Сталкер первый контракт

Вертолет Ми-8 содрогался от турбулентности, пролетая над безжизненными просторами Зоны Отчуждения. Лях сидел на брезентовой скамье, прижав к груди автомат HK416, и смотрел через иллюминатор на знакомый пейзаж внизу. Три года назад он покидал эту землю в наручниках под конвоем военной прокуратуры. Сегодня возвращался как наемник ЧВК «Синдикат».

— Десять минут до высадки! — прокричал пилот через шум роторов. — Готовьтесь к быстрой выгрузке!

В грузовом отсеке, помимо Ляха, находились ещё пятеро бойцов. Командир группы — Коршун, бывший спецназовец ВДВ с холодными серыми глазами и шрамом через всю левую щёку. Рядом с ним устроился Техас — американец, ветеран иракской кампании, жевавший табак и плевавший в пластиковый стаканчик. Напротив сидел Немец — на самом деле серб Милош Радич, получивший прозвище за педантичность и любовь к немецкому оружию. У противоположного борта дремал Питон — бывший снайпер африканских конфликтов, чернокожий парень с философским складом ума. И наконец, самый молодой — Новичок, двадцатидвухлетний белорус, для которого это была первая операция в Зоне.

Лях изучал лица своих новых товарищей. Все они были профессионалами, наёмниками высокого класса. Но никто из них не знал Зону так, как знал её он. Именно поэтому корпорация «Бионика Индастриес» специально запросила его включения в группу.

— Слушай, Лях, — обратился к нему Коршун, повысив голос над рёвом двигателей. — Ты ведь здесь служил? Расскажи, чего ожидать.

Лях помолчал, разглядывая проплывающие внизу руины деревень и заброшенные поля.

— Зона живая, — наконец сказал он. — Она чувствует чужаков и не прощает ошибок.

Техас скептически хмыкнул:

— Мистика. Я в Фаллудже и похуже дерьма видел. Радиация, мутанты — всё это решается огневой мощью и правильной тактикой.

— Увидишь, — коротко ответил Лях.

Новичок нервно теребил ремень автомата:

— А правда, что здесь призраки есть? И что некоторые сталкеры сходят с ума от одного вида аномалий?

— Призраков нет, — терпеливо объяснил Лях. — Есть псионические поля, галлюцинации от излучения, психотропные выбросы. Но убивают они не хуже призраков.

Питон открыл глаза и философски заметил:

— В Конго у нас была поговорка: «Джунгли не убивают — убивает страх перед джунглями». Думаю, с вашей Зоной то же самое.

— Не совсем, — покачал головой Лях. — В джунглях хищники охотятся по понятным правилам. Здесь правила меняются каждый день.

Вертолёт начал снижение. Через иллюминатор стали различимы детали ландшафта — поросшие бурьяном дороги, ржавые остовы автомобилей, разрушенные здания. Вдали, на горизонте, виднелись трубы Чернобыльской АЭС.

— Зона приёма, одна минута! — предупредил второй пилот.

Лях автоматически проверил снаряжение. Автомат заряжен, магазины в разгрузке на месте, детектор аномалий «Эхо-3» закреплён на поясе, дозиметр показывает фоновый уровень. Всё как раньше, только форма другая — не военная «березка», а серо-зелёный камуфляж «мультикам» с нашивками ЧВК.

Впереди показались руины промышленного комплекса — остатки химического завода, разрушенного ещё в первые дни после аварии. Высокие трубы торчали из земли, словно надгробные памятники, а цеха представляли собой скелеты из металлических балок и бетонных плит.

— Посадочная площадка — вон там, между третьим и четвёртым цехами, — указал Лях Коршуну на относительно ровную площадку, очищенную от крупного мусора.

— Хорошо. Всем приготовиться к высадке! Техас, Питон — первыми выпрыгиваете, обеспечиваете периметр. Немец, Новичок — разгрузка. Лях — сканируешь местность на аномалии.

Вертолёт завис над площадкой, поднимая облако пыли и мелкого мусора. Дверь грузового отсека распахнулась, и в кабину ворвался характерный запах Зоны — смесь озона, металла и чего-то неуловимо мёртвого.

Техас и Питон выскочили первыми, заняв позиции по флангам. Лях включил детектор и медленно спустился по трапу, внимательно следя за показаниями прибора. Всё чисто — никаких аномалий в радиусе сорока метров.

— Площадка безопасна! — крикнул он, перекрывая шум лопастей.

Началась разгрузка. Из вертолёта пошли ящики с оборудованием, продовольствием, боеприпасами. Палатки, генераторы, спутниковая связь, медицинские препараты — всё необходимое для развёртывания полевого лагеря на две недели. Корпорация не экономила на экспедиции.

Новичок, таща тяжёлый ящик с боеприпасами, споткнулся о кусок арматуры и чуть не упал.

— Осторожнее! — рявкнул Коршун. — Здесь каждый шаг может быть последним!

— Извини, командир, — виновато ответил парень.

Лях подошёл к нему и помог поднять ящик:

— В Зоне нет мелочей. Помни это.

— Спасибо, — кивнул Новичок. — А ты действительно здесь служил? Военным?

— Служил, — коротко ответил Лях, не желая вдаваться в подробности.

За двадцать минут вся поклажа была выгружена. Пилот высунулся из кабины:

— Связь по расписанию — каждые восемь часов! Эвакуация через четырнадцать дней! Удачи, парни!

Ми-8 взмыл в воздух, оставив группу наедине с Зоной. Внезапно наступившая тишина показалась оглушительной после многочасового рёва двигателей. Только ветер шумел в ржавых конструкциях завода, да где-то вдали тоскливо выл какой-то мутант.

Лях огляделся вокруг. Разрушенный завод выглядел ещё более зловеще, чем три года назад. Природа наступала на творение человеческих рук — из трещин в бетоне росли деревья, стены покрылись мхом и лишайниками, а в проёмах окон чернели дыры, напоминающие глазницы черепа.

— Итак, мы на месте, — произнёс Коршун, доставая планшет с электронными картами. — Согласно данным разведки, объект семнадцать должен находиться в подземельях главного корпуса. Лях, что можешь сказать об этом месте?

Лях задумался, припоминая старые сводки.

— Этот завод был одним из первых, куда вошли ликвидаторы. Производили здесь химические реактивы для атомной промышленности. После аварии всех быстро эвакуировали, но, по слухам, кое-что осталось в подземных хранилищах.

— Какого рода кое-что? — поинтересовался Питон.

— Экспериментальные разработки. Военные химикаты, радиоактивные изотопы, биологические образцы. Никто точно не знает — документация была засекречена и потом утеряна.

Техас сплюнул в сторону:

— Отлично, значит, кроме радиации и мутантов нас ждёт ещё и химическое дерьмо.

— Может, и не ждёт, — пожал плечами Лях. — За тридцать лет многое могло разложиться или раствориться в грунтовых водах.

— Или мутировать во что-то ещё более опасное, — мрачно добавил Немец.

Коршун хлопнул в ладоши:

— Хватит гадать. Действуем по плану. Разбиваем лагерь во втором цехе — там крыша целая и стены толстые. Лях и Питон — рекогносцировка периметра. Остальные — обустройство базы. Через два часа общий сбор и планирование операции.

Группа рассредоточилась. Лях и Питон взяли детекторы и направились осматривать территорию. Африканец оказался хорошим напарником — двигался бесшумно, внимательно осматривал каждый угол, лишнего не болтал.

Они обошли весь завод по периметру, отметив несколько слабых аномалий и место, где явно обитали слепые псы — повсюду валялись обглоданные кости и характерный помёт. В одном из цехов обнаружили останки сталкера — скелет в истлевшем комбинезоне, рядом валялся заржавевший автомат и детектор с разбитым экраном.

— Давно здесь лежит, — заметил Питон, осторожно обходя мертвеца. — Года три, не меньше.

Лях нагнулся и поднял с земли жетон сталкера. На металлической пластинке с трудом читались буквы: «Крот».

— Я его знал, — тихо сказал он. — Хороший был парень. Из группировки «Долг».

— Что с ним случилось?

Лях осмотрел скелет внимательнее. Никаких следов оружейных ранений, ожогов или разрывов на костях.

— Скорее всего, аномалия. Или выброс застал врасплох.

Питон философски покачал головой:

— В Африке мы говорили: «Смерть — это налог, который платят все живые». Здесь, похоже, налог особенно высокий.

Они вернулись к лагерю, когда солнце уже начало клониться к горизонту. Остальные успели развернуть четыре армейские палатки, установить генератор и натянуть маскировочную сеть над всем лагерем. Коршун возился с радиостанцией, настраивая связь с базой.

— Ну что, разведчики? — окликнул их Техас, распаковывая ящик с полевыми рационами. — Какие новости?

— Периметр относительно чист, — доложил Лях. — Несколько слабых аномалий с восточной стороны, логово слепых псов в разрушенной котельной. Один труп — давний, минимум три года.

— Сталкер?

— Долговец. Парень по кличке Крот.

Новичок заинтересованно поднял голову:

— А что такое «Долг»? Это те, кто за порядок в Зоне?

— Военизированная группировка, — объяснил Лях, садясь на ящик с боеприпасами. — Считают, что Зону нужно зачистить от всех аномалий и мутантов. Хорошие бойцы, но фанатики.

— А кто ещё здесь хозяйничает? — спросил Немец, проверяя оптический прицел на своём G36.

— «Свобода» — анархисты, хотят сделать Зону доступной для всех. «Чистое небо» — учёные и исследователи. Бандиты разных мастей. Военные на блокпостах. И одиночки-сталкеры, которые просто выживают как могут.

— А монолитовцы? — поинтересовался Питон.

Лях помрачнел:

— Их больше нет. Во всяком случае, в том виде, в каком они были раньше.

— Что с ними случилось?

— Длинная история, — уклонился от ответа Лях. — Главное, что сейчас они не представляют угрозы.

Коршун подошёл к группе, сняв наушники:

— Связь с базой установлена. Получил подтверждение задания. Нам нужно спуститься в подземелья завода и найти контейнер с обозначением «Пандора-17». Согласно данным корпорации, он должен содержать биологические образцы довоенных экспериментов.

— Довоенных? — переспросил Лях. — То есть ещё до восемьдесят шестого года?

— Именно. Советские учёные проводили там секретные исследования в области радиобиологии. Корпорации нужны эти образцы для разработки новых лекарственных препаратов.

Техас хмыкнул:

— Ага, лекарств. Наверняка для лечения насморка.

— Нас не спрашивают, для чего, — жёстко ответил Коршун. — Нас спрашивают, можем ли мы это достать. Можем?

— Можем, — кивнул Лях. — Но нужно подготовиться. Подземелья — это всегда повышенная опасность. Газы, обвалы, затопленные участки. Плюс мутанты любят прятаться в таких местах.

— Какие мутанты водятся под землёй? — спросил Новичок.

— Крысы-мутанты, пиявки, иногда подземные кровососы. В глубоких тоннелях могут быть и полтергейсты.

— Полтергейсты?

— Псионические аномалии, — объяснил Лях. — Могут швырять предметы, создавать галлюцинации, влиять на психику. Очень неприятная штука.

Питон достал из рюкзака топографическую карту и разложил её на земле:

— Посмотрим, что у нас есть. Главный корпус вон там, метрах в двухстах от нашего лагеря. Входы в подземелья должны быть в цокольной части здания.

— Вряд ли они не заблокированы, — заметил Немец. — Тридцать лет прошло.

— Сталкеры могли проделать проходы, — возразил Лях. — Они всегда ищут новые места для поиска артефактов. К тому же подземелья — хорошее укрытие от выбросов.

Коршун свернул карту:

— Завтра с утра начинаем разведку. Лях, ты поведёшь группу — знаешь местность лучше всех. Новичок остаётся охранять лагерь.

— Почему я? — возмутился белорус.

— Потому что опыта у тебя ноль, — отрезал командир. — В подземельях новичков не берут.

Лях посмотрел на расстроенного парня:

— Не расстраивайся. Охрана лагеря — тоже важная задача. И потом, если что-то случится с нами внизу, именно ты должен будешь вызвать эвакуацию.

Новичок кивнул, но было видно, что он всё равно недоволен.

Техас открыл банку тушёнки и начал разогревать её на портативной горелке:

— Кто-нибудь хочет поужинать? А то завтра может быть тяжёлый день.

— Хорошая идея, — согласился Коршун. — Поедим, поставим часовых и отдыхаем. Подъём в шесть утра.

Пока готовилась еда, Лях отошёл к краю лагеря и достал спутниковый телефон. Быстро набрал знакомый номер.

— Алло, это Лях. Я в Зоне... Да, всё нормально, группа хорошая... Слушай, нужна информация о заводе «Химпром-3». Что там было в подземельях до аварии... Понял, жду.

Он убрал телефон и вернулся к костру. Коршун вопросительно посмотрел на него:

— Свои люди?

— Информаторы, — коротко ответил Лях. — В этом деле лишней информации не бывает.

Африканец Питон философски заметил:

— Мудрый человек собирает информацию, как пчела собирает мёд. По крупице, из разных источников.

— А дурак лезет вперёд не глядя и получает пулю в лоб, — добавил Техас, передавая всем консервы.

Они поужинали в относительной тишине, каждый думая о предстоящей операции. Лях смотрел на языки пламени и вспоминал, как три года назад сидел у такого же костра на блокпосте семь. Тогда всё было по-другому. Тогда он был военным, защитником Родины, человеком долга. Теперь — всего лишь наёмником, работающим за деньги для иностранной корпорации.

Как же круто изменилась его жизнь.

Лях проснулся в пять утра по внутренним часам, не дожидаясь будильника. Привычка военной службы никуда не делась. За стенкой палатки слышалось сопение товарищей и далёкие звуки просыпающейся Зоны — скрип металла на ветру, шелест листвы и где-то вдали протяжный вой мутанта.

Он тихо выбрался из спального мешка, натянул берцы и вышел наружу. Воздух был прохладным и влажным, над заводом стелился лёгкий туман. Новичок сидел у потухшего костра, дремал, опершись на автомат.

— Эй, — негромко окликнул его Лях. — Как дела?

Белорус вздрогнул и быстро выпрямился:

— Всё спокойно. Только в четыре утра где-то на востоке слышались выстрелы. Автоматные, короткими очередями.

— Далеко?

— Километра два-три, не ближе.

— Хорошо. Иди спать, твоя смена закончена.

Лях разжёг горелку и поставил котелок с водой. Через полчаса проснулись остальные. Коршун первым делом проверил радиосвязь с базой, доложил о нормальной обстановке и получил подтверждение планов на день.

После быстрого завтрака — растворимый кофе, галеты и концентрированная каша — группа начала подготовку к разведке. Лях достал детальную схему завода, распечатанную ещё на базе, и разложил её на складном столике.

— Главный корпус — вот он, — указал он карандашом. — Административное здание в центре, производственные цеха по периметру. Входы в подземелья должны быть здесь, здесь и здесь.

— А это что за строение? — спросил Питон, показывая на небольшой квадрат к северу от главного корпуса.

— Склад химикатов. Или был складом. Сейчас, скорее всего, разрушен.

Техас затянул ремни разгрузочного жилета:

— Какой план действий?

— Разделимся на две группы, — решил Коршун. — Я, Немец и Техас идём проверять северный вход. Лях и Питон — южный. На разведку полтора часа максимум. Внутрь пока не лезем, только внешний осмотр и поиск проходов.

— Связь? — уточнил Лях.

— Радиостанции «Моторола», канал семь. Проверяем связь каждые пятнадцать минут. Если группа не отвечает больше получаса — возвращаемся на базу и решаем, что делать дальше.

Лях проверил снаряжение. Автомат HK416 с полным магазином на тридцать патронов, ещё четыре магазина в разгрузке, пистолет «Глок-17» с двумя магазинами, детектор аномалий «Эхо-3», дозиметр, аптечка, верёвка пятнадцать метров, фонарь налобный и ручной, нож, мультитул, пластиковые стяжки, изолента, маркеры для разметки.

— Все готовы? — спросил Коршун. — Тогда вперёд.

Группы разошлись в разные стороны. Лях и Питон направились к южной части комплекса, осторожно пробираясь между грудами металлолома и бетонных обломков. Африканец двигался бесшумно, постоянно оглядывался, держал автомат наготове.

— Хорошая выучка, — отметил про себя Лях.

Первый цех оказался полностью разрушенным — крыша обвалилась, стены покосились, внутри росли молодые деревья. Детектор показывал слабый фон, ничего опасного.

— Сюда точно никто не полезет, — констатировал Питон. — Слишком открыто.

Они обошли развалины и направились ко второму корпусу. Здесь уже было интереснее — здание сохранилось лучше, и в цокольной части виднелась металлическая дверь, наполовину засыпанная мусором.

— Есть контакт, — сообщил Лях в рацию. — Южная группа нашла вход. Дверь завалена, но проходима.

— Понял, — ответил Коршун. — Мы тоже кое-что нашли. Встречаемся на базе через час.

Лях достал фотоаппарат и сделал несколько снимков входа с разных ракурсов. Питон тем временем осторожно разгребал завал, проверяя, не заминированы ли камни.

— Старый завал, — заключил он. — Лет десять как минимум. Никаких растяжек.

— Попробуем открыть дверь?

— Давай.

Дверь оказалась заперта, но замок был настолько проржавевший, что поддался обычной отвёртке. За дверью зиял чёрный проём лестницы, ведущей вниз. Оттуда тянуло сыростью и какой-то химической вонью.

Лях включил фонарь и осветил первые ступени. Бетонные, целые, покрытые слизью и плесенью.

— Дозиметр что показывает? — спросил Питон.

— Сорок микрорентген в час. Повышенный фон, но не критично.

— А детектор?

— Молчит. Но это не значит, что внизу нет аномалий.

Они сделали ещё несколько фотографий и аккуратно прикрыли дверь, замаскировав её тем же мусором.

— Обратный путь, — решил Лях. — Хватит на сегодня.

По дороге к лагерю они осмотрели ещё несколько строений, но ничего интересного не нашли. Только в одном полуразрушенном ангаре обнаружили свежие следы — консервные банки, окурки, место для костра.

— Сталкеры, — определил Лях по оставленному мусору. — Дня три назад были здесь.

— Много?

— Трое-четверо. Провели ночь и ушли на север.

— Стоит ли беспокоиться?

— Пока нет. Обычные одиночки, скорее всего. Охотники за артефактами.

К лагерю они вернулись точно в срок. Группа Коршуна уже была на месте и что-то обсуждала, разложив на столе новые фотографии.

— Ну что у вас? — спросил Лях.

— Нашли два входа, — доложил Коршун. — Один завален начисто, второй проходим, но дверь сорвана с петель. Спуск крутой, ступени скользкие. Дозиметр показывает семьдесят микрорентген — многовато.

— У нас сорок и вход в нормальном состоянии, — сообщил Лях. — Плюс нашли стоянку сталкеров трёхдневной давности.

— Где?

— В ангаре номер пять. Трое-четверо человек, ушли на север.

Техас достал пачку сигарет:

— Может, стоит с ними связаться? Узнать, что они знают о подземельях?

— Плохая идея, — покачал головой Лях. — Сталкеры не любят, когда чужие лезут на их территорию. Особенно военные и наёмники.

— А если предложить денег?

— Тогда они поймут, что мы ищем что-то ценное, и захотят получить долю. Или вообще перережут нас во сне и заберут всё.

Немец, молчавший до этого момента, вдруг поднял голову:

— А что это такое?

Все обернулись в сторону, куда он показывал. Над лесом, в километре от завода, поднимался столб дыма.

— Костёр, — определил Коршун, доставая бинокль. — Не очень большой. Метрах в восьмистах отсюда.

— Те самые сталкеры? — предположил Новичок.

— Возможно, — согласился Лях. — А возможно, и кто-то другой.

— Что будем делать?

Коршун задумался, не опуская бинокля:

— Пока ничего. Наблюдаем. Если приблизятся — встретим как положено. Если нет — не трогаем.

— А может, это сигнал? — спросил Питон. — Типа: «Мы вас видим, не лезьте к нам, и мы к вам не полезем».

— Может быть, — согласился Лях. — В Зоне такое практикуется.

Дым исчез через полчаса, но все остались настороже. Коршун удвоил караулы и распорядился, чтобы оружие всегда было под рукой.

— Ладно, займёмся лагерем, — решил он. — Нужно всё как следует обустроить.

Следующие четыре часа прошли в интенсивной работе. Первым делом вырыли мусорную яму в пятидесяти метрах от лагеря — Лях настоял на соблюдении санитарных норм. Потом соорудили нормальный очаг из камней и металлических листов, установили над ним дымоход из согнутых труб, чтобы дым рассеивался и не выдавал их местоположение.

Техас и Новичок натянули дополнительные маскировочные сети, замаскировав лагерь со всех сторон. Издалека их палатки были практически невидимы.

Немец занялся оружием — прочистил все автоматы, проверил оптику, пересчитал боеприпасы. У группы было: пять автоматов HK416 с боекомплектом по десять магазинов на ствол, два снайперских карабина H&K G28 с оптическими прицелами, пять пистолетов «Глок-17», ручной гранатомёт М79 с двенадцатью выстрелами, двадцать ручных гранат различных типов и один переносной миномёт с минами.

— Арсенал приличный, — оценил Лях. — На небольшую войну хватит.

— Корпорация не экономит, — ответил Коршун. — Они очень хотят заполучить этот контейнер.

Питон установил периметральную сигнализацию — натянул тонкую проволоку с датчиками движения вокруг лагеря. Теперь любое крупное животное или человек, приблизившийся на пятьдесят метров, включал бы сигнал тревоги.

— А от мутантов поможет? — спросил Новичок.

— От большинства да, — ответил Лях. — Кровососы, псевдособаки, кабаны — все они активируют датчики. Не сработает только против полтергейстов и других псионических тварей.

— А они здесь водятся?

— Редко, но встречаются. Обычно в подземельях или возле сильных аномалий.

К вечеру лагерь был готов. Четыре армейские палатки под маскировочной сетью, очаг с дымоходом, мусорная яма, склад боеприпасов в отдельном тайнике, радиостанция с усиленной антенной, генератор в звукоизолированном укрытии, система периметральной охраны и запас воды на неделю.

— Неплохо, — оценил результат Коршун. — Теперь можно спокойно работать.

После ужина Лях отошёл к краю лагеря и снова достал спутниковый телефон. На этот раз ему ответили сразу.

— Лях, у меня есть информация по заводу, — сказал знакомый голос. — Записывай.

— Слушаю.

— Завод «Химпром-3» строился в семьдесят втором году. Официально производил реактивы для атомной промышленности. Но с семьдесят восьмого по восемьдесят пятый там работала закрытая лаборатория Министерства обороны. Шифр — «Объект семнадцать».

— Что там делали?

— Биологическое оружие. Исследования по воздействию радиации на живые организмы. Создание устойчивых к излучению штаммов бактерий и вирусов.

Лях почувствовал, как холодок пробежал по спине.

— Это точная информация?

— Насколько может быть точной информация тридцатилетней давности. Документы частично рассекречены в девяносто втором, частично уничтожены. Но направление работ именно такое.

— Понятно. Что ещё?

— Лаборатория была эвакуирована за два дня до аварии. Но не вся. Согласно отчётам, несколько особо опасных образцов не успели вывезти. Их замуровали в подземном бункере.

— Где именно?

— Минус третий уровень, сектор «Д». Контейнеры с образцами хранились в специальных сейфах с автономными системами жизнеобеспечения.

— Эти системы могли проработать тридцать лет?

— Теоретически да. Советская техника была надёжной.

Лях записал всю информацию в блокнот и поблагодарил информатора. Теперь картина становилась яснее. Корпорация «Бионика Индастриес» хотела заполучить образцы советского биологического оружия. Причём настолько сильно, что готова была платить огромные деньги наёмникам.

Он вернулся к костру, где остальные обсуждали план завтрашней операции.

— Получил дополнительную информацию, — сообщил он. — Новости не очень хорошие.

— Рассказывай, — велел Коршун.

— В подземельях завода действительно могут быть образцы биологического оружия. Советская разработка семидесятых-восьмидесятых годов.

— Насколько опасно? — спросил Немец.

— Смертельно опасно, если контейнеры разгерметизированы. Но если они целы — риск минимальный.

— А как мы узнаем, целы они или нет? — поинтересовался Техас.

— Только спустившись и посмотрев, — честно ответил Лях.

Питон философски заметил:

— В африканских джунглях есть пауки, один укус которых убивает за пять минут. Но если знаешь, где они прячутся, и соблюдаешь осторожность — можешь пройти мимо безопасно.

— Проблема в том, что мы не знаем, где они прячутся, — возразил Новичок.

— Узнаем по ходу дела, — решил Коршун. — У нас есть защитные костюмы и детекторы. Если будем осторожны — должны справиться.

— А если что-то пойдёт не так? — не унимался белорус.

— Тогда вызовешь эвакуацию и скажешь, что мы героически погибли при исполнении долга, — мрачно пошутил Техас.

Все засмеялись, но смех получился натянутым. Каждый понимал, что завтра их ждёт серьёзная опасность.

— Ладно, хватит мрачных разговоров, — решил Коршун. — Завтра рано вставать. Новичок первая смена, Немец — вторая, я — третья. Всем спать.

Лях залез в спальный мешок, но долго не мог заснуть. За стенкой палатки шумела Зона — скрипели деревья, где-то далеко выли мутанты, ветер раскачивал маскировочную сеть. Он думал о завтрашнем спуске в подземелья и о том, что их там может ждать.

Где-то за полночь его разбудил тихий сигнал датчика периметра. Лях бесшумно выбрался из палатки и увидел, что Немец уже на посту, с автоматом наготове.

— Что там? — шёпотом спросил он.

— Что-то крупное прошло метрах в семидесяти, — так же тихо ответил серб. — Минуты три назад. Сейчас тихо.

Они просидели в напряжении ещё полчаса, но больше ничего не произошло. Скорее всего, это был обычный кабан или псевдособака. В Зоне ночью всегда много чего бродит.

Лях вернулся в палатку и наконец заснул. Ему снился тот самый блокпост номер семь, где он служил три года назад. Снились товарищи, многие из которых уже никогда не проснутся. Снился Забыйягода и их последний разговор перед арестом.

Завтра всё изменится. Завтра он спустится в подземелья химического завода в поисках контейнера с советским биологическим оружием. И возможно, это будет его последний день в жизни.

Но такова судьба наёмника. Такова цена возвращения в Зону.

Утром Лях проснулся от звука дождя, барабанившего по тенту палатки. Серое свинцовое небо затянуло всю округу, превратив и без того унылый пейзаж завода в декорации фильма ужасов. Капли воды стекали с ржавых конструкций, образуя лужи в воронках от снарядов.

— Паршивая погода для спуска, — буркнул Техас, вылезая из соседней палатки. — В подземелье и так сыро, а тут ещё дождь.

Коршун уже стоял у радиостанции, докладывая на базу о готовности к операции. Закончив переговоры, он подошёл к группе:

— База подтвердила задание. Спускаемся сегодня, несмотря на погоду. Корпорация торопит — конкуренты тоже могут прознать про завод.

После завтрака началась тщательная подготовка снаряжения. Лях разложил на брезенте содержимое своего рюкзака и начал проверку по списку.

Основное вооружение: HK416 с подствольным фонарём и коллиматорным прицелом, восемь магазинов с бронебойными патронами, пистолет «Глок-17» с тремя магазинами. Четыре ручные гранаты Ф-1, две дымовые, одна световая.

Специальное оборудование: детектор аномалий «Эхо-3», дозиметр «Радекс», газоанализатор, ночные очки ПНВ-10, налобный и ручной фонари с запасными батареями.

Средства защиты: противогаз ПМК-3 с дополнительными фильтрами, химзащитный костюм Л-1, резиновые перчатки, респиратор.

Прочее снаряжение: альпинистская верёвка тридцать метров, крючья, карабины, аптечка расширенная, антирад препараты, нож, мультитул, изолента, пластиковые стяжки, маркеры.

— У всех есть химзащита? — спросил Коршун, натягивая костюм Л-1 поверх камуфляжа.

— Есть, — подтвердили остальные.

— Противогазы проверили?

Все надели маски и сделали пробные вдохи. Фильтры работали нормально.

— Радиосвязь?

Питон включил рацию и прошёлся по всем каналам. Связь была чистой.

— Новичок, — обратился Коршун к белорусу. — Повтори инструкции.

— Если через четыре часа не выйдете на связь — вызываю эвакуацию. Если услышу стрельбу — тоже вызываю эвакуацию. Лагерь не покидаю ни при каких обстоятельствах.

— Правильно. И помни — в Зоне паранойя это не болезнь, а способ выживания.

Группа из четырёх человек — Коршун, Лях, Техас и Питон — направилась к южному входу в подземелье. Немец остался с Новичком охранять лагерь. Дождь усиливался, превращая землю в жидкую грязь.

— Хреновая видимость, — заметил Техас, вытирая капли с оптического прицела. — Если что-то случится наверху, мы даже не узнаем.

— Зато и нас не видно, — философски ответил Питон.

Подойдя к замаскированному входу, они аккуратно разгребли завал. Металлическая дверь была приоткрыта — точно так же, как они её оставили вчера. Лях включил детектор и дозиметр.

— Фон сорок два микрорентгена, аномалий не обнаружено, — доложил он.

— Газоанализатор что показывает? — спросил Коршун.

Питон включил прибор и подождал минуту:

— Повышенное содержание сероводорода и аммиака. Кислорода достаточно. Токсичных газов пока не видно.

— Тогда вперёд. Порядок движения: я, Лях, Питон, Техас. Дистанция три метра. Связь только шёпотом или жестами.

Лях включил налобный фонарь и первым ступил на скользкие бетонные ступени. Стены были покрыты влажной плесенью и какой-то слизью, воздух пах гнилью и химикатами. Каждый шаг отдавался глухим эхом в темноте.

Лестница вела круто вниз, делая поворот каждые пятнадцать ступеней. На стенах виднелись старые таблички с предупреждениями на русском языке: «Опасно! Радиоактивные материалы», «Посторонним вход запрещён», «Соблюдайте технику безопасности».

— Уютное местечко, — прошептал Техас.

На глубине примерно десяти метров лестница закончилась длинным коридором. Пол был залит грязной водой по щиколотку, с потолка капало. Вдоль стен тянулись ржавые трубы и оборванные кабели.

Лях остановился и поднял руку — стоп. Детектор начал тихо пищать.

— Аномалия впереди, — прошептал он в рацию. — Слабая, но есть.

— Какого типа? — спросил Коршун.

— Пока не ясно. Электрическая активность.

Лях достал болт и бросил его вперёд. Металлический кусок пролетел метра два и вдруг завис в воздухе, окружённый слабым голубоватым свечением. Через несколько секунд болт со звоном упал в воду.

— Электра, — определил Лях. — Радиус действия метра полтора. Обходим по левой стене.

Они осторожно обошли аномалию, прижимаясь к стене. Электрическое поле никак не проявляло себя, но детектор продолжал пищать до тех пор, пока они не отошли на безопасное расстояние.

Коридор разветвлялся. Налево уходил узкий проход с табличкой «Склад-1», направо — более широкий тоннель с надписью «Лаборатории».

— Куда? — жестом спросил Коршун.

Лях вспомнил информацию, полученную вчера. Контейнер «Пандора-17» должен находиться в секторе «Д» на третьем подземном уровне. Значит, нужно спускаться глубже.

— Направо, — показал он. — Ищем лестницу вниз.

Тоннель вёл дальше в глубь подземелья. Через каждые двадцать метров в стенах виднелись двери — одни открытые, другие наглухо заваренные. В открытых дверях зияла чернота, откуда тянуло ещё более мерзким запахом.

Техас заглянул в одно из помещений и тут же отшатнулся:

— Чёрт! Тут труп!

Лях осветил фонарём комнату. На полу валялся скелет в истлевшем халате — судя по всему, научный сотрудник. Рядом лежали рассыпавшиеся документы и разбитая колба с засохшими остатками какой-то жидкости.

— Давно мёртв, — констатировал Питон. — Лет десять-пятнадцать.

— Сталкер?

— Нет, — покачал головой Лях. — Посмотрите на халат. Это сотрудник лаборатории. Видимо, не успел эвакуироваться.

Дозиметр начал трещать чаще. Фон поднялся до семидесяти микрорентген.

— Радиация растёт, — предупредил Лях. — Нужно ускоряться.

Они прошли ещё метров пятьдесят и наткнулись на массивную стальную дверь с надписью «Сектор Б. Только для персонала с допуском». Дверь была приоткрыта, из проёма сочился странный зеленоватый свет.

— Что это за свечение? — прошептал Коршун.

— Радиолюминесценция, — ответил Лях. — Какой-то радиоактивный материал светится в темноте.

Питон включил газоанализатор. Прибор завыл сигналом тревоги.

— Токсичные газы! — прошептал он. — Концентрация критическая!

— Противогазы! — скомандовал Коршун.

Все надели маски. Теперь слышалось только их собственное дыхание и стук сердца. Видимость в очках противогаза ухудшилась.

Заглянув за дверь, Лях увидел ужасающую картину. Коридор был завален обломками труб и бетонных плит. Повсюду валялись разбитые контейнеры с какой-то светящейся жидкостью. На стенах виднелись жёлтые подтёки — следы кислоты или другого агрессивного химиката.

— Авария, — диагностировал он. — Что-то взорвалось и разрушило несущие конструкции.

— Можно пройти? — спросил Коршун.

Лях осветил завал. Между бетонными плитами виднелись узкие проходы, но они выглядели крайне ненадёжно. Любое неосторожное движение могло обрушить всю конструкцию.

— Слишком опасно, — заключил он. — Нужно искать другой путь.

Они вернулись назад и попробовали левый коридор. Здесь было менее разрушено, но зато воды по колено. Каждый шаг сопровождался громким всплеском, эхо разносилось по тоннелям.

— Тихо мы не пройдём, — констатировал Техас. — Если здесь кто-то есть, то уже знает о нас.

Лях остановился и прислушался. Где-то впереди доносились странные звуки — скрежет, царапанье, будто кто-то точил когти о бетон.

— Мутанты, — прошептал он в рацию.

— Какие?

— Пока не знаю. Звуки идут из того ответвления.

Коршун достал гранату и приготовился к бою. Остальные также взяли оружие наготове.

Звуки приблизились. В свете фонарей показались красные глаза — штук шесть или семь пар. Крысы-мутанты, размером с небольшую собаку, с острыми зубами и когтями.

— Открываем огонь, — приказал Коршун.

Автоматные очереди загремели в замкнутом пространстве. Пули рикошетили от стен, гильзы звенели, падая в воду. Две крысы упали сразу, остальные бросились врассыпную.

— Прекратить огонь! — крикнул Лях. — Они отступили!

Наступила тишина. В ушах звенело от выстрелов, пороховой дым смешался с вонью подземелья.

— Патроны расходовали зря, — заметил Питон. — Крысы не агрессивны, если их не загонять в угол.

— Теперь вся округа знает, что мы здесь, — добавил Техас.

Коршун проверил карту:

— Мы потратили уже два часа, а до сектора «Д» ещё далеко. К тому же газовая угроза и нестабильные конструкции.

— Предлагаю отступить, — сказал Лях. — Нужно лучше подготовиться. Газоанализатор показывает критические значения, радиация растёт, конструкции могут обрушиться в любой момент.

— Но задание...

— Задание останется. А вот мы можем не остаться, если будем рисковать без подготовки.

Питон поддержал:

— В Африке мы говорили: «Лучше вернуться без добычи, чем не вернуться вообще».

Коршун колебался. С одной стороны, корпорация торопила с выполнением задания. С другой — терять людей из-за спешки было глупо.

Вдруг где-то в глубине подземелья раздался протяжный вой. Звук был не человеческий и не животный — что-то среднее между скрежетом металла и криком боли.

— Что это было? — прошептал Техас.

— Не знаю, — честно ответил Лях. — И знать не хочу.

Вой повторился, на этот раз ближе. Потом ещё раз, уже из другого направления.

— Нас окружают, — констатировал Питон.

— Отступаем! — решил Коршун. — Немедленно!

Группа быстро двинулась к выходу. Вой доносился теперь со всех сторон, приближаясь. Что-то большое и опасное проснулось в глубинах подземелья и шло по их следу.

Лестница на поверхность показалась спасением. Они поднимались, перепрыгивая через ступени, не обращая внимания на скользкие поверхности. Сзади раздались звуки погони — тяжёлые шаги, скрежет когтей, хриплое дыхание.

— Быстрее! — крикнул Коршун.

Дневной свет ударил в глаза, когда они выскочили из подземелья. Дождь всё ещё лил, но это была самая прекрасная погода в их жизни.

Лях последним покинул тоннель и захлопнул металлическую дверь. Изнутри раздались удары — что-то пыталось выбраться наружу.

— Завалить вход! — приказал Коршун.

Они навалили на дверь всё, что смогли найти — камни, металлические балки, куски бетона. Удары изнутри продолжались ещё минут пять, потом стихли.

— Что это было? — спросил Техас, снимая противогаз.

— Не знаю, — ответил Лях, тяжело дыша. — И не хочу знать.

Дождь смывал грязь и пот, очищал лёгкие от подземной вони. Они молча дошли до лагеря, где их встретили Немец и Новичок.

— Ну как? — спросил белорус. — Нашли контейнер?

— Не нашли, — коротко ответил Коршун. — Но поняли, что нужно менять тактику.

Лях сел на ящик с боеприпасами и достал блокнот. Нужно было записать всё, что они увидели внизу, проанализировать ошибки и придумать новый план.

Одно было ясно — простым спуском в подземелье здесь не обойтись. Нужно серьёзная подготовка, специальное снаряжение и, возможно, дополнительные люди.

Но корпорация платила большие деньги. И Лях был готов заработать их, даже если для этого придётся вернуться в проклятые подземелья химического завода.

Зона не отдавала свои секреты просто так. За каждую тайну приходилось платить потом, кровью, а иногда и жизнью.

Лях сидел на откидном стуле возле потухшего костра, разглядывая схему подземелий химического завода при свете налобного фонаря. Дождь наконец прекратился, но тяжёлые тучи всё ещё висели над Зоной, обещая новые ливни. Остальные члены группы спали в палатках — после неудачного спуска все были измотаны и нуждались в отдыхе.

Но Лях не мог заснуть. В голове крутились образы того, что они видели внизу: затопленные коридоры, токсичные газы, нестабильные конструкции и что-то неизвестное, издававшее жуткие звуки в глубине. Требовался новый план, тщательно продуманный и обеспеченный всем необходимым снаряжением.

Он взял чистый лист бумаги и начал составлять список.

Первая проблема — освещение. В подземелье царила кромешная тьма, а налобные фонари давали слишком узкий луч света. В таких условиях легко было пропустить аномалию или не заметить приближающегося мутанта. Нужны были мощные прожекторы на каждого бойца, плюс переносные осветительные установки для базового освещения коридоров.

«Прожекторы тактические — 6 штук», записал он. «Осветительные ракеты — 20 штук. Химсвет — 50 палочек».

Вторая проблема — защита от газов и радиации. Обычные противогазы не обеспечивали достаточной защиты от токсичных химикатов, которыми были пропитаны подземелья. Нужны были полноценные системы жизнеобеспечения с замкнутым циклом дыхания.

«Дыхательные аппараты ИВА-24 — 4 комплекта», продолжил список. «Запасные баллоны с воздухом — 12 штук».

Но тут возникала ещё одна проблема — обзор. Шлемы от химзащитных костюмов Л-1 сильно ограничивали периферийное зрение, что в бою могло стать фатальным. Лях вспомнил, как в армии специальные подразделения использовали шлемы «Заслон» с широкими визорами и встроенными системами связи.

«Шлемы "Заслон" с панорамным визором — 4 штуки», добавил он в список.

Третья проблема — вооружение. Автоматы HK416 были хороши для открытых пространств, но в узких коридорах с плохой видимостью нужно было что-то более подходящее. Лях вспомнил охоту на болотных кровососов три года назад, когда Забыйягода использовал КС-23 с картечью. Гладкоствольное ружьё давало широкий разлёт дроби, увеличивая шансы попадания в цель при ограниченной видимости.

«КС-23 — 2 ствола», записал он. «Картечь крупнокалиберная — 200 патронов. Специальные патроны "Баррикада" — 50 штук».

Патроны «Баррикада» были особенно интересны — они содержали резиновую пулю, способную пробить лёгкие преграды, но не рикошетить в замкнутом пространстве. Идеально для подземелий.

Четвёртая проблема — мобильность в воде. Затопленные участки коридоров серьёзно замедляли передвижение, а мокрая одежда становилась тяжёлой и сковывала движения. Нужны были специальные водонепроницаемые костюмы и, возможно, надувная лодка для глубоко затопленных участков.

«Гидрокостюмы неопреновые — 4 комплекта», продолжил Лях. «Лодка надувная двухместная — 1 штука. Насос ножной — 1 штука».

Пятая проблема — связь. В подземелье рации работали плохо из-за бетонных стен и металлических конструкций. Нужны были усилители сигнала или протяжённая антенна, которую можно было бы размотать от входа до места операции.

«Усилители сигнала радиосвязи — 2 комплекта», записал он. «Кабель антенный — 200 метров».

Шестая проблема — медицинская помощь. В случае отравления токсичными газами или радиационного поражения обычная аптечка была бесполезна. Нужны были специальные антидоты, противорадиационные препараты и оборудование для промывания дыхательных путей.

«Антидоты универсальные — 4 комплекта», добавил он. «Цистамин — 40 таблеток. Промывающие растворы — 4 флакона».

Седьмая проблема — эвакуация раненых. Узкие коридоры и лестницы делали транспортировку пострадавшего крайне сложной. Нужны были специальные носилки и блоки для подъёма.

«Носилки складные — 2 комплекта», записал Лях. «Блоки подъёмные — 2 штуки. Верёвка альпинистская — дополнительно 100 метров».

Восьмая проблема — навигация. В лабиринте подземных коридоров легко было заблудиться, особенно при плохой видимости и стрессе. Нужны были средства для разметки пройденного пути и точные приборы ориентирования.

«Маркерная лента светоотражающая — 500 метров», продолжил список. «Компасы электронные — 4 штуки. Рулетка — 50 метров».

Девятая проблема — время. Системы жизнеобеспечения имели ограниченный запас воздуха, а чем дольше группа находилась в подземелье, тем выше становился риск. Нужны были средства для быстрого вскрытия замков и преград.

«Термитные заряды — 6 штук», записал он. «Болторез — 1 штука. Электродрель аккумуляторная — 1 штука».

Десятая проблема — неизвестный противник. Те звуки, которые они слышали в глубине, явно исходили от чего-то крупного и опасного. Обычное стрелковое оружие могло оказаться недостаточным.

«РПГ-7 — 1 комплект», добавил он в список. «Выстрелы ПГ-7В — 6 штук. Гранаты РГД-5 — 20 штук».

Лях перечитал получившийся список и нахмурился. Снаряжения требовалось много, и стоило оно недёшево. Корпорация «Бионика Индастриес» платила хорошо, но хватит ли бюджета на всё это?

Он добавил в конец списка:

«Альтернативный вариант: запросить дополнительную группу поддержки. Минимум 4 человека с тяжёлым вооружением остаются на поверхности для прикрытия отхода».

Закончив со списком, Лях ещё раз просмотрел схему подземелий. Контейнер «Пандора-17» находился в секторе «Д» на третьем уровне. Чтобы до него добраться, нужно было пройти примерно триста метров по затопленным коридорам, спуститься на два дополнительных уровня и преодолеть несколько завалов.

При хорошей подготовке это было выполнимо. Но цена ошибки была слишком высокой.

Лях вспомнил слова своего старого сержанта: «Плохая подготовка — это подготовка к неудаче». В армии эта поговорка спасла ему жизнь не раз. В Зоне она была ещё более актуальной.

Он аккуратно вырвал листок из блокнота и свернул его пополам. Завтра утром передаст список Коршуну и пусть командир сам решает, стоит ли игра свеч. Как наёмник, Лях выполнял приказы и давал рекомендации. Принимать решения было не его работой.

Дождь снова начался, тихо барабаня по тенту палаток. Где-то вдали завыл мутант — протяжно и тоскливо. Зона жила своей ночной жизнью, полной опасностей и тайн.

Лях убрал схему в водонепроницаемый пакет и направился к своей палатке. Завтра будет новый день, и, возможно, новая попытка спуститься в проклятые подземелья химического завода.

Но на этот раз они будут готовы.