружить, несмотря на то что Сашка, к этому времени связавшийся с какими-то «деловыми», называл Вадика «ментёнком», а Вадик, выпив студёной водки, укорял Сашку его новыми знакомыми, которые «до добра не доведут».

Посидели хорошо. На следующий день «помятые, но не побеждённые» ребята уехали к себе домой, а Андрей, проводив их до вокзала, погрузился в ворох хозяйственно-бытовых вопросов, в основном касавшихся покупки продуктов, сигарет и спиртного. Благо, что в части пока ещё ежемесячно выдавали «паёк», набор продуктов, который офицеры предпочитали брать в натуральном виде, а не деньгами.

Но все эти проблемы отошли на второй план после событий, случившихся в стране в августе…

Письма от ребят приходили редко и нерегулярно, так же редко и немногословно отвечал им Андрей, занятый вопросами службы и семейными делами.

Летом девяносто третьего Вадик в письме сообщил, что ему предложили поступить на службу в Кировский ОМОН, к какому-то «Кузьмичу», и он дал согласие.

Сашка, чьи письма приходили всё реже и реже, писал о «новых возможностях приподняться», о перспективах в своей жизни, избегая, впрочем, напрямую выражений типа «братва» и не упоминая имени своего друга Вадика вообще.

В девяносто пятом, наконец, Макаров получил ордер на квартиру. Ухнул все негустые сбережения и, присовокупив помощь от родителей, сделал небольшой ремонт и обзавёлся минимально необходимой мебелью.

К его большому удивлению, как ветерану боевых действий, в новой квартире буквально через две недели после подачи заявки поставили телефон, номер которого он сообщил всем своим знакомым, включая Сашку и Вадика.

Теперь общение стало проще, но, увы, не чаще. Вадик звонил несколько раз и обещал навестить Макаровых вместе со своей женой и сыном и отпраздновать новоселье – при первой возможности. Он ругался на Сашку и некоторых знакомых ребят-афганцев, ставших настоящими бандюками: разъезжают на подержанных БМВ и джипах и крышуют новоявленных бизнесменов.

О своей, наверняка нелёгкой, службе в ОМОНе Вадик почти не рассказывал, ограничиваясь краткими репликами про Владимира Кузьмича – своего командира и «настоящего мужика», и парней, бывших афганцев, которых в милиции тоже хватало. Говорил он и о том, что ожидаются командировки в Чечню.

Сашка не позвонил ни разу.

Однажды, уже в девяносто шестом году, обеспокоенный долгим отсутствием звонков от Вадика, Андрей позвонил по имевшемуся у него телефонному номеру. Трубку взяла жена Вадика – Наталья и, плача и всхлипывая, рассказала, что Вадик погиб в Чечне, прикрывая отход своих товарищей, нарвавшихся на банду. Его награду – Орден Мужества – передали ей, а сам он с почестями похоронен на городском кладбище Кирова.

Андрей дал самому себе твёрдое слово приехать на могилу Вадика. Потом спросил, известно ли Наташе что-нибудь о судьбе Сашки. Она ответила, что его то ли прирезали, то ли пристрелили на какой-то «стрелке», и что «бандитам туда и дорога»

Вот так жизнь развела по разные стороны баррикад друзей, неоднократно прикрывавших спину друг другу в боях «за речкой».

Крамольная мысль вспыхнула на секунду в сознании майора Макарова: может быть оно и к лучшему, что вот так всё произошло. Ведь злодейка-судьба, известная насмешница, могла как-нибудь свести Вадима и Сашку в ситуации, когда им пришлось бы смотреть друг на друга через прицел автомата…