Стадии горя

Стадии горя

Параллельные прямые

Параллельные прямые

Не сойдутся никогда.

Но а я опять в унынье

Погрузился, как всегда.

Покапаюсь непременно,

Страшный ужас не тая,

И забудется вся вера,

Тихо запоёт петля.

Вспомню все свои ошибки

И забуду всё добро,

Посчитаю все убытки,

Вывод ясен - не дано.

Сантимент отвергну дивный

И скажу себе - пора.

Параллельные прямые

Не сойдутся никогда.

Зачем?

И зачем всё это

Мне терпеть за зря,

Лучше вольным ветром

Полечу, горя.

Расклюёт на месте

Стая чёрных птиц,

Всё спокойно съест и,

Не видав границ.

Я умру спокойно,

Как не жил давно.

Все, давайте, спойте,

Чтоб упасть на дно.

Не нужны ни смерти, ни болезни близких,

Нужен только воздух, запертый в квартире.

Если бы не это, я б не пал так низко,

Если бы не всё, чего боюсь я в мире.

Перерожденье

Я сижу в окопе ночью.

Берега сожжённой рощи

Мне виднеются в дали,

Маршал скоро крикнет: "Пли!"

Побегу со всем отрядом.

В спину дал прикладом, ладно.

Побегу в последний бой,

Слушай, Сашка, и не ной.

Из снарядов сто патронов,

Две гранаты, сотня касок.

Крайний из дивизионов,

Все помрём и все - напрасно.

Шум в ушах, потеют руки,

Смазкой пахнет, зубы точит.

Медальон, как месть разлуки,

Зажигалки огонёчек.

Жёлтое письмо в кармане,

Там посланье с закорючкой,

Это мне пришло от Тани.

Тоненькой, холодной ручкой:

"Папа, папа, возвращайся,

Мамы нет уж три недели".

Тут хоть режься, задыхайся,

Так пол года пролетели.

"Щас, бежим, бежим, на выход".

Первый выбрался - обратно,

Так в окопе стался вихорь,

Свисты пуль трезвонят штатно.

Пуль осталось где-то тридцать,

Каски сильно поредели,

Все взволнованные лица

Бесконечно постарели.

Маршал сидя бога молит,

Весь камзол был сожран молью.

Пистолет направил в сердце,

Пли, - в груди открыта дверца.

Я смотрю на небо молча

И смотрю в последний раз,

Сзади вой раздался волчий,

Он раздался не для нас.

Я сейчас смотрю на море

В горизонте блещет парус

Пряный свет и шум прибоя

Здесь повисший в небе градус

Я сейчас стою в пустыне

Буря из песка дымится

Фараоновы руины

А в оазисе водица

Я стою в вершине мира

Джомолунгму покоряя

Понял, что и Смерти лира

Скоро станет мне родная

Я вселенную изведал

С мыслью смерти ожидая

Я всю жизнь свою пробегал

Ничего, нигде, не зная

Отражаются глазами

Звёзды в небе без названья

Пули свищут в перепонки

Всё, конец небесной гонки

Я сейчас гляжу на Таню

"Где ты, милая, скажи мне?"

"Я иду вокруг кургана,

Здесь болтает ветер зимний"

"Мы сейчас с тобой пройдемся

Таня, пять минут, и только

В бег по лужам понесёмся

Ждать осталось лишь нисколько"

Пули громче, громче палят

Сотня стала единицей

Пчелы больно, больно жалят

И песка одна крупица

Умирая, понимаю

Что есть жизни назначение

Мне не жить в угоду рая

Но в момент перерожденья

Звёзды хвалятся свеченьем

Волчий вой блуждает сзади

С вами свидимся в забвеньи

Жизнь забылась смерти ради

Мои мёртвые друзья

Приезжайте к новоселью,

Мои мёртвые друзья.

Чрез порог я не посмею

Подавать вам рукава.

Оставляйте вы в прихожей

Все ботинки без шнурков.

В этот дом теперь вы вхожи,

Заходите без гудков.

Остаётся только память

На полу, под потолком,

Из окошек темень валит,

Вымирает все кругом.

Приезжаете сегодня,

Мои мёртвые друзья,

Вспоминая, что невзлетна

Круговая полоса.

Помогите напоследок

Перед тем, как в ад попасть,

Не оставьте белых стенок,

И мою грешную власть.

Всё, друзья, кровать расправьте,

На ногах и навсегда,

Серебро стола расплавьте.

Часовые пояса,

Поменяйте всё местами,

Здесь не будет диктатур,

Здесь оставьте только пламя

И закончится весь сюр.

Я останусь тут, с огнями,

Досмотрю весь этот фарс,

И в меня не бросит камень,

Только скажут, что не пас.

В новоселье умираю,

Мои мёртвые друзья,

С вами, в ад, я направляю

Моих чувств все паруса.

Окно

Окно заперто.

С синей скатерти

поднимаю свои глаза.

Молока

взгляд клеймит.

Гроза за окном гремит.

Со всех сторон армия

синих плит

на меня гудит.

Нет, окно, отвори.

Прошу,

не укушу.

Нет, заперто.

На синей скатерти

следы порезов, укусов и гной.

"Отпусти и пой".

Но нет,

окно, твержу.

В голове этот

шум.

Отвори,

там нет чёрных полковников,

каземат всегда кончается

взрывом, но

как не статься

покойником,

под синей койкой,

с головой обитой

синим мылом.

Окно - мой проход

на башню Эйфеля,

в Лавровый дворец

тайком.

Там меня покроют

терновым венком,

оттуда к Голгофе прямиком.

Я путь держу к окну -

окно заперто.

На синей скатерти

останки ещё живого

фанатика.