Смерть любит меня

«Не быть любимым — это всего лишь неудача,

не любить — вот несчастье».

Альбер Камю

— Расскажи мне сказку, — прошу я.

Конечно, я давно не верю в принцев и драконов. А верила ли когда-нибудь? Не помню, чтобы представляла себя на месте принцессы в золотистых одеждах. Или нет? Я опять путаю — это волосы принцессы должны быть золотыми, а одежды, напротив, белоснежными? Да какая разница.

— Какую?

— Волшебную.

Как же иначе! Этим всеобъемлющим словом сразу отсекаются сомнения выбора: теперь история обязана происходить не в нашем мире, среди болота скучной повседневности. Лучший мир. Где принцесса чиста и непорочна. Принц пылок и смел. Его черные доспехи никогда не заржавеют… черные?

— Они точно любили друг друга?

Меня мучает данный вопрос. Как два человека, едва знакомых друг с другом, способны дать клятву «жили долго и счастливо»? Как они вообще могут говорить нечто подобное, не умея читать будущее?

— Конечно.

— Тебе ничего не кажется странным? Нет?

Воображение покорно рисует картину убийства дракона. И капли алой крови на мече — доказательство вечной любви принца. Более сочные, чем на брачной простыне принцессы. И на давших ржавчину черных доспехах прорастает серый болотный мох.

— А что дальше?

Мох окончательно покрывает позолоту и срастается в каменные стены.

— Они всегда умирают в один день, ты же знаешь.

Крупная, но нежная ладонь гребнем скользит по волосам.

— Почему ты плачешь, глупышка?

— Я не хочу окончаний… расскажи. Расскажи еще, хоть что-нибудь…

Стук каблуков гулким эхом разносится по пустым залам. Лавиной прокатывается по каменным коридорам, отскакивает от равнодушных стен. Я путаюсь в подоле пышного платья, в ворохе шелков и рюшей, и падаю, царапая ладони и разбивая коленки. Ногти сломаны. Прическа развалилась, а волосы пропитались потом и кровью. Отдельные пряди падают на глаза, мешая обзору, как и слезы.

Сердце в груди колотится раненной птицей в клетке. Я сама — как та птица, попавшая в ловушку и заполошно махающая крыльями, в попытках выбраться из силков.

Мне не сбежать. Убийца уже идет по следу. Двигается мягко, уверенно. Неспешно. Я затылком чувствую его приближение, словно огромная туча закрывает солнце и отбрасывает тень в погожий денек.

Мне страшно. Мне мучительно страшно и все же я оборачиваюсь, чтобы увидеть не одну, а две фигуры.

Одна — принадлежит мускулистому мужчине со стальными глазами. Он смотрит на меня равнодушно и сосредоточенно, и быстро приближается. В руках нож. И хотя взгляд мой прикован к холодному блеску металла, я все же замечаю бурые пятна на камзоле. Не думаю, что стражник, которому ранее принадлежала одежда, отдал ее добровольно. Убийца.

Вторая фигура маячит вдалеке и знакома мне с детства. Друг. Добрый собеседник. Кладезь историй. Его лицо прячется под глубоким капюшоном, а тело за свободными одеждами, но все же я безошибочно узнаю его.

В детстве я много и часто болела, и только Он всегда был рядом. Гладил по голове, рассказывал сказки. Успокаивал. Развлекал. Если и уходил, то ненадолго, стараясь не попадаться на глаза слугам и лекарю.

Столько времени прошло? Как давно мы не виделись? Что он делает здесь? Сейчас? Ночью в замке, где стражник, который должен был защищать меня, вдруг достал нож и попытался… убить…

Сглатываю вязкую слюну, проглатывая вместе с ней и последнюю мысль. Я не хочу умирать! Я не умру здесь. Не сегодня! Пожалуйста!

Хотя вариантов немного. Убежать, позвать на помощь? Попытаться защищаться голыми руками? Никто ранее не услышал моих криков, не услышит и теперь. И что я могу? Слабая, безоружная, против профессионального убийцы?

Обессиленная и усталая, я замираю на каменном полу, как кролик перед удавом. Смотрю в серые глаза, пытаясь увидеть в них… что? Жалость? Милосердие? В них, конечно же, нет ничего из перечисленного.

А тем временем вторая фигура, все также скрывая лицо под капюшоном, подходит ближе. Протягивает руку и осторожно, медленно касается преследователя. Лишь одно касание, и мужчина с блаженной улыбкой на лице кулем оседает на пол, к моим ногам.

Его глаза открыты, но в них больше нет жизни. Нож, запачканный кровью, с жалобным звяканьем выпадает из скрюченных пальцев.

— Я-я… я-я…

Пытаюсь сказать хоть слово, но из груди вырываются лишь всхлипы. Облегчение накатывает волной, разматывая затянутый узел в районе живота. Все кончилось. Все обошлось.

— Испугалась? Не бойся.

Голос звучит так знакомо, словно и не было этих лет. Словно еще вчера Он сидел рядом у изголовья кровати и гладил по голове, заботливо и нежно.

— Я никогда не оставлю тебя.

Опять чувствую ее — ледяную ладонь — на своем горячечном лбу. Вижу всполохи льда в воздухе, и блаженно закрываю глаза, чувствуя неземной, далекий холод чужого присутствия.

— Все хорошо.

Да, все хорошо. Все в порядке. Он рядом. Я жива.

— Я соскучился.

Слышу улыбку в голосе, но глаз не открываю. Это тоже наш ритуал: я не смотрю, а только слушаю. Голос мягкий. Вкрадчивый. И руки. Он не уходит, держит, обнимает за плечи, прижимая к себе. Ледяные, но такие нежные объятия.

— Здесь двадцать золотых.

Увесистый мешочек едва касается столешницы, как тут же исчезает с характерным звяканьем. Был и нет, как показалось.

— Хорошая цена. За кого?

Собеседники говорят тихо, едва слыша друг друга в грохоте и пьяном гомоне таверны. Тесный зал переполнен. Стучат кружки о стол и льется рекой пойло, где в рот, а где и мимо, на деревянный настил пола. В углу музыкант наигрывает на лютне, перебирая струны, пытаясь подобрать мелодию под настроение. Простую, залихватскую. Петь даже не пытается — поди доорись сейчас до пьяной публики! Может позже, когда толпа рассосется, кого и пробьет на лиричные мотивы…

— За леди Луизу, молодую графиню Уэльскую.

На небритом лице наемника удивление. Еще бы! Кому встала поперек дороги невинная девица из замка? Молодая, с детства болезная, она, поди, и не жила-то толком. Света белого не видела.

Но желание заказчика — закон. Тем более, что цена уж очень хороша. За двадцать золотых он был готов перерезать глотку всем обитателям замка поголовно.

Еще минуту делал вид, что думает-решает, а затем кивнул согласно.

— Договорились.

Странный заказчик в одежде с капюшоном тут же встал и направился к выходу. На ходу бормоча под нос: «Скоро мы снова увидимся, любовь моя. Просто подожди и я опять приду».

Страшный, бледный как сама Смерть. Кого только не встретишь в этой части города!

— Эй, трактирщик! Пива!

Наемник и не подозревал, насколько оказался прав. Сегодняшняя ночь станет для него последней. Случайная жертва, чтобы состоялось чужое свидание. Свидание со Смертью.