Стальной Хризалид

Глава 1

Воздух в Цеху был густым и едким, сладковатый запах растворителя скрывал под собой острый, металлический дух серы и окисленной стали. Каин вдыхал эту отраву с детства; для него это пахло домом. Фундаменты. Вечный полумрак, пронизанный мерцанием дешевых неоновых трубок, мигающих, как аритмичное сердце умирающего гиганта. Где-то высоко-высоко, за многокилометровой толщей металла и бетона, сияли Шпили. Здесь же, внизу, царила ржавчина и отчаяние.

Он стряхнул капли пота со лба тыльной стороной запястья, оставив на коже темную полосу от грязи и машинного масла. Перед ним, на самодельном рабочем столе, заваленном обрезками труб, пробирками и банками с реактивами, лежала причина его сегодняшнего заработка — блок управления старого промышленного робота «Дрозд-М2». Заказчик, нервный тип из Сердец с слишком дорогим для этих мест плащом, утверждал, что ему нужна «небольшая оптимизация». Каин знал цену таким эвфемизмам. «Оптимизация» означала «снять ограничители и втрое повысить выходную мощность, невзирая на риск расплавления ядра».

— Ну что, справишься? — раздался голос из дверного проема. Это был Борк, хозяин Цеха и, по совместительству, главный информатор местного участка Безопасности. Его массивная фигура загораживала единственный источник скудного света.

Каин не оторвался от работы. Длинными, тонкими пальцами, покрытыми старыми ожогами и свежими царапинами, он аккуратно вскрыл панель, обнажив клубок разноцветных проводов и потрескавшиеся контакты.

— Справлюсь, — буркнул он, не глядя. — Но за «тихую работу» с контуром возбуждения — доплата пятьдесят процентов. Иначе он у тебя взревет, как сирена Туманной тревоги, на первом же цикле.

Борк фыркнул, но не стал спорить. Он знал — Каин был лучшим. Нелегальным, опасным, но лучшим хемексником во всем секторе Фундаментов. Он мог заставить петь даже мертвый металл, а уж о запрещенных модификациях и говорить не приходилось.

— Деньги на столе. К утру. И чтобы никто не знал, — бросил Борк и удалился, его тяжелые шаги потонули в грохоте работающих где-то ниже насосов.

Каин наконец поднял голову. Его глаза, серые и холодные, как озерная вода в пасмурный день, скользнули по запыленной купюре, лежавшей на ящике с инструментами. Деньги. Единственный бог, которому он верил. Они покупали еду, реагенты и, самое главное, стабилизатор для его левой руки. Он сжал кисть, почувствовав знакомую, глубокую ломоту в запястье. Старая травма, подарок от его бывшего наставника. Память на мгновение подкинула ему образ строгого лица и пронзительного взгляда Архитектора. «Симбиоз с материалом, Каин, — говорил он. — Ты должен чувствовать его не пальцами, а костями». Каин яростно выкинул образ из головы. Те мысли вели в никуда, кроме как в болото бесполезной злобы.

Он углубился в работу. Мир сузился до паяльника, микросхем и флаконов с его собственными химическими коктейлями. Он не использовал готовые решения — только импровизацию. Вот он смешал несколько капель катализатора на основе палладия с модифицированным электролитом, получив густую, серебристую суспензию. Она должна была резко повысить проводимость контактов, не перегружая систему. Его движения были точными, выверенными, почти изящными — странный контраст с окружающим его хаосом грязи и запустения.

Внезапно его прервал не грохот, а тишина. Затих отдаленный, но вечно присутствующий гул вентиляционных турбин. Неоновые лампы мигнули раз, другой и погасли, погрузив Цех в почти кромешную тьму. Аварийные светильники, больше похожие на призрачные глаза, зажглись с опозданием, отбрасывая длинные, искаженные тени.

Каин замер. Это не было рядовым сбоем. Воздух сгустился, став тяжелым, словно перед грозой. По его коже пробежали мурашки. Он почувствовал это раньше, чем услышал, — едва уловимую, низкочастотную вибрацию, исходящую от самых стен. Стены Аксиомы стонали.

Он бросился к зарешеченному окну, втиснув лицо между прутьями. За пределами его Цеха, в бесконечном каменном ущелье уровня Фундаментов, ничего не изменилось. Все так же текли потоки людей в потертой одежде, мигали вывески дешевых баров, сновал грузовой транспорт. Но эта вибрация...

И тогда он увидел. Далеко на «потолке» их уровня, там, где гигантские купола с имитацией дневного света смыкались с опорными колоннами, клубок черно-фиолетовых облаков начал стремительно расползаться, как чернильное пятно по промокашке. Они были живыми, плотными, пульсирующими. Туман. Пограничный Туман, который должен был оставаться за стенами Аксиомы, здесь, внутри города.

По горлу ударил знакомый, привкус меди и озона. Тревога, глухая и животная, сжала его грудь. Сирены все еще молчали. Система не реагировала. Значит, это не учения. Значит, это — настоящий прорыв.

Он рванулся от окна назад, к столу. Разум, за секунду до этого целиком поглощенный микросхемами, теперь лихорадочно просчитывал варианты. Ближайшее убежище — в пятнадцати минутах бега. Гермозатворы в Цеху были ненадежны, рассчитаны на мелкие утечки, а не на прямую волну Туманного фронта. Его взгляд упал на почти собранный блок управления «Дрозда» и несколько канистр с горючим для генератора.

Спасать вещи — бессмысленно. Спасать людей — не мое дело.

Он схватил свой потертый ранец и начал сметать в него самое ценное: флаконы с реактивами, инструменты, пачку денег со стола. Рука снова ныла, напоминая о своей уязвимости.

Снаружи послышались первые крики. Сначала удивленные, потом переходящие в панику. Гул нарастал, превращаясь в оглушительный рев. Стекло в окне задрожало.

И тут, сквозь нарастающий хаос, он услышал другой звук — четкий, металлический лязг. Шаги в бронекостюмах. Не один, не два — целая группа. Они приближались к его Цеху. Быстро и целенаправленно.

Каин замер посреди комнаты, сжимая в одной руке ранец, а в другой — самодельный катализатор горения, который он приспособил под импровизированную светошумовую гранату. Его циничный ум уже выстраивал цепь: прорыв Туманной границы, его нелегальная работа, внезапное появление Безопасности. Слишком удобно. Слишком вовремя.

Он был не жертвой. Он был мишенью.

Дверь в Цех с грохотом вылетела с петель, и в проеме, окутанные клубящимся за их спинами ядовитым туманом, возникли силуэты в сияющей полированной броне с гербами Сил Безопасности Аксиомы. Командир отряда, не видя лица за забралом, направил на Каина ствол импульсного карабина.

— Каин, сын Тьмы! — прогремел усиленный динамиком голос. — Руки вверх! Вы объявлены террористом, ответственным за прорыв Завесы! Сопротивление бесполезно!

Мысль пронзила сознание, острая и холодная, как скальпель. Мишень. Не случайная жертва сбоя, не несчастный свидетель — именно мишень. Прорыв Туманной границы, его цех, его работа, его имя на губах у солдат... Это была операция под ложным флагом. Чистка. И его выбрали на роль козла отпущения.

Время замедлилось, растянувшись в тягучую, плотную пленку. Каждый звук обрел идеальную четкость: шипение тумана, вползающего в помещение и разъедающего металл пола; тяжелое, синхронизированное дыхание солдат за их забралами; отчаянный стук его собственного сердца, отдававшийся болью в поврежденной руке.

Инстинкт кричал: поднять руки, сдаться, попытаться выжить в системе. Но его цинизм, выкованный за годы выживания в Фундаментах, был сильнее. Сдача означала быструю и тихую ликвидацию где-нибудь в подвале Безопасности. «Признание» в терроризме, а потом — исчезновение.

Его взгляд, беглый и всевидящий, скользнул по почти собранному блоку «Дрозда», по канистрам с горючим, по банке с его самодельным катализатором горения у него в руке. И куску ржавой, ни на что не годной жести рядом. Идея, чудовищная и блестящая, родилась за долю секунды.

— Хорошо! — крикнул он, резко выбрасывая левую руку вверх, в которой зажал тот самый кусок жести. — Я сдаюсь! Не стреляйте!

Это был театр. Его правая рука, скрытая за столом, тем временем действовала с обманчивой неторопливостью. Он опрокинул банку с катализатором на блок управления «Дрозда», щедро полив еду электронную начинку. Липкая, маслянистая жидкость мгновенно пропитала плату.

Командир отряда сделал шаг вперед, его карабин все еще был направлен на Каина.
— Ложись на пол! Руки за голову!

— Ложусь! — Каин начал медленно приседать, как бы подчиняясь, но его присед был рассчитанным маневром. Его пальцы нашли на полу под столом ту самую канистру с горючим. Он не стал ее открывать — времени не было. Вместо этого он с силой пихнул ее ногой в сторону входа. Полупустая канистра с грохотом покатилась по цементному полу, прямо к ногам ведущего бойца.

Тот рефлекторно отпрянул, ствол его карабина на мгновение дрогнул. Этой сотой доли секунды Каину хватило.

Его правая рука метнула на пропитанный катализатором блок управления «Дрозда» зажигалку, сработанную из двух обычных батареек и куска нихромовой проволоки. Контакты чиркнули, высекая крошечную, но яростную искру.

Последовал не взрыв, а ослепительная, бело-желтая вспышка. Катализатор вступил в реакцию с материалами платы, создав мгновенный термический фронт чудовищной температуры. Воздух загорелся. Огненный шар, ревущий и прожорливый, рванулся к потолку, поглощая стол, инструменты и того самого «Дрозда». Волна жара ударила по лицу Каина, опаляя ресницы.

Он уже не видел, что творилось у входа. Он слышал только оглушительные крики — не команды, а крики боли и ужаса. Бронекостюмы защищали от пуль, но не от мгновенного температурного шока в несколько тысяч градусов и брызг расплавленного металла.

Не оглядываясь, Каин рванулся вглубь цеха, в самый темный угол, туда, где в полу зиял технический люк — аварийный сток для химических отходов, ведущий в нижние коллекторы. Он годами игнорировал его, но теперь эта зловонная дыра была его единственным путем к спасению.

Он с силой оторвал тяжелую чугунную крышку, почти не чувствуя боли в травмированной руке — адреналин заглушил все. Последнее, что он увидел, оглянувшись, был ад, который он создал. Его цех пылал, превращаясь в крематорий. Ядовитый Туман, достигнув огня, начал странным образом реагировать с ним, порождая фантасмагорические сполохи фиолетового и зеленого пламени. Фигуры солдат метались в этом хаосе, объятые огнем или поглощаемые туманом.

Он не испытывал ни торжества, ни сожаления. Только ледяное, безразличное удовлетворение от работоспособности своего импровизированного оружия.

Каин спрыгнул в черноту люка. Падение было недолгим, он сгруппировался и рухнул в ледяную, зловонную жижу, от которой слезились глаза и перехватывало дыхание. Туннель. Система сточных коллекторов, пищеварительный тракт Аксиомы, куда сбрасывали все отходы, от бытовых до промышленных.

Подняв голову, он увидел над собой лишь квадрат огненного ада, быстро уменьшающийся в размерах. Через секунду с оглушительным лязгом крышка люка захлопнулась, вероятно, сорвавшись с петель от взрыва. Последний лучик света погас. Его поглотила абсолютная, непроглядная тьма. Воздух состоял из смрада сероводорода, разложившейся органики и едких химикатов.

Он лежал в ледяной жиже, слушая, как его сердце медленно успокаивается. Он был жив. Ценой всего. Его цех, его оборудование, его сбережения, его статус — все обратилось в пепел. Теперь он был не просто изгоем. Он был официальным врагом государства Аксиома. Террористом.

Он заставил себя встать. Ноги подкашивались, по спине струилась леденящая влага. Он потер виски, пытаясь прочистить сознание. Одна мысль выкристаллизовалась из хаоса, ясная и неумолимая.

Архитектор.

Это была его работа. Чистка, элегантная и безжалостная. Убрать вышедшего из-под контроля ученика и заодно получить повод для закручивания гаек по всей Аксиоме. Идеальный ход.

Где-то в темноте послышался шорох. Не механический, а живой, слизкий и многолапый. Обитатели коллекторов редко были дружелюбны.

Каин медленно потянулся за спину, к своему рюкзаку. Он уцелел. Значит, у него еще были его инструменты, его реактивы и его мозг. Этого пока что хватало.

Он сделал первый шаг по колено в нечистотах, выбирая направление наугад. Он был жив. И теперь у него появилась новая, простая и понятная цель.

Выжить. Во что бы то ни стало. А потом — найти того, кто все это устроил. И поговорить с ним. На языке химии и огня.

Каин шел, почти не чувствуя ног. Колени то и дело подкашивались, цепляясь за невидимые под водой препятствия. Холодная жижа просочилась через ботинки, и каждый шаг сопровождался противным чавканьем. Темнота была абсолютной, давящей на глаза, словно физическая тяжесть. Он двигался наощупь, вытянув вперед здоровую руку, сквозь перчатку чувствуя склизкую, обросшую какими-то грибковыми колониями стену туннеля.

Его мир сузился до нескольких сантиметров пространства вокруг. До запаха, от которого сводило скулы. До звуков. Вода капала с низкого потолка, эхо падающих капель разносилось по лабиринту, сбивая с толку. Где-то вдали что-то плеснулось — большое и тяжелое. Послышался короткий, визгливый звук, тут же оборвавшийся, будто чья-то жизнь была мгновенно принесена в жертву этому подземному хаосу.

Он был крысой в канализации. Идеальная метафора для его нынешнего положения. Вся его жизнь, вся его гордость гения-самоучки, свелась к тому, чтобы не умереть в сточной яме.

Мысли лихорадочно метались, пытаясь найти точку опоры. Архитектор. Зачем? Просто чтобы убрать? Нет, его бывший наставник никогда не делал ничего просто так. Каждая акция была многоходовкой. Уничтожение Каина решало несколько задач: устраняло потенциально опасного, но неуправляемого специалиста; создавало громкого «террориста» для оправдания ужесточения режима; демонстрировало силу и безнаказанность Шпилей. Изящно. Цинично. Бесчеловечно. Почти так же, как поступил бы он сам.

Он споткнулся о что-то мягкое и податливое, едва не упав лицом в зловонную воду. Рука, инстинктивно упершаяся в стену, наткнулась на что-то круглое и холодное. Клапан. Старая чугунная задвижка. Значит, где-то здесь был ответвление, технический отсек или другой туннель.

Нужен был свет. Ориентироваться вслепую — верная смерть. Он снял рюкзак, движения его были медленными, бережными, даже здесь, в этой вони. Внутри, в герметичных контейнерах, лежала его жизнь. Его оружие. Его шанс.

Он нашел то, что искал: небольшую колбу с бледно-голубой жидкостью — раствор люминола. И ампулу с катализатором окисления. Примитивно, но эффективно. Он аккуратно смешал их в пустой пробирке, взболтал. Химическая реакция началась мгновенно, и пробирка засветилась холодным, призрачным сиянием. Свет был неярким, но его хватало, чтобы разглядеть пару метров вокруг.

Он поднял свою импровизированную лампу. Свет выхватил из тьмы круглую, покрытую ржавчиной и слизью арку туннеля. Вода вокруг него была мутной, маслянистой, с плавающими в ней непонятными комками. На стенах копошились какие-то бледные, слепые многоножки, спеша скрыться от непривычного света.

И тогда он увидел их. Сначала он принял это за игру теней. Но нет. В полумраке, в двадцати метрах впереди, стояли три фигуры. Они не двигались, просто наблюдали. Это не были обитатели коллекторов. Это были люди.

Один — высокий и мощный, с плечами, которые, казалось, не втиснулись бы в узкий туннель. Его лицо скрывала тень, но угадывалась квадратная, тяжелая челюсть. Двое других — пониже, стройнее. Все трое были одеты в потертые, но практичные комбинезоны из плотной, пропитанной чем-то ткани. На их ремнях висело оружие — не стандартное армейское, а что-то собранное кустарно, из обрезков труб и деталей машин. Самодельные дробовики, энергетические дубинки.

Каин замер, сжимая в кармане куртки еще одну свою импровизацию — ампулу с едким газом. Его ум заработал, оценивая угрозу. Мародеры? Охотники за головами? Или…

— Свет погаси, — раздался женский голос. Резкий, без эмоций. Он исходил от одной из двух стройных фигур.

Каин не двигался. — Мне тоже нужно видеть, куда иду.

— Ты привел их за собой? — спросил тот же голос.

— Если бы я привел, вы бы уже были мертвы, — холодно парировал Каин. — Или я бы не светил себе в лицо, как идиот.

Последовала пауза. Он видел, как могучий великан что-то невнятно проворчал своему спутнику.

— Откуда ты? — снова спросила женщина, делая шаг вперед. Свет люминола выхватил ее лицо. Молодое, с резкими, угловатыми чертами, коротко стриженными темными волосами и глазами, в которых читалась усталость, граничащая с равнодушием. На ее шее красовался старый шрам, тянувшийся от уха до ключицы.

— Сверху, — коротко ответил Каин. — С Фундаментов. Был пожар.

Женщина усмехнулась, но в ее глазах не было веселья. — Пожар. У нас тут свои пожары тушить не успеваем. Ты кто?

— Хемексник, — сказал Каин, понимая, что ложь здесь бессмысленна. Его знания — единственная валюта, которая может иметь вес в этом подземном аду.

Это слово произвело эффект. Великан выпрямился. Другой, поменьше, нервно переложил свое самодельное ружье из руки в руку.

— Хемексник? — женщина прищурилась. — Из Шпилей?

— Я бы не полез в эту дыру, будь я из Шпилей. Я из цеха Борка. Теперь это пепел.

— Борк? — она кивнула, словно что-то поняв. — Так это ты и устроил тот салют? Мы думали, обвал.

Каин не ответил. Он видел, как они переглядываются. Он был для них либо находкой, либо угрозой. Третьего не дано.

— Ладно, — женщина махнула рукой. — Свет все равно погаси. Он привлекает… внимание. Иди с нами. Попробуешь быть полезным.

— А если откажусь?

Тогда вперед выступил великан. Он не сказал ни слова, просто взял свою дубинку, от которой пахло озоном, и легонько стукнул ею по своей ладони. Звук был красноречивее любых слов.

Каин медленно кивнул. У него не было выбора. Он потушил свою химическую лампу, и тьма снова поглотила их. Но теперь он был не один. Он слышал их дыхание, их шаги. Он чувствовал на себе их взгляды, полные подозрения.

Его циничный ум уже анализировал новую ситуацию. Новые игроки. Новые правила. Новые возможности. Он был в клетке, но клетка сменилась. Из пламени цеха он попал в подполье Фундаментов. Игра продолжалась. Просто ставки стали еще выше.

Тьма снова стала полной, но теперь она была наполнена звуками его новых «попутчиков». Каин шел, слепо доверяя своему слуху, улавливая шарканье их ног по жиже, их ровное, привычное к этому меху дыхание. Его собственное сердцебиение постепенно успокаивалось, уступая место холодной аналитике. Хризалид. Значит, это они. Подполье, о котором в Фундаментах ходили легенды, перемешанные со страхом. Одни считали их благородными мстителями, другие — такими же отбросами, только с манией величия. Теперь ему предстояло выяснить, кто же они на самом деле.

Они шли долго, сворачивая в бесконечные ответвления, то поднимаясь по скрипучим аварийным лестницам, то спускаясь в еще более глубокие и душные коллекторы. Каин пытался запоминать путь, но в абсолютной темноте это было бесполезно. Он мог лишь считать шаги и повороты, строя в голове приблизительную карту.

Наконечь они остановились. Послышался скрежет металла по металлу, тихий щелчок, и в стене туннеля, которую Каин в полумраке даже не мог разглядеть, открылся узкий лаз. Из него повалил сухой, пыльный воздух, пахнущий озоном, металлом и людьми. После вони коллекторов это показалось ему благоуханием.

— Заходи, — бросила та самая женщина, чей голос он уже запомнил.

Каин протиснулся внутрь. Его «лампа» давно погасла, но здесь горел свет. Тусклый, мерцающий, от старых светодиодных лент, приклеенных к низкому арочному потолку. Он оказался в просторном помещении, похожем на заброшенный дренажный резервуар или бомбоубежище. Воздух гудел от работы какого-то генератора.

Его глаза, привыкшие к тьме, медпенно адаптировались. Убежище «Хризалида» было спартанским. Вдоль стен стояли самодельные койки, груды ящиков с припасами, разобранное оборудование. Повсюду виднелись следы кустарного ремонта — запаянные трубы, новые сварные швы на старых стенах. Посередине на ящиках из-под пайков был разложен детализированный макет какого-то сектора города, собранный из обрезков и мусора.

Люди, может два-три десятка, прекратили свои занятия и смотрели на него. Взгляды были разными: любопытство, открытая враждебность, равнодушие. Никакого гостеприимства. Он был чужаком. И к тому же с «верхов».

Женщина, которая вела их, сняла капюшон и отстегнула ремень с оружием, бросив его на стол.
— Лира, — отрывисто представилась она. — А это Грог. — Она кивнула на великана, который, сняв шлем, оказался мужчиной лет сорока с плоским, как топор, лицом и крошечными, глубоко посаженными глазами. Он молча изучал Каина, скрестив на груди руки, размером с окорок.

— Каин, — ответил он, опуская свой рюкзак на пол, но не выпуская его из виду.

— Так, — Лира подошла к столу с макетом и облокотилась на него. — Рассказывай, «хемексник из цеха Борка». Почему на тебя вышли СБ? И что это был за фейерверк?

Каин почувствовал, как все взгляды в помещении впились в него еще пристальнее. Он мог солгать, но правда сейчас была его единственным козырем. Горькая, опасная правда.

— Они пришли меня убить, — сказал он просто, без пафоса. — Под предлогом прорыва Туманной границы. Я был удобным виновником. А фейерверк… — Он слегка пожал плечами. — Был моим заявлением о несогласии с их планами.

В углу кто-то фыркнул. Грог хмыкнул, и в его каменном лице на мгновение мелькнуло нечто, отдаленно напоминающее уважение.

— Прорыв Туманной границы? В нашем секторе? — Лира нахмурилась. Ее пальцы принялись водить по контурам макета. — Это серьезно. Значит, Шпили начали новую игру. И ты стал их пешкой.

— Я не пешка, — холодно возразил Каин. — Я тот, кто сжег половину отряда Безопасности и ушел. Пешки так не поступают.

— Хвастовство оставь при себе, — отрезала Лира. — Ты здесь только потому, что я решила, что ты можешь быть полезен. Твои знания. Твой навык. Нам нужен хемексник. Наш погиб две недели назад во время диверсии на трубопроводе.

Вот оно. Крючок. Они не спасали его из гуманизма. У них была потребность. А там, где есть потребность, есть и возможность для сделки.

— Что вы предлагаете? — спросил Каин, окидывая взглядом их бедное убежище. — Кров и еду в обмен на мои услуги? Это не очень щедро.

— Мы предлагаем тебе жизнь, — в разговор вступил Грог. Его голос был низким и глухим, как скрежет камней. — Без нас ты либо сдохнешь в коллекторе, либо тебя найдут и прирежут, как щенка. Это раз. А два… — Он тяжело шагнул вперед. — Ты хочешь мести. Мы видим это в твоих глазах. А у нас как раз есть цели, которые требуют… химического подхода.

Лира кивнула, подтверждая его слова.
— Шпили объявили тебя террористом. Твоя жизнь кончена. Твое имя — грязь. Единственный способ что-то изменить — это бить по ним. Сильнее, чем они бьют по нам. Решай. С нами или обратно в канализацию.

Каин медленно перевел взгляд с ее уставшего, решительного лица на угрюмое лицо Грога, на этих изможденных, но полных упрямой злобы людей вокруг. Это была не команда. Это был инструмент. Орудие для его мести. Примитивное, неотесанное, но пока единственное в его распоряжении.

Он сделал шаг к своему рюкзаку, расстегнул его и достал наугад одну из колб. В ней переливалась маслянистая жидкость с радужной пленкой на поверхности.

— Это концентрированный кислотный состав, — сказал он, держа колбу так, чтобы все видели. — Капля прожжет бронекостюм СБ за три секунды. Я могу делать такое из отходов, которые вы, вероятно, сливаете в ту самую жижу, по которой мы шли.

Он посмотрел прямо на Лиру.
— Вы получите своего хемексника. Но я не солдат и не фанатик. Я работаю за плату. И у меня свои условия.

В убежище воцарилась тишина, нарушаемая лишь гудением генератора. Они смотрели на него, на эту колбу в его руке, в которой заключалась и надежда, и смертельная угроза. Он снова был не жертвой, не беглецом. Он снова был специалистом. На своих условиях.

Лира медленно кивнула.
— Договорились. Об условиях поговорим позже. А сейчас… — она повернулась к людям. — Шоу окончено. Все по местам. У нас новый специалист. И скоро у Шпилей появятся новые проблемы.

Она снова посмотрела на Каина, и в ее глазах читалось нечто новое — не доверие, нет, до этого было далеко. Но появился расчетливый, холодный интерес.
— Добро пожаловать в «Хризалид», Каин. Постарайся не сжечь и наше убежище.