Сон на пляже

Луна над пляжем поменяла цвет - из белой стала желтоватой. Мне это не нравится. С недавних пор я не люблю желтый цвет. Он напоминает мне о командировке, в которую меня посылает редакция и связанных с этим кошмарах.

Прохладный бриз с моря. Шелест волн. Пляж довольно далеко от ценра города, поэтому шум мегаполиса сюда почти не доносится. Из припаркованной в паре метров от нас машины Алисы слышен голос Джонни Кэша.

Бросало то в озноб, то в жар

Пока сидел и наблюдал -

Тени чашки и метлы

В супе Иисуса лик

Зловещие дела тюрьмы

Тележки в коридоре скрип

Кости в тарелке на столе

И мысли о добре и зле

Алиса протягивает мне бутылку пива.

- Может, не поедешь? - в сотый раз говорит она.

Как будто мне самому очень хочется ехать. На Ближний Восток - в зону боевых действий - в пустыню - да еще в июне, в самое пекло. А не поеду - уволят. За последние полгода я насмотрелся и наслушался кучу историй о орудующих там боевиках, которые захваченным в плен солдатам правительственных войск и похищенным гражданским отрезают головы. А после того, как начальство объявило, что посылает меня освещать ход боев в эту чертову дыру, у меня начались кошмары.

Снится, как взрывается заложенная у обочины шоссе мина, автомобиль, в котором я, еще двое журналистов и переводчик, заносит в сторону; по армейскому джипу, сопровождающему нас, открывают шквальный огонь. Солдаты в камуфляже, те, кто не погиб сразу, даже не отстреливаются, а пытаются бежать, но их расстреливают в спину. Боевики в черных балахонах и масках вытаскивают из автомобиля переводчика

и водителя, ставят на колени прямо на раскаленный солнцем асфальт, и убивают выстрелом в затылок, пока другие держат нас под прицелом. Все до ужаса реально, будто происходит на самом деле.

Может, и не поеду, ну его к черту. Пусть увольняют. Найду работу на другом канале. Или, может, вообще займусь чем-нибудь другим. Алиса не будет против. Ей главное, чтобы я не уезжал.

В Доброй книге говорится

Как Спаситель в мир явился

Но как вор спалился

Распят был на кресте

Я скажу, забавным это нахожу

Ведь Он плотником был, нет?

Так капеллан поведал мне

Отпиваю еще прохладного пива. Вздрагиваю, вспомнив, как во сне с моей шеи сорвали цепочку с распятием и избили. Нас держат в крошечном глинянном домике на окраине захваченного боевиками города. Кормят в основном лепешками, оливками и нутовой пастой, вода, которую дают, теплая и мутная. Мучаемся от жары. Один из ребят, которого захватили вместе со мной, сваливается от теплового удара. Его уносят и больше мы его не видим.

Один из боевиков на плохом английском объясняет, что нас хотят обменять на их товарищей, захваченных правительственными войсками, а если их требования не будут удовлетворены, то нас казнят.

Жуть.

Да ну нафиг, не поеду никуда. До отлета еще три дня. Завтра же с утра напишу письмо об увольнении, отошлю в отдел кадров и все.

- Не поеду, - говорю, и Алиса радостно бросается на меня, обнимает, целует в щеку, в глаза, в губы, куда попадет. Моя рука обнимает ее за талию, привлекает к себе...

И тут я засыпаю. Черт, невовремя-то как.

Во сне в нашу халупу входят трое боевиков в черном, двое из них с автоматами. Мой сосед забивается в угол, дрожит и всхлипывает, но они не к нему. Мне бросают оранжевый комбинезон и знаками показывают, что нужно переодеться. А почему нет? Сон же. Снимаю грязные джинсы и футболку, натягиваю комбинезон. В сопровождении автоматчиков выхожу под бледно-голубое небо. Кругом желтые холмы. Раскаленное добела солнце стоит в зените, горячий ветер обдувает лицо.

Фигня. Скоро проснусь, поедем ко мне домой, я забабахаю нам с Алисой пару коктейлей, посмотрим кино...

Пока меня ведут в пустыню, улыбаюсь и насвистываю Джонни Кэша. Боевики вроде бы нервничают и странно на меня поглядывают.

Приходим на холм, где уже установили треножник с маленькой видеокамерой. Меня заставляют опуститься на колени.

Черт, ну и жара.

Третий, тот, что без автомата, становится позади меня, минут пять о чем-то распинается и машет руками перед камерой, а я безмятежно улыбаюсь Все нормально же. Это просто кошмар. Наверное, последний. Я ведь решил никуда не ехать.

Закончив говорить, боевик достает откуда-то из складок балахона короткий нож, запрокидывает мою голову и подносит лезвие к горлу.

Трон Небесный ожидает

Голова моя пылает

И если честно, я желаю

Поскорей уже закончить этот фарс

Зуб за зуб

И глаз за глаз

Сказал я правду в этот раз

И я смерти не боюсь

Это просто сон.

Это просто сон.

Это сон...

Черт, как больно.