Сталь и нежность

Проснулась я еще затемно. Организм сам будто завел будильник — сбитый за три года тренировок режим давал о себе знать даже в первый учебный день. Первым делом, как всегда, потянулась к зеркалу в полный рост. Оно висело тут с самого переезда — следить за прогрессом было неотъемлемой частью моей жизни.

Включила свет, и в стекле отразилась я — Ольга Демидова. Шестнадцать лет, рост под метр девяносто, и фигура, от которой сам Арнольд Шварценеггер, наверное, пришел бы в восторг. Мои руки непроизвольно сжались в кулаки, и мышцы предплечий вздулись, словно стальные канаты. Сила, приятная и знакомая, потекла по телу. Я стянула с себя майку. Твердый, как бетон, живот, прорисованные кубики пресса. Я чисто автоматически, проверяя тонус, постучала себя по нему кулаком. Глухо, как по стене.

Потом взгляд упал на стопку одежды на стуле. Широкая серая толстовка с капюшоном, мешковатые джинсы. Мой доспех. В них мои габариты были не так заметны, а лицо, как говорила мама, оставалось совсем детским, нежным, с большими глазами и губами бантиком. Контраст был дурацким и забавным одновременно.

Вдох. Выдох. С фигурой все в порядке. Пора начинать день. Черт, чуть не стукнулась головой о косяк, выходя из комнаты. К своему росту я вроде бы привыкла, но в новой, тесной квартире, постоянно о чем-то забывала.

На кухне мама уже хлопотала у плиты, пахло овсянкой.

— Доброе утро, мам.

— Доброе, Оля. Готовы? — она пыталась шутить, но в глазах читалась усталость. Переезд, новая работа, новая жизнь — все это давалось ей нелегко. Я видела, как ее взгляд скользнул по моим плечам, но она тут же отвела глаза. Не осуждение, а какая-то растерянность.

Я молча кивнула, делая себе белковый коктейль. Без него при моих нагрузках было никак. Три года назад, когда папа не вернулся из командировки, что-то во мне сломалось и тут же собралось заново, но только из железа и упрямства. Стать сильной, как он. Его фотография в милицейской форме стояла на полке — улыбчивый, сильный. Таким я его и запомнила.

— Вика, поторопись! — крикнула я в сторону ванной сестре, чувствуя, как привычная рутина возвращает ощущение контроля.

— Иду, иду! — донеслось в ответ.

Моя младшая сестренка, тринадцать лет, язва в юбке. Но своя, и потому родная.

Через десять минут мы вышли из подъезда. Утро было прохладным, сентябрьским. Я натянула капюшон, засунула руки в карманы, стараясь казаться меньше. Из окна напротив на нас уставилась какая-то бабушка, потом резко отдернула занавеску. Опасаются. Понимаю их. Со стороны я, наверное, выгляжу как громила в джинсах, которая таскает с собой мелкую подружку-наводчицу.

— Опять через гаражи? — вздохнула Вика, поправляя рюкзак.

— Короче, — пожала я плечами, стараясь звучать уверенно. Длинный путь был безопаснее, но на него нужно было времени в два раза больше, а мои ноги и так требовали движения.

Мы свернули за угол, и нас поглотило царство ржавых железных дверей, разбитых кирпичей и чахлых деревьев. Воздух пах остывшим металлом и пылью. Я невольно напряглась, почувствовав знакомый выброс адреналина. Такие места всегда были чьей-то территорией, а сегодня мне совсем не хотелось выяснять, чьей именно.

Мы прошли метров сто, как из-за угла гаража вышли трое парней. Не гопники, но что-то близкое. Старше нас, на вид лет по восемнадцать. Увидев нас, они замедлили шаг.

— Опа, а это кто к нам пожаловал? — протянул тот, что был впереди, косясь на Вику.

Я сделала шаг вперед, поставив сестру за спину. Мое движение было плавным, но от этого не менее мощным. Толстовка не могла скрыть ширины моих плеч.

— Мы просто проходим, — сказала я спокойно. Голос прозвучал высоко и мелодично, вызывая у парней легкое недоумение.

— А мы тебе не разрешаем, — он осклабился, глядя на меня снизу вверх. Ростом он мне все равно уступал.

Его товарищи переглянулись. Один из них, поплоше, сжался.

— Слышь, Витя, давай их... — начал он, но замолчал, встретившись со мной взглядом.

Я не стала ничего говорить. Просто расправила плечи. Ткань толстовки натянулась на грудных мышцах и трапециях. Я смотрела на Витию прямо, без вызова, но и без страха. Молча. Он на секунду замер, его взгляд скользнул по моим рукам, по тому, как сидит на мне одежда, и что-то в его мозгу, видимо, щелкнуло. Уверенность сменилась настороженностью.

— Ладно, идите... — буркнул он, отступая в сторону. — Тут, вообще, наша территория.

— Спасибо, — кивнула я и, не оборачиваясь, пошла дальше, чувствуя на спине их взгляды, колющие, как иголки.

Вика, вынырнув из-за моей спины, хихикнула.

— Видела его рожу? Словно котелок с вареньем увидел, а крышка не открывается.

Я улыбнулась своему отражению в грязном стекле заброшенного гаража. Да, над этой попой пришлось попотеть. Но оно того стоило. Это было мое тело. Сильное. Выносливое. И, как мне казалось, красивое по-своему. По крайней мере, оно позволяло мне идти самой короткой дорогой, не оглядываясь на тех, кто считал эту дорогу своей.

— Давай, юмористка, пошли, — толкнула я сестренку в бок, и мы зашагали к школе, оставляя позади серое царство гаражей. Впереди был новый день, новые уроки и новые удивленные взгляды. «Привыкайте, Москва, — подумала я, — а я уж как-нибудь привыкну к вам».