Соседи

В потемках ноября среди обитателей крошечной кухни я поправляю трусы «неделька за неделькой» и мне не стыдно. Здесь уже который год живет Вера, по утрам я просыпаюсь под ее игру на ханге и сильный аромат странных видов чая. Она пиздец красивая и любит все вокруг тоже украшать, поэтому на грязном окне с краской, отваливающейся с деревянной рамы, на ниточках висит арт-объект из кусочков разбитого зеркала. В нашей квартире Вера живет дольше всех. Я удивляюсь.

Это тот самый «старый фонд» Петербурга, квартира на четыре комнаты, в каждой два-три человека. У каждого есть два-три вида деятельности, две-три вредных привычки, одна своя полка в одном из двух холодильников, одна вторая надежды и примерно одна десятая часть кота, который не знаю откуда взялся, но по судьбе принадлежит всем нам.

Хочешь ты или нет, каждый день с кем-то из этих людей встретишься на прокисшей кухне, которая впрочем ощущается как волшебный тайник, где хранятся жуть какие разнообразные истории и диалоги. Упомянутая Вера, например, мне нравится. Она рассказывает мне как ощущается мир под ЛСД, что она уже давно не юзает и что-то еще веселое про любовь. Я верю Вере. А любит она Витю, который живет с ней в комнате, но работает он прямо на нашей кухне в наушниках с микрофоном. Он какой-то оператор поддержки, говорит бабушкам выключить и снова включить их дешевую технику, а если еще не починилось - сливает реальному менеджеру. Мы, жильцы, даже не злимся из-за его разговоров за кухонным столом, ведь знаем, что с любой работы он вылетает за две недели, и это скоро кончится. У него перхоть на темных кудрях, вся спина в надутых прыщах, но видимо он ими гордится, иначе почему всегда ходит с голым торсом? Иногда мне казалось, что прыщ лопнет мне прямо в лицо. Добрый парень. Иногда, конечно, он ругается с Верой по невесть каким причинам, делают они это за закрытой дверью, а потом Вера идет танцевать с огненными шарами, будто на каком-то красочном фестивале, только делает это она в сыром дворе-колодце под моим окном. И когда она возвращается, мы вместе ужинаем и говорим об искусстве и музыке. Я полюбила хумус с питой благодаря ей. Они с парнем оба вегетарианцы, не пьют, философствуют и мечтают о всяких масштабных интересных штуках. Беспечные и романтичные, мы еще не знаем, что через год они начнут ругаться чаще, она забеременеет и уедет с Витей к маме в Воронеж, где родит сына и останется. Что с ними сейчас я не знаю.

В пятницу на этой кухне темно, черноглазая милашка Варя в одиночестве при свечах ест булочки, она еврейка. Зажигание свечей символизирует начало священного времени и благословения, а хлеб является центральным элементом трапезы. Это ее уважение к Шаббату и к связи с Богом. На самом деле, я уже не помню как ее зовут, но булочками девчонка всегда делилась. Особо была рада этому Лиза, у которой, кстати, сотни тысяч долгов по кредиткам. 800-900 вроде. Да, часть она уже закрыла с помощью фиктивного брака с гражданином Узбекистана. Мы вместе очень по-настоящему праздновали ее игрушечный развод. Эта дамочка феминистка, вся в тату, она круто поёт и еще она в депрессии. Ах, Лиза. Помню, ночью просыпаюсь в своей будто незнакомой комнате, уже и не помню как и зачем оказалась здесь. Выхожу на кухню, а там ты, смотришь в темное окно. Мы почему-то странно часто одновременно просыпались по ночам.
Мы собираемся, к утру выходим из парадной, и отправляемся на рынок. На том рынке продают крайне дешевые фрукты и ягоды. Ведь на прилавке лежат красивые свежие, но кладут в пакет те, что из-под прилавка, а самому выбирать нельзя. Не помню ни разу, чтобы мы с тобой таки доезжали до рынка. Что-то происходило всегда.

Как только с депрессией станет полегче, Лиза устроится работать в ветеринарную клинику и будет ночевать там же в каморке, чтоб не платить за квартиру, и потихоньку рассчитается с долгами. Кажется, она до сих пор постит фотки котят с работы.

Мы еще долго будем с ней на связи и за нее буду очень рада я и Кирилл. Он тоже тут живет, и сначала мне сказали, что он сценарист, но оказалось, что он ну как бы.. скорее, простой охранник. Мы вместе все время играем в видеоигры, смотрим ужастики и забинтовываем глаза водкой-колой. Я лелею его рвение к работе в киноиндустрии и очаровываюсь харизмой, мы по очереди занимаем друг-другу сотку, а позже он признается мне в любви и даже подарит мамино фамильное кольцо, которое она отдала ему для будущей невесты. «Это не предложение, просто подарок». Кирилл алкоголик. Кирилл слышит голоса в голове. Мы провстречаемся два года, но потом я его брошу смской, как в дешевом ситкоме. Спасибо, что показал мне черно-белый «Эд Вуд» Бёртона.

Что бы ни случилось, там за стенкой всегда обитали дочери священников, травокуры, режиссеры, эзотерики, вокалисты, путешественники, студенты-бариста, конечно же. Вполне возможно, я описала сейчас только одного человека. И все мы на кухне смеялись, плакали, танцевали, отмечали дни рождения каждого. Вывешивали свои фотки и рисунки на большой стене, тырили чужие носки с сушилки, жгли пало-санто, фантазировали о похоронах друг-дружки, спорили кто уберет комки кошачьей шерсти в коридоре, резали один арбуз на всех.

Все мы были оборванцами и второстепенными персонажами в историях друг-друга. Пока живешь молодость, можно не задумываться о смысле. Как в артхаусном кино или в твоей любимой песне на английском, который ты не учил в школе и не особо понимаешь. Но песня любимая. Ты просто движешься и в этом движении есть ритм, эмоции, а о смысле можно будет говорить, когда приедешь. Пока едешь, ты занят необходимостью. Например, наскрести на пачку риса или утешить того, кто рядом и нуждается в этом прямо сейчас.

А о смысле позже, и можно не оправдываться.