Стажировка богини

Альфэй — начинающая богиня. Получив своё первое задание, она твёрдо намерена показать чего стоит. Однако в каждом из сотворённых ею миров что-то идёт не по плану. Словно её преследует злой рок. Или совершенно конкретное зло.

— Поздравляю с официальным завершением тридцатилетнего периода обязательного обучения! С этого дня вы перестали быть учениками и становитесь стажёрами. Начинается практика по сотворению миров. Отныне в Золотом павильоне вы будете появляться только, чтобы сдать мне результат своего сотворения. Не торопитесь. Подойдите к работе и своим ресурсам ответственно. Возможно, кому-то перед тем, как бездумно уйти в свой первый закрытый тренировочный мир, стоит освежить память. Полистайте лекции, наведайтесь в библиотеку. Не возбраняется спросить совета у товарищей или старших богов. Помните, что свой статус младшего Бога вам ещё только предстоит подтвердить. — Кустистые брови наставника Ли сурово сошлись на переносице, в то время как спокойный, глубокий голос ни разу не дрогнул. — Старший ученик Е раздаст вам чётки с нанизанными на зачарованную нить маячками к местам, где вам предстоит сотворить свои первые миры.

Занимавшая место сразу напротив наставника Альфэй заёрзала от нетерпения. Она считала, что со стажировкой справится лучше кого бы то ни было и хотела поскорее приступить к испытанию. А вот глупое доисторическое правило Небес — сидеть на коленях перед низким столиком — её страшно утомило за годы обучения. И маленькая подушка-подкладка не могла смягчить эту боль. Выматывала и старческая мода, из-за которой приходилось мучиться с волосами, спускавшимися ниже пояса, путаться в длинных полах и рукавах ханьфу. Словно они находятся на съёмках сериала в декорациях Древнего Китая. Однако ностальгирующие по седым временам старшие боги были неумолимы, и обучающиеся строго соблюдали своеобразный дресс-код. Традиции, чтоб их тёмные боги сожрали. Впрочем, во время стажировки эти правила уже будут не властны над ней.

Из мыслей о том, что отныне начинается совсем другая жизнь, Альфэй вырвал старший ученик Е — её главный соперник за место личного ученика наставника Ли. Несмотря на то, что она объективно умнее, исполнительнее и продуктивнее, наставник всё равно выделял мужчину, назначив его старшим учеником и всячески поощряя. Альфэй видела в этой несправедливости лишь следование патриархальному строю Небес.

Приходилось признать, что старший ученик Е действительно обладает незаурядными данными. Она невольно замирала, стоило попасть под прицел глаз тёмных, словно безлунная ночь. Этот острый, настойчивый, проникающий в душу взгляд приковывал. Красивая, отзывающаяся теплом внутри улыбка беспокоила. Ученик Е обладал утончённой, но не лишённой мужественности внешностью. Был высок и силён. А его умение себя подать и расположить окружающих вызывало зависть. Но Альфэй считала, что красивая мордашка в человеке — не главное.

— Твои чётки, ученица А. — Мужчина с приятной улыбкой протянул ей последнюю искусно сотканную зачарованную нить с шестью прозрачно-голубыми бусинами-маячками к точкам сингулярностей, которые ей предстоит довести до полноценных обитаемых миров.

— Теперь стажёрка, — недовольно поджала губы Альфэй.

Хорошо ещё, что наставники не требовали всех этих архаических оборотов речи, которые просочились в фильмы и книги: хотя бы в общении она чувствовала себя достаточно свободно. Такое послабление было обусловлено тем, что богами становились выходцы из разных вариантов развития цивилизаций, и что стало каноном этикета у одних, у других считалось моветоном.

— Прошу прощения за мою неучтивость, — ещё шире заулыбался старший ученик Е.

Альфэй только фыркнула. Она не верила этой доброжелательной улыбочке, идеальной выдержке и слишком прилизанному… всему! Начиная от внешнего вида, заканчивая речью и поведением. И хоть доказательств у неё не было, Альфэй была уверена, что ученик Е сознательно обратился к ней по более низкому званию, чтобы в очередной раз задеть и уязвить, «показать её место».

— Опять ты придираешься к старшему ученику Е! Признай уже, что он слишком хорош, и ты просто запала, — послышался писклявый голосок миловидной ученицы И которую, кроме нарядов, собственной внешности и мужчин, ничего не интересовало. Разодетая как на приём к императору, та негодующе и выверенно прикусила накрашенные губы.

— Точно, втюрилась и бесится! — вторили такие же гламурные подружки-сплетницы.

Поскольку организационное занятие уже закончилось, а наставник Ли оставил их одних, Альфэй решила, что просто уйдёт: молча и грациозно, как настоящая богиня. Она считала ниже своего достоинства ввязываться в споры и выяснение отношений с глупыми девицами, словно у неё самой ровно столько же мозгов, сколько у этих куриц.

Но, проходя мимо ученицы И, заметила её ядовитую усмешку.

— Кто бы говорил о предвзятости и слепоте, так только не ты — главная курица курятника, — шагнула к обидчице Альфэй.

Ученица И стрельнула взглядом в старшего ученика Е, который нарочно или нет, торопливо шагал прочь, и улыбка сползла с красиво очерченных пухлых губ.

Характер Альфэй называли тяжёлым и склочным: пару раз она ввязывалась в драки, поэтому с ней старались не ссориться, но почему-то стычки всё равно происходили. Впрочем, не в этот раз: поняв, что лишена поддержки, ученица И скромно потупила взгляд.

Зато стоило Альфэй отойти на приличное расстояние, как онауслышала в свой адрес остроты и упрёки.

— Только и умеет, что кулаками махать. Какая вульгарность!

— Но рука у неё тяжёлая. Ученик В сказал, что не у каждого Бога войны столько силы.

— Вот поэтому как на женщину на неё никто не смотрит, — послышался издевательский смешок.

Приподнятое из-за начала стажировки настроение испортилось. Можно подумать, что на мужчинах и их благосклонности свет клином сошёлся!

К сожалению, по возвращении в собственный павильон сразу приступить к сотворению своего первого мира не удалось.

Время до вечера Альфэй потратила на подготовку наряда и прихорашивание. Праздник по случаю окончания учёбы следовало посетить хотя бы для того, чтобы выказать уважение наставнику. К тому же боги только и делали, что танцевали, музицировали и набивали брюхо: светские мероприятия являлись неотъемлемой частью жизни Небес.

— Смотри-ка, Зазнайка явилась! — громко оповестила соучеников о появлении Альфэй ещё более неотразимая, чем обычно, ученица И. — Неужели сложно было подобрать какой-то менее скучный и невзрачный наряд? Подумать только, белый! Без вышивки и украшений. Словно у неё траур. Ещё и распущенные волосы, как у какой-то деревенщины или покойницы. А этот минимум косметики? Убожество.

Отвращение Альфэй к яркому макияжу, сложным причёскам и тем более многослойным аляповатым нарядам оставалось неизменным. Она считала, что неважно, как хорошо или дорого выглядит наряд: он не подойдёт, если его нельзя самостоятельно надеть и снять. Такие взгляды выдавали в ней «простолюдинку» и являлись источником постоянных насмешек.

Высоким происхождением Альфэй действительно не могла похвастаться. Она родилась в техногенном мире, в котором волшебные и сверхъестественные способности вообще считались мифом. В возрасте тридцати шести лет Альфэй при жизни вознеслась на Небеса. Радовало, что в тот же момент она перестала стареть. Хотя выглядела и не так молодо, как прочие богини, которые ради этого шли на всевозможные ухищрения, но всё же и не на свой фактический возраст.

Первое, что она узнала после вознесения, — что Небеса едины для множества миров, объединённых культурой Китая — от Древнего до Сверхбудущего. Тех, в которых используют энергию ци, чакру, магию, сверхспособности, и лишённых всего этого. Тех, которые, населяют зверолюди и захваченных инопланетными расами. Бесконечное множество самых разнообразных миров.

Теория мироустройства, которую преподавал наставник Ли, стала настоящим откровением для Альфэй. Если честно, она не очень верила в богов и будд, скорее в некую расу сверхлюдей и инопланетян, но для того, чтобы в будущем суметь поддерживать вверенный мир и беречь его от саморазрушения, её вера и не требовалась.

Родной мир Альфэй, населённый обычными людьми, был на довольно высоком уровне технического развития, но, как она теперь знала, не на самом высоком в бесконечном множестве вселенных.

Ради празднования окончания обучения пришлось сдержаться. Хотя очень хотелось подойти к ученице И, чтобы вцепиться той в идеальную причёску.

Понаблюдав за весело щебечущими богинями в ярких нарядах, богатых украшениях, раскрашенных до неузнаваемости, и радуясь, что не опустилась до поведения одной из этих «пеструшек», Альфэй выбрала дальний от суетящихся богов столик. Теперь её внимание сосредоточилось на мужчинах, которые в большинстве своём вели себя сдержаннее, да и выглядели менее броско. Приходилось признать, что порой даже Альфэй понимала, отчего наставники так предвзято относятся к богиням.

— Принести тебе вина? Выглядишь так, словно совсем заскучала, — подсел за её столик старший ученик Е, тем самым прервав уединение и размышления Альфэй о том, когда уже прилично будет покинуть планомерно надиравшихся богов.

Его наряд, замысловато вышитый серебряной нитью, и нефритовая заколка, которые так любили заклинатели, украшавшая причёску, смотрелись в меру скромно и нарядно.

— Как будто вино сделает этот вечер менее скучным, — грубо отозвалась Альфэй и потребовала ответ: — Что тебе от меня нужно?

— Ты, как всегда, прямолинейна, — чуть замявшись, засмеялся он. — Мы стали стажёрами и теперь вряд ли удастся так же часто видеться. У каждого — своя задача и миры: будет сложно найти предлог для встречи…

— И зачем тебе предлог? — удивилась Альфэй.

— Чтобы случайно пересечься с тобой в Золотом павильоне. — Как будто ещё больше смутился старший ученик Е, неловко и бездумно поправив длинный рукав ханьфу.

— Я и не случайно могу туда зайти. Нужно только договориться о встрече. У тебя есть какие-то вопросы? Это касается создания миров?

— Не такие вопросы…

— Тогда что?

— Может, прогуляемся? Луна сегодня как никогда близка и прекрасна, — уклончиво ответил старший ученик Е.

В ночном воздухе стоял терпкий аромат цветов. Луна, занимавшая одну четвёртую небосклона, нависла, словно грозя сорваться и раздавить. Альфэй ступила в тёплое облако, лежавшее между шапками белоснежных пионов. Но зачарованный наряд и обувь тем не менее выдержали и остались комфортно сухими.

Альфэй вновь посетила мысль, что тот, кто создал Небеса, видимо, очень сильно не любил дождь. В этом мире совершенно не было осадков. Образующиеся облака опускались на землю с вечера и таяли утром. Но бывало и так, что облака не рассеивались даже днём.

Горные пики с хрустально переливавшимися водопадами, долины, утопавшие в цветах и облаках, — такими представали Небеса перед вознёсшимся Богом.

Когда Альфэй только попала сюда, ей объяснили, что Небеса — это ещё один мир. Такой же, как и любой другой, только населённый исключительно богами, рождёнными или вознёсшимися. Правда рождённых богов, про которых рассказывали самые невероятные истории, за всё обучение Альфэй не видела ни разу.

— Ну что? — резко спросила Альфэй, не выдержав того, что старший ученик Е то смотрит на неё, то быстро отводит взгляд.

— Ты сегодня просто очаровательна. Не могу отвести от тебя взгляда.

— А?.. Так не отводи. — Не очень поняла эти метания Альфэй, а выражение лица старшего ученика Е на мгновение застыло словно нечитаемая маска.

— Ты уже определился с тем, каким хочешь видеть свой первый мир?

— Не думал ещё над этим. Переживаю, что мне не хватит энергии, — замялся он.

— Это проблема, — согласилась Альфэй. — Я подсчитала свои расходы маны: на один мир должно хватить, но в случае непредвиденной ситуации без накопителя сама не справлюсь.

— Думаю, у тебя всё получится, — мягко улыбнулся старший ученик Е, вдруг опережая её на несколько шагов и заступая дорогу. — Ведь ты смелая, решительная и очень способная. Я восхищаюсь твоей выдержкой.

— Правда? — От неожиданности Альфэй остановилась.

— Ты поразительна, — воодушевлённо подтвердил свои слова он. — Мне очень жаль, что теперь мы будем видеться реже, ведь я… Ты мне нравишься! Потому что отличаешься от других богинь. Потому что ты… это ты.

— Я не знаю, что сказать, — призналась Альфэй, ощущая, как от приятных слов внутри разлилось тепло, а сердце забилось быстрее.

Родной мир Альфэй отличался двуличием: весьма свободные нравы, особенно среди мужчин, и официальная жёсткая цензура. Молодые люди редко хранили невинность до свадьбы, хотя обзавестись семьёй всё же желательно было до двадцати пяти лет.

Альфэй предпочла остаться свободной, независимой женщиной.

Родители с каждым годом пилили всё настойчивее и даже после двадцати пяти не оставили попыток свести её с каким-нибудь холостым сыном друзей семьи. Они ожидали от неё удачного замужества и внуков. Ставили в пример семейного старшего брата и «более удачливых» подруг, выскочивших замуж сразу после школы и перманентно беременных.

Альфэй же хотела доказать, что чего-то стоит сама по себе, без мужа и детей. Считала, что уж сходить замуж всегда успеет.

На Небесах нравы оказались ещё более свободными, если не сказать распущенными, и без цензуры. Боги и богини редко клялись в верности, за каждым тянулся шлейф больших и малых любовных побед. А прошедшие тридцать лет обучения не оставили ни одной «непопорченной» по несколько раз богини.

У Альфэй ещё до вознесения дважды случались короткие, но бурные романы, правда, даже тогда от мужчин она не слышала столь приятных слов и признаний. После вознесения личная жизнь отошла далеко на задний план: она слишком сосредоточилась на учёбе. Да и с учётом предстоящей стажировки когда ещё выпадет возможность?..

Захотелось вспомнить, каково это — быть желанной женщиной.

— Заглянешь в мой павильон на чай? — решительно предложила она старшему ученику Е.

Альфэй не знала, что может стать богиней. Её случай, по словам наставника Ли, был действительно уникальным, ведь из техногенных миров если и возносились, то очень редко. Поэтому за свой шанс стать самой настоящей богиней она держалась крепко.

Все эти годы Альфэй посвятила обучению. Она очень хотела доказать, что её вознесение — не случайность и не ошибка, а закономерность. Потому что она упорная и трудолюбивая, аккуратная и внимательная. Впрочем, она сама не верила в это до конца.

В своей человеческой жизни она работала на благо общества: была чиновником Комитета по управлению городским хозяйством, а по факту попросту девочкой на побегушках. Начальник не стремился выше и ей не позволял вырасти по карьерной лестнице.

На работе Альфэй пахала одна за весь отдел, и поэтому ей не горели желанием давать отпуск, не позволяли уезжать на учёбу или по обмену опытом, посещать выездные совещания. Буквально заперли в четырёх стенах среди шкафов, забитых папками с документами. Зато когда поднимали зарплату или давали премию, то тут она оказывалась на последнем месте. Всем было нужнее: молодым специалистам, старшим коллегам, юбилярам, декретным, коллегам-мужчинам, которым нужно кормить семьи. Всем тем, кому необходима была её помощь, чтобы выполнять свои трудовые обязанности.

Начиная с тридцати, её преследовали проблемы со здоровьем: недосып и бессонница, депрессия, выгорание, простуды, ноющий желудок и боли в спине из-за долгих часов просиживания за сметами и жалобами. А ещё отчаяние из-за беспросветного и бесперспективного будущего: ощущение тщетности всех усилий, потеря смысла жизни.

Заметили Альфэй в тридцать шесть лет на совещании, на котором она замещала начальника, и предложили повышение. В эйфории от того, что её старания, наконец, были оценены, она вознеслась на Небеса.

Однако стоило эйфории немного улечься, и оказалось, что на Небесах — вся та же самая «канцелярия», что и в её родном мире. Только ставки в борьбе за место под солнцем тут выше.

Боги и богини не гнушались использовать своё тело, чтобы получить привилегию, выгодное назначение или более лёгкое экзаменационное задание. Стоило заметить, что о старшем ученике Е ничего подобного не говорили, но в романах с наставницами он отметился, и поэтому Альфэй до настоящего момента считала, что это неспроста, и мужчина не гнушался любых методов.

Но, может, она просто была предвзята к своему главному сопернику?

Всё же то, что сама она считала умышленными подколками и унижением её достоинства, остальные соученики и начинающие боги рассматривали как неудачные попытки пошутить или неловкость в общении. Возможно, она действительно чересчур чувствительна и подозревает всех и каждого в нехороших намерениях, как пеняла ей ученица И.

Старший ученик Е на самом деле не был замечен ни в чём плохом. А вот его фанаты вечно раздували из мухи дракона, в чём Альфэй убеждалась не раз.

Собственный любовный опыт Альфэй ещё с родного мира оставался небогатым. Впервые она влюбилась, будучи студенткой, только покинувшей родительский дом. Избранник — сокурсник и богатенький молодой господин — лишь играл на её чувствах, доказывая, какой крутой мачо и что она будет бегать за ним, как собачонка. Попался на том, что снимал её откровенные видео, похваляясь ими перед друзьями. Она не простила, ещё и поколотила прилюдно. Их расставание вышло скандальным и некрасивым.

В следующий раз её очаровал коллега, который, казалось, искренне ей сочувствовал, а позже воспользовался, чтобы получить повышение. Из-за болезненного унижения она ещё десять лет шарахалась от мужчин, как от огня. Боялась влюбиться и довериться, как дурочка. Да и времени на глупости не находилось. А после вознесения появились задачи важнее мужчин.

Альфэй зареклась завязывать серьёзные отношения и тем более любить. Впрочем, ничего против лёгкого романа она не имела. У богов интрижки были в порядке вещей. И, в конце концов, если мужчинам так можно поступать, то почему нельзя ей?

Все эти мысли огненными кометами промчались в её сознании, пока она вела ночного гостя в свой павильон, выставляла угощения на низкий столик в гостиной, грела и разливала чай.

— Я интересовался, свободна ли ты. Ведь за все годы обучения не было никаких слухов о том, что ты с кем-то встречалась, — признался старший ученик Е, разглядывая пиалу с чаем в своих руках.

— Просто спроси, — пожала плечами Альфэй.

— Так, стажёрка А, ты свободна? — Он напряжённо уставился ей в глаза.

— Зови меня Альфэй. И, да, я свободна, — хмыкнула Альфэй, заметив радость, загоревшуюся во взгляде напротив. — А твоё имя?..

Начинающие свой путь боги хранили в секрете свои имена. Потому что были ещё слишком слабы, чтобы справиться с проклятьями, которые можно наслать, зная истинное имя Бога. Только самые сильные боги не боялись открыть миру своё имя. Более слабые довольствовались статусными прозвищами: Восточный Бог, Западный Бог, Бог войны, Богиня плодородия, Богиня красоты. Порой последователи даже не знали о смене Бога, занимавшего пост, например, Бога литературы.

— Ежан, — чуть менее уверенно улыбнулся он, и Альфэй окончательно поверила в искренность мужского интереса к ней.

Боги никогда не врали напрямую. Зато виртуозно недоговаривали. Потому что ложь в словах мог почувствовать даже самый слабый из них.

Ежан не врал ей. Альфэй, больше не сомневаясь, встала с подушки и потянула мужчину за рукав, увлекая за собой.

— Альфэй? — Собственное имя в устах Ежана прозвучало подобно нежной песне иволги.

Развернувшись, Альфэй встретила эти искушающие губы, разрешая себе упасть в надёжные объятья и перестать контролировать происходящее. Она словно отдалась могучему течению, которое подхватило и понесло. Сознание выхватывало из общего мощного потока лишь отдельные яркие картины и ощущений.

Тёмный взгляд, наполненный страстью, оказался ещё прекраснее и пленительней.

Ежан сполна оправдал репутацию дамского угодника, одним поцелуем заставив позабыть обо всём. Альфэй ещё никогда не было так хорошо с мужчиной. От каждого прикосновения по телу прокатывались горячие чувственные волны, а чужие губы разжигали что-то запредельное и давно позабытое. Возможно, всё дело в том, что она стала богиней, или в том, что её партнёр — Бог. Это не имело ровным счётом никакого значения, когда голова блаженно опустела, тело словно потяжелело, откликаясь на каждую ласку, низ живота томительно тянуло, в груди поселилась приятная нега, растекаясь лавой желания.

Казалось, что давно атрофировавшая за ненадобностью страсть мощным взрывом вернула вкус жизни, заставляя трепетать и молить о большем. Ощущения стремительно нарастали, захватывая и возвращая запретные до этого момента чувства.

Альфэй задохнулась восторгом и обрушившимся на неё всесокрушающим удовольствием.

— Не знала, что у богов это так… — поделилась Альфэй своим открытием, расслабленно нежась рядом с любовником.

— Понравилось? Секс богов не сравнить с человеческими переживаниями, — пренебрежительно дёрнул плечом Ежан. — Я уже и забыл, как пресно и скучно это когда-то было. Кстати, не советую развлекаться со смертными. Энергообмен между богами ни с чем не сравнится. Даже маги и заклинатели не так хороши для этого.

— Но на Небесах обитают только боги…

— Вот именно. Боги, которые могут создавать собственные миры, населённые кем угодно. Но кому оно надо, когда богини лучше всего. — Нежный поцелуй увёл мысли Альфэй далеко от богов и их игр со смертными. Ежан был прав: то, что происходило между богами, не шло ни в какое сравнение.

Утром Альфэй не торопилась гнать Ежана, потакая собственной слабости и желанию насладиться нежданным подарком судьбы ещё чуть-чуть.

— А у меня бусины тёмно-красного цвета, — сказал Ежан, вертя в руках её чётки с маячками до мест сотворения будущих миров.

— Наставник Ли говорил, что такие заготовки не отличаются друг от друга. Всего и разницы, что бусина-маячок, уже использованная для сотворения мира, будет светиться, из-за напитавшей её божественной энергии.

До стажировки их всех снабдили специальными артефактами-накопителями, которые следовало заблаговременно зарядить под завязку. Разумная предосторожность, ведь новички, истратившие больше божественной энергии, чем могли себе позволить, рисковали оказаться запертыми в ловушке закрытого тренировочного мира.

— Когда мы сможем увидеться в следующий раз? — Отложив чётки, Ежан подошёл, чтобы коснуться её губ сладким поцелуем.

От полноты ощущений Альфэй прикрыла глаза. Внутри вновь расплавленным золотом разлилась сияющая и горячая волна тяжёлого желания. Она нехотя оторвалась и с трудом сглотнула ставшую вдруг вязкой слюну.

Почему она так долго отказывала себе в удовольствии? Почему боялась почувствовать себя вновь желанной? Альфэй не хотела вспоминать.

Все обиды и страхи казались мелкими в сравнении с волшебными ощущениями, которые дарил ей Ежан.

— Пришлю тебе божественного посланника, как только справлюсь с сотворением первого мира, — пообещала Альфэй.

— Возможно, я не смогу прийти сразу же, — заботливо предупредил он.

— Ничего, я подожду.

— Тогда до встречи. — Прощальный поцелуй обжёг обещанием новой сказочной ночи.

Оставшись в одиночестве, Альфэй, немедля больше ни минуты, активировала защиту своего павильона и взяла в руки чётки. Первая среди одинаковых бусин замерла в пальцах. В прозрачно-голубой глубине словно пробегали блики солнечного света, завораживая и маня окунуться.

Альфэй всей собой потянулась за игрой света и тени.