Спасение

Мы с Бобом перебрались на самый верхний этаж. Город оседает все ниже, и вода отбирает у нас те малые островки суши, что остались от некогда большого города. Две недели назад меня выгнали из спасательной лодки из-за того, что я отказалась бросить свою собаку. Спасали только живых людей. Я видела в окнах андроидов, брошенных на произвол судьбы. Они провожали спасателей затухающими глазами. Бобу можно было аккуратно распилить голову и вытащить флешку с памятью. Потом вставить эту память в любого понравившегося робота и мой Боб опять вернется ко мне. Но мне не хватило времени, чтобы извлечь память.

– Я худая, мелкая, а Боб весит всего десять килограмм, – просила я спасателей.

– Нет, – рявкнул мне жирдяй в форме, – правила едины для всех.

Этот толстяк был как три меня, а в Бобе была вся моя жизнь от самого рождения.

Ничего, думала я в тот день, будут еще лодки со спасателями. Я ошиблась. Больше никто не приплыл. Мы остались с Бобом вдвоем в тонущем доме.

По иронии судьбы на следующий день на Боба рухнул допотопный настенный экран. Я бродила по пустому дому в полном одиночестве с флешкой в руках. С одной квартирой мне очень повезло, я нашла много еды, чистые сухие вещи и антикварную игрушку-собаку. Когда я родилась, такие вещи уже были историей. Он был произведением искусства – созданный из металла в стиле стимпанк, красивый, винтажный. Несколько дней я, надрываясь, носила его на руках из квартиры в квартиру. Так я не чувствовала себя одиноко. А потом случилось чудо – я нашла разъем для флешки. Глаза металлического Боба зажглись, подмигнув мне светодиодом. Я сидела рядом с ним несколько часов. Он мог только включаться и выключаться. Больше никаких действий. Может это и все, что он умел изначально, а может в нем сдох аккумулятор.

Вывешивая белую простыню на окно предпоследнего этажа – знак того, что здесь еще есть люди, я услышала ужасный скрип. Что-то ржавое перемещалось в пространстве. Спасатели! Я высунулась в окно и стала изо всех сил кричать, что я здесь, размахивать руками. Но никто не выплыл к моему дому. Наступила тишина. А потом за моей спиной опять раздался этот скрежет. Я обернулась. Рядом со мной стоял Боб! Он же металлический. Это он издает такие пугающие звуки при движении. Теперь я точно не одна.

Временами меня так выбешивает этот скрип, что мне хочется выбросить Боба в окно. Он утонет сразу. Я практически не сплю. Боб все время ходит и скрипит. Ходит и скрипит. Команду "сидеть" он понимает, но минут через пять опять скрипит ржавыми лапами по дому. Боб он как любимый человек с невыносимой чертой характера, надо принять эту черту или смириться.

И вот мы живем на последнем этаже. Я выходила на лестничную площадку. Завтра вода уже будет в нашей квартире. Бобу в воду категорически нельзя, ржавчина доест последнее, что в нем осталось. Я пыталась выдернуть из него флешку, но она срослась с ним.

Стою на окне, прикидывая – как попасть на крышу? Крыша это еще плюс три метра. Еще неделя жизни.

– Остановитесь!

Мужской голос раздался совсем близко. К моему окну подплывал мужчина на... столе. Он плыл на перевернутом деревянном столе, гребя куском прозрачного пластика. Где он взял деревянный стол?

– Девушка! Милая! Остановитесь! Не прыгайте! – просит меня мужчина.

Не верю своим глазам! Живой человек! Я давно уже не видела живых людей. Спускаюсь назад в квартиру. Тяну руки к мужчине, затягиваю его внутрь. Он удерживает стол за ножку, чтобы его не унесло хоть и слабым, но течением.

– Ты должна плыть дальше. Ты молодая, вся жизнь впереди, а я уже пожил.

Смотрю на мужчину – высокий, на голову выше меня, но очень худой. Лицо в морщинах, седина в волосах, бесцветные глаза с выгоревшими на солнце ресницами.

– Мы должны плыть, – улыбаясь, говорю ему.

– Нет, – качает он головой, – стол выдержит только тебя. Даже твое механическое чудовище утопит его.

– Я никуда не поплыву без Боба!

– Боб всего лишь флешка с воспоминаниями. Что если я тебе дам живое существо? Котенка. Ты будешь заботиться о нем?

– Котенок? Твоя игрушка-флешка?

– Нет. Реальный, живой, маленький кот.

Человек достал из-за пазухи рыжего котенка и протянул мне.

Живой. Теплый. Мягкий. Урчащий. Глазки серые. Моргает. Зевает. Сворачивается в моих ладонях и засыпает. Стою, замерев на месте. Живое животное это редкость. Это очень дорого.

– Ты плывешь с ним, а я остаюсь здесь с Бобом.

Это было сказано так, что я не посмела возразить.

Прячу котенка у себя на груди, так же как его прятал до этого мужчина. Вздрагиваю от скрипа ржавых лап моего Боба. Он не смотрит мне в глаза. Просто покорно ждет. Мне перед ним стыдно. И перед мужчиной. Это его плот. Его шанс на спасение.

– А как же Вы? – ловлю его взгляд. Он улыбается.

– Мне много лет. Ты даже не представляешь сколько.

– Сорок? Пятьдесят? – пытаюсь угадать.

– Больше. Намного больше, – смеется в ответ.

– Вы Ангел?

– Ангел, – кивает он мне и подсаживает через окно на стол.

– Тогда почему Вы не летите?

– Иногда так бывает, что Ангелы лишаются крыльев.

– А как лишились крыльев Вы?

– Я выкупил хорошего человека.

– За крылья?

– За крылья, – кивнул мне Ангел, помог перейти на стол и оттолкнул самодельный плот от дома. – Помогай себе веслом, – кивнул он на прозрачный пластик.

Я наклонилась за веслом и мой плот качнулся. Оказывается это трудно – удерживать равновесие. Меня медленно относит течением от дома. Я почти не слышу скрип механизмов Боба. Оборачиваюсь и вижу, что ангел держит в руках механического пса. Под одеждой у меня зашевелился котенок. Я отвлеклась. Когда подняла голову, моего окна уже не было видно.

Проплыв несколько часов, а может минут, или дней, я поняла, что не спросила Ангела – куда плыть? Мне стало страшно. Сердце ускоренно забилось. Я села на плот и задумалась – что это вообще было? Ангел. Котенок. Боб.

– Эй, кот, ты там еще жив? – заглянула себе под рубашку. Котенок в ответ мяукнул и развернулся. – Я назову тебя Боб, как мою собаку.

– Ты знаешь только это имя? – услышала я голос Ангела.

Обернулась. У него в руках был Боб, который бесшумно шевелил лапами. А за спиной Ангела были огромные крылья.

– Вам вернули крылья, – обрадовалась я. Ангел улыбался и молчал. – Я умерла?

– Мы все мертвы и все живы. Смотря с какого времени на нас смотреть.

Почему-то мне показалось, что эту фразу сказал Боб, ведь Ангел продолжал смотреть и улыбаться.