Смерть не разлучит

Тридцатого декабря по распоряжению президента началась зима. Настоящая зима с легким морозом и обильными снегопадами, и, разумеется, город моментально на это отреагировал и встал в многокилометровые пробки. Я раньше вытворял всякие странные вещи, но ехать на машине в центр было бы чистым безумием, апофеозом моей феерической карьеры, за которым могло бы последовать только медленное сползание на дно, и я решил, что еще слишком молод и не готов вот к этому вот всему, а потому оставил машину в подземном гараже, а сам прогулялся до ближайшей станции монорельса.

Потом мне пришлось еще немного прогуляться, и вот я уже на Красной площади, и вокруг радостные довольные лица, царь-каток, царь-елка, запах мандаринов (скорее всего, его разбрызгивали с вертолетов) и прочие предновогодние радости, тысячи их.

Меня забросали снежками, трижды угостили шампанским из пластиковых стаканчиков, всучили мне несколько мандаринок и бутерброд с красной икрой. Бутерброд я задумчиво съел, мандаринки засунул в карман куртки, и, кое-как отбившись от очередной шумной компании, пытавшейся затащить меня на каток, добрался до входа в Кремль.

На КПП стояли очень серьезные ребята в легкой силовой броне, слегка напоминающие десантников из «Вархаммера». Несмотря на то, что они знали меня в лицо, они затребовали пропуск, попросили приложить палец к сканеру отпечатков, проверили прочие биометрические параметры и лишь после этого допустили в святую святых, где меня уже ждал провожатый на парящем над нетронутым снегом флаере.

— Удивительная эклектика, — сказал я ему провожатому. — Древнее здание, современные технологии. Вы сами хоть понимаете, в каком веке живете? Или на какой планете?

Провожатый оказался роботом или успешно прикидывался таковым, и на мой вопрос отвечать не стал.

Перед входом в главный бункер страны оказался еще один КПП, и там стояли чуваки настолько серьёзные, что им даже броня не была нужна. Никакого оружия на виду они тоже не держали, но я не сомневался, что, если вдруг что начнется уже через считанные доли секунды они будут экипированы до зубов. Исключением был только их главный, который носил два «дезерт игла» в наплечной кобуре, которую прятал под идеально сшитым по фигуре пиджаком.

— Между прочим, я уже выплатил ипотеку за свою однушку, — сообщил я ему.

— И мы все тобой гордимся, — сказал он и дружески хлопнул меня по плечу. — Проходи, он ждет.

***

Но он меня не ждал. Он работал. Он сидел в кресле, его глаза были прикрыты, а пальцы порхали в воздухе над видимой только ему одному клавиатурой, и черт его знает, чем именно он занимался. Может быть, просматривал какие-то документы государственной важности, или листал альбом с детскими фотографиями, или правил реальность, или просто искал новый забавный мем для главной страницы официального кремлевского сайта.

На нем были свободного покроя брюки и белая рубашка, расстегнутая на груди и являющая любопытному взору буйную растительность. Он был коротко пострижен, носил аккуратную бородку, как на всех своих официальных фотографиях, и ногти его были безукоризненно чисты.

— А ты изменился, Дед Мороз, — сказал я. — Похорошел. Бороду очередная Снегурочка постричь заставила?

— Артур, все мы знаем, что в детстве тебя забыли в цирке, и потому за твое воспитание несет ответственность стая бродячих клоунов, — дружелюбно отозвался президент. — Будь добр, посмотри в окно, подумай о вечном и не отсвечивай еще минут пять , пока взрослые дяденьки закончат свои скучные взрослые дела.

— Я, в принципе, и домой пойти могу, — сказал я. — Все же знают, что я — асоциальный элемент и не люблю всяческих сборищ.

— Отставить «домой», — сказал он. — У тебя есть официальное приглашение и отвертеться ты не можешь.

— А ты чем занят? — спросил я. — Межмировой забор плечом подпираешь?

— Типа того, — вздохнул он и открыл глаза. — Все, я закончил.

— И управился быстрее, чем за пять минут.

— Ты ж все равно поработать не дашь, — сказал он. — Ни минуты покоя. То саммит, то незаконная попытка проникновения извне, то разрушители миров припираются прямо в кабинет и не дают сосредоточиться. Готов?

— Нет, — честно ответил я. — Может, не надо?

— Надо, Джокер, надо, — сказал Виталик. — Там все соберутся, куда же без старой гвардии?

— Вот ты и иди, а я еще слишком молод для всего этого, — сказал я.

— Готов потом ему рассказывать, почему тебя не было? При личной встрече?

— Для этого я тоже слишком молод, — сказал я. К сожалению, вариантов отвертеться у меня не было.

— Тебе, на минуточку, уже…

— Я помню, — поспешно сказал я. — Но внутри себя я все ещё молод и горяч, и мне нет даже тридцати.

— Завидую, — сказал он. — Я бы тоже хотел быть молодым и беззаботным.

— Кто тебе мешает?

— Ответственность, — сказал он.

— Кстати, об ответственности, — сказал я. — Зачем ты все это устроил?

— Что я устроил?

— Вот это, — я ткнул пальцем за творящееся за окном безобразие.

— Зимняя сказка, — сказал он. — Новогоднее настроение, все такое. Что за Новый год без сугробов?

— Мандарины, оливье, сельдь под шубой?

— И непременно холодец.

— Надеюсь, там, куда мы направляемся, всего этого не будет.

— Не любишь Новый год?

— Клоуны, которые меня воспитали, его не праздновали, — сказал я.

— Ладно, снимай куртку и пошли, — сказал Виталик, легким движением руки открывая личный президентский портал, способный перенести нас в системные миры, минуя межмировой барьер, межмировую таможню и межмировой паспортный контроль.

— А куртку зачем снимать?

— По информации из источников, близких к достоверным, с той стороны будет не холодно, — сказал он.

Я снял куртку, и мы зашли в портал.

***

Серая степь простиралась от горизонта до горизонта, свинцовое небо висели так низко, что, казалось, Виталик вот-вот заденет его головой, накрапывал мерзкий дождь, дул пронизывающий ветер, гонявший мимо нас промокшие шары перекати-поля».

Я надел куртку обратно.

— Меня терзают некоторые сомнения, — сообщил я Виталику. — Непохоже, что в обозримом будущем здесь намечается какая-то вечеринка. Разве что лет этак через двести…

Виталик раздраженно дернул плечами и на них возник длинный черный кожаный плащ. Как только он это сделал, метрах в десяти от нас из-под земли выкопались трое зомби и сразу же поползли в нашу сторону, скаля гнилые зубы, непотребно завывая и теряя куски плоти. Я потянулся в инвентарь за оружием, но Виталик меня опередил. Дробовик, сам собой материализовавшийся у него в руке, бахнул три раза так быстро, что выстрелы слились в один большой бабах, а умертвия разлетелись на куски.

— Ты уверен, что у тебя все схвачено? — поинтересовался я, наблюдая, как из земли выкапывается очередная порция.

— Похоже, ошибка в прыжковых координатах, — сообщил Виталик. Он держал дробовик правой рукой, а левая выписывала фигуры в воздухе, что бывало каждый раз, когда он работал с кодом. Очевидно, он пытался открыть новый портал, но по каким-то причинам у него это не получалось.

— И как же ты сумел ошибиться?

— Я не ошибся, — сказал Виталик, разнося очередную порцию зомби. — Это подстава.

— Отличное начало вечеринки, — сказал я.

На этот раз выкопались сразу девять зомби, но моя помощь Виталику все равно не понадобилась. И перезаряжать дробовик, разумеется, ему тоже не понадобилось.

Видимо, мы оказались на месте какого-то заброшенного капища, потому что зомби продолжали лезть из земли, как грибы после дождя, и похоже, что именно наше присутствие послужило триггером.

— Да, гори оно все огнем, сука, — сказал Виталик, разнося на атомы очередного бедолагу. — К хренам!

И портал сразу открылся.

***

Мы оказались в тропическом аду.

Ну, вы знаете, белый песок, синее небо, желтое солнце, прозрачная вода, мерно накатывающая на берег, белоснежные шатры, полотняные стены которых колыхал легкий ветерок со стороны моря. Так-то был оно все было неплохо, если бы не люди, которых там было… довольно внушительное количество.

И почти все они были моими старыми знакомыми.

Ненавижу такие ситуации.

— Сумкин! — проорал Виталик, вываливаясь из портала.

Присутствующие тут же обратили свои взоры к нам (ненавижу такие ситуации, дубль два) и воздух огласился приветственными криками.

Из ближайшего шатра выступил Архимаг дон Феанор Кристобаль де Борса, в огненно-алой мантии и с волшебным посохом в руке.

— Что это за чертовы фокусы? — осведомился Виталик.

— Прости, но это был единственный способ заставить тебя войти в образ, который мы помним и любим, — сказал Архимаг. — Настроить тебя на нужный лад, так сказать. Пива? Или твои вкусы изменились?

— Мои вкусы не изменились, но, черт побери, ты за все это ответишь, — пообещал Виталик.

Пока они дружески переругивались, я постарался отойти в сторону и затеряться среди пальм, когда обнаружил, что меня кто-то дергает за штанину. Я уже собирался отшить назойливого карлика, когда опустил взгляд и увидел миловидную девочку лет шести. На ней было легкое летнее платьице и сандалики, уже полные песка.

— А я тебя знаю, — сказала она. — Ты — Алтул, Джокел и Лазлушитель Милов.

— Слухи о мирах, которые я разрушил, несколько преувеличены, — сказал я. — А кто ты, милое дитя, и как ты здесь оказалась?

— Я Молли.

— Приятно познакомиться, Молли.

— Не Молли, а Молли, — сказала она. — Л как Лагналек.

— Морри! — как только я сообразил, кто передо мной, то сразу же начал озираться по сторонам. Найти ослепительно красивую женщину с фужером белого вина, о чем-то воркующую с Борденом, не составило большого труда.

Разумеется, Дщерь была здесь.

Все были здесь.

Кевин в белых парусиновых штанах сидел в шезлонге, выставленном в полосе прибоя, и вода омывала его босые ноги. Бог-Император курил сигару и пил ром из большой квадратной бутылки. Прямо из бутылки и пил.

Наверное, проблемы в империи. Неурожай, провинции бунтуют или кто-то налогов не доплатил. У великих мира сего и проблемы соответствующие.

Такеши в шортах и цветастой рубахе перебрасывался фрисби с каким-то незнакомым мне пожилым англичанином, высоким, худым и весьма ловким и подвижным для своего возраста.

— Это дядя Клалк, — сказала Морри, проследив за моим взором. — Он холоший и бессмелтный.

— Угу, — сказал я и указал на завернутого в какие-то лохмотья загорелого почти до черноты, который весьма обстоятельно рассказывал Аресу, почему он не верит в богов. — А это кто?

— Это Одиссей, дедушкин боевой товалищ, — сказала Морри. — Еще с тех влемен, когда они вместе Тлою штурмовали.

— Так Трою тоже дедушка разрушил? — уточнил я. — Хотя, чему тут удивляться…

— Это долгая и сложная истолия, — серьезно сказала Морри.

— У нас тут у всех сложные истории, — согласился я.

— Возьми мне коктейль, Алтул, — попросила Морри. — Флуктовый.

Мы пошли к построенному на берегу бару. Перед стойкой сидели трое мужчин, и, судя по стоящей перед ними пустой посуде, сидели там довольно давно. Двое были довольно молоды и носили футболки с эмблемой космофлота незнакомого мне государства, третий был гораздо старше, но в плане пития от своих молодых коллег не отставал. Они о чем-то беседовали, тоже довольно давно, и обращались друг к другу не иначе, как по титулам. Наверное, у них, обладатель белой кости и голубой крови, так принято.

Граф, барон и князь.

Князь, похоже, был русским, а эта парочка — нет. Рыжий барон был похож на немца, национальность графа вообще не считывалась. С одинаковым успехом он мог был и англичанином, и римлянином.

Я взял Морри фруктовый безалкогольный коктейль, а себе — тоже фруктовый, но алкогольный, и как только я сделал первый глоток, у бара нарисовалась Дщерь.

— Привет, Артур, — сказала она. — Морри тебе не слишком досаждает?

— Привет, Боб, — сказал я. — Вообще не досаждает.

— Тогда почему ты такой напряженный?

— Люди, — сказал я.

— Не любишь людей?

— Не люблю, когда их так много, — сказал я. — Обычно я стараюсь держаться подальше от подобных сборищ.

— Это же не просто новогодняя вечеринка, — сказала Дщерь. – Не каждый день мой отец женится.

— Поэтому я все-таки пришел.

— И все мы тебе благодарны, — улыбнулась она и похлопала меня по плечу. Все сегодня хлопают меня по плечу, наверное, просто день такой. — Постарайся расслабиться.

— Расслабишься тут, — сказал я. — Слишком много значимых фигур собраны в одном месте. В тех краях, где я вырос, это не к добру.

— Во-первых, архимаг выставил вокруг острова защитные барьеры, — сказала Дщерь. — А, во-вторых, на этом острове собраны самые опасные личности из нескольких вселенных. Кто может нам угрожать? Кто хотя бы осмелится на такое?

— Хотел бы я никогда этого не узнать, — сказал я. — А где виновники торжества?

— Они задерживаются, — сказала Дщерь, принимая из рук бармена новый бокал вина.

— Видно, где-то что-то ещё не доломано, — сказал я. — Прости.

— Все в порядке, — улыбнулась она. — Я прекрасно знаю, кто мой отец.

***

Я нашел себе место под пальмой и устроился там, неспешно потягивая коктейль, наблюдая за происходящим и размышляя, в какой момент что-то может пойти не так.

Кларк с Такеши закончили свою игру, и англичанин присоединился к троице в баре, причем с князем они разговаривали, как старые знакомые. Мимо нас прошел чем-то озабоченный эльфийский принц Ринальдо, ухвативший плетеный стул и усевшийся на берегу рядом с Кевином. Похоже, что им было, о чем поговорить.

Сумкин… то есть. Архимаг Феанор Кристобаль (ну вот какого черта Кристобаль? Откуда Кристобаль-то взялся?) де Борса развлекал гостей магическими фокусами и прочими фейерверками, Борден с Виталиком накачивались пивом на берегу (надеюсь, они достаточно остепенились и хотя бы в этот раз не будут ломать друг другу руки), Одиссей поразил всех точной стрельбой из лука и похабным богохульным античным анекдотом, над которым громче прочих хохотал Арес, а какой-то человек с абсолютно среднестатистической и совершенно незапоминающейся внешностью со смехом рассказывал всем желающим его слушать, что он просто очень хотел посмотреть на летающие машины.

В районе третьего коктейля из моря явилось подводное чудище, помесь Годзиллы, осьминога и электрического самоката, и попыталось вылезти на берег, чему помешал выставленный Архимагом барьер. Чудище взревело, когда его лапы, щупальца и клешни наткнулись на невидимое препятствие, но большинство присутствующих даже головы в его сторону не повернули. Шансов на внимание у чудища было не больше, чем у какой-нибудь вечерней мошки, залетевшей на огонек.

Но это если речь шла о взрослых.

— Да чтоб ты лопнул! — выкрикнула Морри, выбегая на берег и топая ножкой.

Чудище тут же лопнуло, словно у него в животе взорвалась планетоничтожающая бомба или заклинание класса «армагеддон», и его внутренности украсили собой защитную сферу, на несколько мгновений обрисовав ее контуры и сделав ее видимой.

Взрослые рассмеялись, кто-то даже начал аплодировать.

— Морриган Кэррингтон! — строго сказала Дщерь. — Разве мы с тобой не договаривались, что ты больше не будешь этого делать?

— Ну, мамочку, он же был большой, злой и с клыков капала ядовитая слюна! По всем плизнакам это был монстл, а на монстлов плавила не ласплостланаются!

— Мы в Техасе так не поступаем!

— Хотел бы только заметить, что вы сейчас не в Техасе, — сказал Магистр, вываливаясь из стелса буквально в нескольких метрах от бара.

И надо сказать, что его явление было воспринято гораздо серьезнее, чем жалкая попытка хтонической твари. У Дщери тут же выросли четыре дополнительные руки, и в них были копья, пистолеты, и топор, и вороны закружились над ее головой, и Кевин достал свой черный меч, а Ринальдо —меч, опоясанный молниями, граф и барон вооружились «офицерским сороковым», посох Феанора опоясало пламя, Одиссей поднял лук, Арес — копье, Такеши схватился за что-то довольно футуристическое и совершенно непонятное, и даже в руке у Бордена появился его излюбленный «вальтер».

В общем, плотность оружия на квадратный метр площади превысила всякие разумные пределы.

— Не помню, чтобы я отправлял тебе приглашение, Оберон, — спокойно заметил архимаг.

— Я пришел с миром, — сказал Магистр, поднимая руки. — Согласен, у нас со многими из вас очень сложные отношения, иногда мы бились на одной стороне, иногда — на разных, но сегодня я предлагаю объявить перемирие и просто насладиться обществом друг друга. В конце концов, мы все здесь не чужие люди, а с виновником торжества мы даже как-то раз мир спасали. И, смею заметить, таки спасли. Давайте не будем омрачать этот день вульгарной дракой, а? Лучше выпьем, поговорим, потанцуем и пожелаем молодым… ну, относительно молодым жить долго и счастливо, пока смерть не разлучит их. Смерть, ты же не собираешься из разлучать?

— С чего бы я стал это делать? — сказал Борден, убирая пистолет. — Веди себя прилично, Оберон.

— Или я и тебя лопну, — пообещала Морри, и на этот раз Дщерь не стала ее одергивать.

***

Виновники торжества задерживались, но, похоже, что никого, кроме меня, это не напрягало. В конце концов, физрук часто задерживается или пропадает, и не дает о себе знать довольно долго, но каждый раз он возвращается, и каждый раз виртуальное кладбище, на котором похоронены его враги, разрастается в размерах.

Однако, всеобщий пофигизм меня раздражал. Вся эта расслабленность, выпивка, светские беседы и старые байки о своих подвигах, все эти выкуренные сигары, выпитые коктейли и беззаботные выражения лиц навевали тревогу.

Особенно меня раздражала расслабленность Архимага.

Вся наша вселенная держалась на довольно сомнительном допущении, что до конца своей жизни Архимаг изобретет машину времени и отправит мне в прошлое некий предмет, и если он этого не сделает, то возникнет темпоральный парадокс, который явно ничем хорошим не кончится. Я не мог представить себе масштабов этой катастрофы, когда ткань пространства и времени начнет распадаться на части и… И лучше бы он сидел в лаборатории и корпел над чертежами, чем показывал свои шарлатанские фокусы. А левитировать разные предметы и я могу.

В конце концов, левитация — это часть телекинеза, а телекинез — это самый распространённый скилл.

Солнце уже клонилось к горизонту, и тени зловеще удлинились, когда на берегу наконец-то открылся божественный золотистый портал и из него вывалился физрук.

Он был веселый и злой, и немного окровавленный, и в одном руке он держал Клавдию, а другой обнимал за талия свою невесту в живописно изодранном платье, и было понятно, что они только что выбрались из какой-то передряги, и им это понравилось.

— Привет, друзья, — выкрикнул он. — Как же я рад вас всех видеть. Даже тебя, Оберон.

Ответом ему был приветственный ор, и даже я издалека помахал ему рукой, и он поцеловал невесту, а потом еще раз поцеловал невесту, а потом…

— Что случилось? — спросил Кевин.

— Чертовски хороший вопрос, — согласился Магистр. — Кто на тебя напал, Василий?

— Похоже, что у нас появился новый враг, — сказал физрук. — Равных которому еще не было.

— Опять? — вздохнул Виталик.

— Опять, — сказал физрук. — Се ля ви и все такое. Но об этом мы поговорим завтра. А сегодня мы будем пить, веселиться и всячески безобразничать, и наслаждаться жизнью, а войной займемся уже потом. Привет, Боб.

— Привет, папа, — они обнялись, и она чмокнула его в щеку, отчего на ее губах остался кровавый след.

Ну, то есть, все как обычно.

— Обними дедушку, Морри, — попросил он, но ее и не надо было упрашивать, и она уже бежала к нему, а он подхватил ее на руки и подбросил в воздух так высоко, что я начал беспокоиться о целостности защитного купола. Морри восторженно завизжала.

Проделав этот фокус еще трижды, физрук поставил внучку на землю и снова поцеловал невесту.

— Давайте поскорее закончим со всеми этими формальностями и перейдем к банкету, — сказал он. — Есть хочется. И горло промочить тоже. Федор, ты готов нас обвенчать?

— Разумеется, — сказал архимаг и одним движением руки сотворил прямо перед собой алтарь. — Подойдите сюда, и властью, которой я наделил себя сам…

Несмотря на то, что целый день над нами не наблюдалось ни облачка, с небес ударила молния, пронзившая защитные барьеры архимага с такой легкостью, словно их и не было вовсе.

Но если вы думаете, что это история о том, как все мы собрались в одном месте и на нас напал новый неведомый враг, и случилась славная ужасная кровавая битва, в которой мы все мы дружно полегли, завершив длинные и извилистые жизненные пути в один миг и в одном месте, то черта с два вы угадали.

Это совсем не такая история.

А молния… Ну а что молния?

Это просто его старик-отец явился на церемонию.