Собачья пахота

Жанр: мистика-хуистика, 118+

..Нонче я просиживал задницу с утряка да пораньше в KFC, с самого открытия оккупировав замызганный столик у окошка и с унылой миной созерцая течение жизни мимо меня: людишки спешили скорее исторгнуться из тёмного зева метрополитена по своим нелюбимым делам. Классика. На смурых мордах лиц читались почти что по буквам фельетоны о грядущем рабочем денёчке: вот он, уже, можно сказать, настиг и измордовал. Иногда, впрочем, фельетончики сии перемежались с эпитафиями о просранной жизни. Вы ж смотрите, какие все недовольные! У меня, между прочим, работёнка тоже та ещё пёсья. И ничего. Держусь. Уже с неделю, наверное, паскуду эту вертлявую караулю. Чуйка-то у меня знатная, да засранец тоже оказался не лыком шит. Ох и отпинаю его, только попадись, стервь! Все зубы пересчитаю, и каждый заверну отдельно, присвоив инвентарный номерок.

На пустующий стул напротив в свой черёд, завидев меня, плюхнулся знакомый бес, с кипой бумаг подмышкой.

«Ваша пресветлость, какая встреча! Очень рад!»

Свалив свою бухгалтерию на край столешницы, он воровато потянулся к бумажному стакану с кофием, стоящему передо мной. Не здороваясь и не отрываясь от окна, я хлопнул его по загребущей ручёнке. Бес обиженно пискнул.

«Так ведь вы же не будете – вы ведь то, что крепостью меньше сорока градусов не употребляете-с! Почто добру пропадать?»

«У меня ароматерапия! А ты, значит, употребляешь?» – буркнул я, всё так же пялясь на безликий людской поток.

«Да-с, употребляю», – радостно кивнул рогатый и украдкой предпринял вторую попытку дотянуться до стакана, но снова огрёб по руке.

«Да смилуйтесь! – заискивающе принялся он подмазываться к чужому питию. – Мне три договора закрывать сегодня, мне бы немного… А там такая очередь!» – он покосился в сторону касс и забитого до отказу табло с номерами заказов.

И, не теряя надежды, своей загребушкой рогатый сызнова потянулся к никак не дававшему ему покоя кофейку, завлекающе-ароматно дымящемуся. Тут я таки обернулся и поглядел на этого неугомонного. Подлец сразу подтянул к груди свои алчные конечности и чуть не сполз под стол. Да, уж запугать всякую шваль одним взглядом, эт я мог. Умел. Любил. Нечем гордиться, да пригодится. Довольный произведённым эффектом, я вальяжно стянул шапку на затылок.

«Чё, кого-то ухайдокать прямо туточки собрался, а?» – смилостивился я.

Бес подобострастно глянул на меня снизу вверх и пробормотал: «Да вот, под расчёт как раз». И аккуратно полюбопытствовал: «А на кого облава, на нелегала?»

«Да-а, – протянул я недовольно. – Понаедут со своих захолустий старопупенских, будто Девятый Град резиновый!»

Бес понимающе кивнул, принявшись ворошить свои бумаги.

«Ладно б просто тварь, навья или исподняя, так нет же! По всему так из стольного пожаловал!» – посетовал я.

«Ой, да неужто…» – работник месяца с бумажками наперевес перестал копошиться и красноречиво посмотрел вниз, прям туда, куда уходила ножка стола.

«Вот представь себе, – мрачно кивнул я. – Поймаю – шкуру спущу!» И, подумав, добавил: «Не, три блядских шкуры с него сдеру! Мне за сверхурочные премия полагается!»

Бес тем временем нашёл, что искал, в ворохе желтоватых листов, покачав головой и будто во всём со мной соглашаясь. А после хватким звериным глазом уставился на входную дверь.

А в неё как раз вошёл ничем особо не приметный студентишка.

«Твой клиент?» – проследив за взглядом зверомордого, чисто для проформы уточнил я.

«Так точно-с!» – кивнул хвостатый труженик.

«Давай только тихо, лады? У меня башка ещё со вчера не того».

«Как вашей пресветлости будет угодно!» – привычно залебезил рогатый. Нашей пресветлости же было угодно никогда больше не работать эту проклятущую работёнку. Но на что только не пойдёшь, чтобы прокормить семейство? Вот на ту же вахту хотя бы.

Я тоскливо обернулся к окну, и тотчас хищно сощурился.

«Ах, ты ж сука, попался!» – прошипел я себе под нос, и, молниеносно выпрыгнув из-за стола, с ноги расхерачил стекло, вывалившись на улицу. Рукав порвал! Любимый балахон, блять! Всё, кранты тебе, тварина! Периферическими зрением, однако, я успел как бы между прочим зацепить, как опрокинутый впопыхах кофейный стаканчик ловко поймал бес, вожделеюще облизнувшись. Свезло ему, нахалу. Да пускай.

Дальше было не до того: я нёсся по улице, а эта пакостная пакость – от меня вприпрыжку! Он ещё и подселился без разрешения! В людское-то тело! Это шизда, говнюк. Тебя за такие кульбиты по стенке размазать – самое то! Никакая протекция не спасёт, уёбыш, молись нахер на родном! И на всех, которые знаешь!

Раскидывая толпу, мы по диагонали рванули через дорогу, потом во дворы. Там стервец, не стесняясь хрустнул костями, вывернулся неестественно чуть ли не наизнанку и подрапал себе на четвереньках, подлюка! Ох, у мужика потом явно спину прихватит – йога с ютьюба ему в помощь. А мне вот на четвереньках бегать за всякими там якими гордость не позволяла! Ещё и ворожбой не стегануть паршивца, нельзя, меня самого потом вздрючат, если пришью костюм. Похер, улучшаем физподготовку! Хотя и так она у меня ого-го!

«Именем тарабарского короля!» – загорланил я дурниной, несясь во весь опор. Охуевший в край тварёныш недоумённо развернулся, явно не признав личности, к которой я так грозно апеллировал. И это была его роковая ошибка. В прыжке я сбил эту каналью с ног, щедро приложив мордасами об асфальт. Жаль, башку ему в кашу не размять – людишку-замухрыжку угроблю, в противном-то случае я б уже вовсю стачивал черепушку этого опарыша о дорожное покрытие.

«Ну еба-на, да ты ж охерел от меня дёру давать, сволота! Да я ж тебе ща так вломлю, как вытряхну из костюма, что ты так на карачках всю жизнь у меня и пробегаешь, чушпан ты грязномордый!»

Демон рычал и брыкался. Молодой, дерзкий, сморчок, блять!

«А ну-ка, давай съёбывай с хаты, пока я тебя прям там не размотал!»

«Не сможешь! – дерзко прошипел этот соплёнок. – Вам по Уставу запрещено убивать людей без дозволенья и служебной необходимости! А её ещё нужно доказать!»

«Я кто по-твоему, шмара ты тугоухая?!» – зло прищурившись, я поднялся и поднял за грудки охамевшего как мразь дерьмоеда.

«Я кто, ну, шушера ты берега попутавшая?! Загонщик? Ловец? Экзорцист?»

В совершенно безмозглом выражении этой имбецильной хари я запросто прочел тупорылое: «А разве нет?»

«Нет, нахер! Слушай! Пока я тебя на фарш не пустил вместе с этой тушей!»

Скотиныш напрягся, а после широко распахнул глазёнки. Дошло наконец! Явно ж в курсах про меня. Да и кто не в курсах?

Тело человека плашмя сверзилось на асфальт, будто это бесхозная груда потрохов. А передо мной стоял ну кто б вы думали?

«Мой дядя…» – испуганно начал этот наглый мальчишка, явно прочтя в моем взгляде намеренье порешить его без суда и следствия.

«..самых честных правил!» – закончил я предложение за него и угрюмо заржал.

«..князь Белиал! – не понял моего высокоинтеллектупльного юмору этот недоразаитый, – ..он не позволит…»

Неделю эту падаль по закоулкам выслеживал, как ёбаная ищейка! За всё ща отыграюсь! Вломлю по самое оно!

«Я и дяде твоему въебу, если надо будет», – угрожающе ровно проговорил я, перешагнув через подрагивающее на земле тело. Резко свалил, но челик вроде ещё трепыхается, хоть где-то фортануло. Нам обоим. А то отчитывайся потом… объяснительные ссаные катай… терпеть ненавижу!

«Всё кароч, пошли в каталажку, вылюдье, там тебе мозги вправят, а дядька потом ещё пизды даст по самые, бля, уши! Готовь жопу – её будут драть все по очереди. А ровно отсидеться уже не получится».

Дурень, вернув себе физическую плотность, на своё скудоумие решил ещё чутка от меня побегать. Очень, надо сказать, зря – я мигом вытащил его на тропу и там уж без лишних глаз отхуячил так, что долбоклюй этот как звать его забыл к едрене бабке. Что-то ещё про Адского князя верещал, кровавыми соплями булькая. Но мне уже оно было ровнёхонько до тёмных глубин репродуктивной системы. Потом сдал, конечно, чё там от него осталось, от отморозка ушатанного, под роспись. Всё чин-чинарём.

Мастер, конечно, посмотрел неодобрительно, мол, мог бы и сдержаться. Пацан совсем, хоть и накуролесил. Ну и Белиал опять же. Не абы кто, чё отношения портить. Но не мог! Не мог я! Мне санаториев не оплачивают! Так что увы, нервы нервишки нервишечки мои укрепляет только добротный мордобой. А уж кого уделывать – не суть. Держусь из последних сил, значится. Хоть и такого вша зазнавшегося отмудохать и то радость.

..Вечерком ужо я сидел и, глядя в точку, хлебал вискарик на лавке. Ардбег ви бисти, хотя десяточку тоже люблю. Хоро-оший. И вообще нажраться. Снова встретил и старого знакомого, того, что с договорами по утру под шумок мой кофей стырил.

«Ну чё, со всеми бумажками управился, опора бухучёта?»

«Управился-с, ваша светлость».

С этими словами он достал бутыль Барристера и щедро накинул из горла прямиком на душу.

«Всегда думал, что бесы не любят можжевельник», – хмыкнул я.

«Ну так и люди разные вещества употребляют-с, которые есть для них яд. Но пользуют, однако-с, для эффекту», – вежливо пояснил рогатый.

Я одобрительно покачал головой. Грамотно. Забористо. И сам приложился к бутылке.

«Собачья пахота», – выдохнул я по итогу. Дня и в принципе.

«Оно так-с», – послушно кивнул бес.

Ночь, грузно наползая на город, искрами зажигалок включала там и сям фонари. Лёгкая морось посыпала, сделалось как-то промозгло и неуютно. Я вдруг понял, что ужасно скучаю по локальному дурдому под почти что телевизионным названием «моя семья» и закурил. Скорее б с этой долбаной вахтой покончить и домой. Ещё парочка таких же полоумных, как этот высокородный племянничек, и можно отчаливать. Ну не перевелись же на свете дураки: на мой век их хватит точно. Отловим, отпиздим. В журнальчик запишем. Нам тут эмигрантов беспаспортных не надобно! Сам это ебучее разрешение потом и кровью зарабатывал, а тут вон чего: гуляют себе за здорово живёшь! Чёрта вам лысого! Хотите на Земле дела обстряпывать, договаривайтесь, башляйте втридорога, отрабатывайте. За так – лавочку давно прикрыли. Никакой халявы. Зато порядок. Не думал, не гадал, никак не ожидал, что буду частью всего вот этого вот ещё и в качестве разнорабочего в найм. Ладно, чё там. Знавал я времена и похуже. Эх, вот ты какая, взрослая жизь, чужой башкой в футбол если только на выходных и погоняешь. А гнул хребтину я на всеобщее, не сдавшееся мне лично, благо без выходных и проходных. Ебашил как конь на пашне, батрачил на чужих на сельхозугодьях за мешок пшена. А, помнится, были ж времена…

Я залпом опрокинул бутылку, затянулся куревом. Глянул с пристрастие на блестящие в просвете за кустами трамвайные пути. За углом дома послышался характерный грохот. Я, поднявшись, шмякнул порожнюю бутыль в мусорку под рукой.

«Кароч, поехал я. Бывай», – отсалютовал я прихлебывавшему джин бесу. Потушил истлевший окурок об лавку и в два прыжка перемахнул через уже не шибко-то зелёные насаждения и забор. А там и на крышу проезжавшего мимо трамвая, последнего знать-то. Но успел, умостился, опрокинувшись на спину и глядя на хмурое расцвеченное акварелькой городской подсветки небо. Нравилось мне здесь, хоть я и подзадолбался. Но и дома-то тоже замечательно. Бывать и задалбываться. Эх, надо будет своих вытащить, только оформить всё, как полагается, а ни как в прошлый раз…

Ночные домишки, сутулясь, мокли под дождём. Я глядел в хмурую высь. Город погружался в привычную обыденную дрёму, едва ли представляя, как дорого нынче стоят обыденность и покой. Ну за тем мы и здесь в разнарядке. Ангелы.

А недурно было б ещё десяточку прикупить, да чёт зажал бабла, дорогое удовольствие, – вздохнул я, ругая себя за скупердяйство. – Теперь и не продадут уже. Поздно. В следующий раз буду умней.

Трамвай привычно дрожал и чеканил по рельсам. В разрез на рукаве балахона просачивался холодный ночной дождь.