Спасите дракона!

– Прошка! Прошка!.. Да где же ты, окаянный?!

Молодой, щеголевато одетый, мужчина сердито вскочил с дивана, подошел к окну и высунулся наружу:

– Прошка-а!!! Прошка-а!!!

Через несколько минут дверь в комнату отворилась, вошел слуга – весь какой-то мятый, взъерошенный, в давно не стираной одежде.

– Звали, барин?

– Конечно, звал! Ты обед собираешься нести или нет? Уж вечер скоро.

– Так, не дают обед-то! Говорят, пока не заплатим, кормить вас не будут.

– Как это кормить не будут?!

– Вот так! Сам хозяин мне на дверь указал.

– С чего вдруг? Всегда в долг кормили…

– Всегда – не сейчас. Уж весь город знает, что вас папенька из дому выгнал и пообещал наследства лишить. А все ваши долги карточные…

– А тебе какое дело до моих долгов? Ты должен барина обиходить, а не деньги его считать!

– Такое дело, что вы и мое жалование не отдаете – сколько времени уже о нем не вспоминаете!

– Ладно-ладно… Потерпи немного, придумаю что-нибудь…

– Что ж вы придумаете-то, на диване лежа? Хоть бы на ярмарку сходили, поспрашивали… Может, куда-нибудь на работу бы нанялись.

– Ты как скажешь: на работу… Еще предложи мне драконьим навозом торговать!

– А почему бы и нет? Вон, на нонешней ярмарке как его хватали! Хоть и цену выставили такую, что не подступись. Говорят, та деревня, что драконьим навозом торгует, за несколько лет так на нем разбогатела…

– Неужели его только одна деревня на торг вывозит?

– Конечно, одна! Ни у кого больше прирученных драконов нет.

– Интересно-интересно… А ты не знаешь, подать со своей торговли они большую платят?

– Откуда ж мне знать-то? Я их барыши не считаю.

– Оно и верно, откуда ж тебе знать... Ты иди-иди, мне подумать надо…

Через несколько дней

Деревня Драконьи Дворы

– Во-о-озду-ух!!! – раздался громкий вопль за спиной. – Дла-а-ако-оны!

От неожиданности Фелька дернулся, руки, державшие молот, дрогнули. Тяжелая болванка, едва задев торчащий из земли столбик, скользнула вниз. Туда, где белели пальцы Котьки.

– Кряк! – печально сказал столбик и раскололся.

– Ты чего?!! – взвился друг, чудом успевший убрать руки. – Не видишь, куда бьешь? Это же последний столбец был! Где мы еще возьмем?!

Будто поддерживая его, на дороге залилась пронзительным лаем собачонка. Громко и противно, как умеют только мелкие шавки. Где-то взвизгнула калитка, звякнуло о камень брошенное кем-то ведро, кто-то пробежал с той стороны забора.

– Ты чего людей пугаешь, дурень?! Драконы – и драконы… Что здесь такого? – завелась на улице, совсем рядом, какая-то баба.

Котька со злостью пнул ногой деревяшку, окончательно выбивая ее из ямки.

– Не шуми! Придумаем что-нибудь, – попытался успокоить его Фелька.

– Что придумаем?! И так полдня с этим заборчиком провозились!

Шавка испуганно тявкнула, будто кто-то наступил ей на хвост, после чего залаяла еще громче.

– Ой, что же это делается, люди добры-е-е!!! – раздался еще один вопль.

Крик был таким резким, что перекрыл голоса остальных. Удивленная собачонка поперхнулась на полутявке. Резко, будто топором отсекли, прекратились бабьи ругательства.

– Иди, лучше, глянь, кто там так надрывается, – недовольно буркнул Фелька, отбрасывая обломок столбца на кучку таких же.

Все еще ворча, Котька подошел к забору и припал к щели между досками забора:

– Бабы какие-то стоят... Почему-то сюда все смотрят…

Неожиданно чуть правее Котьки послышались шорох и громкое кряхтение. Над высокой оградой показалась голова бабы Сакунихи:

– Ой, что же… – завела было снова, но быстро поняла, что созывать никого не надо.

Прищурившись, она несколько мгновений вглядывалась в лица стоящих перед нею парней, после чего неуверенно спросила:

– Фелька, ты, что ль?

– А кто же еще?! – недовольно буркнул тот.

И правда, кого эта вредная старуха ожидала увидеть в родном дворе Фельки? Вечно она не вовремя явится, переполошит всех, работать мешает! Фелька еле сдержалася, чтобы не выругаться вслух. Мало того, что Сакуниха на новенькую лавочку с ногами влезла – недели еще не прошло, как поставили, так еще и забор трясет так, будто собралась его из земли вырвать. Чего ее вообще на лавочку понесло? Или не знает, где у них калитка? Не могла зайти во двор, как все порядочные люди?

– А с тобой кто? – Сакуниха будто и не замечала сердитого взгляда Фельки.

Пристально вглядывалась в Котьку, она спросила:

– Никак, малой Ковыленок?

– Какой же я вам «малой»?! – возмутился тот. – Женат уже, свое дите скоро будет, а все туда же – «малой»!

– Хошь малой, хошь большой – ты мне сейчас любой нужен! – противно хихикнула бабка.

С той стороны забора вновь зашуршало, зашелестело и рядом с Сакунихой показались вихры ее правнука. Увы, как ни тянулся малец, заглянуть во двор не мог, не дорос еще. Где-то у его ног тихонько поскуливала собака.

«Завалят мне лавочку, как пить дать!» – мелькнула у Фельки сердитая мысль.

– Вот они!!! Нашлись! – звонко заорал Сакуненок. – Я их в дылку визу!

– Тяф!!! – поддержала его невидимая собака.

– Да мы и не прятались… – удивленно пробормотал Фелька.

– Тогда чего это вы тут делаете, а? – Сакуниха с живым интересом рассматривала кучку деревяшек у его ног.

– Загороду для поросят! Нельзя, что ли?! – недовольно фыркнул Котька.

Заминка начинала его злить. Называется, забежал по срочному делу на одну минутку! Жена, как знала, просила его обернуться побыстрее. Теперь будет дуться весь день. А он, всего-то, по доброте душевной согласился помочь Фельке, столбик подержать, пока друг его в землю забьет…

Ни с того, ни с сего старуха плаксиво скривилась, старательно набрала воздуха побольше и вновь закричала-запричитала:

– Ой, что же это делается, люди добрые?! Мы ж так все пропадем, сгинем в одночасье… Рази ж можно так ценным добром раскидываться?! Разбрасывать его почем зря…

– Вы чего, бабушка? – оторопел Фелька. – Вам плохо?

– Было бы из-за чего убиваться… Мы сейчас в лесок пойдем, да новых и нарежем. – поддержал его Котька.

– Кого нарежем?! – взвизгнула Сакуниха. – Они и так оруть как резаные. А еще жруть!

– Кто жрет? Столбики? – растерянно спросил Фелька.

– Нет… Длаконы! – охотно пояснил из-за забора Сакуний мальчонка. – И навоз ласблосали. По всему лугу!

Фелька отчаянно встряхнул головой, пытаясь прогнать непрошенную картину: ровненькие столбики рядком идут по лугу. Только свеженькие срезы белеют да мелькают летящие во все стороны комья навоза.

– Вы б сходили, глянули, чего это они? – уже спокойнее сказала Сакуниха. – Ящеры какие-то странные сегодня… будто не в себе. Разберитесь с ними! Ты ж, Фелька, ветинар. Шпециалист!

Последнее слово она произнесла быстро, будто выплюнула. От того почетное звание, которым Фелька так гордился, прозвучало как ругательство.

– Ладно, сходим… Как доделаем… – проворчал Котька, демонстративно поворачиваясь к старухе спиной.

Знал, что с Сакунихой проще сразу согласиться, не ждать, пока она скандал на всю деревню поднимет.

– Так из чего ж ты доделывать собираисси, ежели у тебя матерьялу нет? Все до единого столбики треснули!

Фелька недовольно скривился: вредная бабка успела разглядеть испорченные заготовки. Теперь будет стоять у забора до посинения. А потом на все село раззвонит, какие они с Котькой мастера.

– Чего ж вы столбики такие хлипкие-то взяли? – продолжала допытываться Сакуниха. – Для поросят покрепче надо, эти они погрызут. Вы бы в дальний лесок сходили, там дерево хорошее. Заодно и на драконов по пути посмотрите…

– Ты куда это моих работников уже гонишь? А?! – вдруг раздался зычный голос Фелькиной матери. – Ограду доделают – тогда пусть идут. А сейчас нечего прохлаждаться! Ишь, стали посреди двора и языками чешут будто бабы у колодца.

– Так им загороду строить не из чего! – радостно сообщила Сакуниха.

– Мательял кончился! – важно пискнул из-за забора мелкий Сакуненок.

– Как это «не из чего»? Отец целую вязанку столбиков из лесу принес!

– Так, когда это было? Ужо сломались все! – ехидно доложила бабка. – Фелька, так мы пошли. А вы, когда будете в лес идти, зайдите, на драконов глянете.

Голова Сакунихи исчезла. В следующий миг с той стороны забора раздался двойной «гуп!», нервно тявкнула и сразу же замолкла собака.

Фелька и Котька остались один-на-один с рассерженной матерью.

– И когда это вы успели…

Сообразительный Котька первый смекнул, что им тоже пора уходить.

– Тёть Бась, вы сами посмотрите, какая земля у сарая твердая, утоптанная. Вот столбики и треснули… все. Но это не страшно, мы сейчас вам других принесем. Мы – быстро…

Бормоча оправдания, он потихоньку пятился к калитке. Да еще и друга тянул за собой – скрытно, за подол рубахи, чтобы мать не заметила. Очутившись у забора, оба парня стремительно обернулись и выскочили на дорогу.

– Топоры хоть возьмите! – донеслось им вслед.

Но они уже не слушали – дружно неслись по мягкой теплой дороге, только пыль столбом стояла.

– А мать права, топоры-то мы и не взяли… – сказал Фелька, когда они вышли на луг.

– Я из дома прихвачу, – отозвался Котька. – Все равно заходить придется. Надо Аксёне сказать, куда я подевался. Она ж меня только «туда и назад» отпустила.

Фелька лишь вздохнул в ответ, возражать не стал. Всем известно: женатый мужик – человек подневольный. А у Котьки еще и прибавление в семействе намечается, вот он и нервничает. Первенец, как-никак!

На лугу уже собралась немаленькая толпа. На вопли Сакунихи, наверное, полдеревни сбежались.

– Да что ж это такое?! – кричала бабка. – Они же нам весь товар так переведут! Глядите, по всему лугу разносят, никакой тебе кучности!

– Ваф! – подгавкнула собачонка, крутившаяся у ног хозяйки.

Фелька недовольно поморщился. Вновь шерсть бабкиной Такси зеленью отливает, да и тиной от нее за версту несет. Допрыгается как-нибудь шавка, утопнет, купаясь в своем любимом болотце. А бабка потом душу им всем выймет за несчастную страдалицу.

Соседи, стоявшие вокруг, дружно поддакивали Сакунихе, но по лугу бегать, лично смотреть на навозные кучи охочих не находилось.

– Что тут у вас случилось? – Фелька подошел к Сопат Ванычу и деловито толкнул его в бок.

– Да всё то же… – непонятно пробормотал учитель.

Зато Сакуниха ответила громко и средито. Фелька всегда поражался бабкиной способности ругаться во всю мощь своих легких и при этом слышать, что твориться вокруг.

– Да! Всё то же!!! Драконы сегодня как с ума посходили! – с новой силой закричала старуха. – Жруть как не в себя! Третью бочку моченых тыкв приканчивают! Вот, вчерась стожок подопревшего сена здесь был. Ты его видишь? Нет?! И не увидишь! Съели его – весь и без остатка.

– Ваф-ваф-ваф-ваф… – залилась недовольным лаем собачонка.

– Такся, молчи! – цыкнула на нее Сакуниха.

Еще раз коротко брехнув, шавка послушно рухнула в траву, рядом с мелкими Сакунятами. Широко распахнув пасть, Такся вывалила длинный розовый язык и часто-часто задышала.

– Так пусть едят, – невозмутимо ответил Фелька. – На здоровье!

– Дык, где ж то здоровье? Где здоровье-то, я тебя спрашиваю? – взорвалась бабка. – Они же жруть и сру…

Сакуниха запнулась прямо на полуслове и замолкла, испугано косясь на учителя. Сопат Ваныч строго посмотрел на свою тещу – прямо, как на уроке! – но промолчал. Собачонка на всякий случай вскочила и спряталась за юбкой старухи – мало ли что. Младший из внучат дернулся было следом, однако старший, более опытный, удержал его за штаны. Действительно, чего уходить, если представление только начинается?

Фелька невольно улыбнулся. В семье учителя с появлением мелюзги произошли перемены. Сопат Ванычу очень хотелось, чтобы его дети с малолетства приобщались к культуре. Зимними вечерами он вслух читал всей семье книги, старательно растолковывая непонятные места. Отдельные слова даже заучивать заставлял. Еще и ругаться при детях строго-настрого запретил – бабка не раз жаловалась подругам на своевольного зятя.

Вот и сейчас Сакуниха возмущаться продолжила, но уже не так громко:

– Так, это… Едять, говорю, много…

– Жлуть! – звонко припечатал старший Сакуний внук, .

Подумал немного, после чего еще громче добавил:

– И слуть!

Сопат Ваныч, услыхав такое богохульство, густо покраснел. Баба Сакуниха, чувствуя за собой вину, мгновенно умолкла и попыталась затеряться в толпе соседей. А мальчонка, неожиданно оказавшись в центре внимания, быстренько раскрыл рот, собираясь еще что-то добавить. Но высказаться ему не дали.

Отец поспешно подошел к своим сыновьям, заботливо поправил шлейку от штанов у одного, погладил по голове второго, и мягко сказал:

– Это плохое слово… Надо говорить «оправляется»… Бегите домой, здесь взрослые разговаривают.

Малышня послушно вскочила и, сверкнув пятками, затерялась в толпе. Впрочем, далеко Сакунята и не собирались уходить. Что они дома не видели?

Тем временем их неутомимая бабушка потихоньку начинала новое выступление:

– Какая разница, как говорят, если они уже весь луг за… испачкали! Фелька, Котька, вы же – ветинары, сделайте им что-нибудь.

– Я-то тут при чем? – возмутился Котька. – Что я могу им сделать? Заткнуть?

– Ты чего это к моему внуку пристаешь? – возмутился дед Ковыль, стоявший рядом со старостой.

– А того, что через неделю – ярмарка! Ежели начнем товаром разбрасываться, что мы продавать повезем? Они ж прямо в траву несут, прямо в траву! Оттуда ж потом никакими граблями не выгребешь. И товар переведем, и коровы пастись не захотят на драконьих ка... следах! Что мы есть-то будем, если без молока и навоза останемся?!

– Зато всех вредителей на окрестных огородах изведем. Такого густого драконьего духа ни один колорад не выдержит, – глубокомысленно заметил Котька.

Но его слова уже никто не слышал. Бабка все-таки добилась своего – крестьяне возмущенно зашумели. На ярмарку многие возлагали большие надежды. Старосте да Сакунихе хорошо: у них своя торговля, «лисензии на веселую воду» есть, живая монета всегда водится. У Сопат Ваныча – жалование учителя. А остальным где деньги брать, если торговать будет нечем?

– Тише-тише, – примиряющее сказал Фелька. – Сейчас что-то придумаем.

А вот его послушались сразу – выкрики стали тише. Все-таки, деревенский коновал был уважаемым специалистом, да и драконы его слушались.

Сами ящеры на многолюдную сходку никак не реагировали, продолжали заниматься своим делом. Правда, при этом заметно нервничали и людей старательно обходили стороной.

Фелька сразу понял, что его подопечные чем-то не на шутку встревожены. В деревню они обычно прилетали только с одной целью – поесть. И делали это с удовольствием, растягивая угощение как только можно. Внимательно выискивали и откладывали в сторону самое вкусненькое, чтобы потом забрать домой, в пещеру. Долго, подозрительно принюхивались и аккуратно пробовали то, что собирались употребить сейчас. Лишь после этого начинали неторопливо, со вкусом есть.

– Гурманы! – обычно ругался на них Сопат Ваныч, наблюдая за драконьей трапезой.

Но не зло говорил, а с любовью. Уже который год деревня процветала благодаря «кормильцам», ящеров здесь уважали и привечали.

Сегодня же драконы к еде не принюхивались, хватали все подряд, не глядя. И все время нервно зыркали по сторонам. Пару раз рыкнули, плюнув огнем. Не прицельно, а так, для острастки. И это было самым странным – обычно они старались вести себя культурно, понимали, кто их кормит.

К горкам провианта хвостатые подбегали ненадолго: схватив немного, сразу же уходили в сторону. А возвращались лишь после того, как оставляли очередную аккуратную кучку навоза. Причем, делали это каждый раз на новом месте.

А ведь они не просто так гадят!

Внезапно поняв их замысел, Фелька даже присел от неожиданности.

Все трое будто бы шли по одной невидимой линии, тянувшейся вдоль огородов.

«Кордон рисуют. «Свой» луг хотят границей отделить», – мелькнуло в голове.

– Слышишь, Фель! А тебе не кажется, что они просто место свое метят? Бегают, точь-в-точь, как наш Бобик: утром пока каждое дерево и каждый угол не обмочит – не успокоится, – раздался за спиной голос Котьки.

– Ага, и я о том подумал… Таки метят. Вот только зачем? – задумчиво спросил Фелька.

– Знамо, зачем, – подошел к ним дед Ковыль. – Напугал их кто-то, сильно напугал. Вот они и показывают, что территория занята, стражи грозные здесь имеются. Вы бы, робятки, сами в дальний лес не ходили – мало ли что. Вдруг, тати какие пришлые в наших краях завелись?

– Какими же тати должны быть, чтобы трех взрослых драконов настращать? – обижено отозвался Фелька. – Нет, тут что-то другое…

– Другое – не другое, а что-то они там точно увидели, раз так переполошились.

– Дед, а ты не видел, откуда они прилетели? – спросил Котька. – С какой стороны утром появились?

– Так, со своей, от пещеры. Как всегда, из-за большого леса показались. Вот я и говорю, не надо вам сейчас туда идти, пока не ясно, что да как.

– Как есть – не надо! – встряла в их разговор вездесущая баба Сакуниха. – Завтра пойдете. А пока лучше за драконами присмотрите, чтобы еще чего не натворили.

Филька недовольно поморщился. Старуха явно подговорила деда Ковыля, чтобы не отпускал внука из деревни. Иначе откуда бы тот узнал, куда они собрались?

Ну и вредная же бабка! Не думает о том, как Фелька будет перед матерью оправдываться.

– Да мы быстро – туда и назад, – вмешался в разговор Котька, который сразу понял, почему друг помрачнел, – Даже топоры уже взяли.

– Не надо, не идите. Дам я вам столбиков. У меня заготовок хватает, выберете, какие нужны. А завтра-послезавтра пойдете в лес, принесете мне взамен. Сегодня, и правда, лучше за драконами присмотрите.

Когда дед Ковыль говорил так сухо и категорично, перечить ему было бесполезно. Фелька незаметно махнул рукой Котьке: мол, соглашайся, не дразни старика.

За драконами они наблюдали недолго. Ящеры спокойно продолжали вести навозную границу, только порыкивали сердито, когда им хотели помешать.

– Пойдемте уже, им тут до вечера работы хватит, – наконец распорядился дед Ковыль. – Если навоз, конечно, раньше не закончится.