Сотня

После заваленного коллоквиума по спланхнологии мы с одногруппниками договорились остаться и подучить препараты. Я спустилась в анатомку, но меня встретил лишь пустой учебный кабинет и три анатомических стола, стоящих по центру.

— Ну а чего было ожидать? Суббота, все разбежались по делам...

Я заглянула в лаборантскую. Низенькая бабуля в пожелтевшем медицинском халате сидела в кресле, обернув плечи пушистой шалью, и вязала.

— Вера Павловна, здрасьте. Можно органокомплекс пищеварительной системы?

Лаборантка сняла очки и убрала вязание в сторону.

— Можно, можно. Не сдала коллоквиум?

— У нас никто не сдал. Он всех завалил.

— Вы ему потом спасибо скажете. Анатомия — основа основ любого врача! Будете работать и благодарить Зотова за знания.

Лаборантка протянула руку, я отдала студенческий, и мы зашли в хранилище. Глаза и нос обожгло едким удушающим запахом — видимо, утром развели свежий формалин и поменяли растворы. На полу, выложенным жёлтой советской керамической плиткой, стояли здоровые эмалированные кастрюли и квадратные баки, накрытые крышками. Лаборантка взяла со стола самый большой металлический лоток, открыла бак и подозвала меня:

— Вот этот бери. Он самый сохранный.

Я нацепила перчатки, кое-как выловила холодный, скользкий, тяжёлый препарат и уложила его в лоток.

— Спасибо... — прокряхтела я и направилась к столу, переставляя ноги мелкими шажками.

В учебном кабинете появились две девчонки из параллельной группы — заучка Аня и хамоватая Тая. Они всегда ходили парочкой и никого к себе не подпускали (поговаривали, что они были двоюродными сёстрами). Девчонки откуда-то притащили макет ЖКТ и что-то пытались на нём разобрать.

Я подошла к соседнему металлическому столу и громко поставила на него лоток. Не обращая на девчонок никакого внимания, я начала аккуратно раскладывать препарат: нашла начало — язык и конец — анус. Расправила пищевод, желудок, но запуталась в метрах кишки.

— Вика, тебе помочь? — осторожно спросила Аня, подойдя к моему столу.

— Спасибо, но я как-нибудь разберусь. А вы что, тоже завалили?

— Нет, у нас колок во вторник. Мы после гистологии остались, чтобы подготовиться, — пролепетала Аня.

— А ты завалила? — поинтересовалась Тая с напускным безразличием, но я видела, как сильно она хочет узнать, что же пошло не так.

— Зотов завалил всех. Зачем-то начал спрашивать сосуды и иннервацию, — раздражённо ответила я и окончательно запуталась с кишкой. Брыжейка перекрутилась, ничего не получалось.

— Иннервацию? Так мы же ещё нервы не учили никакие... — испуганно ответила Аня и шмыгнула носом.

Тая подошла, надела перчатки и улыбнулась мне:

— Так, давайте все вместе.

Девчонки помогли разложить препарат, но мы всё равно где-то напортачили: что-то не укладывались кишка и брыжейка.

— Я Синельникова открою, — Аня вытащила из своего рюкзака тяжеленный анатомический атлас с грязно-бежевой обложкой.

Худенькая девушка ловко пролистала плотные жёлтые листы и открыла нужный раздел. Тая следом достала синий учебник Гайворонского, и начала усердно вычитывать параграф про пищеварительную систему. Аня рылась по мелким подписям, пытаясь сопоставить идеальную яркую иллюстрацию с серой реальностью, Тая вслух читала учебник, а я мучилась с брыжейкой, поочерёдно расправляя то кишку, то её «юбочку».

— Пока мы всё это разложим, нас отсюда выгонят, — Тая сморщила нос. — Фу, формалин ядерный какой-то.

— Мне глаза выжигает, и насморк начался, как только препарат принесли, — проныла Аня и громко втянула сопли. — У меня аллергия, что ли. Мне вообще что-то дурно уже от этого всего...

Аня театрально закашлялась, с отвращением покосилась на серый комок кишок и попятилась от секционного стола.

— Я домой, наверное...

— Как знаешь. Сама потом ездить в Кировский на отработки будешь, — рявкнула на неё Тая и продолжила читать вслух.

С горем пополам я красиво расправила брыжейку, накрыла всё большим сальником и сделала шаг назад, любуясь проделанной работой. Органокомплекс был разложен так, как это задумала сама природа.

— Ну всё, давайте учить, — я вытащила из кармана халата здоровенный анатомический пинцет и пару раз щелкнула им.

Мы увлечённо изучали анатомию ЖКТ, подробно разбирая «любимые места» профессора Зотова, на которых он валили студентов из года в год. Я без брезгливости перебирала «всю анатомию» руками и пинцетом, Тая пересказывала параграф, а Аня с завидной лёгкостью произносила латинские названия и тут же придумывала весёлые мнемонические созвучия. Подвздошная кишка ileum «обросла» ассоциацией с вечно вздыхающим Илюхой из пятой группы, тощей кишкой jejunum «стала» худющая Йоланди из Die Antwoord. Дальше были брыжеечные сосуды, иннервация, а потом мы перескочили к пищеводу и повторили строение желудка.

Аня, Тая и я... Мы такие разные, но неумолимый интерес к медицине и устройству человека объединил нас. Точно группа учёных-первооткрывателей, мы с каждой минутой всё больше узнавали, и желудочно-кишечный тракт становился простым и понятным.

— Всё-таки ничто не может заменить настоящее человеческое тело... Атласы, макеты — это совсем другое... — начала монолог Аня, но её прервала Вера Павловна:

— Девочки! Время видели? Всё, закругляемся.

Я отнесла препарат на хранение и забрала студенческий. Девочки протёрли секционный стол. Затем мы переоделись, весело обсуждая погоду, укутались в пуховики и вышли из учебного корпуса.

Было уже темно. Снег медленно опускался на землю, покрывая всё толстой белой шубой. Несколько фонарей перед входом в корпус разливали под ноги мягкий, тёплый свет.

— Мы собирались поесть том-ям в суши-баре. Вик, поехали с нами? — спросила Тая и с сигналки запустила машину на прогрев.

— Давай, будет весело! — улыбнулась Аня и вопрошающе посмотрела на меня.

— Спасибо, но мне в общагу надо... Я сама, на маршрутке. Давайте в другой раз?

Не хотелось говорить, что отказываюсь только из-за отсутствия свободных денег.

— Ну ладно. А вообще, ты не такая, как про тебя говорят, — задумчиво проговорила Тая, смотря в чёрную даль, туда, где лежит Томь, скованная льдом. Но в темноте были видны лишь красные огни труб ГЭС.

— А что говорят? — я поднапряглась.

— Ну-у-у, что ты... Что тебе постоянно везёт не просто так, а типа ты, ну... — начала Аня, но замолчала.

— Говорят, что ты ведьма, — грубо ответила Тая, но тут же звонко рассмеялась. — Да какая ты ведьма? Обычная девчонка! Ведьма бы анатомию не завалила! Ха-ха-ха!

— Вот это идиотизм. Это из-за того, что я без хвостов первую сессию закрыла? — мне самой стало смешно.

— И из-за того, что в тебя половина пацанов влюблена.

— Глупости...

Я почувствовала, как вспыхнули румянцем щёки.

— Не глупости! В тебя даже Сотняков влюблён, твоя фотка у него на заставке телефона стоит! А еще он вечно ходит около тебя, хоть ты этого не видишь.

— Тая, ты серьёзно?

— Да это все видят, кроме тебя!

— Девчонки, давайте в понедельник тоже так останемся после биологии? Повторим еще раз и печень подучим, — Аня перевела тему и натянула капюшон. — Что-то похолодало...

— Останемся, всё выучим и сдадим. Ну всё, пойду, — подытожила я и широко улыбнулась.

— И мы поедем, — Тая направилась к машине. — Анька, поехали, а то я с голоду сдохну.

Я побрела к остановке, нырнув из освещённой площадки в чёрную глубь тополиной аллеи. Снег засыпал протоптанную студентами тропинку, и мне пришлось идти очень медленно, прощупывая каждый шаг, чтобы не провалиться в сугроб. Действительно, похолодало, но и снег не прекращался.

Мне было тепло на душе: во-первых, я узнала, что нравлюсь Женьке Сотнякову, моей тайной любви; во-вторых, сегодня суббота, и завтра я буду целое утро отсыпаться; в-третьих, мне очень понравилось общаться с Аней и Таей, а они были самые крутые девчонки на нашем потоке...

Обогнув по тропинке разрушенное здание, я вышла на прямую дорожку, обрамленную тополями вперемежку с берёзами, и поспешила к остановке.

Тусклый фонарь освещал одинокую металлическую будку. Я спряталась от снега под козырёк, но ветер всё равно задувал снежинки мне прямо в лицо, куда бы я ни отворачивалась.

По заснеженной дороге изредка проезжали машины, а я всё стояла и стояла... В субботу всегда транспорт ходил хуже, а в вечер выходного дня было особенно тяжело уехать из Кировского. Одиночество надоело мне, и я решила послушать музыку. Засунула руку во внутренний карман пуховика и поняла, что там пусто.

— Чёрт, где мой телефон?!

В кровь выбросился адреналин, и по телу пробежало липкое, противное ощущение. Проверила рюкзак — всё на месте, кроме телефона. Ещё раз перепроверила карманы пуховика. Ничего!

Я накинула рюкзак на спину и побежала обратно в учебный корпус. Телефон где-то там. Скорее всего, он лежит на скамейке перед раздевалкой. Точно! Я его выложила из халата и, заговорившись с девчонками, не заметила, что забыла убрать телефон в карман...

Снег пошёл сильнее. Я сайгаком пронеслась по тропинке, стараясь наступать на свои полузаметенные следы, и выскочила к дверям. Пару раз дёрнула ручку. Закрыто.

— Ну что за ерунда!

Я начала бешено колотиться в двери, и почти сразу пожилой мужчина в свитере открыл дверь и протянул мне телефон.

— Твой аппарат?

— Мой, мой, мой! Спасибо!

— Эх ты, следи за своим помогатором лучше.

Я с огромным облегчением забрала телефон и побежала обратно к остановке.

«Уже так поздно! Не пропустить бы двадцать восьмую... Ну или шестьдесят первую. Кировский этот... Лучше в вечер субботы здесь не торчать одной», — подумала я и ускорила шаг, поравнявшись с развалинами здания.

Боковым зрением я заметила за полуразрушенной кирпичной стеной какое-то движение.

«Наверное, бездомная собака. Или показалось...» — успокоила я себя. Но стало тревожно. Мелкая дрожь пробежала по телу, то ли от холода, то ли от испуга.

Я обошла заброшку и зачем-то бросила взгляд на разваленную стену, засыпанную снегом. В чёрной дыре, где когда-то был оконный проём, стоял силуэт и не двигался. Сквозь густой снегопад я не могла разглядеть его лица, но точно знала, что он пристально смотрит на меня.

— Вика! — кто-то окликнул меня.

Я вздрогнула и замерла. За мной бежал Женька Сотняков.

— Женя! — вскрикнула я и рвану к нему. — Там кто-то за мной следит. Я кого-то видела в заброшке. Пойдём отсюда, пожалуйста.

— Ты уверена?

— Да! На меня кто-то из окна смотрел. Мне так страшно...

— Пойдём быстрее, — серьёзно ответил Женька, взял меня под руку, и мы скорым шагом направились к остановке.

Ощущение безопасности и защищенности вытеснило испуг, и я шла, косясь на своего попутчика.

Сотня был красивым, приятным парнем, но он бесил меня, потому что я была в него по уши влюблена. А теперь выяснилось, что я ему тоже небезразлична... Я не знала, как вообще себя вести рядом с ним. И вот он появляется в такой момент, будто поджидал меня...

— Сотня, а ты что здесь делаешь? Пары давно закончились...

— Ну-у-у... Я... Анатомию учил! — улыбнулся он, обнажив кривые клыки, наползающие на резцы.

— Я в анатомке была всё это время и тебя там не видела.

— Ну так... Я у Лёхи был. С ним и учили.

Лёха жил недалеко от анатомического корпуса, поэтому я поверила.

— Ты куда сейчас?

— В общагу, куда же ещё. Вместе поедем.

Его уверенность вытравила из моей груди остатки страха, и я стала думать, что тот силуэт мне почудился. Я просто устала от недосыпа, перенервничала из-за несданного коллоквиума...

Мы вернулись к остановке и стали ждать маршрутку. Изредка проезжали машины и ненужные автобусы, но двадцать восьмой и шестьдесят первой маршруток не было.

— Капец как холодно! — выругалась я и начала растирать заледеневшие пальцы.

—Сядем в первую маршрутку, что в центр едет. Я уже тоже замерз.

Сотня шмыгал красным носом и беспокойно оглядывался на аллею. Я не обращала на это внимание и любовалась его большими серыми глазами. Какой счастье, что я не согласилась ехать с девчонками!

Вдалеке показался пазик с красным номером. Я прищурилась и разглядела номер «двадцать восемь».

— Наша маршрутка! Прямо до общаги докатим!

Я замахала рукой, тормозя автобус, и метнулась к разъезжающимся дверям, но сразу поняла, что рядом никого нет.

— Сотня?

Я обернулась и заметила, как Женька направляется в чёрную тополиную аллею. Он свернул за разрушенное здание и исчез из виду.

— Женька! Жень! Ты куда? — закричала я.

Двери пазика закрылись, и маршрутка укатила прочь... Фонарь над остановкой заморгал, аритмично мерцая, и погас. Меня накрыла тьма и паника.

— Сотня, блин! — завизжала я и зачем-то побежала за ним.

Никого не было вокруг. Казалось, что эта часть Кировского внезапно вымерла, и осталась только одинокая остановка, полуразрушенная заброшка и тропинка, ведущая к учебному корпусу. Снег медленно плыл в чёрном небе, цепляясь за растопыренные ветки тополей, а я бежала за однокурсником, сама не понимая, зачем мне это надо.

«Вернись на остановку, дура. Закажи такси. Затормози попутку. Надо валить отсюда. Плевать на Сотню. Всё это не к добру», — мысли роились в моей голове, пытаясь перекричать страх и панику.

Сотни на аллее не было. Темнота ночи пожирала всё вокруг, а мрачные голые тополя, словно призраки, нерушимо стояли во мраке. Белые клубы неровно вырывались из моего рта и парили передо мной, словно душа, выбившаяся из тела.

— Ну и куда он делся? Всё, возвращайся на остановку! — приказала я себе и... Замерла.

Метрах в десяти от меня, прямо посередине аллеи стоял эфемерный чёрный силуэт. Её контуры были размыты, словно призрачное видение, но это был человек. Очертания его странного тела менялись, приобретали плотность, обрастали объёмом, и с каждым мгновением он становился всё чернее и чернее. Глаза сверкнули зловещим, уничтожающим светом. Я не двигалась и уже ни о чём не думала. Внутри меня был только страх. Моё сердце билось так сильно, что казалось, оно разорвёт тело и выскочит из груди. Я окаменела.

Чёрная тварь начала приближаться ко мне. Каждый её шаг заставлял мои кости дрожать, а мозг — замирать от ощущения неизбежного столкновения. Я не могла увернуться от этого зловещего существа, будто он был частью моего самого страшного кошмара.

И в тот момент, когда тварь была уже совсем близко, я почувствовала, как неведомая сила овладела мной, заставив крикнуть от ужаса. Звук вырвался из груди и утонул во мраке этой страшной ночи.

Тварь замерла и рывками поднялась в воздух не выше метра, будто чем-то цепляясь за тополя... Я с ужасом и омерзением увидела, что из её рук и ног прорвались длинные чёрные выросты. Они извивались, будто щупальца, изламывались в разные стороны и потянулись в мою сторону.

— Ты чё зависла! — заорал мне кто-то в ухо и резко потащил за рукав.

Я встрепенулась и увидела, что это Сотня.

— Вали отсюда!

— Кто это?! — вскрикнула я, но мне не хотелось знать ответ.

— Быстро вали к свету! — рявкнул Сотня и оттолкнул меня. — Под фонари корпуса!

Через пару секунд я уже стояла под тусклыми фонарями, что освещали площадку перед входом в анатомичку, а на Женьку плыла тварь... Её безобразные выросты хватались за тополя, постоянно трансформировались и менялись.

— Женя, что происходит?!

— Стой под фонарём. Оно не выйдет на свет.

— Откуда ты знаешь?! Нам надо спасаться!

— Стой на месте! — рявкнул он и громко зарычал.

Отсюда мне было видно хорошо и Сотню, и тварь, что нависла над ним и чёрными щупальцами окутывала его фигуру. Вдруг Женька изогнулся вперёд и резко запрокинул голову, смотря чётко на тварь. Я вцепилась руками в ледяной фонарный столб и молилась, чтобы этот кошмар закончился как можно скорее... Сотняков упал на четвереньки и начал увеличиваться в размерах, будто обрастать темной материей, звериными формами.

— Это всего лишь сон. Сон. Сон... — повторяла я под нос, прекрасно понимая, что всё это действительно происходит со мной, здесь и сейчас.

Не было больше Женьки. На аллее стоял огромный тёмно-серый зверь, издалека напоминающий собаку. Но было в его морде нечто человеческое, будто тайная печать интеллекта, следы души... Зверь гулко рычал, заливая пенящейся слюной снег и свои массивный передние лапы. Тварь над ним извивалась и готовилась атаковать. Её глаза сверкали, как два тлеющих уголька, а из конечностей, напоминающих руки, вылезло по три саблевидных когтя. Тварь изогнулась и выпустила изо рта кроваво-красные мерцающие искры.

Мгновение! И тварь резко спикировала на зверя, наотмашь полоснув его по хребтине.

Схватка началась. Зверь и чёрная тварь переплелись в смертоносном танце, пытаясь уничтожить друг друга. Снег вокруг них поднимался в вихре. Зверь был быстр и ловок, но чёрная тварь была беспощадна и хитра. Они наносили друг другу удары когтями и зубами, сотрясая воздух утробным рычанием.

Зверь подпрыгнул и со всего размаху ударил чёрную тварь передней лапой. Тварь впечаталась в снег и замерла. Зверь метнулся к ней. Секунда, и дымящаяся голова чёрной твари отлетела в сугроб.

Жестокое безумие пронзило меня и превратило в каменный истукан.

Тело твари задымилась, распалось на сотни дымовых змеек, что разбежались по снегу, и окончательно исчезло, будто никогда его не существовало.

Зверь наклонил голову, тяжело дыша, и рухнул в снег. Его тело начало уменьшаться, растворяясь такими же дымовыми змейками, и постепенно приобрело очертания Женьки Сотнякова.

Страх отступил от меня. Я рвану к парню и упала на колени подле его измождённого тела.

— Женька, Же-е-ень...

Он не открывал глаза. Я громко заревела в голос.

— Ты зачем так орёшь? — слабо ответил он и улыбнулся, показав свои кривые клыки.

— Женя! — взвизгнула я и кинулась ему на шею.

— Что сейчас произошло?! — спросил он, резко сев и осмотревшись по сторонам.

— Ты не поверишь... — я нервно засмеялась.

— Если ты скажешь, что я стал большой собакой и сожрал мерзкую чёрную херню, то точно не поверю! — он громко засмеялся и подскочил на ноги, слегка шатаясь.

— Так всё и было.

— Вот же грёбаный контракт... Поехали домой, я так устал... — Женька протянул мне руку.

Мы молча дошли до остановки, будто ничего не произошло. Я боялась что-либо спрашивать, а Женька просто приходил в себя. Наконец, мы спрятались под козырек остановки, и Сотня сказал:

— Спасибо тебе.

— За что?

— За то, что выманила эту тварь, и я её, наконец, поймал. Она давно тебя выслеживала, больше месяца. Я следил за ней, следил за тобой, но она никак не показывалась, не приобретала плотность. И, наконец, свершилось. Я ее убил.

— Но кто это был? И кто тогда ты?

— Есть такая профессия — Родину от хтони защищать. Если подумать, я и сам своего рода хтонь... Смотри, а вот и наша маршрутка! — улыбнулся Женька и замахал рукой, тормозя пазик с красным номером «двадцать восемь».

Раздался скрип тормозов, разъехалась дверь, обнажив желтый салон пустого пазика. Мы оплатили проезд и уселись назад.

— Я буду благодарен, если ты будешь молчать. А лучше вообще забудь, — на ухо прошептал мне Сотня.

— Жень, а зачем тебе учиться, если ты такой... Особенный?

— Собака — это страж, лишь каратель хтони, что прорывается в наш мир. Вынужден был согласился на контракт. Теперь мое тело, вот... Как бы сказать...

— Используют?

— Ага, чтобы «заземлиться» и отправить нарушителей «домой». Но скоро закончится мой договор, и я стану обычным человеком. Вот и учусь. Вырасту и буду людей лечить. Спасать.

— Но почему тварь охотилась за мной?

— Да кто бы знал... Они выбирают себе жертву и месяцами ждут удобного случая, чтобы выжрать все жизненные соки и закрепиться в нашем мире. Особо сильные вселяются в тела... Короче говоря, рад, что оказался рядом.

— Сотня, а правда, что я у тебя в телефоне?.. — вдруг спросила я, сама того не ожидая.

Парень улыбнулся, достал из кармана телефон, разблокировал экран и показал мне.

— Правда! — мне стало так приятно и тепло в груди.

Я положила голову ему на плечо и провалилась в сон.