Стамбул, 1638 год: Великое аистиное нашествие

5:30 утра, покои главного садовника, дворец Топкапы

Холодный рассветный ветер с Босфора шевелил занавески из дамасского шелка, когда Хасан-ага впервые услышал тот звук. Не мягкое постукивание ветки, а методичный, наглый стук – будто кто-то бросал мелкие камешки в стекло.

– Опять ты! – зашипел он, сбрасывая с себя одеяло из козьего пуха.

На резном дубовом подоконнике, озаренном первыми лучами солнца, восседал огромный белый аист. Его красные лапы оставляли грязные следы на только что вымытом мраморе. В длинном клюве болталась украденная симит – кунжутная булка, еще теплая от печи дворцовой пекарни.

– Вали отсюда, пернатый разбойник! – Хасан схватил первый попавшийся предмет – медный кувшин для омовений.

Птица лишь наклонила голову, ее круглые желтые глаза сверкнули почти насмешливо. Затем, не спеша, расправила крылья – два огромных белых веера, перекрывших весь просвет окна – и с громким хлопком взмыла в воздух, уронив на пол несколько кунжутных зерен.

5:45 утра, дворцовый сад

Хасан, накинув на плечи зеленый кафтан с серебряными нитями, вышел в сад – и застыл.

Весь парадный двор был усыпан белыми перьями. На апельсиновых деревьях висело не меньше десятка огромных гнезд, свитых из веток и...

– Мои шелковые шнуры! – ахнул садовник, узнав в конструкции обрывки дорогой ткани.

У фонтана сидела целая стая аистов. Один, самый наглый, методично вылавливал из воды золотых рыбок, подаренных султану персидским шахом. Двое других держали в клювах что-то блестящее.

– Мои серебряные пуговицы! – Хасан хлопнул себя по кафтану, где действительно не хватало нескольких украшений.

6:00 утра, кухонный двор

– Они съели весь халлум! – кричал главный повар, размахивая медным ковшом. – Все сто порций к завтраку султана!

На глиняных крышах кухонь сидели не менее двадцати птиц. Одна, особо упитанная, с довольным видом чистила перья, явно переевшая сыра.

6:15 утра, гарем

– Они смотрят! – визжали наложницы, захлопывая ставни.

Через решетчатые окна действительно выглядывали любопытные птичьи морды. Один аист даже пытался стащить шелковый пояс прямо с талии испуганной одалиски.

6:30 утра, тронный зал

Когда Хасан доложил о происшествии великому визирю, тот лишь вздохнул:

– Аллах милостив... Но почему он решил послать нам испытание именно в виде этих тварей?

За окном, на главном минарете Айя-Софии, уже виднелись очертания нового гнезда – третьего за неделю. Аист-родитель важно расхаживал по карнизу, держа в клюве что-то очень похожее на золотую нить из султанского одеяния...