Солнце в отражении Луны

Только я спал и видел сон, где прелестная и гордая Ксон собиралась подарить мне поцелуй, как нечто вырвало меня из прекрасного мира и приволокло в реальный. Я с криком вскочил с кровати, глядя то на мокрую подушку, то на сердитую маман с пустым ковшом.

— Ты чё здесь делаешь?

Блин, опять она припёрлась!

— Я должна спрашивать разрешения!? — мама сердито махнула посудиной в мою сторону. — Тебя оставили следить за порядком, но почему-то я убираю твой свинарник!

Маман пнула бутылки, стоявшие возле дивана. Те, весело звякнув друг об друга, покатились по полу.

— Ты ещё больший беспорядок наводишь! — сделал я ей замечание, натягивая спортивные штаны. — Бабуля вернётся с дачи, а вся хата пивом воняет.

— Не дерзи мне, сосунок!

— Хрена-се! Перед тобой стоит целый автослесарь 3-го разряда. Я КамАЗы умею разбирать, женщина!

Я еле успел увернуться. В меня полетел этот злосчастный ковшик.

— Вали на работу!

Быстро схватив кепку и надев кроссовки, я выскочил в подъезд. Пролетев пару этажей, я неожиданно наткнулся на Шамиля. Он жил в другом доме и явно от кого-то скрывался. Парнишка уныло колупал облезающую краску со стен, делая подъезд ещё страшнее.

— Тут и так всё выглядит как после бомбардировки.

Я пожал его слабую руку.

— Ты чё здесь шкеришься?

Шамиль посмотрел на меня и закатил глаза.

— Не хочу в школу идти. Достала она меня!

— Да ладно, прям вся школа сразу? — усмехнулся я.

Шамильчик, местный мажорик. Его батя держал несколько шаурмячных точек в Челнах и вот кому действительно нельзя было жаловаться на жизнь. Пока мы с пацанами рубились в заезженную денди с вдавленными кнопками на джойстиках, Шамиль в одиночестве играл на новенькой Сеге. А однажды он с себя снял кеды Найк и подарил мне. Вот такой наш Шамиль рубаха-парень!

— Вся! Я хочу пойти в колледж как ты! А не просиживать штаны до 11 класса, а потом идти в мединститут. Это не для меня!

Он с досады хотел пнуть кофейную банку, служившую пепельницей, но промахнулся и чуть не врезался носом о перила. Благо, я его успел подхватить.

— Ты давай тут не бузи. Я живу здесь. А где живем, там мы не…

— Да понял я, Тимур, — раздражённо ответил он.

— Если понял, давай бери руки в ноги и дуй в школу.

Шамиль простонал. Я пошел по лестнице вниз и у него не оставалось выбора, как только идти за мной.

— Тебе батя приготовил лучшую жизнь. Всего-то лишь нужно идти по вымощенной дорожке, а ты сопротивляешься.

— Но я не хочу никуда уезжать. Здесь мой двор и вы, мои друзья. А уеду в Казань, кому там буду нужен? Я хочу остаться.

— Шамиль, ну вот опять одно и то же, ей-богу!

Я прям почувствовал на себе осуждающий взгляд. Не нравилось ему, когда упоминали божье имя всуе.

— Что меня ждёт в этой жизни? Работа на заводе до самой старости да ремонт запорожца в гараже с Петровичем. В выходной с пацанами в футбик поиграть и по синьке подраться. Всё на этом. Понимаешь, я остановился в развитии. А ты пойдёшь дальше, станешь человеком! Будешь редко к нам приезжать на белом мерине и разрешать за рулём посидеть.

Но Шамиль не ощутил ободрение.

— Всё равно не хочу уезжать.

Мы вышли на улицу. Я пригладил волосы и надел кепарик. Шамиль, как мне показалось, с завистью посмотрел на меня. Длинные волосы не разрешалось носить пацанам. А я заслужил такую привилегию.

— Здесь ловить нечего. Даже приличной девчонки нет.

— А как же Ксюха?

Блин, и зачем только он произнёс её имя? Образ яркой и фигуристой красотки с чёрными как гудрон волосами до пятой точки сразу возник перед глазами. Ксюша, моя Ксюша, юбочка из плюша! Зачем я только зашёл в ту парикмахерскую? Жуя жвачку, она ловко отстригла отросшие волосы, надула пузырь, громко лопнула и велела убираться. Я тогда даже не попрощался с ней. Язык запутался сам в себе и завязался узлом. С тех пор я утратил какую-то часть себя. Пацаны заметили мои переживания, и пришлось поведать свою историю влюбленности. За что был осмеян всеми кроме Шамиля.

— Не, Ксюха это идеал. Ей нужен нормальный парень. А я простой заводчанин и алкоголик.

Мы пошли вдоль по улице, наблюдая, как другие спешили по работам. Бабульки с тележками торопились на автобусную остановку. Одни продавали картошку и соленья, другие покупали их. Мамашки вели мелких оболтусов в сады. И только какие-то дедки, расположившись на детской площадке за столом, играли в домино и звенели граненными стаканами.

— И тебя это всё ждет, если останешься с нами. Вот так же будем с тобой сидеть и орать беззубым ртом: «Лыба!».

Шамиль прыснул от смеха.

— Тимур, ты, кстати, прочитал книгу «Луна в отражениях солнца»? Главный герой мне очень напоминает тебя. Такой же меланхоличный и полумёртвый.

Я посмотрел на него. Говорить или не говорить?

— Не читал, — соврал я. — Чувствую, что это ерунда. Лучше «Терминатора» пересмотрю.

— Но там про дружбу и любовь! — щёки Шамиля покраснели и он неловко отвел глаза. — Читать надо, книги пробуждают в нас лучшие чувства.

Я вспомнил Ксон, которую любил главный герой Тиса, как он мямлил рядом с ней и никак не решался признаться ей в чувствах. Почему-то мне казалось, что Ксон должна была пахнуть жвачкой.

Мы остановились у школы. Шамиль не горел желанием идти на занятия. Он смотрел на меня, словно ожидая, что я скажу нечто умное на прощание.

— Иди давай. Чего встал как столб?

— Ну, подожди! Мы же вечером увидимся?

Я сощурил глаз. Кажется, я что-то обещал пацаненку и забыл.

— Ты говорил, что сегодня пойдёшь к Петровичу запорожец чинить. Я хочу с тобой!

— Ой, нее! Тебе туда не надо!

Меня точно мамаша Шамиля подвесит за … если я ее сыночку приведу в пенаты Петровича, где шпротные берега да самогонные реки, а вместо салфеток старая промасленная тряпка.

— Я чебуреки принесу!

— Чебуреки?

Не завтракавший я сразу же согласился. Представляя сочные жирные бока чебурека, я попрощался с Шамилем и отправился отпахивать смену.

В книге Синий Лорд пал задолго до появления Тисы, но мне повезло. Мой Синий Лорд ещё тот живчик. Он был ликвидатором в Чернобыле, его не убили на войне, жена умерла от болезни, дети давно разъехались и, когда не работал охранником в магазине, все свободное время Петрович проводил в гараже с вечно сломанным запором. Перебирал двигатель, смотрел уровень и менял масло, пытался завести, заливал свечи. И процесс повторялся из раза в раз. Я ему предлагал откатить тачку к пацанам в сервак, но он отказался.

— Знаешь, Тимоха, однажды и ты будешь искать дело, которое сможет полностью занять тебя, и вспомнишь тогда старика Петровича, — заметил он философски, вытирая масляные руки о несчастную старую тряпку.

— Но это бессмысленно! — возмущался я. — Ты чинишь это корыто, но оно всё равно не едет!

— Ты ещё мал и глуп и не видал больших…

Я остановился, не дойдя несколько метров до гаража. Вдруг до меня дошёл смысл сказанных тогда Петровичем слов.

Это тачка никогда не поедет, потому что Петровичу ехать некуда. Он гниет и она вместе с ним.

Меланхолия липкими руками захватила мою душу и больно сжала. Петрович нашёл на что потратить свое бестолковое существование. Значит, и я когда-нибудь, прожив 30 лет, буду чувствовать подобную пустоту. Ни на что не могу повлиять, я просто маленький человек, который отдаст молодость и здоровье заводу, а взамен получит быстрорастворимые бумажки...

Глазами я наткнулся на палку, лежавшую на обочине, и поднял её. Взмахнул пару раз. Вот был бы это меч, я бы мог стать воином Лун и кромсать демонов на кусочки во имя спасения мира! Хорошая же цель? Да. И благородная.

Но меня ждал только завод. Я выбросил палку.

У Петровича я заметил Шамиля. Припёрся раньше меня засранец! Но как ароматно пахли принесённые им чебуреки! Я опять простил все грешки пацанёнку. Петрович, изрядно наклюкавшийся, тоже жевал угощение.

— Хорошим ты парнем растёшь, Шурик, — одобрительно кивнул головой он.

Шамиль вопросительно взглянул на меня.

— Петрович коверкает имена на русский манер, — объяснил я ему.

— Ааа, прикольно. Выходит, у меня два имени!

Я улыбнулся, глядя на его хорошее настроение. Надо же, во всем видит только положительное!

Только я потянулся за чебуреком, как увидел её. В коротком платье и грязных кедах, уставшая, но целеустремлённо спешащая куда-то с сильным перевесом в левой руке шла Ксюха. Она чертыхалась, кого-то обвиняла в своих проблемах, но была такой же прекрасной.

Шамиль толкнул меня в бок.

— Подойди к ней, — шепнул он.

— Ты идиот? Как я…

Петрович его поддержал. Он завернул в газету чебурек и велел поднести его даме. Я, чувствуя страшную сухость во рту, деревянными руками взял дар.

— Ксюха! — издалека крикнул я.

Девушка остановилась. Осторожно поставила тяжёлый пакет на землю и вытерла мокрый лоб ладонью.

— О, а ты чё здесь делаешь, патлатый?

— Да вот Петровичу помогаю. А ты как оказалась в гаражах? — промямлил я.

— У дедули погреб есть в гараже, он там картошку хранит. Мамаша послала после работы, а я так жрать хочу!

Кровь прилила к мозгу! Я ощутил собственные руки и протянул ей чебурек.

— Ого, очень вовремя!

Она смачно выплюнула жвачку и вонзила зубы в тесто.

— Понесёшь мой пакет?

Я был согласен на всё.

— Ща, я только скажу своим, что отойду.

Я бежал к Петровичу. Сердце моё пылало! Сладкое тепло растекалось по всем сосудам, заряжая неведомым до селе воодушевлением. Я понял, что не умер и рано себя хоронил! Нет, судьбу можно исправить. Надо только…

— Петрович, я провожу Ксюху до дома и вернусь!

— Во! Мужицкий поступок!

— А еще надо отремонтировать запор! Я знаю, куда поедет эта тачка! Она мне очень нужна.

— Без проблем, Тимоха. Если ты знаешь, что делать, я помогу.

— И я тебе помогу, — улыбнулся Шамиль.

Я вернулся к жующей Ксюхе и мы пошли из гаражного кооператива к панельным домам.

— Ксю, а у тебя парень есть?

— Неа.

— Я удивлен.

— Ты не знаешь, кто мой папа?

Я и правда не знал. Как и то, где Ксюха жила.

— Он местный авторитет, могилы копает. Про гробовщика Лагуновского слышал?

— Да.

Тепло из тела как-то резко начало покидать меня.

— Поэтому никто со мной не хочет встречаться. Но ты, похоже, смелый, — хитро улыбнулась она.

— Не только смелый, но и настойчивый, — как можно увереннее произнес я.

Ксюха взяла меня за руку и улыбнулась иначе. Очень мягко и по-доброму.

— Тогда пошли дальше вместе.

«Дальше вместе», — повторил я про себя. Холодные руки одиночества и тоски наконец-то отпустили меня.