Спящий физмат

Когда-нибудь задумывались, что такое сон? Многие скажут, что сон – лишь побочный продукт работы нашего мозга. Мы просто обрабатываем информацию, полученную за день, неделю или месяц… а может, даже и за всю нашу жизнь. Отчасти это будет правильно. Но с ответом на один вопрос тут же появляется рой других: почему же одни люди видят красивые картинки во снах, а другие – лишь черную пустоту. Как одни быстро погружаются в сонное царство, а другие – медленно? Почему одним легче засыпать, когда холодно, а другим, когда тепло? Почему, почему, почему…

Как известно, любое открытие, изобретение, вывод, закон – следствие человеческого любопытства, что имеет свойство никогда не удовлетворяться полностью. Лишь задавая себе вопросы, мы можем прийти к ответу. Верному или нет уже будет зависть от нашей природы мысли.

Именно так поступают все учёные. Задают себе вопросы до тех пор, пока ответ на них не станет очевидным, логичным и понятным. Эта маленькая группа онейрологов – не исключение…

– Тебе не кажется, что это… безрассудно? Да, я понимаю, что такие глубокие исследования сна – самая важная часть нашей работы, но не заходим ли мы слишком далеко? – молодой учёный уже около часа уговаривал генерального директора, что считался самым главным в их группе, отказаться... от одной идеи. Был ли это первый такой раз? Естественно, нет. Но и этот их разговор далеко не последний.

– Нет, серьёзно! Это… – продолжал он, подбирая слова. – Если что-то пойдет не так, что тогда? Мы же ответственны за это... Послушай меня. Или ты даже сейчас меня не хочешь слушать? – парень помахал рукой прямо перед лицом директора, но на его действия тот не ответил никак.

– Логос! – наконец взмолился учёный. Лишь на это обращение он получил долгожданный отклик.

Директор, сидящий за своим столом, вдруг словно вышел из транса и одобрительно мотнул головой. При этом его собеседник тут же понял, что директор сделал это лишь для того, чтобы заткнуть его. Ему стало скучно слушать бесконечные поучения, потому он просто перестал вникать в суть их «разговора». Отворачиваясь наконец от окна, директор не смог или даже не пытался сдержать зевок.

– Я слушаю. – лениво протянул он. – Ты битый час повторяешь одно и то же. Хоть что-то новое бы придумал. Вот что я отвечу тебе: моя идея слишком гениальна, чтобы от нее просто взять и отказаться, не думаешь? – мужчина в порыве какого-то резкого стремления встал с кресла, но сразу же присел обратно, задумался и вновь устремил свой взор куда-то в окно. Немного помолчав, он продолжил свою речь. – Или ты думаешь, что всё, что мы сделали до этого, было напрасно? Так, для веселья, забавы?

– Нет, конечно! Вечно ты искажаешь мои слова. Я говорю, что не исключен шанс того, что люди пострадают при даже самой лёгкой неудаче. Я лишь прошу отказаться от запуска. – парень тщетно пытался найти слова, дабы уговорить генерального директора, но всё было бесполезно. Его не хотели даже просто выслушать. Да кто это он сам, чтобы его выслушивали? Так. Обычный человек, ведь так? Он даже почти поверил в это.

– Лек. – вдруг с какой-то усмешкой произнес директор, во второй раз встав с кресла. На этот раз он не сел обратно, а решил подойти к своему подопечному. Полы его длинного, но потрёпанного временем халата тихо зашуршали о лакированный пол. – Меня никогда не волновало, не волнует и не будет волновать то, сколько мы потеряем... Пострадают или нет – люди всё равно умирают, это ведь совершенно естественно. Жертвы всегда восполняются, таковы законы природы, что чем больше хищников, тем больше и пищи для них, не правда ли? Самое главное это то, что мы сможем приобрести в результате этого исследования. – директор потрепал парнишку за плечо. – Каков этот твой «шанс неудачи», мм?

– Не сказать, что большой, около пяти процентов, вероятно. Но всё же… Он есть, а это значит… – учёный словно забывал слова. Что же это значит? Шанс правда не такой уж большой, чтобы волноваться. – Значит…

– Значит, если мы всё-таки проиграем этим несчастным пяти процентам, я буду виноват, а ты прав. Твоя совесть будет чиста.

Молодой учёный, в свою очередь, хотел было тут же возразить, но был выставлен за дверь через секунду после того, как только успел открыть рот. Директор с щелчком запер дверь за ним, чтобы точно поставить точку в их разговоре. Вопрос был решён, и профессор явно дал это понять. Потеряв последнюю надежду на сегодня, парень развернулся и отправился в свой кабинет... Он попробует ещё раз завтра.

– Глупости какие-то мелет. Люди пострадают. Ещё чего. – профессор, оставшись в своём кабинете один, в раздумьях прошелся обратно до своего места и небрежно сбросил свой огромный халат на кресло. Он подошёл к окну, вглядываясь в маленькие отдалённые огни города. Где-то там, в своих тёплых уютных квартирках, в которых горел свет, наверняка сидели такие же люди, как и он сам. И кто знает, может, кто-то из них смотрел обратно на него и думал о том же. О том, что и тут, в этом здании, в этом кабинете сидел кто-то, смотрел в окно…

Директору было всего 32. В его возрасте он уже управлял не такой уж и большой, но и не сказать, чтобы маленькой компанией, имел даже две докторские степени... Наверняка ему позавидовали бы многие, но был ли рад сам директор тому, что имел? Возможно, не полностью. В один момент, ему просто пришлось пойти по этому пути. И даже если этот путь он до сих не принял до конца, он никогда бы не променял его…

Он был блондин, но его длинные прямые волосы, что достигали лопаток, медленно тускнели со временем. Да и голубые глаза его теряли свой прежний яркий блеск, оставляя после себя лишь смирение и тёмный оттенок голубизны. На плечах его чёрной рубашки были вышиты довольно аккуратно золотой нитью буквы «ОРС». Носил он ее почти всегда, так как ужасно дорожил надписью, вышитой рукой важного ему человека. На груди у него висел бейджик, гласивший: «генеральный директор ОРС, профессор Логос». Он носил белый галстук поверх с двумя чёрными насечками.

– Но ничего. Как я и сказал, жертвы – это ничего. Совсем, ведь так? Я уже так долго жду, а он мне про жертвы! Нет, нет, он просто ещё не осознает… – профессор ни с того ни с сего залился каким-то странным смехом, который впоследствии был прерван кашлем. Тело его болезненно сжалось, и он рухнул в кресло. Он продолжил бормотать сам себе под нос обещания уже хриплым голосом, прерываемым кашлем.

– Это исследование уже стоит мне жизни... Я сразу поставил на нее крест, перейдя эту черту. Если я так и не узнаю ответ, я... – он не смог подобрать нужного слова. Оно ему уже было ни к чему. Он чётко знал, чего хотел. Глаза его сияли предвкушением, на долю секунды вернув себе прежний огонь.

– Он мне не помешает. Никто не помешает.

В кабинете снова стало тихо...