Сокол и голубь

На красивую осень я уже опоздал. Видимо, здесь, на севере, её красота особенно недолговечна. Бесцветная масса из полусгнивших кленовых листьев сама по себе была скользкой, а ведь под ней — грязь… Ходьба в таких условиях, скажем так, не давала расслабиться. Один зевок — и новой нарядной куртке конец. Пришлось замедляться и ступать аккуратно. К счастью, в котомке ничего хрупкого не лежало. Самое ценное — письмо сэра Эрлема, моего господина, важной особе из города, до которого оставалось идти совсем чуть-чуть, — ждало своего часа в коробке для свитков и точно не пострадало бы. Другой вопрос, что вещей в мешке поместилось много, и все — довольно увесистые… Также не забываем про уставшие за полдня и полночи ноги. Количество лошадей в отряде Эрлема характеризовалось словом на букву «х», и это слово — не «хорошо». В общем, поступь у меня звучала не идеально. Бух, бух… Плюх! Бу-у-ум. То ли дело чьи-то еле различимые в шелесте полуголых ветвей шаги за спиной. Плавные, ритмичные… Стоп. Какие ещë шаги за спиной?!

Я резко развернулся, забыв о скользкой земле. Эта резкость меня спасла.

Мужик, поступь которого взволновала мои побаливающие от холода уши, держал в правой руке дубину размером с половину меня. Вот так сюрприз! Не меньше удивляли кольчуга на широченной груди незнакомца и редкие латные наколенники на его ногах. И с такой кучей железа на теле он подкрался ко мне на пять шагов… Я выхватил меч правой рукой, не выпуская из левой котомку.

— Классная курточка, — пробасил незнакомец, недобро глядя на меня сверху вниз и улыбаясь одним уголком рта. — Не хочу пачкать еë твоей кровью. Меч на землю!

Я повернулся к верзиле правым боком и приставным шагом попятился к ближайшему дереву. Хоть какая-то защита от удара в спину — вдруг незнакомец не один?

— Зря портишь себе позицию, брат. Я здесь один. Делиться не хочу.

Всегда ненавидел проницательных! Хотя какая там проницательность — незнакомец продолжал стоять, хотя давно мог атаковать, воспользовавшись моей растерянностью. Погодите-ка… А если его вынудить двигаться? Я быстро переставил правую ногу чуть вперëд и одновременно сделал ложный замах. Верзила ловко отскочил назад, на что и была рассчитана провокация. Смесь грязи и гнилых листьев сделала своë скользкое во всех смыслах дело. Упавшего бородой вниз противника оставалось только добить. Длинный удар сбоку без подшагивания, самым концом меча, — и всë. Никогда не любил целиться в лицо, но тут получилось очень красиво — глаза по одну сторону красной борозды, рот — по другую, нос — пополам… Тишина перелеска только усилила леденящий крик боли за счëт контраста.

Если бы верзила не закрылся дубиной от трëх последующих ударов, было бы вообще замечательно. Но в жизни редко встречается частица «бы». Зато навалом ситуаций, когда раненый противник вскакивает и валит тебя борцовской подсечкой, придавливая сверху. Хоть я и успел сделать ему массаж уже повреждëнного носа концом тяжёлого посоха от котомки, выбраться из-под многофунтовой туши не получилось. Пришлось «массировать» другие точки. Левый глаз, правый, челюсть… Ноль эффекта. Рука с мечом намертво прижата к земле. Ещë и обзор ухудшился из-за накапавшей на лицо чужой крови.

Каким образом верзиле удалось коротко ткнуть меня дубиной в висок, я не понял. Неудобно же! Резко захотелось спать, даже глаза начали слипаться, чему поспособствовал второй удар в голову. Но проснусь ли?..

Я хотел продолжить пользоваться тем, что мою левую руку не зафиксировали; но возникла ещё одна проблема. Почему верзил стало пятеро? К тому же они странно покачивались, меняясь местами… Решил: надо бить наименее прозрачного — того, что в центре. Получилось неплохо. Раз посохом в горло, два, три, четыре — и послышался подозрительный кашель с хрипами. Пять. Шесть. Се-е-е-емь с размаху! На восьмом ударе силы просто закончились. Как же тяжëл этот урод!..

Хитрый верзила, даже задыхаясь вплоть до потери сознания, сумел мне навредить. Упал именно на левый бок — видимо, для того, чтобы придавить мою руку с мечом ещё сильнее. Сначала, испугавшись ударов сапогами с оковкой или, ещё хуже, коленями в броне, я свернулся калачиком для того, чтобы защитить ногами самое дорогое. А зря. Противник не только не пинался, но и не дышал. На нормальный подъëм сил не было. Оставалось лежать вот так, глядя то в ядовито-голубое полуденное небо, то, когда солнце окончательно выжигало глаза, налево — на котомку, к счастью, целую. Поворачиваться направо не хотелось. Что там интересного? Водопад крови, подозрительные пузыри из рассечённого носа…

Вскоре послышались новые шаги. Да уж… Видимо, по голове я получил и впрямь сильно! Особенно если проанализировать голоса:

— На кой ляд мы вообще ходили туда?! Мы на посту!

— А ты Устав-то попробуй почитать дальше заголовка. Там раз десять писано: мы отвечаем не только за сам город, но и за прилегающие территории.

Слуховые галлюцинации временно прервались. Зато начались зрительные: два молодца, одинаковых с лица и с других частей тела — хилые, злобные, в похожих типовых кольчужках и кастрюлеподобных шлемах, из-под которых робко выглядывали редкие патлы той же грязно-неопределённой расцветки, что и опавшие листья вокруг. Всë-таки надо было бросить котомку и самому «вязать» правую руку верзилы!..

— Это вообще что? Чего мокрушничаем почти под стеной города?! — рявкнула правая галлюцинация.

Хотел уточнить, где она разглядела какое-то «почти под стеной города», когда этой стены даже не было видно на горизонте; но вторая галлюцинация наступила мне на локтевой сгиб левой руки. Раздался своеобразный хруст. Так они что, настоящие?! Боль не оставляла сомнений. Я начал сбивчиво тараторить:

— Свои, свои! Документы за поясом. Достал бы сам, но…

— А мы посмотрим, кому ты свой-то, — угрожающе прошипел любитель наступать на руки и начал шариться у меня под курткой. Его товарищ тем временем проверял, жив ли чудик с дубиной. За что стражников можно было похвалить — так за то, что и еë, и мой меч они откинули в сторону почти сразу. Опытные. Наконец-то специальный значок-пропуск от сэра Эрлема нашëлся. Я изначально знал, что последний для властей города Кэррадайна — если не друг, то, по крайней мере, уважаемый человек. Поэтому медная пластина с гербом семьи Эрлемов — хороводом сокола и голубя вокруг щита — не могла не произвести выгодное мне впечатление.

— Допустим. А душегубить-то в наших землях зачем? — продолжил хмуриться стражник. В ответ я подробно описал, что произошло. Не то чтобы мне поверили… Первым делом высказали вот это:

— А почему ты именно через этот-то лес пошёл? Что, тоже любишь пограбить?..

— Вообще неправдоподобно. К нам сейчас — и в таком толстенном поддоспешнике, словно у нас зима круглый год?! Думаю, ты надел его с определённой целью.

Немного вспылив, я высказал первое пришедшее в голову оправдание:

— Откуда вы возвращаетесь, с охоты, что ли? — Одинаковые солдаты синхронно помотали похожими головами. — Тогда почему дичь несёте? Думаете, на ограбление я взял бы с собой географические приборы и карты?..

Произнеся последнюю фразу, я кивнул на свою котомку. Зря. Доблестные стражи порядка приняли это за сигнал к обыску. Кончился он нормально — ничего из вещей на землю не кинули, да и к деньгам в свёртке не притронулись; но всё равно неприятно. По-настоящему мерзким моментом было неаккуратное вскрытие того самого короба с письмом. Хоть сэр Эрлем и не приказывал тщательно скрывать суть этого послания, но допускать, чтобы кто-то пачкал дорогую пергаментоподобную бумагу серыми от пыли пальцами, явно не следовало. Вчитываться солдат всё равно не стал. Зато сделал кое-что куда более интересное — немного побуравил взглядом мою куртку и сказал:

— А знаешь что?.. Куртку-то расстегни.

— Даже боюсь спрашивать, зачем.

— В смысле «зачем»?! Вообще-то затем, что мы обыскиваем подозрительных чужаков не впервые в жизни. Расстегнул быстро! — рявкнул второй стражник.

Пришлось подчиниться. Тут-то и случилась ещё одна неприятность: стоило расправиться с пуговицами, как солдаты сами распахнули куртку и обнаружили то, что следовало скрывать даже не от них, а от сэра Эрлема. На её внутренней стороне красовалось новомодное изобретение — прямоугольный кусок ткани, распоротый с верхней стороны и плотно пришитый с остальных. Кажется, это называлось неким «карманом». Именно его содержимое не стоило никому показывать. Из так называемого кармана торчало ещё одно письмо — копия первого. Перед выходом я заранее переписал послание своего начальника как раз на случай, если котомку отберут. Эрлем такую предусмотрительность мог и не оценить. Принял бы за шпионаж — и всё, прощай, место оруженосца. И голова заодно.

Оба стражника глазели на копию письма с таким видом, будто умели читать. Я попробовал проследить за направлениями их взглядов. Или действительно умели?.. Видимо, нет, если судить по следующей реплике:

— А о чём письма-то? Что первое, что второе.

Отвечать совсем не хотелось. Выручил разбойник-верзила — благодаря тому, что он напомнил о себе жутким кашлем, я сообразил сказать следующее:

— При нём не скажу. Не будем кормить бандитов важной информацией о войсках, хорошо?

Никакой «важной информации о войсках» в письмах на самом деле не было, да и не могло быть. Даже в теории. Последняя стоящая внимания война в наших краях закончилась два года назад. Но только у нас, а север — другое дело… Это «другое дело» как раз подтолкнуло к мысли пристыдить стражников чем-нибудь сугубо солдатским, чтобы наверняка отстали. По факту как на пергаменте, так и на дешёвой бумаге излагались полезные для науки сведения, которые наверняка понравятся городским аптекарям из Кэррадайна. Да-да, Эрлем и в таком разбирался. Времени поразмыслить, в чём выгода помогать горе-светилам медицины, у меня хватало, а вот желания — нет. Я и читал послание весьма поверхностно. Лишь ради переписывания про запас, не более. Почему? Один из предыдущих оруженосцев сэра Эрлема пропал без вести после того, как начал задавать много вопросов. Перед исчезновением бедняге исполнилось двадцать пять. Красивый возраст, как раз середина жизни. Мне чуть больше лет — ровно двадцать семь, но суть та же.

— Секретничаешь?! Ай, ладно, держи бумаги, вообще без разницы, что в них. Всё равно в кордегардии у нас есть писарь, он прочитает и проверит. Вообще никуда не денешься, ясно?!

Масла в огонь подлила ехидная реплика очнувшегося и вставшего верзилы:

— Не хочу запутывать вас, но вы правильно делаете, что тормошите его. Это он грабитель. Он позарился на мою броню. Кстати, чтобы вам стало ещë веселее, предупреждаю: я тоже аристократ! — Никто не дал ему никакой тряпки, чтобы зажать рану на лице; так он и говорил, шумно дыша ртом и булькая собственной кровью. — Доказал бы, но-о-о… Не хочу. Знаете, мы с ним даже похожи.

К аристократам себя причислил, а конкретного родового имени не назвал. Интересненько. Да и фразу про схожесть я не понял. Внешне у нас с верзилой не было ничего общего, кроме могильно-серых глаз. Где у меня, с юности страдающего безусостью, борода? Да и волосы у «аристократа» рыжие и густые, а не чёрные и кудрявые.

Солдаты немного почесали репу, и один из них — тот, что меня обыскивал, — озвучил замечательную с финансовой точки зрения идею:

— Вот что. Кольчугу-то с наколенниками сними, «знатный», и путешествуй отсюда. А дубину, так и быть, можешь оставить. Для пущей знатности, гы-гы-гы!.. Либо пойдëшь с нами. Найдутся камеры хоть для герцогов.

Долго думать «аристократу» не пришлось. Заплетающимися пальцами он стал расстëгивать пояс кольчуги и развязывать хитрые шнурки наколенников. Если останавливать кровотечение из пореза на лице стражники не торопились, то со снятием доспехов кинулись помогать аж вдвоëм. Совпадение?.. Оставалось только молча недоумевать от того, насколько солдаты-северяне отличались от моих соратников. Прошу понять меня правильно: кое-кто из наших, конечно, тоже делал деньги, не работая при этом чеканщиком монет. Но есть куча нюансов. Во-первых, у нас за счёт бандитов обогащались явно не любители рассказывать про устав. Во-вторых, окажись на месте здешней предприимчивой парочки условные приближённые сэра Эрлема, они перед пополнением кармана внимательно посмотрели бы по сторонам, а не делали бы всё на глазах у проезжающих, пусть и вдалеке, крестьян с нагруженными телегами. Продолжать даже не хочу.

Скрываться верзила не спешил, напротив. С нарочитой неторопливостью вытерев рукавом полушубка подозрительно впалые для мужика с такими габаритами щёки и густую рыжую бороду, он поочерёдно окинул уничтожающим взглядом каждого из нас. Затем с трудом вымолвил кое-что интересное.

— Знаю, о чём вы думаете. Я не сказал прямо, к какому роду принадлежу, только ради того, чтобы вы сами догадались. Ну? Есть мысли?.. Не хочу… Кх, кх-х, кха, не хочу принижать ваши мозги, но вопрос не особо сложный. Надо всего лишь знать историю. — Один из стражников поудобнее перехватил копьё, и в тоне «аристократа» поубавилось высокомерной снисходительности. — Могу дать пару подсказок. Хоть и не хочу. С кем дружили родители Эрлема Низинного, а?

Меня учили, что рот рыцаря открываться сам по себе не должен. Ни при каких обстоятельствах! Я, конечно, был только оруженосцем, но всё равно стыдно: когда верзила замолк, положение моей нижней челюсти в пространстве немного изменилось. Тут надо объяснить поподробнее. Сэра Эрлема в шутку называли Низинным очень немногие — только те, кто знал о его шпионских подвигах на территории Низин. Этих «немногих» можно понять. Не каждый сумеет безнаказанно отравить нескольких представителей народа, который сам продвинул науку о ядах вперёд лет на пятнадцать. Возможно, именно так Эрлем и связан с аптекарями и другими учёными мужами — через интерес к токсинам. Не уверен до конца. Почему не пытался уточнить? Помнил о пропавшем без вести предшественнике.

— Вот с вашими северными баронами мой род был не так дружен, как с семьёй Эрлемов, это да. Поэтому я и не хочу его называть. Целее останусь, — продолжил разглагольствовать «аристократ», — к тому же после второй подсказки и так слишком легко. Раз вы молчите, не хочу продолжать. Пойду. Только знайте…

Стражники молчали. Видимо, заинтересовались, как быстро верзила догадается осушить фонтан красноречия и высоко задрать голову, замедлив кровотечение. Так или иначе, он этого не сделал. Зато подарил нам запоминающуюся на всю жизнь улыбку. Причём это была не беззаботная ухмылочка человека, нашедшего на дороге мешок медяков, не-е-е!.. Скорее, оскал медведя, к которому добыча сама бежит в лапы. И не забываем про окровавленные зубы.

— …Я вернусь. Вернусь и спрошу, нашли вы ответ на мою загадку или нет. Не хочу оставлять плохое знание истории просто так.

Я поймал себя на том, что выдохнул одновременно с первыми шагами верзилы прочь. Казалось, что шутовское представление закончено… Но не тут-то было. Он не успел дойти даже полусотни шагов до островка нормальной твёрдой земли под тремя особенно крупными и стоящими близко друг к другу клëнами, как картинно грохнулся на землю ненормальную вниз лицом. Стражники сделали то, что делают со своей продукцией нерадивые виноделы. То есть не выдержали. Их хохот здорово напугал и без того немногочисленных белок и дятлов. Мне же смеяться не хотелось: «аристократ» не поскользнулся, а упал так, как падают в обморок. Ещë и вставать не собирался!

— Всегда мечтал, чтобы человек такой глыбы, как Эрлем, стал моим должником. А ты-то радуйся, парень: мы могли бы запереть в карцере вас обоих и намеренно долго выяснять, правду ты говоришь или нет. Начни возбухать — назначили бы официальную проверку подлинности твоих связей с Эрлемом. А знаешь, сколько она длиться-то может? — сказал более опытный стражник.

Я был занят — отряхивал спину от листьев и подбирал котомку. Но всë равно ответил:

— Меня стукнули по голове слабее, чем вы думаете. Я знаю ваши законы. Недельную проверку имеет право организовывать только олдермен города, но никак не лично вы. Во-первых, с чего вы взяли, что олдермен поверит вам, а не поговорит со мной сам и отпустит? Во-вторых… О-ох, как считаете, олдермену хочется находить гонцов, снаряжать их, отправлять на поиски Эрлема?..

Второй стражник присвистнул:

— Шибко грамотный?! И вообще, пойдëмте уже. Лучше держись поближе к нам: тот тип — не единственный разбойник ни под Кэррадайном, ни на севере вообще. Усëк?!

Стражники чуть не забыли подобрать приобретëнную броню. Пока еë складывали в невесть откуда взявшийся мешок, я вытирал меч специальной тряпкой, опасливо поглядывая на так и не вставшего бородатого чудика. Могли ли его слова о знатном происхождении оказаться правдой? Если умение читать мысли к теме не относилось, то как быть, например, с элитными навыками борьбы? В армии младших офицеров учили: пропустил мощный удар — вались на врага и контролируй его руки; пока он что-то придумает, ты восстановишься. Плюс грамотная речь. Конечно, смотря с кем сравнивать, но из уст верзилы хотя бы не вылетало тех же просторечий. Как и словечек вроде «вообще», «а», «то». Для полноты картины оставалось вспомнить, что среди разбойников полно дезертиров, в том числе высокопоставленных. Это по поводу недешёвых доспехов.

Я невольно поёжился, сопоставив пропажу одного из своих предшественников и знание верзилой того, что фамилия Эрлема неплохо сочетается со специфическим самодельным титулом — Низинный. Если «исчезант» и разбойник были знакомы… Стоп. Нужно ли непременно разделять их на двух разных людей, когда внешность и голос первого мне не запомнились? Успел увидеть его мельком всего пару раз.

Конечно, я волновался не столько из-за ответа на загадку, сколько из-за необходимости возвращаться к Эрлему. Обратный путь пролегал через этот же перелесок. Оставалось надеяться, что в рану на лице верзилы попало достаточно грязи.

Наконец мы двинулись к городу. Какое-то время шли молча, видимо, выговорившись перед этим. Других прохожих не наблюдалось, живности тоже было маловато. Скорее всего, именно благодаря тишине мои уши уловили невнятный шелест позади. Надо ли говорить, что я моментально обернулся, наученный началом встречи с верзилой? Да. Ещё как надо.

Как оказалось, не зря среагировал. Дело не в безопасности. Продолжи я спокойно идти вперëд — упустил бы шанс здорово «встряхнуться» и в очередной раз проверить нервы на прочность. Меня ждал зловещий сюрприз: верзила исчез. Без следа. Ни звука отдаляющихся шагов, ни мелькания знакомого силуэта в хорошо просматривающейся с моей позиции яме, ни характерного мельтешения в зарослях можжевельника… Ни-че-го. Чудик появился без лишнего шума и отступил так же.

— Не знаете, как он это делает? — поинтересовался я у стражников, которые разинули рты не менее амплитудно.

— А кто его поймëт. Местных-то душегубов мы хорошо знаем, и к их фокусам привыкли; а этот-то — не наш.

— Чего попусту гадать?! Это мы сюда редко выбираемся, а вот он, может, вообще живёт в этом лесу. Каждую кочку знает.

Под ногами уже была более-менее твёрдая и сухая земля, но я не чувствовал, что грязь закончилась. Как ни парадоксально, казалось, что большая еë часть ещë впереди.