Список дел. ШРОД.

Выходные подступали неспешно, как будто сами не хотели приходить. Воздух становился чуть тяжелее, будто люди начинали дышать по-другому, когда понимали, что завтра можно никуда не спешить. Денис чувствовал это напряжение — будто всё вокруг немного замедлялось, чтобы дать городу передышку. Он был измотан работой, хотя она и не требовала ничего сверхъестественного. Просто каждый день, проведённый вне Списков, давался ему всё труднее, и он уже не мог сказать, что именно его выматывает больше: усталость или пустота. Именно поэтому он решил позвать Кирилла на встречу. Нужен был кто-то, кто знает, каково это — быть между системой и хаосом. Кто может говорить с ним не о бытовом, а о том, что внутри.

Они встретились в пивной на окраине города — месте, где не было шума, музыки, света, только запах затхлого пива, старых сигаретных пятен на стене и пара человек за стойкой, которые пили, как будто пытались залить в себя воспоминания дня. Место было идеальным для разговора, который они давно не вели. Для разговора, который должен был начаться не словами, а просто тем, что они сидят рядом. Когда принесли пиво, они уселись за столик у самого окна. Тусклый свет улицы падал на их лица, делая их почти одинаковыми. Пожалуй, единственным отличием была разница в возрасте, которую нельзя было скрыть.

— Теперь и ты перебрался сюда, — начал Денис, делая первый глоток. — Если ещё и отец решится переехать, я, кажется, буду рад даже этому.

— Серьёзно? — удивился Кирилл, но не слишком. Он знал, что со временем многое меняется. — Я не ожидал услышать от тебя такие слова.

— И я сам не думал, что смогу так сказать, — ответил Денис, слегка улыбнувшись, но не глазами, а губами, потому что лицо ещё не успело забыть, как выглядит настоящий смех. — Как у тебя с работой?

— Хорошо. Работаю в центре для детей с психическими расстройствами. Не совсем то, чем занимался раньше, но мне это интересно.

— То есть теперь ты не только моим вопросом жизни и смерти занимаешься, но и маленькими пациентами? — Денис попытался сохранить лёгкий тон, но внутри него уже просыпалось беспокойство. — Это серьёзно. Особенно если ты берёшься за таких детей.

— Да, это дети с диагнозами. Но не просто непослушные. Они не бросаются через стол, не дерут волосы и не кричат без причины. У них свои миры, свои правила, свои страхи. И мало кто готов возиться с ними за ту зарплату, которую платят. Поэтому там всегда не хватает кадров. Вот я и решил помочь.

— Ты единственный, кого я знаю, кто работает ради помощи, — сказал Денис, чуть помолчав. — Остальные всё равно считают, что это глупо. Особенно если ты можешь выбрать что-то более выгодное.

— Может, и правда глупо, — усмехнулся Кирилл. — Только интересно.

— Интерес? — Денис покачал головой. — Я не понимаю, в чём он. Сам же знаешь, что с такими детьми сложно. Они странные. И не все могут с этим справиться. У меня бы точно не хватило нервов.

— А ты пробовал? — спросил Кирилл. — Пробовал просто смотреть на них не как на проблему, а как на людей, которые видят мир иначе?

— Я не сторонник всего этого. Не люблю детей. А с такими...тем более. Не знаю, как общаться. Не уверен, что вообще могу.

— А я бы с этим поспорил, — ответил Кирилл. — Потому что ты сам не такой уж простой. И ты тоже не всегда понимал, как жить среди тех, кто считал тебя странным.

Денис не стал отвечать. Только сделал ещё глоток. И долго смотрел в пену, которая оседала, как будто теряла силы.

— А давай! — вдруг сказал Кирилл, доставая телефон. — Посмотри на них. Возможно, тебе будет интересно.

Экран засветился. На фотографии — Кирилл в окружении десятка детей. Кто-то смеялся. Кто-то смотрел в камеру с осторожностью. Кто-то просто не понимал, зачем его заставляют улыбаться.

— Это Миша Алексеев, — указал Кирилл на маленького мальчика с выбритой головой и взглядом, который не позволял себе показывать эмоции. — Его родители были маргиналами. Пили, не обращали внимания, не знали, как быть взрослыми. Органы опеки забрали его. Теперь он здесь.

— А эта девочка? — спросил Денис.

— Аня Горелова. Прирождённый талант к рисованию. Мать умерла при родах. Отец её отверг. Жила у тёти, которая издевалась. Потом сбежала. Целую неделю жила в лесу. Представляешь? Без еды. Без тепла. Без крова. Пока её не нашли.

Денис смотрел на экран, и ощущал, будто внутри него просыпается что-то, что он не мог назвать. Что-то, что заставляло его задуматься: «А ведь и я мог оказаться среди них. Такой же ребёнок. Такая же боль. Такое же одиночество».

— Ладно, — сказал он, откладывая телефон. — Если хочешь, я могу заглянуть в их Списки. Проверить, что их ждёт.

— Не стоит, — быстро ответил Кирилл. — Не хочу, чтобы ты совался туда.

Но Денис уже решил. Он закрыл глаза. Ушёл внутрь. Стены башни обхватили его холодом. Свитки судьбы скатились вниз. Он искал. Мишу. Ксюшу. Тех, кого показал Кирилл. «Миша Алексеев… нет… не тот. Аня Горелова… нет. Что за херня?»

Он полчаса листал Списки. Пробирался сквозь сотни судеб. Перетасовывал строки. Пытался найти. Но их не было. Ни одного. Ни у одного из этих детей не было Списка. Это было поразительно...страшно. Настолько, что он вышел обратно, будто его вытолкнули. Его лицо стало бледным. Руки дрожали. Голова болела. Он не мог поверить, что такое возможно.

— Я не нашёл их Списков, — сказал он, почти шёпотом. — Ни у Миши. Ни у Ани. И не только их. У многих из тех, кого ты ведёшь, тоже нет Списков. Это невозможно.

— Что ты имеешь в виду? — спросил Кирилл, но голос его был уже другим. Сдержанным. Напряжённым.

— Я не нашёл их. Я не нашёл никого из этих детей. Ни одной строки. Только белые пятна. Словно их вообще нет.

Кирилл молчал. Он не выглядел испуганным. Но и не выглядел спокойным.

— Думаешь, это связано с их состоянием? Как в случае с Лешей.

— Не знаю, — Денис потёр виски. — Но это странно. Очень странно.

Они сидели ещё долго. Пили. Разговаривали. Но уже не о работе. Не о детях. Когда они вышли, ночь уже легла на плечи города. Тишина. Люди, которые прятались по домам. И только они двое — всё ещё здесь.

— Значит, ты согласен? — спросил Кирилл.

— Согласен на что? — не понял Денис.

— Чтобы прийти ко мне на работу. Попробовать. Посмотреть на них вживую. Может, ты сможешь понять, почему их Списков нет.

— Ты серьёзно? — Денис усмехнулся. — Я не собирался становиться воспитателем.

— А кто говорит о воспитании? — Кирилл посмотрел на него. — Я говорю о наблюдении. О том, чтобы понять, кто они.

Денис задумался. Он не хотел не потому что не знал, как себя вести. А потому что понимал: если он пойдёт туда, то снова начнёт искать. Будет проверять. Сравнивать. Будет пытаться понять, почему они не вписаны в систему. Почему их жизни не записаны. Почему их судьба не имела графика.

С другой стороны, он задумывался и об обратном. Он не желал более провоцировать себя на просмотры Списков. Ему хотелось простой человеческой жизни, в которой он был обычным парнем из глубинки, желающим обрести радости простого пацана. Ему уже хватило экспериментов и боли...даже слишком. Пора уже бросить всё это, попрощаться с Кириллом и прошлым, связанным с ним, и остаться с Ниной, которая видела в нем только человечное. Но...ох, это паршивое "Но". Эта тяга к неизведанному, которая развилась благодаря Кириллу! Эта мгновенная мысль толкнула его к единственному решению...

— Ладно, — сказал он после долгого молчания. — Когда я могу выйти на работу?