Совпадение

Время шло к вечеру. Где-то на улице звенел трамвай. Осенние сумерки заливали комнату бледным, приглушённым прозрачными занавесками светом. Свет, проливаясь из окна, мягко обтекал неподвижную мужскую фигуру.

Марк застыл, оперевшись бедрами на подоконник. Засунув руки в карманы джинсов, он смотрел на белую стену, где тикали изящные, полупрозрачные часы. Чистота действия, точность измерения. Единственный источник звука в этой тишине. Они нравились Марку своей функциональностью и простотой, хотя и выглядели слишком хрупко на его вкус. Он подумал, что Аля выбрала их сама, но наверняка для Саши. Не для себя. Что бы она взяла для себя? Он ещё не был уверен.

Когда она вошла в комнату, он мягко оттолкнулся от подоконника и подошёл к ней, остановившись в шаге. Красивая, но напуганная. Заговорил негромко, глядя на её опущенную голову:

— Боишься? Или передумала?

Она ответила тихо, сжимая подол в руках:

— Боюсь.

Он улыбнулся. Вот и хорошо, что боится. Значит, всё правильно. Должна сейчас бояться.

— Не надо. Я не обижу. Ты уже знаешь это. Знаешь же?

Она только кивнула. Она знала. Давно это поняла. Но его власть пугала больше возможной грубости.

— Правильно. Не надо бояться меня. И себя тоже не надо. Ты ни хорошая, ни плохая. Ты моя. Если сама встанешь на колени. Понятно?

Она замерла. Ни хорошая, ни плохая? Так бывает? Тихо, напряжённо ответила:

— Да.

Он чуть отступил, давая ей место. Сказал, не повышая голоса:

— На колени.

Не приказ — инструкция. Она не пошевелилась. Сердце билось где-то в висках, отдаваясь тяжёлым гулом по телу. Это было ненормально. Неестественно, неправильно. Стыдно. Но так желанно. Как нырнуть в холодную воду — хочется, но страшно. Никак не сделать последний шаг. Словно ещё чуть-чуть — и задохнёшься.

Наконец, зажмурив глаза, она опустилась на ковёр, чувствуя, как тело заливает жар, смешивающийся с ознобом стыда. Пол качнулся под ней.

Марк чуть усмехнулся, обходя женщину. Положил руку на затылок — не удерживая, а давая почувствовать вес ладони. Вдыхая мягкий, пудровый запах её духов. Заговорил хриплым от сигарет и желания голосом, чуть поглаживая шёлк волос:

— Вот теперь больше не должно быть страшно. Больше ни хорошая, ни плохая. Больше нет ничего. Есть я и мои желания. Тебя нет. Понятно?

Рука скользнула глубже в волосы, захватывая их у самой кожи, раскачивая её голову в медленном, медитативном ритме. Ему нравилось её маленькое, слабое, стыдливое сопротивление. Оно не требовало подавления. Только небольшой помощи.

Он плавно надавил на затылок, заставляя женщину склониться. Она поддалась с тихим, почти благодарным выдохом. Когда её горящая щека легла на ковёр, он присел рядом, провёл большим пальцем по её виску и тихо заговорил:

— Кто ты, Аля?

Она вздрогнула и зажмурилась от этого касания. Ответила сдавленно:

— Никто.

Он чуть улыбнулся, проводя по её шее ладонью.

— Правильно. Ты — моё желание, Аля. И больше — никто. Пока я здесь.

Рука снова легла на её голову, плотно фиксируя женщину лицом в пол.

— Почувствуй, как это. Когда не нужно больше бояться. Или думать.

Он медленно намотал волосы на кулак, притягивая её к своей груди. Положил ладонь на горло, ощущая тонкость кожи, и тихо, в самое ухо, шепнул:

— Почувствуй, как хорошо в тишине. Как легко просто быть. Когда есть тот, кто знает за тебя. Кто подумает. Пока ты будешь чувствовать свою тишину.

Женщина тихо застонала в ответ, ложась спиною на его грудь. Её глаза были закрыты, словно для неё и правда уже ничего не существовало. Марк не столько услышал, сколько ощутил её стон ладонью. Продолжил, держа её крепко, но мягко:

— Нравится тебе эта тишина?

Она откликнулась слабым, болезненным шепотом:

— Да...

В его глазах блеснуло удовлетворение. Он хрипло шепнул ей, прижимая к себе за талию:

— Я — твоя тишина, Аля. Запоминай.

Его губы прижались к впадине за ушком, ощущая пух на самой линии роста волос. Женщина безвольно уронила голову ему на плечо. Все вокруг словно затягивало туманом. Ей было тепло.

Он прошептал ей:

— Ты будешь слушать меня. Потому что я теперь знаю, как правильно.

Неохотно отнял её от себя, встал, поправляя тонкий свитер. Отошёл к окну, чтобы немного подышать.

Аля осталась на коленях, ощущая его отсутствие рядом почти как боль. Теперь, когда в ушах звенело от желания не быть совсем, ей приходилось опираться на руки, чтобы не рухнуть на ковёр. Чтобы не кинуться за Марком, не уткнуться в него с мольбою. Ей хотелось к нему. Ей очень хотелось к нему.

Он обернулся, оценивающе глядя. Отошёл к креслу и сел, устало развалившись. Прикрыл глаза, словно прячась от чего-то, и сказал хрипло:

— Подойди. На коленях.

Закусив губы, она поползла к нему. Замерла между его раздвинутых ног, склонив голову. Кожа шла мурашками от его близости.

Не глядя, он положил руку ей на затылок, притягивая к себе. Она неловко подвинулась ближе, почти упав на Марка. Теперь, уткнувшись в его шею, она наконец чувствовала запах его тела — лёгкий, свежий одеколон, жар кожи и желания, сигареты, кофе, оставшийся маленьким пятном на его манжете сегодня за завтраком. Осторожно ткнулась носом в его шею, но он тут же хрипло одернул её:

— Кто позволил?

Она испуганно отдернула голову, но он прижал её к своему плечу, не давая двинуться.

— Тихо. Стой спокойно. Дыши. И запоминай.

Она неуверенно опустила лоб на его плечо, постепенно расслабляясь. Запах Марка, его жар заполняли её. Тяжесть руки успокаивала, оттеняемая болью в затекших коленях. Невольно следуя за его дыханием, впуская в себя его покой, она впала в состояние, близкое к трансу.

Почувствовав её новую податливость, он положил тяжёлую руку на её талию, медленно провёл вверх по спине, коснувшись щекой её макушки. Чуть приподнял её за волосы, заглядывая в полуприкрытые глаза. Поднёс пальцы к её губам.

— Вот так. Теперь ты — я. Теперь нет ничего больше. Чувствуешь? Тебя больше нет. Целуй.

Аля, слыша только его, чувствуя только разлитый по телу жар и липкий дурман в мыслях, приоткрыла сухие губы. Медленно, несмело поцеловала его руку, выдыхая стон. Он был полон желания и благодарности.

Марк сидел, не двигаясь и не глядя на неё. Её губы касались его пальцев, ладони, запястья — он только позволял ей, не отвечая. Этот контроль был мучительным, и он сжал зубы, медленно выдыхая напряжение. Хотелось впиться в неё поцелуем, взять прямо на этом ковре. Они танцевали по нему неделю назад, распивая вино. Сначала она танцевала с Сашей, потом с ним, потом они пьяно смеялись, топчась втроём, пока не рухнули на диван. Его пришлось засыпать солью, выводя пятно от вина: Аля слишком решительно взмахнула бокалом, залив подол и диванную подушку. Эта сцена неуместно всплыла перед Марком теперь, и он сжал волосы на её затылке, возвращаясь в реальность.

Сейчас здесь были только они. Только её губы на его ладони. Только её влажный язык на запястье. Только её медленные, горячие, едва заметные вздохи и толчки — она прижималась к нему, сама не замечая своих движений, лаская его ладонь с гипнотической страстью, тая вокруг него от желания.

Он тихо усмехнулся, медленно запрокидывая её голову для поцелуя. Аля застонала в его губы, подаваясь ближе, но он удержал её, не позволяя больше того, что отмерил сам, и она послушно опала в его руках с безвольным выдохом. В мыслях билось: меня нет. Меня нет. Есть только ты. Только ты. Забери меня до конца.

Но даже эти обрывки мыслей затягивало туманом. Он растекался от губ, от самой их поверхности, где она чувствовала его поцелуй — горячий, властный, успокоительный и одновременно испивающий, доводящий до безумия. Этот туман умножался от жара, исходящего от рук на её талии и затылке. От груди Марка. От каждого сантиметра их соприкосновения.

И Аля прижималась к нему. Целовала, судорожно сцепляя за спиной руки, чтобы не нарушить этот момент невоздержанностью. Дрожала от желания, прижимаясь к нему грудью — и наконец сдалась и замерла, содрогаясь в его руках от странного, оглушающего наслаждения. Яркая вспышка под веками стёрла всё.

Марк, почувствовав, как её тело слабеет и бьётся, крепко сжал Алю. Он знал давно, что они подойдут друг другу в этих ролях, но не думал, что так легко — и так хорошо. Так глубоко. Он прижал её лоб к своей небритой щеке. Горячо прошептал, покачивая её:

— Вот так... Молодец, моя девочка... Молодец...

Она вздрогнула в последний раз и судорожно вдохнула, вцепляясь в него. Подняла взгляд на него — рассеянный, словно она только что проснулась. Спросила удивлённо, с растерянной улыбкой ребёнка:

— А... Что это было, Марк?..

Он невольно тихо рассмеялся, обнимая её крепче, и ответил горячим шёпотом:

— Это было наше совпадение, Аля. Наслаждайся.