Спор

Когда лакей вошёл, спор был в самом разгаре. Подошедший к ним доктор участвовал в нём.

— Фата моргана! Мементо мори! — утирая лоб белоснежным платочком, горячо утверждал доктор. — По два двадцать в базарный день!

Умные латинские слова поразили бедного лакея в самое сердце. Он замер. Поднос с чайным прибором мелко задрожал. Зазвенели ложечки.

— А, Антоний! — приметил слугу барин. — Подходи, не бойся. Господа! — обратился он к собеседникам. — Охладим же наш спор горячим чаем! Пожалуйте кушать!

— Милена эктум, — согласился доктор. — Хомо хомини люпус эст и два кусочка сахара.

— Что вы там бормочете на своём аглицком? — фыркнул второй помещик, дёргая себя за пышную бакенбардину. — Мы на нём не шпрехаем. И на франсе не парлаем. Так что не тычьте в нас своей учёностью!

Спор разгорелся с новой силой. Его участники грозно обливали друг друга чаем, метко бросались сахаром и плевали друг в друга тульским печатным пряником с яблочной повидлой.

Лакею, укрывшемуся за широкой спинкой хозяйского кресла, почти не доставалось. Всего две липкие крошки упали на ливрею, и он смахнул их лёгким брезгливым жестом.

— Ладно, господа, — сдался, наконец, барин. — Думаю, пора прекращать наши прения. Но согласитесь, что я был прав: ежели в деннике у моей кобылы оказался поросёнок, то это она его и родила! Иначе и быть не может!

— Нонсенс! Бред! — снова вскипел доктор, краснея от ярости. — Кобылы родят только кобылят! А поросят – поросихи! Так самой природой велено!

Атмосфера накалялась.

И лишь четвёртый гость, демонстративно дремлющий в уголке, молчал. Хотя в душе хохотал, как буйнопомешанный. Это по его приказу в денник к барской кобыле подложили молочного поросёнка. Гость учился в столице и писал популярные статьи о нравах современного дворянства. Такие вот мелкие провокации позволяли ему собирать ценный материал.

Сегодня же вечером нарочный курьер повезёт свежие заметки в редакцию императорского научного журнала. А через три дня в кармане приятно зазвенит щедрый гонорар. Будет на что в отыграться в клубе!