Старшая группа

Глава 1. Песочница и Красный Самосвал

Игровая комната группы «Солнышко» жила своей обычной гулкой жизнью. Пахло пыльными коврами, остатками утренней манной каши и немного — гуашью из уголка рисования. Дети рассредоточились по своим зонам влияния. В кукольном домике шел тихий вязкий матриархат. За столом для лепки шла борьба за нетронутые бруски пластилина.

Но настоящая история творилась не там.

Сердцем комнаты, ее главным театром военных действий и экономическим центром была большая пластиковая Песочница. Тот, кто контролировал Песочницу, контролировал день.

Миша сидел в самом центре. Он всегда сидел в центре.

Крупный, растрепанный, в выцветшей футболке с героем, который, кажется, уже никого не спасал, Миша был занят главным проектом — Главным Замком. Это было массивное бесформенное сооружение из влажного песка, которое расползалось во все стороны. Миша не столько строил, сколько укреплял то, что уже было.

Для этого у него был главный аргумент.

Это был не просто самосвал. Это был Тот Самый Большой Красный Самосвал. Единственный в группе, сделанный из настоящего металла. Его ковш внушительно лязгал, а колеса оставляли глубокие колеи. Самосвал был символом статуса. Сейчас Миша с громким «Вжжж-ж-ж!» подвозил песок от одного края замка к другому. Он не привозил новый песок. Он просто демонстрировал, что может его возить.

Неподалеку, на самой границе Песочницы, примостился Лёва. Лёва был полной противоположностью Мише. Аккуратный, в очках, с рубашкой, заправленной в шорты, он не пачкал руки в мокром песке.

Лёва строил «дороги».

Он методично выкладывал длинные сложные маршруты из деревянных кубиков. Его дороги не вели к Замку Миши. Они огибали его. Они соединяли дальний угол Песочницы (где лежали забытые формочки) с краем ковра (где начинался «внешний мир»). Это была кропотливая тихая работа.

А в самом дальнем углу, спиной к остальным, сидел Ваня. Ваня не интересовался ни Замком, ни дорогами. Он строил «Крепость». Его постройка была небольшой, но плотной и неприступной. Он утрамбовал песок мокрыми ладонями до состояния бетона и теперь методично огораживал периметр. В качестве частокола он втыкал в песок старые, тщательно заточенные цветные карандаши. Острием вверх.

Некоторое время впесочнице царил вооруженный нейтралитет. Было слышно только Мишино «Вжжж!» и тихое постукивание кубиков Лёвы.

Первым тишину нарушил Лёва.

Его «дорога» уткнулась в большую груду кубиков, которые нужно было перевезти для строительства «моста». Лёва поднял голову, поправил очки и ровным, спокойным голосом сказал:

— Миша.

Миша остановил Самосвал. Лязг металла затих. Даже Ваня в своем углу перестал втыкать карандаши и замер, прислушиваясь.

— Миша, — повторил Лёва, — дай мне, пожалуйста, Красный Самосвал. Буквально на пять минуточек. Мне нужно кубики для дороги привезти.

В комнате стало тихо. Анечка, менявшая кукле платье, замерла. Тимур, новичок, просто смотрел, широко открыв глаза.

Миша медленно повернул голову. Он посмотрел на Лёву. На его аккуратные «дороги». На кучу кубиков. Потом он посмотрел на Самосвал в своей руке. Он сжал его крепче.

— Нет, — сказал Миша.

Лёва моргнул.

— Мне только пять кучек перевезти. И я сразу отдам.

— Нет, — повторил Миша, и в голосе его появилась сталь. — Самосвал нужен мне. Он главный.

Он показательно загрузил в кузов пригоршню песка и высыпал ее на стену своего Замка. Песок тут же осыпался.

— Но ты же просто так им возишь, — логично заметил Лёва, не повышая голоса.

— Не просто так! — рявкнул Миша, чувствуя, что его авторитет под угрозой. — Я укрепляю! И вообще, — он нашел главный, неоспоримый аргумент, — я первый его взял.

Он демонстративно отвернулся и с еще более громким, почти вызывающим «ВЖЖЖЖЖ-РУМ-РУМ!» погнал Самосвал по периметру своего Замка.

Лёва смотрел ему в спину секунду. Две. Он не стал спорить, не стал плакать и не побежал жаловаться Вере Павловне. Он вздохнул, снова поправил очки и, развернувшись, принялся перетаскивать тяжелые деревянные кубики к своей «дороге» по одному. Руками.

В дальнем углу Ваня хмыкнул. Он вытащил из кармана своего старого оловянного солдатика, поставил его на вершину своей «Крепости» и воткнул рядом еще один, самый острый, красный карандаш.

Игра продолжалась.

Глава 2. Дипломатия во время полдника

В два часа дня Вера Павловна хлопнула в ладоши. Это был священный сигнал, который ставил на паузу все конфликты в Песочнице. Перемирие.

— Дети, моем руки! Полдник!

На маленькие столы, покрытые клеенкой с мишками, поставили граненые стаканы с компотом из сухофруктов и по одному квадратному печенью на каждого. Ресурс был стандартный, строго лимитированный.

Миша схватил свое печенье и немедленно отправил его в рот целиком. Он шумно захрустел, запил компотом, вытер рот тыльной стороной ладони и удовлетворенно рыгнул. Полдник был для него простым восполнением энергии. Он получил свою долю, он ее потребил. Он и без того сильный, ему этого достаточно.

Лёва на свой паек смотрел иначе. Для него это было не едой. Это был актив.

Он взял свое печенье и, не откусив ни крошки, соскользнул со стула. Его целью была Анечка, сидевшая у окна.

Анечка была девочкой влиятельной. Не потому, что была сильной, а потому, что у нее всегда было то, что хотели другие. Сегодня на ее столе, рядом с нетронутым компотом, лежал красивый блестящий камушек — то ли осколок бутылки, то ли крупная страза, непонятно где найденная. Но он переливался на солнце, и это делало его ценным.

Лёва подошел тихо, тенью.

— Привет, Аня.

Анечка лениво повела плечом, накручивая локон на палец.

— Какой у тебя камушек, — сказал Лёва, не глядя на камушек, а глядя на нее. — Красивый.

— Угу, — Анечка знала себе цену.

— Хочешь мое печенье? — Лёва протянул свой нетронутый паёк на ладони. — Я тебе его отдам. А ты мне — камушек.

Анечка задумалась. Печенье было здесь и сейчас. Сладкое. Камушек был просто блестящим. Она взвесила варианты и кивнула.

— Ладно.

Сделка состоялась. Печенье перекочевало к Анечке (которая тут же его съела), а тяжелый, прохладный камушек лег в карман шорт Лёвы. Лёва приобрел стратегический ресурс.

Но на этом его дипломатия не закончилась.

Он подошел к своему стулу, залез в кармашек, который всегда был аккуратно застегнут, и достал... еще одно печенье. Запас. Сбережения. Возможно, припрятанное еще со вчерашнего дня.

Он аккуратно разломил его на несколько неравных частей.

С одним, самым маленьким, кусочком он подошел к новичку Тимуру, который одиноко сидел в углу. — На, — сказал Лёва.

Тимур недоверчиво посмотрел на него.

— Просто так?

— Просто так, — кивнул Лёва. — Мы же друзья.

Тимур взял крошку и благодарно улыбнулся. Теперь он был в сфере влияния Лёвы.

Еще один кусочек, побольше, он отнес паре девочек, которые сидели за другим столом. Они захихикали и приняли дар. Альянс расширялся. Лёва не тратил свой ресурс, он его инвестировал.

Один из последних осколков печенья он протянул Ване, который хмуро мешал ложкой в своем компоте.

Ваня даже не посмотрел на угощение. Он демонстративно отодвинул от себя и казенное печенье, и протянутый Лёвой кусочек.

— Я такое не ем, — процедил он сквозь зубы.

С этими словами он полез в собственный карман и извлек оттуда сухарик. Не сладкое печенье, не покупной. А простой, твердый, как камень, кусок черного хлеба, засушенный на батарее.

Ваня демонстративно и оглушительно захрустел им, глядя в пространство между Мишей и Лёвой. Ему не нужны были ни Мишина прямолинейная сила, ни Лёвины подачки. У него было свое.

Вера Павловна снова хлопнула в ладоши. Полдник окончен. Лёва сжал в кармане камушек. Миша похлопал себя по полному животу. Ваня догрыз свой сухарик.

Перемирие закончилось. Дети потянулись обратно к Песочнице. Но расклад сил уже немного изменился.

Глава 3. «Случайный» инцидент

Вернувшись в Песочницу, Миша с удвоенной энергией принялся за свой Главный Замок. Полдник придал ему сил, а дипломатическая активность Лёвы — раздражения. Он решил укрепить Западную Стену, которая выходила как раз в сторону Лёвиных дорог.

Он сгребал песок Красным Самосвалом, но для тонкой работы, для создания контрфорсов, ему понадобился синий пластмассовый совок, лежавший у другого края Песочницы.

— Так, сейчас, — пробормотал он себе под нос, — тут подпереть надо...

Он грузно поднялся, повернулся к Замку спиной и сделал три шага к совку. Это заняло не больше пяти секунд.

За его спиной раздался тихий оползающий шорох.

Миша замер. Он медленно обернулся.

Западная Стена исчезла. Она не была взорвана или растоптана. Она просто... стекла вниз, превратившись в бесформенную унылую груду мокрого песка. Вся его работа пошла насмарку.

Комната затихла.

Миша посмотрел на руины. Его лицо из растрепанно-уверенного стало багровым.

— КТО?! — взревел он, и от его крика пылинки в солнечном луче испуганно метнулись в сторону.

Его взгляд немедленно нашел единственного подозреваемого.

— ЭТО ТЫ! ВАНЯ!

Ваня, ковырявший в своем углу карандашом, поднял голову. Он не выглядел испуганным. Он выглядел заинтересованным. На губах его играла легкая, почти невинная ухмылка.

— Я? — переспросил он. — Я ничего не трогал. Я свою Крепость строю. Видишь?

— Ты сломал! — Миша сделал шаг к нему, сжимая кулаки. — Ты всегда все ломаешь!

— Я ничего не трогал, — пожал плечами Ваня. — Он сам упал. Наверное, песок плохой. Или руки у тебя кривые.

— Ах ты...

Миша уже приготовился к прямому столкновению, но тут раздался тихий, рассудительный голос Лёвы.

— Очень, очень нехорошо, Миша. Я тебе сочувствую, — Лёва подошел поближе и со скорбным видом покачал головой, разглядывая руины.

Миша на секунду отвлекся от Вани. Поддержка, даже от Лёвы, была ему приятна.

— Он сломал! — снова кивнул Миша на Ваню.

— Может быть, — неопределенно сказал Лёва. — А может...

Он сделал паузу, задумчиво глядя на то место, где его «дорога» из кубиков подходила почти вплотную к рухнувшей стене.

— Может, это моя «дорога» прошла слишком близко? — вкрадчиво предположил он. — Я тут столько кубиков перевозил, такая работа... Может, песок и дестабилизировался? Ну, знаешь, когда строишь что-то большое, такое бывает. Такая хрупкая у тебя стена... была.

Миша растерялся. Обвинение рассыпалось. Ваня отрицал. Лёва вроде как сочувствовал, но при этом делал виноватой то ли свою «дорогу», то ли сам Мишин Замок. Виноватых не было. Был только факт — Замок разрушен.

В этот момент шум привлек главного арбитра. В комнату заглянула Вера Павловна.

— Что здесь за крики?

— Миша, он... — начала было Анечка, но осеклась под взглядом сразу трех мальчиков.

— Вера Павловна! — пожаловался Миша. — Мне Замок сломали!

Вера Павловна строго оглядела Песочницу. Руины. Хмурый Миша. Ухмыляющийся Ваня. Сочувствующий Лёва.

— Кто сломал замок?

Тишина. Все молчали. Ваня рассматривал свой карандаш. Лёва — свои кубики.

— Я спрашиваю, кто это сделал?

Молчание стало оглушительным. Прямых доказательств не было. Свидетелей, готовых говорить, — тоже.

Вера Павловна вздохнула. У нее не было ни времени, ни инструментов для настоящего расследования.

— Так, — она погрозила в пространство пальцем, не адресуясь никому конкретно. — Чтобы больше такого не было! Еще раз услышу крик — вся группа пойдет сидеть на стульчиках. Понятно?

Она строго посмотрела на них еще раз и ушла, оставив дверь приоткрытой — призрачная угроза наблюдения.

Кризис миновал. Инцидент был исчерпан.

Миша злобно сопел, глядя на руины. Он посмотрел на Ваню, но тот уже снова демонстративно ковырялся в своем углу. Он посмотрел на Лёву, но тот с тихим «тук-тук-тук» невозмутимо укладывал кубики, продолжая свою дорогу вдоль того, что осталось от Западной Стены.

Миша схватил Красный Самосвал. Виновных не нашли. А значит, виноваты были все. И Замок нужно было строить заново. Еще больше. И еще крепче.

Глава 4. Гонка конструкторов

Инцидент с Замком был замят, но напряжение в Песочнице стало почти осязаемым. Оно висело в пыльном воздухе, пока Вера Павловна не вкатила в комнату большую картонную коробку с надписью «Конструктор “Полет”».

Это был новый, нетронутый ресурс. Не просто кубики, а сложная технология: с шестеренками, колесиками и блестящими пластиковыми деталями.

Мир на секунду замер. Затем начался «Большой Захват».

Дети, как по команде, ринулись к коробке. Вера Павловна едва успела высыпать содержимое на ковер.

— Осторожно! Не толкайтесь! Всем хватит!

Она, как всегда, ошибалась. Всем не хватит. По крайней мере, не хватит нужных деталей.

Миша, используя свое преимущество в массе, первым делом заграбастал себе все длинные синие блоки. Самые прочные, самые надежные. Он свалил их в кучу рядом с Песочницей. Из них можно было построить непроницаемые стены и высокие башни наблюдения.

— Это мое! — объявил он, ни к кому конкретно не обращаясь. — Для защиты.

Лёва не стал бороться за блоки. Он действовал быстрее и точнее. Его тонкие пальцы проворно выцепили из общей кучи почти все колесики, оси и плоские платформы. Он не собирался строить стену. Он собирался строить «много маленьких машинок». Целый автопарк.

— Мне для «дороги», — тихо пояснил он, складывая добычу в аккуратную стопку.

Ваня к общей свалке даже не прикоснулся. Он дождался, пока Миша и Лёва отвернулись со своей добычей, и быстро, как коршун, выхватил из оставшейся россыпи все острые детали — конусы, шпили и длинные тонкие «антенны». Они были бесполезны для строительства, но идеально подходили для другого. Он утащил их в свой угол и принялся крепить на зубцы своей песочной Крепости.

Когда первая волна раздела закончилась, к ковру робко подошел новичок Тимур. Он не успел к «Захвату» и теперь растерянно смотрел на оставшийся хлам: мелкие одиночные кирпичики и странные желтые детальки, которые ни к чему не подходили.

Ему тоже хотелось строить.

Он набрался смелости и подошел к Мише, который уже пытался соединить два синих блока.

— Миша... дай, пожалуйста, один синий блок? Я тоже хочу стену...

Миша оторвался от работы и посмотрел на Тимура так, будто тот попросил его почку.

— Нельзя, — отрезал он. — Это для моей безопасности. У меня тут Замок. Если я тебе дам, у меня будет дырка. И вообще, это сложные блоки, ты не умеешь.

Тимур сник, но не сдался. Он побрел к Лёве. Тот как раз прилаживал вторую пару колес к платформе.

— Лёва... а можно мне одно колесико? Пожалуйста.

Лёва оторвался от работы, поправил очки и внимательно посмотрел на Тимура. Он не сказал «нет».

— Возьми, — сказал он, протягивая одно, самое маленькое, колесико.

Тимур просиял.

— Спасибо! — ...но ты мне потом поможешь, — добавил Лёва ему в спину. — Мои машинки в Песочницу перевезти.

Тимур радостно закивал, не совсем поняв условия, но довольный приобретением. С одним колесиком он был уже не так беспомощен.

Окрыленный, он решил попытать счастья у последнего центра силы. Он подошел к Ване. Тот как раз прилаживал особенно злобный красный шпиль на угол Крепости.

— Ваня... а можно мне одну красную...

Ваня резко обернулся. Его взгляд был колючим, как его карандашный частокол.

— А ты кто такой? — прорычал он. — Иди отсюда.

Тимур отскочил. Он посмотрел на свой бесполезный сиротливый желтый кирпичик в одной руке и на одно-единственное колесико Лёвы в другой.

Миша строил свой Щит. Лёва собирал свои транспортные коридоры. Ваня точил свои Ракеты.

На ковре началась новая эра. Гонка конструкторов. И Тимуру в ней места, кажется, не было.

Глава 5. Кризис Красного Самосвала

После гонки конструкторов комната разделилась на зоны. Миша возводил свой синий Щит, поставив Красный Самосвал рядом с собой — не как инструмент, а как скипетр, как подтверждение своего статуса. Лёва методично собирал свои машинки. Ваня ощетинился красными шпилями.

Атмосфера была густой, как непроветренный тихий час. Ждали повода.

И Лёва его создал.

Он не пошел к Мише. Он подошел к Анечке, которая скучала в кукольном уголке. Он ничего не сказал, просто постоял рядом. Анечка подняла на него глаза. Он кивнул ей, как старому должнику. Потом перевел взгляд на высокий стеллаж, где на самой верхней полке, в пыли, сидела забытая кукла Марина.

Анечка все поняла. Она была должна за печенье.

Она подошла к Мише, который как раз пытался закрепить синюю башню на рыхлом песке.

— Ми-и-иша, — заканючила она самым пронзительным своим голосом. — Миш, достань Марину!

Миша раздраженно отмахнулся.

— Отстань, Аня, не видишь — я занят.

— Ну Ми-и-иша! — Она перешла на ультразвук. — Я не доста-а-ану! Она там одна! Ну пожа-а-алуйста! Ты же самый сильный!

Последний аргумент сработал. Миша считал своим долгом быть мировым полицейским и решать проблемы, которые создавали другие. Сохранение статуса требовало усилий.

— Ох, ладно! — рявкнул он.

Он грузно вылез из Песочницы, оставив Самосвал без присмотра. Он подошел к стеллажу, встал на цыпочки, потянулся... Кукла не поддавалась. Ему пришлось потратить несколько драгоценных секунд, чтобы подцепить ее пальцем и сбросить вниз.

В этот самый момент Лёва начал действовать.

Он не бежал. Он спокойно, деловито вошел в Песочницу. Подошел к осиротевшему Самосвалу. Взял его в руки. Развернулся. И пошел к своим «дорогам».

Миша бросил куклу Анечке («На, подавись») и повернулся.

И застыл.

Зрелище было немыслимым. Нарушением всех «Правил». Лёва, его Красным Самосвалом, демонстративно грузил в кузов деревянные кубики. Тяжелые колеса с лязгом покатились по Лёвиной дороге.

— Отдай! — Миша не сразу нашел голос. Когда нашел, тот сорвался на рык. — ОТДАЙ! ЭТО МОЕ!

Лёва остановил Самосвал, но из рук его не выпустил. Он поправил очки.

— Он был ничей, — спокойно ответил он. — Он просто стоял. Теперь он мой. Я им пользуюсь.

Миша пересек Песочницу в два шага. Он был в ярости. Это был бунт. Это было покушение на основы.

— Я СКАЗАЛ, ОТДАЙ!

Он со всей силы толкнул Лёву в грудь.

Лёва пошатнулся, отступил на шаг, но устоял на ногах. И, что самое главное, он не разжал пальцев. Самосвал остался у него. Он не толкнул в ответ. Он просто стоял и крепко держал свою добычу, глядя на Мишу.

Прямое столкновение. Два центра силы замерли, вцепившись в один ресурс.

И тут взорвался третий.

Ваня, из своего угла, наблюдал за этой сценой с нескрываемым отвращением. Они делили главную игрушку. Без него. Они нарушили хрупкий баланс, решив, что их двое.

— АХ ТАК! — взвыл он, и в этом вопле было все: и обида за прошлое, и злость на настоящее. — РАЗ ИГРАЕТЕ НЕ ПО-ЧЕСТНОМУ...

Он, как берсерк, ворвался в Песочницу.

— НЕ ДОСТАВАЙСЯ ЖЕ ТЫ НИКОМУ!

Он не стал отнимать Самосвал. Его целью было разрушение. Первым же пинком он снес Мишин Главный Замо» вместе с синими стенами. Песок и детали Щита взлетели в воздух. Не останавливаясь, он развернулся и яростно затопал по аккуратным дорогам Лёвы, втаптывая кубики и машинки в мокрый песок.

Хаос.

Миша ошеломленно смотрел на руины своего Замка. Лёва по-прежнему сжимал Самосвал, но вся его тщательно выстроенная инфраструктура была уничтожена.

А посреди Песочницы, тяжело дыша, стоял Ваня. Он не победил. Но он и не проиграл. Он просто обнулил доску.

Глава 6. Тихий час

Песок еще не успел осесть.

Миша, ошеломленный разрушением своего Замка, только-только открыл рот, чтобы издать боевой клич в адрес Вани. Лёва, все еще сжимавший Самосвал, инстинктивно прикрыл его телом, как только что добытый трофей. Ваня, стоя посреди сотворенного им хаоса, тяжело дышал, готовый к обороне.

В этот момент дверь распахнулась с такой силой, что ударилась о стену.

В комнату влетела Вера Павловна. Не вошла, а именно влетела. Это была уже не та уставшая женщина, что грозила пальцем. Ее лицо было красным, халат распахнут, а в глазах горел огонь высшей судебной инстанции.

Она одним взглядом оценила масштаб катастрофы: песок на ковре, детали конструктора, втоптанные в руины, и три эпицентра конфликта, готовые к новой фазе.

— ВСЕ!

Ее голос ударил, как хлыст, мгновенно прекратив все военные действия.

— ХВАТИТ!

Миша закрыл рот. Лёва замер. Ваня вздрогнул.

— МАРШ ПО КРОВАТЯМ! НЕМЕДЛЕННО! ТИХИЙ ЧАС!

Это был ультиматум. Приказ, не подлежащий обсуждению. Высшая мера наказания в группе «Солнышко».

Красный Самосвал был безапелляционно вырван из рук Лёвы и убран на самую высокую полку — демилитаризован.

Больше никто не произнес ни слова. Словно три пленных генерала, они поплелись из Песочницы в спальню. Их развели по трем соседним кроваткам.

— Легли! — скомандовала Вера Павловна. — На бок! И чтобы я ни звука не слышала!

Она накрыла каждого одеялом до самого подбородка, словно накладывая вето.

Миша лег, отвернувшись к стене. Лёва лег, отвернувшись к окну. Ваня лег на спину, но голову повернул так, чтобы не видеть никого.

Вера Павловна села на стул у двери, сложив руки на груди. Она будет лично контролировать соблюдение режима прекращения огня.

В комнате наступила мертвая тишина.

Но это был не мир.

Никто не спал.

Было слышно только злобное прерывистое сопение Миши. Он лежал с открытыми глазами, глядя на узор на обоях. Его толкнули. Его Замок сломали. Его Самосвал отняли. Это было унижение. Это было нарушение всех Правил. Его Правил.

Лёва лежал абсолютно неподвижно, но под одеялом его пальцы едва заметно шевелились. Он не сопел. Он прикидывал в уме. План «А» сработал идеально, но не учел «фактор Вани». Он прокручивал в голове новые варианты. Ему нужен был не Самосвал. Ему нужен был контроль над Самосвалом. А это разные вещи. Новые дороги нужно будет строить в обход Ваниной Крепости.

А Ваня... Ваня лежал, глядя в потолок. Он тоже не спал. Под одеялом его рука крепко сжимала своего старого оловянного солдатика. Единственное, что у него было. Его гарантия. Он показал им. Он заставил их считаться с собой. И он был готов сделать это снова.

Они лежали в трех метрах друг от друга, разделенные тонкой полоской линолеума, но между ними пролегала пропасть.

Тишина звенела. Все ждали. Ждали, когда Вера Павловна решит, что наказание исполнено. Ждали, когда она выйдет из спальни. Ждали, когда «тихий час» закончится.

Потому что, как только он закончится, игра начнется снова.

Глава 7. Эпилог. Собрание

Тишина в спальне была густой и тяжелой. Она давила на уши. Внезапно ее прорезал сухой официальный голос.

— Господа.

Свет в комнате стал резким, флуоресцентным.

Мягкие кроватки с одеялами исчезли. На их месте оказались жесткие кожаные кресла. Стены с выцветшими обоями в цветок раздвинулись, обнажив панели из темного дерева и стекла. Вместо пыльного линолеума под ногами оказался глубокий дорогой ковер.

В центре комнаты стоял не маленький столик для полдника, а огромный, овальный, полированный стол, в котором, как в темной воде, отражались уставшие лица. Пахло не манной кашей, а дорогим одеколоном, горьким кофе и застарелым напряжением.

«Тихий час» окончен.

«Миша» — теперь Михаил, грузный мужчина в дорогом, но помятом костюме, — сидел, развалившись в кресле. Он ослабил узел своего красного галстука и потер переносицу.

«Лёва» — Леонид, аккуратный, как и всегда, человек в безупречно сидящем костюме и тонких очках — методично поправлял стопку документов перед собой.

«Ваня» — Иван, крепкий мужчина в строгом темном френче полувоенного образца — хмуро смотрел в одну точку на лакированной поверхности стола.

Дверь открылась, и вошла Вера Павловна. Теперь она была Председателем саммита, в строгом брючном костюме, с папкой в руках.

Она села во главе стола.

— Господа, «тихий час» окончен. Мы можем вернуться к обсуждению статуса «Красного Сектора»?

Она кивнула на огромную цифровую карту мира на стене, где тревожно мигал овальный красный регион. Тот самый, из-за которого и начался весь шум в Песочнице.

Михаил первым нарушил молчание. Он стукнул костяшкой пальца по столу.

— Я повторяю. Мои «игрушки» останутся там, где они есть. Таковы «Правила».

Леонид поднял голову и посмотрел на Михаила поверх очков.

— Ваши «Правила» устарели, Михаил. Мои «печеньки», — он легонько похлопал по своему тонкому кожаному портфелю, — уже на столе у «Анечки».

Он кивнул на другой регион на карте, который тут же подсветился дружественным зеленым.

— Мы строим новую «дорогу». И она не зависит от вашего «Сектора».

Прежде чем Михаил успел ответить, в разговор вмешался Иван. Он говорил тихо, но каждое слово падало на стол, как камень.

— ...А мой «солдатик», — он неторопливо достал и положил на стол свой тяжелый защищенный смартфон, — просто будет наблюдать.

Он обвел взглядом сначала Михаила, потом Леонида.

— И если кто-то из вас сломает мою «крепость»... пеняйте на себя.

Вера Павловна устало вздохнула.

Закончился еще один трудный день в Группе «Солнышко». Самой старшей группе. Завтра они снова соберутся в своей «песочнице», чтобы продолжить игру.