Солнечный ветер

Земля. 2082 год. Сороковой год присутствия инопланетных Yaahyu на Земле.

Замёрзшая кора легко подковырнулась, небольшой кусочек её отломился, под ним оказалась узкая дырочка в стволе дерева. Маленький черноглазый ребёнок Yaahyu нетерпеливо развернулся вокруг себя, отыскивая яркие весенние лучи, чтобы получше рассмотреть морщинистый отколыш на свету. На внутренней гладкой стороне кусочка коры какой-то жучок выгрыз ямку, похожую на гамак. Кайя представил, как удобно, наверное, было лежать жучку в этой ямке и вгрызаться в дерево. Чёрна глубокая дырка в стволе огромного тополя была прогрызена тем же самым древоточцем. Сейчас жучок, наверное, спит зимним сном, ожидая тепла и пробуждения. Приближение весны чувствовалось во всей природе, хотя воздух был морозным, а снег ещё глубоким. Мартовское солнце слепило изо всех сил, отражаясь от снега. Кайя, жмурясь, заглянул в необъятную хрустально-голубую высь неба, пронизанную прозрачными волнами света, льющегося отовсюду. Голые ветви деревьев протягивали свои прутики как антенны навстречу солнцу, словно с радостью получали известия о скорой весне.

«Souamma khalem so!» — извиваясь, струилась золотая солнечная нить от одной из веточек на самой вершине дерева. Кайя, предвкушая новую игру, вгляделся в слепящее небо, в переливы солнечных волн. Наконец, среди множества лучей пробился особенный, с еле заметным золотым отблеском: «Souamma khalem so!». Послание трепетало почти на самой вершине дерева, высоко над землёй. Пятилетний малыш ухнул от радости и попытался подпрыгнуть до нижней ветки, но не смог. Тогда он нагрёб липкого, слегка подтаявшего снега к стволу дерева, прихлопнул его ладошками для плотности, и даже соорудил что-то вроде крохотных по ширине ступенек.

Мама малыша стояла всё это время неподалёку и с закрытыми глазами наслаждалась солнцем, морозным воздухом и ещё чем-то необъяснимым. Услышав деловитую возню ребёнка, она, наконец, распахнула глубокие влажные чёрные глаза без зрачков и с радостью включилась в детскую игру. Она помогла сыну нагрести снега побольше и даже подсадила его немного, чтобы помочь Кайе залезть на нижнюю ветвь дерева. Когда малыш взобрался достаточно высоко, она позвала его по имени, интонациями голоса напоминая об осторожности.

— Aam! Zhea! «Souamma khalem so», — и ребёнок пальчиком указал на самую верхушку дерева. Наа долго вглядывалась, жмурясь от солнца, как и сын; наконец, разглядела послание и ахнула. Золотая нить сообщения на родном языке сверкала у самой макушки, куда лезть ребёнку было небезопасно. Наа поспешила с помощью к сыну по снежным лесенкам, осторожно поднялась по крепким нижним ветвям тополя.

Веточка, уловившая послание, оказалась, как и положено антеннам, на самом верху. Кайя ловко дополз до самой макушки и бережно сломил веточку, а затем радостно замахал маме рукой с веточкой.

— Aam! «Souamma khalem so! Sahnna outhem»! — прочитал он послание до конца.

Верхушка дерева под ним прогнулась и слегка хрустнула.

— Кайя! — испуганно закричала Наа, и начала быстро карабкаться к вершине дерева. Макушка уже заметно раскачивалась под весом двух Yaahyu. Наконец, на высоте метров семи, она уже могла дотянуться руками до малыша. Обеими ногами она встала на тонкую ветвь, прижалась к стволу, надеясь уменьшить амплитуду раскачивания кроны. Затем протянула обе руки к сыну, чтобы подхватить его. Малыш совершенно бесстрашно, напевая слова послания, скользнул вниз, одной рукой обнимая ствол дерева, другой поднимая веточку как драгоценность. Расширенными от страха глазами Наа молча следила за каждым движением сына. Цепко поймала его, стараясь не сильно раскачивать дерево, прижалась к шершавой коре, выдержала паузу, раздумывая, как продолжить спуск безопаснее. Решила, что правильнее первым спустить ребёнка, переставила ноги чуть подальше от ствола, и тут ветка под ней не выдержала и с хрустом надломилась. Наа оттолкнула сына от себя к дереву и полетела вниз. Ударившись спиной о ветку ниже, она неестественно прогнулась, и руки её перестали хватать воздух. Кайя большими чёрными глазами видел, как мама полетела ещё ниже вниз головой.

Кайя спустился с тополя очень осторожно, стараясь не тревожить понапрасну маму. Но она неподвижно лежала на снегу, шея её была слегка надтреснута, вокруг раны разливалась золотисто-зелёная слизь, прозрачная и сверкающая на солнце. Кисть левой руки в такой же слизи лежала рядом, серо-голубые ноготочки на ней были мамины, так же как и кольцо из дерева с искусной сквозной резьбой.

— Aam! Aam!

«Я здесь». Кайя поднял голову, огляделся. Метрах в трёх впереди воздух дрожал прозрачным маревом. Постепенно марево стало переливаться всеми цветами радуги, почти неразличимыми в ярком солнечном свете. На уровне маминого роста в радужной дымке появились черты её лица. «Не бойся, папа скоро будет здесь». «Тебе больно?» «Совсем нет, я рада, что ты невредим. Будь осторожнее, сыночек, береги себя. Мы все тебя очень любим». «Ты исчезнешь?» «Нет, ничего не исчезает из времени». Кайя бросился обнять марево, но пролетел его насквозь и упал, не встретив маминых рук. «Я услышу тебя», и мамин голос стих в голове Кайи.

Очень скоро в лесу раздались протяжные крики отца: «Наа! Кайя!». Малыш повернулся на звук и открыл свой разум для папы. Ребёнок впервые видел лицо отца совершенно серым. Мууа был одет в рабочий комбинезон управления низкоорбитальными спутниками, на его ногах не было обуви, только носки.

— Где твои ботинки? – спросил Кайя, разрываясь от горя.

— Скользили, пришлось снять. — коротко ответил отец, вставая на колени рядом с сыном и обнимая его крепко, насколько было сил,

***

Вначале призрачное марево с маминым лицом могло появиться несколько раз в день, стоило лишь сильно позвать её. Возникало оно на мгновения, и каждый раз Кайя долго молча горевал после встречи. Дней через десять еле различимое марево появлялось уже всё труднее и реже. Ребёнок спал урывками, доводя себя до полного изнеможения гипнотизированием воздуха.

— Почему мама уходит? Где она сейчас? Она меня ещё слышит? – спрашивал малыш у отца.

— Мама улетает в космос, наверное, на нашу планету Souamma, поэтому слышит нас уже не так хорошо. Скоро она совсем не сможет тебя услышать, но когда-нибудь пришлёт нам послание. Точно такое же, какое вы с ней нашли в лесу!

Теперь мамин образ неотступно виднелся возле отца, и по утрам, и как только тот возвращался с работы. Кайя снова начал проситься спать с ним рядом, успокаиваясь лишь картинками голографических воспоминаний. Мамин образ рядом с отцом постоянно изменялся: вслед за воспоминаниями трансформировались пропорции, возраст, цвет кожи, одежды.

На несколько дней главный инженер управления низкоорбитальными спутниками вынужден был оставаться дома, рядом с Кайей, не отпускавшим больше его ни на минуту. Наконец, он обратился к руководству с просьбой брать сына с собой на работу, в УНОС. Вопреки всем правилам разрешение было получено, благодаря личному ходатайству и поручительству директора УНОС в вышестоящие инстанции. Единственным ограничением для ребёнка стала главная обсерватория управления спутниками, любая информация о которой считалась государственной тайной.

Сначала главный инженер старался решать все производственные вопросы из собственного кабинета, избегая лишнего внимания персонала к сыну и объяснений. Очень быстро выяснилось, что директор управления, Ньютон Скайлер, отлично руководит рабочими процессами в сотрудничестве с главным инженером, поэтому Мууа и Кайя перебрались в удобный кабинет директора. Безграничная любовь отца и добродушие Ньютона смогли понемногу возвратить малышу радость жизни. Мамин образ в папиных воспоминаниях не исчезал и не терял яркости, что придавало Кайе уверенности. Через две недели здоровое любопытство, наконец, вернулось к малышу, и он впервые вышел из кабинета директора. Ещё через неделю он уже пропадал на час, а то и больше, изучая в УНОС всё, что было можно.

Главным интересом любознательного Кайи стало слово «спутник», хотя ни одного настоящего спутника он так и не увидел. Видел только изображения их на компьютерах администраторов протокола. И в холле УНОС, на первом этаже, под потолком висел сверкающий металлом макет, похожий на солнце в гусеничных траках. Кайя много раз просил и отца, и Ньютона рассказать о космосе и предназначении спутников. И пусть их рассказы частенько повторялись, но от этого Кайе становилось только радостнее. Значит, и правда можно передавать сообщения в космосе! Как же это здорово! Даже если мама улетела в космос, ей всегда можно передать сообщение через спутник. А потом получить ответ: на компьютере или золотыми информационными нитями.

Главным же огорчением для Кайи стало то, что подключения к спутникам осуществлялись лишь в обсерватории УНОС, куда доступ ему был строго-настрого запрещён отцом. Втайне от отца Кайя заглянул уже во все другие помещения управления низкоорбитальными спутниками: и в огромный офис администраторов протокола, и в контент-сервисную службу.

Сначала ребёнок изучал лишь холл и коридоры здания УНОС. Затем стал просить у отца пропуск, получая вместе с ним целую тираду наставлений. А затем Кайя сообразил, как заполучить копию папиного пропуска. На территории управления низкоорбитальными спутниками он нашёл какой-то куст и отломил от него живую веточку-антенну. Если дерево в лесу смогло уловить и сохранить сообщение, значит, сможет и сейчас? Ребёнок ходил за отцом как хвостик и дожидался, когда тот использует свой пропуск у идентификатора. Информационные нити кода с пропуска главного инженера УНОС отливали сине-золотым и были короткими. Кайя направил на них веточку-антенну, чтобы сохранить эти волны, искренне веря в успех своей затеи. И всё получилось!

Через несколько дней веточка, копирующая пропуск, исчезла из кабинета директора, видимо, благодаря стараниям уборщицы. Но Кайя уже научился сохранять информационные волны, используя любые предметы из дерева, вплоть до бумаги. Теперь здание УНОС стало беспрепятственно открытым для ребёнка, однако запрет на вход в главную обсерваторию малыш не нарушал.

***

В один из ближайших дней Кайя спустился в холл первого этажа УНОС и направился к цветочным горшкам. Охранники, уже привыкшие к малышу, проводили его взглядами до цветов, и занялись своими делами. Выбрав самый большой фикус, ребёнок улёгся под ним на пол на спину, заложив под голову обе ручки. Полежав некоторое время, он с явным удовольствием начал отбивать пятками по полу какой-то весёлый ритм. Затем взгляд Кайи привлёк листик на фикусе: он привстал на коленки и долго рассматривал лист, изредка трогая его пальчиками. Любопытный взгляд переместился в горшок, и малыш снова замер, изучая землю внутри. Он начал пальчиками осторожно разгребать чёрный грунт: почти сразу показался корень фикуса, узловатый и крепкий. Осторожно раскапывая землю, Кайя исследовал корень растения в длину. Глубоко в горшке, где он стал тонким, ребёнок смог вытащить корешок: на белых тоненьких волосках его висели чёрные комочки.

Вдоволь налюбовавшись корнем фикуса, Кайя аккуратно закопал его обратно, детскими ладошками утрамбовал грунт и отряхнул руки. Затем он подержался за крепкий толстый стебель фикуса как за хорошего друга и погладил растопыренными пальчиками крупные темно-зелёные листья. Один из самых нижних листьев неожиданно отпал. Ребёнок сначала вздохнул опечаленно, а затем подобрал его и с листиком вперёд на вытянутой руке направился обратно к лестнице, ведущей на второй этаж.

Длинный коридор разделял на два крыла второй этаж. Справа от лестницы светились стёкла кабинета приёмной директора. Первая дверь из коридора налево вела в обсерваторию. К её дверям спешил главный инженер Мууа. Бейдж с пропуском, обычно висевший на груди, был зажат в руке. Видимо, в спешке длинный шнурок бейджа запутался, и Мууа выронил его на пол. Буквально в десяти шагах позади по лестнице поднимался Кайя с по-прежнему вытянутым в руке вперёд листиком фикуса. Следуя за отцом, Кайя выронил лист из рук и поднял его, повторяя в точности все движения. Взмахнув фикусом у идентификатора, Кайя заглянул в двери обсерватории. Так как ему не разрешалось входить и мешать сложным рабочим процессам, ребёнок остановился в дверях и заворожённо застыл, разглядывая операторский пульт и людей за ним. Вслед за внимательным изучающим взглядом, плавно переходящим с одного лица на другое, так же плавно перемещался и листик в руке Кайи.

***

Через два дня, 23 апреля, был праздник – всемирный день приветствия Yaahyu, который отмечался на Земле уже в сороковой раз. С самого утра на вилле Ньютона Скайлера начинался праздничный пикник для коллег, земных и инопланетных. Следуя правилу всемирного выходного дня, работать в это день приходилось лишь круглосуточным службам. Вот и директору УНОС пришлось после обеда отправиться в офис, чтобы принять и подписать протоколы администраторов. Кайя по-прежнему предпочитал для себя общество отца и Ньютона. Если утром он с некоторым удовольствием познакомился с парой ребят возраста чуть постарше себя и даже поучаствовал в поиске клада, то к обеду уже вновь не выпускал руки отца из своей ладошки. Когда Ньютон предложил маленькому другу съездить с ним на пару часов в управление, малыш с радостью согласился.

В здании УНОС Скайлер зашёл в офис администраторов, расположенный в правом крыле первого этажа, чтобы поздравить персонал. Через пять минут он вышел, взял Кайю, ждавшего в холле, за ручку, и вместе они поднялись на второй этаж управления низкоорбитальными спутниками. В приёмной включили свет, а затем прошли в кабинет. Ньютон моментально погрузился в рутинные обязанности, а Кайя, посидев минут десять, нашёл листик фикуса, с которым играл раньше. На этом листочке точно должны были сохраниться сине-золотые короткие сигналы папиного пропуска.

Кайя вышел в приёмную, внимательно оглядел стол секретаря, отыскивая что-нибудь интересное. На чистом столе ничего не было, кроме папки бумаг с краю. Тогда Кайя открыл шкафчик, нашёл там яблоко и с удовольствием откусил бочок. С яблоком в одной руке и листочком в другой он направился по коридору к кабинету своего отца. Взмах фикусом у идентификатора – и дверь распахивается, открывая прекрасный вид через стеклянный купол. Малыш подошёл ближе к панорамным окнам, разглядывая всё, что зеленело и синело за окном. Он доел яблоко, а огрызок выбросил в корзину для мусора. Затем Кайя аккуратно закрыл за собой дверь, переложив листик в левую ручку. Явно не зная, что дальше делать, малыш медленно вышел в коридор, подкинул листочек, поймал, снова подкинул, уронил и поднял его. Затем, вспомнив игру, он снова подбросил его и специально уронил, подхватил с пола и приложил к идентификатору главной обсерватории. Тяжело открылась железная дверь, в большом пустом помещении был слышен тихий низкий гул работающих серверов. Кайя и в этот раз остался стоять в дверях и с восторгом начал новую игру. Листик в руке малыша плавно танцевал, как дирижёрская палочка. Ребёнок повторил все движения и слова участников процесса, виденные им пару дней назад. Наконец, лист взмыл в высоко поднятой руке и направился на излучатель сигналов, висящий высоко над столом. Напряжение охватило всё маленькое тельце: только это напряжение и позволяло вновь активировать все информационные волны, сохранённые в листике фикуса. Излучатель засиял мигающими огнями сверхдиодов, и Кайя почувствовал, что сигнал в космосе достиг спутника, которому предназначался. Однако контакта со спутником не происходило, передать сообщение для мамы не получалось. Кайя снова повторил движение листиком вверх, и снова, и снова. Почему же никто не принимает моё сообщение?! Кайя из последних сил направил информационные волны на излучатель, от напряжения перестав дышать: «Мама! Ты слышишь меня?»

Обессилевший малыш сел на пол, выпустил листик из рук и уронил лицо в ладони. Ребёнок плакал, хотя слёз у инопланетян не бывает. Нагоревавшись и отдохнув, он встал, закрыл дверь, ведущую в обсерваторию, и, оставив лист фикуса лежать под дверями, вернулся в кабинет управляющего.

Почти сразу Ньютон Скайлер вышел из кабинета с ребёнком на руках, мучительно крепко обнимающим его за шею.

***

В этот же день начался жуткий переполох. Праздник на вилле Скайлера закончился только вечером: гости по-прежнему веселились, ели и пили. Но, по приезду домой, Ньютон получил какое-то сообщение, отчего почувствовал себя плохо. Потом неприятные новости омрачили лицо и главного инженера, причём настолько, что голографические воспоминания о жене в тот день больше рядом с ним не появились. Проводив гостей, Ньютон и Мууа много раз произнесли слово «спутник», а потом до ночи сидели над сложными расчётами и чертежами.

Кайя страдал. Страдал всей душой от того, что самая большая его мечта – передать сообщение маме – почему-то не исполнилась. Для чего же тогда существуют спутники, если даже они не могут передавать сообщения в космосе? Как же теперь быть? Как рассказать маме всё, что чувствуешь, как скучаешь? И даже папины воспоминания о маме куда-то исчезли, неужели может быть что-то важнее, чем она?

На следующий день главный инженер впервые за несколько недель не взял сына с собой на работу. Малыш теперь проводил дни на вилле Скайлеров, с милой супругой Ньютона, Элис. Ещё через неделю директора УНОС отстранили от должности, и Ньютон всё свободное время посвящал Кайе, так как дружба между ними установилась самая настоящая.

По вечерам главный инженер приезжал с новостями из УНОС, которые выкладывал за неторопливым ужином, и забирал сына домой на ночь. Из этих вечерних разговоров Кайя понял, что весь переполох вызван пропажей одного из спутников. Он больше почувствовал, чем догадался, что речь шла именно о том спутнике, ключ к которому хранился в листе фикуса. Может быть, он уже был сломан? Ведь и у Кайи не получилось передать сообщение с его помощью. А если так, то вины Кайи здесь никакой нет, и лучше отцу ничего не рассказывать. Такое большое управление спутниками, столько много людей и Yaahyu там работает, а спутники там сломанные, неработающие.

Видимо, и у папы тоже никак не получалось передать для мамы сообщение в космос, потому что он бы обязательно поделился этой радостью с сыном. И они вместе стали бы ждать от мамы ответа.

Так прошло два месяца.

***

Когда полицейские всё же обратились к главному инженеру УНОС за разъяснениями, Мууа был потрясён.

— Вы знали о способностях своего сына?

— Догадывался, но не знал… В УНОС он часто пропадал на час или даже больше без моего пропуска. Но дальше копирования пропусков мои догадки не распространялись.

— Правильно ли мы понимаем, что дети Yaahyu и, возможно, взрослые Yaahyu тоже, способны управлять информационными потоками?

Мууа молчал, собираясь с мыслями и с явным трудом подбирая нужные слова:

— Эти возможности у всех нас разные. Наа, мама Кайи и моя жена, буквально считывала мир вокруг. Я рад, что Кайя унаследовал многое от неё. Все возможности, которые существуют во Вселенной, существуют для всех, всегда, в каждом моменте времени. И люди – не исключение, хотя они и стараются не замечать многого в себе. Если вы хотите приписать нам какие-то фантастические супер-способности, которые мы якобы скрываем от вас, людей, то в вашем языке не нашлось бы слов для их объяснения. Но у вас есть очень хорошее понимание происходящего и даже слова для всего этого. Люди тоже умеют читать мысли, люди тоже умеют скрывать мысли, люди тоже чувствуют друг друга на расстоянии, люди тоже могут разрушать и создавать чистой энергией…

Однако, подбирать слова для объяснений с полицией оказалось гораздо проще, чем подобрать слова для предстоящего разговора с сыном. И избежать этого разговора уже было невозможно, так как любая ложь должна когда-то заканчиваться.

— Кайя…, — Мууа потребовалась пара дней, прежде чем он смог найти в себе силы для объяснения. — Все живые существа называются живыми только потому, что в них есть жизнь. Жизнь в живом существе обязательно заканчивается, всегда, по разным причинам. Так же закончилась жизнь и в маме, и это происходит с каждым: произойдёт со мной, а когда-нибудь и с тобой. Я солгал тебе, что мама улетела в космос. Прости меня за эту ложь.

— Но папа! — удивился Кайя, вполне спокойно и серьёзно воспринимая слова отца. — Я же видел маму в тот самый день, в радужном сиянии… Я же рассказывал! И много дней после – тоже видел! Разве это не означает, что мама ещё живёт?

Мууа задумался:

- Знаешь, сынок, никто не знает точно, что происходит потом, когда жизнь заканчивается. Быть может, ты прав, и жизнь продолжается, только другая, в которой уже невозможно прикоснуться и обнять того, кого любишь.

Кайя погладил отца по голове ладошкой и совершенно серьёзно, убедительно произнёс:

- Пап, я знаю, что мама жива. Помнишь, мы с мамой в тот самый день нашли послание с планеты Souamma для всех Yaahyu? Это я его нашёл! Скажи, как эти золотые нити с сообщениями могут достигать разных планет?

- Свободно преодолевает космическое пространство только солнечный ветер, поэтому Yaahyu считают, что именно он и способен переносить информацию на бесконечные расстояния и оставлять её везде, где могут задержаться волны солнечного света.

Кайя задумчиво и слишком серьёзно покивал головой, помолчал, а затем продолжил почти шёпотом, словно делясь самым сокровенным:

- Когда я думаю о маме, у меня как будто яркое солнце загорается внутри, вот здесь, - малыш приложил ладошку к солнечному сплетению. – И тогда мне кажется, что моё солнце способно долететь лучами до мамы, где бы она не находилась сейчас. Как думаешь, это возможно?

- Думаю, возможно.