Смерть Эго

Смерть Эго

Вы не помните, как уснули, но помните охватившее вас чувство, будто вас вырвали из беспросветного сна.
Глубокий вдох…
Запах, он странный, словно в попытке скрыть стерильность в спешке был распылен дешевый освежитель. Химический ароматизатор вызывал зуд в носовых пазухах и в углублении за левым ухом.
Это не было похоже не на больницу, не на гостиницу. Жесткая койка, матовый металл стен. Единственный источник света - панель в потолке, излучающая холодный белый свет.
Вы были одеты в простенькую серую униформу, аккуратно сшитую из грубой ткани.
За стеной раздавался ритм. Тяжелый, размеренный топот сотен ног. Марш. Неумолимый, как движение поршней огромного двигателя.
Инстинкты, опережая разум, кричали об опасности. Но память была нема. Вы попытались ухватиться за обрывки прошлого: лица, голоса, ощущение ветра… Но память коварная штука, она не приходит по вашему требованию. Вам удалось лишь поймать давящее чувство приказа и страх, холодный, рациональный страх.

Ваши мысли путаются, кружась вокруг недавнего сна, который почти рассеялся, как дым. Вы не помните, как сюда попали. Вы не помните, кто вы. Есть только «здесь» и «сейчас». И этот мерный, давящий топот за стеной.

Вы замечаете в нём изменения. Пара шагов отделились от общего потока и становились громче. Затем шипение гидравлики, и часть стены, казавшаяся вам прежде недвижимой, отъехала в сторону.

В проёме стоят двое в тёмно-серой форме, в глухих шлемах с черными визорами. Ни лиц, ни глаз, ни знаков различия. Только холодный блеск полимерной брони на груди и плечах. Один держит в руках планшет, другой просто стоит, положив ладонь на рукоять оружия.
— Объект 7 - Дельта. Процедура пробуждения завершена, — раздался бездушный командный голос из репродуктора. — Проследуйте для первичного инструктажа.

Вопросов не было, были только указания. Второй охранник, свободной рукой указывает на коридор, откуда ещё слышится марш. Шеренга одетых так же как и вы, постепенно скрывается за угол.
Вы решили использовать свой ступор как стратегию. Вы решили не реагировать. Застыть. Пусть ваша молчание говорит за вас. Поддавшись столь соблазнительному самообману вы уставились вперед расфокусировав зрения и ответили на указания - бездействием.

Но вера в то, что вы умнее системы оказалась опасным самообманом. Система, лишенная воображения, реагирует на такое с удручающей прямолинейностью.

— Отказ от координации. Применение мер принуждения к подчинению, — голос охранника по-прежнему был бесстрастен.

Второй охранник приступил к действиям. Его движения были точны и быстры. Рука в перчатке легла вам на плече. Второй рукой он извлек серебристую капсулу и прижал её к выемке за вашим ухом, к тому самому месту, где вы чувствовали прежде зуд.

Раздается короткий, пронзительный звук. Всё исчезло. Осталось лишь ощущение легкого толчка где-то в голове, до момента пробуждения.

Вы снова открываете глаза. Всё стало ясным и понятным, но вот сделать что-то с этим вы не можете. Ваша воля… сейчас как бы не с вами, она отделена. Вы видите как ваше тело, контроль над которым вам более не принадлежит, идёт по коридору, поворачивает за угол. Вы чувствуете каждое движение мышц, но не можете их контролировать. Это похоже на наблюдение за своим отражением в зеркале, вот только ваше отражение обрело самостоятельность и отправилась по своим делам. Внутри вы ещё остаётесь тем, кто решил обмануть систему, но снаружи вы один тех, кто стоит в строю и ничем уже от стоящих в нём не отличается.

Ваше тело вливается в конец проходящего мимо строя таких же серых фигур. Его шаги автоматически подстраиваются под общий ритм. Вы идёте, глядя в спину впереди идущего. Ваши мысли лихорадочно бьются в клетке новой тюрьмы.
Ваше тело, повинуясь невидимому сигналу, вместе со всеми останавливается перед массивной дверью с надписью «СЕКТОР 7: ПЕРВИЧНАЯ АДАПТАЦИЯ И РАСПРЕДЕЛЕНИЕ». Двери медленно раскрылись.

Внутри, просторный зал, заполненный рядами таких же, как вы, людей в серых робах. Они стоят по стойке смирно, глядя на платформу впереди. На платформе сидел человек. На этот раз без шлема. Вы рассмотрели его. Жёсткое, обветренное лицо, коротко стриженные седые волосы и холодные глаза, скользящие по толпе, будто сортируя мусор. На нём мундир чуть темнее, с одним нашитым знаком - стилизованным кулаком, сжимающим молнию.

Охранник, ведущий ваш ряд, делает едва заметный жест. Контроль над вашим телом внезапно обрывается. Вы снова владеете руками, ногами. Стоите в строю. Свобода движения возвращается вместе с приступом слабости и тошноты - отзвук того самого импульса.

Человек на платформе начинает говорить. Его голос грубый, но не лишённый странной, гипнотической силы.

— Добро пожаловать на станцию Валид. Ваши старые жизни — мусор. Индивидуальность — слабость. Вы — ресурс. Попытка обмануть систему станет последней ошибкой.
Его глаза искали страх и покорность. Когда вы поймали на себе его взгляд вы кивнули ему. Спокойно. Почти по-дружески.
— Увидимся, — одними губами произнесли вы.
Но нет ничего более громкого, чем шепот в полной тишине. Офицер замер. Его глаза сузились, но не от гнева. От хищного интереса.
— Ресурс 7-Дельта, — его палец указал на вас. — Проявляет признаки остаточной индивидуальности. Отметить для углубленного тестирования. Вас взяли под руки и вернули в коридор. Через считанные мгновения вы уже стояли в белой комнате, похожей на лабораторию. Первое, на что вы обратили внимание был кресло: похожее на стоматологическое, но с фиксаторами. Напротив во всю стену был размещен черный экран, сейчас он был выключен.
— Раздеться. Сесть. Ждать, — скомандовал охранник.

Вы сбрасываете грубую серую робу. Воздух в стерильной комнате холоден и щиплет кожу. Без одежды вы чувствуете себя одновременно уязвимым и странно свободным, будто сбросили не просто ткань, а часть навязанной роли.

Вы сели, но не так, как от вас ожидали. Вы откинулись назад, вытянули ноги, скрестив лодыжки. Поза расслабленного наблюдателя, ожидающего начала скучного спектакля. Охранник лишь слегка повернул шлем. Ваша поза была сигналом: «Я здесь, но я не ваш».
Экран на стене ожил. Абстрактные геометрические узоры потекли, меняя форму, из динамиков полился мягкий, вибрирующий гул. Это должно было успокоить, усыпить бдительность. Но ваш разум, обостренный стрессом, видел замысел. Вы опустили глаза, разрывая зрительный контакт, и вслушались. Гул был не просто шумом. Это ритм, хорошо знакомый тебе, тот же равномерный, неумолимый марш, только растянутый и обёрнутый в оболочку лжеспокойствия. Старый железный порядок, поданный под чилловым соусом.. А узоры, которые ты теперь видишь лишь краем глаза, тоже не случайны. Их переходы подчинены алгоритму: из простого к сложному, из хаоса к жесткой структуре и снова в хаос, чтобы затем повторить цикл. Это имитация выбора внутри абсолютно предопределённой системы. Иллюзия свободы в мире полного контроля.

Вы не просто сопротивляетесь воздействию. Вы понимаете его механику. И это понимание, холодное и ясное, становится вашим щитом. Гул теряет свою успокаивающую силу, превращаясь в назойливый, почти пошлый фон. Мерцание экрана в предсказуемую, скучную анимацию.

Дверь открылась. Вошел человек в белом халате — бледный, с глазами, увеличенными толстыми линзами очков. — Любопытно, — произнес он безжизненным голосом, глядя в планшет. — Физиологическое сопротивление суггестии. Активная аналитика. Он делает несколько заметок на планшете, затем поднимает на вас взгляд.
— Объект 7-Дельта. Цель данной фазы - определить остаточный уровень индивидуальности и потенциал для… перепрофилирования. Ваше нестандартное поведение на плацу и сейчас указывает на наличие сложного, возможно, деструктивного эго. Нам нужно измерить его границы.
Охранник у двери делает шаг в вашу сторону.
— Процедура будет включать ассоциативные тесты и сенсорную депривацию, — продолжает лаборант. — Рекомендую сотрудничать. Сопротивление приведёт к применению химических агентов для достижения желаемого состояния податливости. Это… неприятно.

Он указывает на кресло.
— Примите стандартное положение. Закрепите манжеты на запястьях и лодыжках. Самостоятельно.

— Я уверен, что быстрее и продуктивнее нам будет обсудить происходящее, — неожиданно для самого себя вы заговорили, пытаясь достучаться до разума ученого. — Даже если я носитель, как вы выразились деструктивного эго, я уверен, что смогу найти место в вашем обществе, в котором смогу сохранить его и быть полезным. К примеру я могу заметить и предложить улучшения там, на что вы никогда не обращали внимания, так как следуете по рельсам железного порядка. Я уверен, что простая человеческая беседа даст вам больший результат, чем химия.
Ваши слова об улучшении, о месте, о человеческом разговоре, повисают в стерильном воздухе лаборатории, сталкиваясь не с непониманием, а с чем-то худшим: с полным, совершенным отсутствием категорий для их восприятия.
Лаборант замер. Он посмотрел на вас так, как посмотрел бы на заговорившую плесень. Нет ничего более трагикомичного, чем искренняя, разумная речь, произнесенная в абсолютной пустоте. Ваши слова не нашли зацепки. Для него это были не аргументы. Это были симптомы.

— Объект 7 - Дельта демонстрирует классический комплекс гипертрофированного эгоцентризма с элементами мании величия. Вербальная продукция направлена на подрыв авторитета процедуры и попытку установления псевдо-равного диалога с оператором.

Он сделал быструю пометку на планшете, почти лихорадочно.
— Протокол «Подавление деструктивной идентичности» утверждён к немедленному применению. Химические агенты необходимы. Он кивнул охраннику. Тот извлёк небольшой пневматический инжектор с прозрачной капсулой, заполненной жидкостью цвета мутного янтаря и протянул его лаборанту.

— Удержите, — сухо сказал лаборант.

Охранник грубо схватил вас за плечо, прижимая к спинке кресла. Его сила непререкаема. Лаборант приближает инжектор к вашей шее. Вы видите, как его палец ложится на спусковой курок.

— Введение смеси нейролептиков и седативов пролонгированного действия… — монотонно объясняет он, как будто зачитывая техническую спецификацию, — …подавит центры речевой инициативы, критическое мышление и эмоциональную окраску воспоминаний. Базовые когнитивные функции для выполнения простых команд останутся незатронутыми. Идеальное состояние для последующего перепрофилирования будет достигнуто в течении получаса.

Раздаётся тихий, противный пшик. Холодный укол в шею. Сначала, ничего. Потом волна тепла, разливающаяся от точки укола по всему телу. Мышцы сразу слабеют, повисая, как тряпки. Мир теряет резкость, краски блёкнут, звуки доносятся, как из-под толстого слоя ваты. Но самое страшное это мысль. Вернее, её исчезновение. Вы пытаетесь сформулировать протест, план, просто цепочку логических умозаключений но не можете. Слова расползаются в голове, как песок сквозь пальцы. Остаётся только смутное, тонущее в сиропообразной апатии наблюдение.

— Коррекция успешна, — донеслось издалека. — Начинаем импринтинг.
Жажда свободы превратилась в удовлетворение от безупречного следования правилам. Вы больше не помнили, что говорили офицеру «увидемся». Но фраза где-то засела, превратившись в уверенность - уверенность в том, что вы встретитесь с лучшей версией себя. С той, которую сейчас создают.

Финальный тест был практическим. Вас освободили от манжет, одели в свежую, чуть более тёмную униформу младшего обслуживающего персонала охраны. Вывели в коридор и поставили перед дверью камеры. Внутри, как вам объяснили, находился «нестабильный элемент», отказывающийся от сотрудничества.
— Ваша задача - обеспечить его перемещение в процедурный блок, — сказал голос из динамика. — Методы на ваше усмотрение, в рамках протокола.

Вы вошли. В камере сидел измождённый человек в робе. Он поднял на вас глаза, в них был тот самый огонь, тот самый вызов, который когда-то, кажется, очень давно, был и в вас.
— Иди к чёрту, — хрипло сказал он. — Я не буду ничего делать для вас.

Вы не стали разговаривать. Вы не стали уговаривать. Вы вспомнили импринтированные сценки: слаженность, протокол, правильность. Ваши движения были выверены. Вы применили болевой приём, усмиряющий, но не калечащий, чётко, как предписано инструкцией. Когда элемент затих, вы надели на него смирительную манжету и повели по коридору. Без усилий. Без эмоций. С чистым, почти медитативным чувством выполненного долга. За зеркалом одностороннего наблюдения за вами следили. Лаборант и тот самый офицер с нашивкой-кулаком.
— Прекрасно, — сказал офицер, и в его голосе звучало глубокое удовлетворение. — Гипертрофированное эго не уничтожено. Оно перенаправлено. Поставлено на службу. Теперь его потребность в исключительности будет удовлетворяться только через исключительное служение Системе. Он будет лучшим, потому что будет самым преданным. Идеальный инструмент.
— Протокол «Перековка» завершён успешно, — констатировал лаборант. — Можно вводить в общий цикл на специальной позиции. Рекомендован для службы в Отрядах Наведения Порядка, подразделение «Ключ».

Через несколько дней, полностью экипированный, с затемнённым визором шлема, скрывающим лицо, вы маршировали в строю. Ваш шаг был самым чётким. Ваша стойка - самой прямой. Вы смотрели на мир через протоколы и фильтры, и мир этот был ясен, логичен и прекрасен в своей предопределённости.

Однажды, проходя мимо полированного металлического покрытия стены, вы мельком увидели своё отражение: анонимная, мощная фигура в броне, часть механизма. И где-то на глубине, под слоями химии и импринтинга, шевельнулось смутное, бесформенное ощущение. Что это и есть та встреча. Та самая. И вы, наконец, пришли… Тот, кто смотрел на вас из зазеркалья, был безупречен, с точки зрения системы, но пуст.
Вы наконец пришли. Не к величию, а к забвению. Вы достигли состояния, в котором исчезла мука выбора, потому что вы не способны более задавать себе вопросы. Внутри воцарилась тишина, но это был не покой умиротворения, скорее безмолвная панихида. Вы наконец-то «пришли» к тому, чтобы перестать быть «кем-то» и стали «чем-то».

Эго умерло. И самое страшное в этой смерти было то, что внутри больше не осталось никого, кто мог бы об этом скорбеть.