Солнце для призрака

Мью вздрагивает, когда с головы снимают мешок, и судорожно втягивает носом воздух: горьковато-маслянистый, с примесью древесных нот и чего-то ещё, чего разобрать не удаётся.

Одновременно с этим запахом приходит и свет. Яркий луч, будто прожектор, бьёт прямо в глаза, причиняя боль и вышибая слёзы. Мью смаргивает, но даже головы повернуть не успевает. Голос приходит раньше...

— А теперь поговорим, Кхун* Любопытный.

Он насмешки, холода и равнодушия, которыми пропитан этот голос, пробирает колкой дрожью.

— О чём?..

Собственный голос звучит настолько сипло и слабо, что он замолкает, не желая показывать перед незнакомцем своей слабости. И страха, который поднимается из глубины, когда он понимает, что связан. Запястья, как и локти, профессионально стянуты за спиной, в которую упирается твёрдая спинка стула. И он совершенно не помнит, как оказался здесь.

«Как в дешёвом кино...»

Ему бы было смешно, происходи всё это где-нибудь в другом месте и не с ним. Происходи это на самом деле на съёмочной площадке, а не в реальной жизни...

Яркий свет неожиданно перекрывает высокая, тёмная фигура, что позволяет Мью не только перестать жмуриться, но и оглядеться.

Правда это мало чем помогает.

То, что удаётся рассмотреть в пределах яркого луча света похоже то ли на склад, то ли на подвал: голые стены, каменный пол... Мью поднимает взгляд, но вместо лица незнакомца видит лишь тьму.

— Утолили своё любопытство, Кхун? А теперь утолите наше.

Стоит затихнуть отзвуку холодного голоса, как слуха касаются шаги. Они звучат вразнобой, будто сразу несколько человек подступают ближе или просто переступают с ноги на ногу, заявляя о своём присутствии. Вслед за звуком меж лопаток начинает фантомно зудеть, как от пристального взгляда, и он передёргивает плечами, насколько это позволяют связанные руки.

— Ну-ну, не бойтесь, — по-своему понимает этот жест незнакомец и в голосе его слышится холодная улыбка. — Мы просто поговорим. Пока.

От этого «Пока» по спине ползёт холодок.

— Итак. Будьте хорошим мальчиком, Кхун Знаменитость, и поделитесь с нами тем, что вы видели.

— Что?..

Вопрос срывается с губ прежде, чем он успевает его придержать. Голос звучит так тихо и тонко, будто мяуканье котёнка.

Слабого и беспомощного.

И эта слабость горечью оседает на корне языка.

— Я не понимаю...

В этот раз выходит куда как лучше. Уже не так слабо и тихо.

Только договорить не удаётся. Его прерывает резкое движение и громкий, характерный щелчок.

Дуло, что смотрит ему в лицо, невозможно ни с чем перепутать.

Этот маленький опасный туннель Мью прекрасно различает даже в отбрасываемой фигурой тени.

— Расскажи по-хорошему или... Мы начнём по-плохому. Например... С коленных чашечек? Вам, Кхун Знаменитость, в вашей работе ноги не то чтобы важны. Ведь правда?

«Как банально...»

Мью едва не говорит это вслух, лишь в последний момент прикусывая язык и не позволяя словам сорваться с губ.

— Я не понимаю, — повторяет он, глядя в маленький чёрный туннель и чувствуя, как изнутри поднимается волна нервной дрожи.

Он действительно не понимает, что они от него хотят. Чего требуют.

— Ваше здоровье, я так понимаю, вас не волнует?

Человек наклоняется ближе, настолько, что Мью кажется, будто он начинает различать в темноте черты чужого лица. Однако мысли об этом вылетают из головы, когда бедра касается ствол. Человек надавливает им на ногу, будто давая понять, что может произойти дальше, и внутри Мью холодеет. Слишком уж наглядный намёк. Наглядный и неприятно страшный. Особенно когда ствол упирается в колено. Всего одно нажатие и...

Мью сглатывает, стараясь не думать о том, что будет и зажмуривается.

Ответа, что им нужен, у него всё равно нет. Однако они в это не поверят.

— Или, может быть, начать с вашей мамы?

От внезапного вопроса, что звучит в установившейся тишине подобно тому самому выстрелу, который так и не был сделан, внутри у Мью всё застывает, а глаза помимо воли распахиваются.

— Она, правда, в Чиангмае, — продолжает говорить человек, намеренно лениво растягивая слова и будто бы... улыбаясь. — Но это ничего...

— Нет! — Мью дёргается в попытке выбраться, только сейчас, при упоминании матери, сбрасывая оцепенение. — Не трогайте мать! Она ничего не сделала!

— Тогда скажи, что я прошу.

Человек отстраняется, снова вырастая над Мью тёмной глыбой.

— Но я не...

— Мне назвать её адрес?

Смешок сменяется новой порцией слов. Человек говорит медленно, с расстановкой, так чтобы до Мью дошло, что он действительно знает.

Улица, дом...

Он действительно знает, где живёт мать Мью.

___________

*Кхун, Пи, Нонг — обращения в Таиланде.

Пи — к близкому человеку, который старше вас (старший брат/сестра), не обязательно родственники.

Нонг — так же, как «Пи», только к младшему.

Кхун — что-то вроде «господин»/«госпожа».

Обращение может использоваться как вместе с именем, так и вместо него.