Старший брат

Старший брат

- Да-да, войдите, - воскликнул Юрий Афанасьевич, директор дома престарелых, услышав стук в дверь.

В кабинет вошел долговязый юноша, пренебрежительно кинул на стол директора папку с документами и уселся на стул, закинув ногу на ногу.

Юрий Афанасьевич взял в руки папку, на которой большими буквами было написано "Личное дело" и зачитал вслух:

- «Кухарчук Николай Иванович, две тысячи четвертого года рождения»... О, так вы к нам на службу? - спросил он юношу.

- Ну, если вы называете это службой – значит, так, - процедил Коля сквозь зубы.

- Конечно, службой, - ответил директор. - Альтернативная служба - тоже служба. Долг Родине отдается не только с оружием в руках, но и общественно-полезной деятельностью. Которой вы, Николай Иванович, у нас и займетесь.

Директор улыбнулся. Николай же, напротив, еще больше насупился.

- Я вижу, вы не рады, - промолвил Юрий Афанасьевич.

Коля промолчал в ответ.

- Что ж, не будем терять время, - директор поднялся и направился к выходу. - Проведу вам ознакомительную экскурсию по нашему заведению, и, как говорится, в бой.

- В чём заключается основная миссия домов престарелых? - спросил Юрий Афанасьевич, ведя Николая по длинным обшарпанным коридорам здания. Коля вновь не удостоил директора ответом, и Юрий Афанасьевич сам ответил на свой вопрос. - Наша основная миссия заключается в том, чтобы обеспечить бабушек и дедушек, за которыми по тем или иным причинам не могут ухаживать их родственники, достойными условиями, чтобы они доживали свой век в комфорте.

В этом момент со стены отвалился кусок штукатурки и упал директору прямо под ноги. Николай хмыкнул.

- Да, согласен, - тут же отреагировал Юрий Афанасьевич. - Бытовые условия у нас далеко не на высшем уровне, государственное финансирование оставляет желать лучшего, но, - директор поднял указательный палец вверх, - что главное для пожилых людей? Правильно, главное - это забота и внимание. Вот здесь у нас столовая, скоро как раз обед.

Коля увидел, как огромных размеров дама в засаленном переднике протирает столы, а со стороны кухни доносится запах казенных харчей.

- Так вот, что касается заботы и внимания - за годы работы у нас здесь сложился замечательный коллектив, - продолжил Юрий Афанасьевич. - Наши сотрудники относятся к постояльцам как к родным. И бабушки с дедушками отвечают им взаимностью. У нас прекрасная рабочая атмосфера, здесь у нас начинаются палаты...

В этот момент из одной палаты вышел длинноволосый парень с "уткой", наполненной жидкостью.

- Здравствуйте, Юрий Афанасьевич, - поздоровался парень.

- Добрый день, Вячеслав, - ответил директор и обернулся к Николаю. – Знакомься: твой коллега, тоже у нас проходит альтернативную службу.

Николай посмотрел на "утку" и скривился в отвращении:

- Вот этим я точно заниматься не буду.

Юрию Афанасьевичу уже слегка поднадоела кислая мина новичка, и он решил возразить:

- Николай, в ваши обязанности будет входить разная работа, я не буду вас заставлять бегать с "утками" днями напролет. Но ухаживание за престарелыми людьми подразумевает в том числе и такие моменты. В конце концов, вы ведь сами предпочли альтернативную службу военной.

- Это не я предпочел, это мать меня сюда отправила, - огрызнулся Коля.

- Так или иначе, вы здесь, а значит, будете работать наравне с остальными. Каких-либо сверхзадач я перед вами не ставлю, но положенный минимум извольте выполнять.

Новичок стал вызывать у директора заметное раздражение, и он решил сплавить его своему заму, который как раз шел навстречу по коридору.

- Андрей Сергеевич, - обратился к заму директор. - У нас тут пополнение прибыло, передаю его в ваши надежные руки. Введите парня в курс дела, и пусть сегодня же приступает к работе.

Андрей Сергеевич, молодой коренастый мужчина, оценивающе посмотрел на Колю.

- Пополнение – это хорошо, - ответил зам и кивнул Коле на дверь, приглашая войти.

***

- Тут у нас комната для персонала, мы ее называем приемной. Переодеться, чайку попить, покемарить на ночном дежурстве – это всё сюда. Но днём подолгу тут не засиживайся, работать надо.

Коля с интересом смотрел на замдиректора, который вводил его в курс дела. Его лицо и манера речи совершенно не вязались в Колином представлении с образом сотрудника дома престарелых. Это был скорее такой «пацан с района». Ему бы семечки на кортах щёлкать у подъезда да мелочь стрелять у прохожих. Но он, почему-то, здесь.

А еще, по какой-то непонятной Кухарчуку причине, этот замдиректора сразу расположил его к себе. Такое иногда бывает - впервые видишь человека и тут же понимаешь: "он свой". Может быть, он просто имел некоторое сходство с Колиным старшим братом?

- Зовут меня Андрей Сергеевич Рудик, можно просто по фамилии - Рудик, я не обижусь, в основном так меня и называют.

- Меня тоже многие по фамилии зовут - Кухарчук. Тоже уже привык, - ответил Коля. - Рудик, давно ты здесь?

- Давненько, лет восемь уже.

- И как тебя сюда занесло?

- Попутным ветром, - отшутился Рудик. – Таких альтернативщиков, как ты, сейчас здесь двое. Ты третьим будешь.

- Это я всегда пожалуйста, - улыбнулся Кухарчук.

Рудик засмеялся, оценив шутку:

- Это можно будет, но потом. Вообще мы сильно тут этим не злоупотребляем.

- Да кто же говорит злоупотреблять, так, за знакомство.

- Ладно, видно будет, - Рудик продолжил. - Работа, конечно, здесь не сахар – поначалу, по крайней мере, так будет казаться. Старики же как дети. Бегать за ними надо постоянно, присматривать. Тут давлёнка подскочила, там сердце закололо. Есть у нас и совсем лежачие, с ложечки которых нужно кормить. Со стариками надо общаться, выслушивать их, внимание каждому оказать. Так что поначалу трудно, но потом привыкнешь. И пролетит, Кухарчук, твоя альтернативная служба так, что и глазом моргнуть не успеешь. Ты чего, кстати, в альтернативщики-то подался? Будда оружие в руки брать не велит? Или Кришна?

- Да какой там Кришна, - отмахнулся Коля. - Я и в Бога-то не верю. Мать не дала мне в нормальную армию пойти.

- Боится за сыночка? Злые дедушки обижать будут Коленьку в казарме? - улыбнулся Рудик.

Коля помрачнел:

- Брат старший грузом-200 из армии вернулся.

***

Федя и Коля Кухарчуки - братья-погодки. Отца толком и не помнили, он ушел из семьи, когда братья были еще совсем малые, мать воспитывала сыновей одна. Оба учились на тройки, школьной скамье предпочитали уличные забавы - посиделки с пацанами во дворе да игру в мяч на стадионе.

- Куда после школы-то пойдете, балбесы? - спрашивала мать. - В институт с такими оценками не возьмут.

- В армейку, мама, - отвечали братья.

- А после?

- А после все двери открыты: полиция, МЧС, а можно и там остаться по контракту.

И вот старшему, Федору, исполнилось восемнадцать. Младший Коля с завистью смотрел на брата, который, вернувшись из военкомата, с гордостью произнес:

- Годен без ограничений. Сказали в ВДВ или в спецназ отправят.

- Ништяк. А мне еще год за партой сидеть, - с грустью отвечал Колян.

Провожали Федора всем двором. Водки было выпито уйма. Старшие товарищи, кто уже успел отслужить, наставляли:

- На очки, главное, не вставай. Похуй, даже если бить будут. Раз встанешь - потом до дембеля с ершиком в руках будешь служить. Был у нас один очкотер в роте...

Федя смеялся:

- Да не, нафиг мне это надо.

Следующим утром Коля вел брата в военкомат в обнимку. После выпитого вчерашним вечером тот еле держался на ногах. Заходя в ворота призывного пункта, Федор обернулся:

- Давай, брат, не грусти. Через год вернусь - тебя провожать будем.

И помахал на прощание рукой.

Минуло четыре месяца. Коля пришел домой со школы. Еще с порога он услышал страшные рыдания матери в квартире. Сердце учащенно забилось в груди, предвкушая плохие известия. И они не заставили себя долго ждать.

- Федя... Феденька... - стонала мать, слезы из ее глаз текли ручьем.

- Что случилось? Что такое, мам? – Коля бросил рюкзак у порога и подбежал к матери.

- Феденька наш погиб...

Официальная причина смерти - самоубийство. Однако мать не верила. Когда привезли тело - на Федьке места живого не было, всё в ссадинах и кровоподтёках. Однако военные из части уверяли - ссадины получил на учениях, во время марш-броска. А счеты с жизнью Федор свел сам, никто ему в этом не помогал. Не выдержал тягот и невзгод армейской жизни. Мать не верила. Провели независимую экспертизу. Были поданы заявления в прокуратуру. Приходили журналисты, брали интервью. Дело освещалось в СМИ. Да только все без толку. К ответственности никто привлечен не был.

А тут и Коле исполнилось восемнадцать. Когда мать узнала, что Колька собрался в военкомат, она встала у входной двери и не выпускала его из квартиры.

- Никакой армии! Не пущу! Вон, один сходил уже. Что же мне теперь, вообще без детей остаться?

Коля по-всякому уговаривал мать отпустить его в армию, но бесполезно. Мать сама ходила в военкомат, устраивала там скандалы, грозилась, что если второго ее сына заберут, она не даст там никому житья, будет хоть каждый день приходить к ним и буянить. Зная непростую ситуацию в семье Кухарчуков, сотрудники и сами были рады не брать Колю в армию и оградить себя от его шумной мамаши. Однако законных оснований списать Николая не было: как и старший брат, Коля был абсолютно здоров и годен без ограничений. Тут и созрел вариант отправить Колю на альтернативную службу. Мать оказалась не против. Тем более, что и из города ехать никуда не нужно. На окраине Петровска был дом престарелых, туда как раз требовались рабочие руки. Альтернативщикам там были рады.

Тут уже Коля пришел в ярость:

- Еще чего не хватало! Старикам подгузники менять?! Не пойду я туда!

Но мать было не переубедить. И, поругавшись с ней какое-то время, Коля все же смирился и принял вариант с альтернативной службой.

***

Вскоре Коля познакомился со своими товарищами по несчастью, двумя другими альтернативщиками. От обоих он был не в восторге. Первый, Вячеслав, тот самый длинноволосый с "уткой", был неформалом, играл на бас-гитаре в местной рок-группе с трудновыговариваемым названием, фанател от "Нирваны". Все время что-то напевал себе под нос, мысленно наигрывал какие-то ноты на воображаемой гитаре, – в общем, чувак жил в своем мире. Был очень хилым, постоять за себя не мог. Собственно, поэтому и в армию он разумно решил не ходить, прикинулся каким-то свидетелем Иеговы на комиссии и съехал на альтернативку.

На свою первую рабочую смену в доме престарелых Вячеслав пришел в футболке с изображением солиста "Нирваны".

- Это кто? - поинтересовался Рудик.

- Курт Кобейн, - ответил Слава.

- Куртка кто? - переспросил далекий от рок-музыки Андрей.

Так Вячеслав заполучил свое прозвище - Куртка.

Второй альтернативщик - Кирилл Фомин, прозванный Рудиком Фомой, с ударением на первый слог, был хоть и пообщительнее Куртки, но порой казалось, что его общительность – это скорее минус, чем плюс. Фома много говорил о машинах, к которым Кухарчук был совершенно равнодушен, постоянно тыкал ему в лицо телефоном, показывая тупые шутки и приколы из интернета. На альтернативную службу Фома попал примерно по тем же причинам, что и Кухарчук - мать настояла. Однако в отличие от Коли Кирилл этому нисколько не противился, а наоборот, видел только плюсы.

- А нахрена мне эта казарма? Тут я и живу дома, и баб не лишен на целый год, да еще и деньги платят.

- Ты эти копейки деньгами называешь? - спросил Кухарчук, имея ввиду их заработную плату в доме престарелых.

- Ну лучше же, чем ничего, - возражал Фома. - К тому же это в рабочий стаж идет. А армейка никуда не идет. Просто год потеряешь там и всё.

Кухарчук не спорил. Тут уж каждому свое, как говорится.

В один из первых дней «службы» Коляна с Фомой оставили на ночное дежурство. Парни уложили стариков, выдали, кому положено, таблетки, объявили отбой, выключили свет.

Фома валялся на кушетке в приемной, смотрел короткие видео на телефоне, неистово хохоча время от времени. Кухарчук сидел за столом и заполнял журнал. Время близилось к полуночи, как Фома внезапно засобирался:

- Посидишь один? Я за сигаретами сгоняю.

- Да у меня полная пачка, нам на ночь хватит, - ответил Кухарчук. Ему не очень хотелось оставаться одному, мало ли что тут случится, а он все-таки новенький, всех нюансов работы еще не знает.

- Да не очкуй, нормально все будет, лапши китайской заодно возьму. Жрать ночью захотим - что будем делать?

Коле не нашлось, что возразить, и он ответил:

- Ладно, только давай недолго.

- Да я быстро, одна нога здесь, другая там, - с этими словами Фома ушел.

Кухарчук остался один. Не то чтобы он чего-то боялся, просто мало ли что. Старику какому-нибудь плохо станет, а Коля и не знает, как быть в такой ситуации. Рудик, конечно, провел ему инструктаж, но то ведь все теория. А как оно на практике?

Коля продолжил заполнять журнал, как вдруг услышал какую-то возню в коридоре. Было похоже, что кто-то громко чавкает под дверью приемной. "Фома вернулся и лапшу китайскую жрет?" - пошутил про себя Кухарчук. Однако шутка эта его нисколько не развеселила. Он тихонько подошел к двери и приложил к ней ухо, вслушиваясь в раздававшиеся за ней звуки. И точно. Там кто-то чавкает. И кряхтит еще при этом. Дрожащей рукой Коля приоткрыл дверь и выглянул в коридор. И тут ему стало совсем не по себе.

В коридоре действительно находилось какое-то существо. Сгорбившись, оно подбирало что-то с пола и ело. Кухарчук включил фонарик на телефоне и посветил им в темноту. Его взору предстало нечто, скрючившееся в три погибели, с противными кусками шерсти по всему телу и мерзким обрубком хвоста. Это нечто громко чавкало, а затем, увидев падающий на него свет, обернулось.

Такой гадкой и обрюзгшей рожи Кухарчук не видел ни разу в жизни. С рыжей кожей в безобразных коростах, торчащими гнилыми передними зубами, существо напоминало ему огромный гибрид крысы и человека. Слепые белёсые глаза смотрели неподвижно и зло, острый и неестественно длинный нос двигался так, как будто существо принюхивалось. Грязно-серая шерсть, местами облезлая, кусками торчала на его скрюченном теле. Вдруг существо дернуло головой, ощерилось и на четвереньках кинулось на остолбеневшего Коляна так стремительно, что парень не успел и моргнуть, как костлявые и цепкие руки вцепились ему в грудь и повалили на пол. Даже сквозь рубашку Колян почувствовал неприятный холод от грязных желтых обломанных ногтей существа и ощутил смрад его дыхания и скрежет зубов:

- Аш! Уш! Ош!

Кухарчук закричал и начал что есть сил отдирать от себя чудовище:

- Мама! Мама! Спасите!

- Уш! Уш! Яш! - хрипело существо, норовясь вонзиться гнилыми зубами Коляну прямо в глотку.

И тут появился Фома. Он уверенным движением скрутил лапы чудовища и поставил на ноги:

- Егор Сергеич, не буяньте, пройдемте-ка в свою палату, - спокойным голосом произнес Фома, отвел это нечто прямо по коридору, закинул в одну из палат и закрыл ее на ключ. А затем с довольной улыбкой вернулся в приемную, где сидевший на полу Кухарчук с безумными глазами продолжал дрожать и приходить в себя от шока.

- Ну ты и сдрейфил, - засмеялся Фома.

- Что... это... нахрен было? - спросил Кухарчук.

- Это было посвящение в сотрудники престарелого дома. Не переживай, все через это проходят. Куртка, вон, до сих пор, наверное, под себя ходит, как вспомнит.

- А поточнее? - не понял Колян

- Если поточнее, то этот мутант - Егор Сергеич, наш постоялец. У него немного вызывающий внешний вид, да и поведение оставляет желать лучшего, как видишь. Поэтому он у нас сидит под замком. Но мы периодически выпускаем его по ночам из палаты, особенно когда у нас новенькие. Это, так сказать, посвящение. Поздравляю, ты его прошел.

В общем, Фома не ходил ни за какими сигаретами. Он выпустил мутанта из палаты и рассыпал на полу возле приемной сухарики, чтобы мутант кинулся их есть и привлек своим чавканьем внимание Кухарчука.

Коле хотелось дать Фоме по морде. Но Фома убедил его, что это такая традиция для альтернативщиков. Сначала он сам через нее прошел, "посвящение" устроил некто Бородин, который уже прошел службу. Потом уже Фома устроил "посвящение" сначала Куртке, а теперь вот и Кухарчуку.

- В следующий раз и ты кого-нибудь посвятишь, не парься, это прикол. Я тоже звал мамочку на помощь, - улыбнулся Фома. - Только чур - Рудику про это ни слова. У Рудика к этому мутанту какие-то особые чувства. Он сам привел его в дом престарелых несколько лет назад, не знаю, на какой свалке он его откопал. Есть подозрение, что это какой-то его родственник, возможно, дед, но он не сознаётся. Требует к нему такого же ухода и внимания, как и к остальным старикам. Да только какой тут за ним уход, это же чудовище, я ему кличку придумал - крысодед. Но это между нами. При Рудике оно - Егор Сергеич, постоялец наш, добрый дедушка.

***

- Rape me... Rapeme, my friend... – тихо напевал себе под нос Куртка Бейн. Услышавший это Фома воскликнул:

- Куртка! А ты знаешь, как переводится "rape me"?

Куртка замялся.

- Трахни меня! Это переводится как "трахни меня". Ты хочешь, чтобы тебя трахнули?

- Так, кого тут трахнуть? - первым делом спросил Рудик, вошедший в приемную. – Тебя, что ли? – и посмотрел на Фому.

- Не, не меня – Куртку. Он сам просит, по-английски.

- А мне кажется, тебя пора трахнуть, - возразил Рудик. - Мария Федоровна из шестой палаты на тебя жаловалась сегодня. Попросила ей корвалол принести, ты ушел и пропал куда-то.

Фома хлопнул себя ладонью по лбу.

- Бля, точно. Забыл.

- Так, хватит тут прохлаждаться, давайте живо выметайтесь, - строго приказал Рудик. – Стариков на прогулку собирайте, погода сегодня хорошая, проветрить их надо.

Фома с Курткой пулей выбежали из приемной.

Кухарчук остался сидеть за столом. Он был сегодня на очередном ночном дежурстве, ему полагался выходной.

- А ты что домой спать не идешь? - спросил Колю Рудик.

- Да сейчас, пойду... - ответил Кухарчук.

- Ты как вообще, освоился?

С момента заступления Коли на альтернативную службу прошел уже месяц. Это было, как и предсказывал Рудик, непростое время, но Коля действительно освоился. В этом ему во многом поспособствовали советы Рудика.

- Бывает, конечно, неприятно, - учил его зам директора. - Вот они все такие старые, дряхлые, беспомощные, жалуются много, а ты представь себя на их месте. Вот будешь такой же, старый и дряхлый, хочешь, чтобы такой же, как ты, пацан, ходил вокруг них и нос воротил? Конечно, не хочешь. Смотри на них, а представляй себя в их возрасте. И делай все так, как будто не им это делаешь, а себе. Они это почувствуют. И начнут тебя уважать.

Кухарчук попробовал делать так, как учил его Рудик. Вот он кормит беззубого деда с ложки. Дед уже третий год прикован к постели. Парализовало после инсульта. Коля его кормит, лицо невольно кривится от брезгливости: часть еды старик не может осилить, выплевывает ее, каша стекает по подбородку на подушку. Но Коля перебарывает себя и вместо недовольной гримасы выдавливает из себя улыбку. Спрашивает деда:

- Вкусно? Может, добавки, Иван Тимофеич?

И дед улыбается в ответ. Отсутствие зубов делает его похожим на младенца. Колю умиляет такое сходство.

- Хватит, - отвечает дед. - Что я, жрать сюда пришел? Спасибо, Колька, беги давай, дел сегодня много поди.

Коля встает. На душе становится приятно. Сделал доброе дело, пусть это и его работа на ближайшие пару лет. Но все равно, сделал ведь.

Кухарчук поднимает глаза на Рудика:

- Да вроде освоился.

- Ну вот и славно.

Если с двумя товарищам по несчастью, Курткой и Фомой, отношения у Кухарчука сложились ни шатко ни валко, то к Рудику он испытывал уважение. И интерес. Была в нем какая-то загадка. Ну правда. Пацан с района, детство, по рассказам, у Рудика было криминальное. В плеере у него Новиков, Круг и тому подобный блатняк. Так почему он такой стал? Зам директора дома престарелых, к каждой бабке с дедом относится как к родным, других учит, как правильно. Хорошо учит, работают же его наставления.

- И все-таки, Рудик, как тебя сюда занесло? - спросил Кухарчук. - Только не говори, что попутным ветром, это я уже слышал. Говори как есть.

Рудик задумался.

- Как есть ты все равно не поверишь. Отвечу так - во многом из-за брата.

- У тебя есть брат? Старший или младший?

Рудик молчал.

- Что молчишь? - Кухарчук посмотрел Рудику прямо в глаза. - Неужели такой сложный вопрос? Старший или младший? Кто первый родился? Ты первый родился? Или брат?

- Да не ерничай, - отмахнулся Рудик. - Старший у меня брат. Пропал без вести, восемь лет назад. Из тюрьмы вышел, гулянку устроили. Поутру очухались - нет его нигде. Так с тех пор никто и не видел. Почти никто...

- Извини, если обидел, - сказал Коля.

- Да делать мне больше нехрен, обижаться на тебя еще.

- А что значит "почти никто не видел"? - вновь атаковал вопросом Кухарчук.

- А то и значит. Кто-то, может, и видел.

Рудик продолжал отвечать загадками. Коля решил его больше не пытать. Сегодня, по крайней мере. Потом, конечно, надо вернуться к этому разговору. И не только к этому. Еще про крысодеда надо разузнать. Где он его нашел. По этой теме от Рудика тоже информации ноль. "Где нашел, там уже нет", - отвечал он. И добавлял: "Если услышу, что кто-то его крысодедом обзывает или еще какие-то клички дает - нос сломаю, без шуток. Зовите его Егор Сергеевич и никак иначе".

Кухарчук засобирался. Он еще раз посмотрел на Рудика, уткнувшегося в журнал. Посмотрел и почувствовал какое-то родство с этим человеком. Решился сказать ему напоследок:

- У нас с тобой много общего. Я ведь тоже потерял старшего брата. Мне кажется, тебе хочется с кем-то поделиться накопившимся, но не с кем. Я мог бы стать таким человеком. Ну это так... Информация к сведению.

Кухарчук вышел и закрыл за собой дверь приемной.

***

- Аш! Уш! Ош! - раздался звук из коридора.

У Коли все похолодело внутри. Он выглянул из приемной и увидел, как Рудик ведет под локоть Егора Сергеича, видимо, на прогулку. Мутанта редко выводили из палаты, чтобы не шокировать других постояльцев. Вообще, многие сотрудники дома престарелых были бы рады избавиться от мутанта. Его откровенно побаивались и считали, что тут ему не место. Если бы не Рудик - его бы обязательно сплавили. Но Рудик, по одной ему известной причине, стоял за Егора Сергеевича горой.

- Ты бы его хоть днем не выводил из палаты, - умолял его Юрий Афанасьевич, - люди-то у нас пожилые, кого-нибудь, глядишь, - и инфаркт хватит.

- А он что, преступник, что ли? Круглыми сутками его взаперти держать? - огрызался на директора Рудик.

Юрий Афанасьевич в ответ только разводил руками.

Мутант шел по коридору и косился по сторонам. Издавал свои нечленораздельные звуки, клацал гнилыми зубами. Бабушки, видя его, крестились.

- Андрей Сергеевич, его бы в церковь, к батюшке сводить, - обратилась к Рудику Мария Федоровна.

- И что ему даст ваш батюшка? - отвечал Рудик. - Святой водой побрызгает?

Кухарчук, переборов свой страх и брезгливость, догнал Рудика с мутантом.

- Андрюх, помощь нужна? - Коля впервые назвал Рудика по имени.

Рудик посмотрел сначала с недоверием, но увидев, что Кухарчук спрашивает совершенно искренне, ответил:

- Спасибо, братан, сам справлюсь.

Рудик впервые назвал Колю братом. Коле было очень приятно. С тех пор как Федор скрылся за воротами призывного пункта, его впервые назвали братом. И не кто-нибудь, а человек, которого он уважал всей душой. Кухарчук вернулся в приемную. Вскоре туда пришли и Фома с Курткой.

Фома посмотрел в окно и увидел, как Рудик выгуливает мутанта. Мутант ковылял по двору на четвереньках и резвился, насколько ему хватало его старческих сил. Наконец-то его вывели на свежий воздух!

Фома радостно присвистнул:

- Ну крысодед дает! Надо Рудику ему палку бросать и кричать "апорт", а тот пусть приносит. Вот смеху-то будет.

Услышав слово "крысодед", у Коли невольно сжались кулаки. Он подошел к Фоме и резко ударил его по носу. У Фомы брызнула кровь.

- Ты че, падла? - отреагировал Фома и кинулся на Колю. Завязалась драка. Силы у парней были примерно равны, поэтому в течение минуты они наносили друг другу удары по корпусу и лицу, попутно громя в приемной все, что попадалось под горячую руку. Испуганный Куртка бегал вокруг парней и бормотал:

- Парни, да вы че... Хорош… Ну че вы… Завязывайте…

Прекратила драку санитарка, которая услышала шум и поспешила заглянуть в приемную.

- Так! Быстро угомонились! - заверещала санитарка так, что парни поспешили послушаться. - Вы че здесь устроили? Хотите отношения выяснять - идите на улицу. Здесь чтобы никаких драк!

Кухарчук схватил со стола сигареты и удалился в курилку. Ошеломленный Фома остался в приемной. Он смотрел на Куртку и повторял:

- Его че, сегодня петух жареный в жопу клюнул? Какая, блин, муха его укусила? Во дебил, как с цепи сорвался.

Директору докладывать об инциденте санитарка не стала. А вот Рудику пожаловалась. Тот приказал тут же явиться всем троим альтернативщикам в приемную.

- Вы че, охренели? - сходу заявил Рудик парням. – Какого хрена здесь устроили?

Парни молчали.

- Из-за чего конфликт? - не унимался Рудик.

В ответ тишина.

- Куртка! Ты не дрался, но присутствовал. Говори, из-за чего эти охламоны морды друг другу били?

Куртка немного помялся, глядя на мрачных товарищей, но вскоре выдал:

- Ну, короче, я сам толком не понял. Фома в окно глянул, говорит, типа, Рудик крысодеда выгуливает. Это не мои слова, я цитирую, я Егора Сергеевича так не называю. Ну, он это сказал, а Кухарчук на него накинулся, и все. Сам не понял, из-за чего драка. Но было вот так.

И Рудику стало ясно, из-за чего драка состоялась.

- Фома, марш в столовую! - приказал он. - Куртка, во вторую палату, Ивана Тимофеевича переодеть надо.

Парни развернулись на выход, Рудик добавил:

- Фома, тебе еще сегодня ночное дежурство вне очереди.

Фома зло посмотрел на Рудика, затем на Колю и покинул приемную, громко хлопнув дверью, выразив тем самым недовольство за полученное наказание.

Рудик и Кухарчук остались вдвоем.

- Ты это... - начал Рудик. - Не чуди так больше.

Коля молча кивнул.

- Слушай, выпить хочешь после работы? Третий месяц работаем вместе, даже не выпили еще ни разу.

Кухарчук снова в знак согласия кивнул.

- Давай тогда, до вечера, - с этими словами Рудик вышел.

***

- Водки возьмем? - спросил Коля.

- Да не, от водки болеешь потом на утро. У меня самогон дома есть, хороший, двойной перегонки, пошли, - ответил Рудик.

Зам директора жил в небольшом частном домике в пяти минутах ходьбы от дома престарелых. Домик был небольшой, но ухоженный. Внутри было уютно. Рудик поставил на стол бутылку, закуску. В печке приятно потрескивали дрова.

- Тебе бы бабу сюда, - сказал Кухарчук.

- Да, надо бы личной жизнью заняться, - ответил Рудик, - а то все работа, работа...

Коля еще не знал, что этот приятный вечер накроет мрачной тенью рассказ Рудика. Тайну, которую он тщательно хранил годами, сегодня он выложит всю как на духу. Наверное, Коля все равно ему не поверит, но какая разница? Он ведь хотел услышать - так пусть услышит. Впервые за долгие годы в жизни Андрея появился человек, которому он готов открыться. Так что теперь таить?

- В общем, слушай, Колян, мою историю. Только челюсть руками придерживай.

- Зачем? - не понял Кухарчук.

- Чтобы на пол не упала, - ответил Рудик и засмеялся. - Сами мы с братом детдомовские...

***

Андрюха и его старший брат - погодки. Выросли в детдоме. Отец получил большой срок, мать вышла замуж за другого и уехала с ним за границу, детей оставила, связи никакой с ними не поддерживала.

Оба были хулиганами с детства, воровали, состояли на учете в милиции. Особенно выделялся старший. С раннего детства жестокость по отношению к окружающим была его отличительной чертой. Он бил и унижал всех, кто слабее его. В детдоме, на улице, да везде где только можно. Если Андрею порой было совестно за совершенные им преступления, то старший брат всегда считал себя правым в любой ситуации. Ему казалось, что все вокруг ему должны. И если кто-то решил ему что-то не давать - он всегда брал силой.

Когда старшему исполнилось восемнадцать лет, государство, как детдомовцу, выделило ему квартиру. Он тут же обменял ее с доплатой на небольшой ветхий домик на окраине города, а ту самую доплату в течение месяца пропил. Через год уже Андрей покинул детский дом и также получил квартиру. Он даже не успел ее толком повидать, брат тут же нашел покупателей, квартиру продали, а Андрей переехал в тот же домик, где жил старший брат.

Братья нигде не работали, их жизнь была одна сплошная гулянка. Соседи были в ужасе от бесконечного шума, пьянок и драк, творившихся у Рудиков. Милицию вызывали чуть ли не каждый день. Старшему брату это не нравилось: он угрожал соседям, ломился к ним в дома, провоцировал конфликты. Не оставался в стороне и Андрей, тоже ходил с братом на разборки. Вся улица только и ждала, когда же, наконец, неугомонных братьев посадят. То, что рано или поздно это случится, было очевидно. С их образом жизни такая развязка событий была более чем закономерна.

Однако братьям везло. Более чем на пятнадцать суток их пока не садили, и разгульная жизнь продолжалась.

Однажды соседу братьев, Борису, понадобилось срочно продать свой дом. Борис прекрасно понимал, что когда потенциальные покупатели увидят, что творится в доме по соседству - никакой продажи ему не видать, как собственных ушей, и решил пойти на хитрость. Борис пришел к братьям.

- Мужики, предлагаю сделку. Ко мне завтра в обед человечек придет дом смотреть, вроде бы очень заинтересован в покупке. Посидите завтра в это время тихо, лады? С меня причитается.

И Борис выложил братьям деньги. Не Бог весть какие деньги, но вечер погулять компанией, ни в чем себе не отказывая, на эту сумму можно было вполне. Ударили по рукам. И в тот же вечер братья, собственно, так и сделали. Позвали корешей, подруг и шумно гуляли на полученную "взятку".

До обеда Андрюха спал без задних ног. Проснулся он от громкой музыки, которую на полную катушку врубил старший брат.

Аттестат в крови, по бокам конвой,

А меня везут подсирены вой, - неслось из динамиков так, что слышно было на всю улицу. Андрей соскочил с кровати и тут же убавил звук.

- Братан, ты нахрена музыку врубил? Забыл, что ли, что у нас сделка?

Старший брат уже снова был навеселе. Пока Андрей спал, тот успел проснуться и выжрать бутылку: его шатало из стороны в сторону. Ни о какой сделке с соседом он, разумеется, не помнил.

- Какая нахрен сделка, братуха, ты о чем? - заплетающимся голосом спросил старший брат.

- С соседом сделка, что мы шуметь сегодня днем не будем. Он же нам деньги за это дал. Мы на че вчера пили-то?

- Да? - удивился старший брат. - А что за сосед?

- Слева сосед, Борис, - ответил Андрей.

- Это этот... с усиками который?

- Да, с усиками.

- А вот я ему сейчас усики-то повыкручиваю, - сказал старший брат и ломанулся на улицу. Андрюха выбежал следом.

У соседнего дома как раз в это время стоял Борис и незнакомый братьям мужчина, видимо, тот самый "человечек" - потенциальный покупатель дома. "Человечком" оказался мужчина средних лет, довольно мрачный тип, весь в черном, как на похоронах. И взгляд у него такой тяжелый, хмурый. Смотрит на тебя и как будто дырку глазами хочет просверлить.

Когда старший брат вывалился на улицу и пошатывающейся походкой начал приближаться к мужчинам, Борис ладонью закрыл глаза, поняв, что ничего хорошего из его затеи не вышло. Только деньги зря отдал. Андрей попытался остановить брата, схватив того за рукав, но брат лишь отмахнулся от него, как от назойливой мухи, и вплотную приблизился к соседу с покупателем, окатив их плотным перегаром с ног до головы.

- Ты че моему брату мозги пудришь? - кинулся он на Бориса. - Какая нахрен сделка? Ты че задумал, усатый хрен?

Борис сделал несколько шагов назад и виновато посмотрел на покупателя.

- В общем, с соседями я вас немного ввел в заблуждение, - залепетал он "человечку". - Большинство тут действительно порядочные, но есть и вот эти... Приношу вам свои извинения, прекрасно понимаю, что ни о какой сделке теперь не может идти и речи.

Андрею было очень неловко, ведь деньги-то от Бориса они взяли и даже уже полностью потратили, но что-то предпринимать в этой ситуации было поздно, сделка явно сорвалась. Однако, к его большому удивлению, покупатель ответил следующее:

- Ваш дом мне понравился, я его у вас куплю. А эта шелупонь, - кивнул он на старшего брата, - для меня не проблема.

Брату такое к нему обращение, естественно, не понравилось, и он тут же отреагировал:

- Слышь, ты, люди в черном, ты кого шелупонью назвал?

И он размахнулся, чтобы нанести по покупателю удар. И в этот момент произошло нечто очень странное. Покупатель также поднял руку, сначала показалось, чтобы закрыться от удара, однако брат тут же свою руку опустил. Кроме того, он схватился за горло и начал хрипеть, задыхаясь. Затем повалился на землю. Покупатель опустил руку, старший брат неподвижно остался лежать на земле, как будто потерял сознание. Пользуясь моментом, Андрей схватил брата и утащил обратно в дом. Брат пришел в себя спустя минут пять.

- Че-то мне хреново стало на улице. Надо выпить, - сказал он, налил себе стопку и выпил ее залпом, не закусывая. После чего посмотрел на Андрея и спросил:

- А че это за черт был? В черном весь который?

Андрей пожал плечами.

- Надо будет ему челюсть сломать, борзый он какой-то, - сказал старший брат.

Так вместо Бориса с усиками у братьев появился новый сосед. Звали соседа, как впоследствии выяснилось - Руслан Левин.

***

Наверное, старший брат действительно в ближайшее же время решил бы осуществить свою угрозу и вновь полез бы быковать на странного нового соседа. Тот факт, что новый сосед буквально одним взмахом руки, даже не касаясь, уложил его на землю, брат то ли не помнил, то ли напрочь игнорировал. Андрею и самому уже стало казаться, что произошедшее на улице ему причудилось, а брата свалил не новый сосед, а синька, коей было выпито огромное количество. Но все же от прямых столкновений с новым соседом он решил воздержаться и удержать от них старшего брата. По крайней мере, насколько это было возможно. Но произошло событие, которое отсрочило новую встречу брата и странного соседа на неопределенный срок. Брата закрыли в СИЗО.

Шили ему нанесение телесных средней тяжести. Статья на самом деле несерьезная, обычно на время следствия по ней не закрывают, а дают подписку о невыезде. Но тут сказалась ужасная репутация старшего брата. Следователь посчитал, что на свободе брат начнет оказывать давление на потерпевшего. В принципе, он был недалек от истины, брат действительно начал бы это делать, причем незамедлительно. Поэтому от греха подальше следователь решил закрыть его в следственном изоляторе. Суд протестовать не стал.

Андрей на какое-то время остался один. Поначалу он даже стал видеть в этом плюсы. Старший брат оказывал очень дурное влияние на младшего. Андрей это прекрасно понимал, но пока брат был рядом - поделать с этим ничего не мог. Теперь же он мог самостоятельно распоряжаться собственной жизнью. Андрей стал меньше пить, перестал водить домой шумные компании, попытался навести порядок, сделать маломальский ремонт. Еще оставались небольшие сбережения с проданной квартиры. Вообще, деньгами, как правило, распоряжался старший брат. Но младший сумел утаить от него некоторую сумму. На черный день, как считал Андрей.

Однако этот самый черный день настал гораздо быстрее, чем Андрей предполагал. У брата в камере появился телефон, и тот стал ежедневно названивать и требовать от Андрея постоянно носить ему передачи. Конечно, Андрей и раньше это делал, но в гораздо более скромных количествах, чем того стал требовать старший брат. Затем брат проигрался в карты. Долг его оплачивать, естественно, также пришлось Андрею. Спустя два месяца заключения брату сидеть в СИЗО и вовсе надоело, и он решил добиться от потерпевшего пойти с ним на мировую. А за бесплатно потерпевший этого делать, естественно, не собирался. Он выставил брату сумму - компенсацию морального и физического вреда. Сумму довольно приличную. Того, что осталось с Андреевской заначки, не хватало, так как содержание брата в СИЗО уже вылилось в копеечку.

- Братух, придумай че-нибудь, - уговаривал его по телефону старший брат. - Если с терпилой не помиримся, меня реально на лагерь могут отправить. Давай, братан, не подведи. Ты же у меня единственный родной человек. На кого мне еще надеяться?

И Андрей пошел воровать, чтобы выручить брата. В основном промышлял цветным металлом. Но несколько раз залезал и в дома. Таскал бытовую технику и толкал ее перекупщикам. Однако нужная сумма все никак не набиралась. Тогда Андрею пришла идея залезть в дом к новому соседу - Левину.

Идея пришла ему по той причине, что, как успел заметить Андрей, Левин все время ездил на такси. "Раз на такси все время ездит, значит, богатый, - сделал он вывод. – Такси-то не дешевое". У Левина Андрей рассчитывал найти наличку, ведь бытовую технику средь бела дня таскать из соседнего дома палево. А к соседу лезть необходимо было именно днем, Андрей пронаблюдал его график - утром на такси уезжает, к вечеру на такси возвращается.

Случай со старшим братом Андрей не рассматривал как фактор риска. Драться с Левиным он же не собирался. Они вообще друг друга даже не увидят. А если тот заподозрит Андрея в краже - пусть в милицию обращается. А те хрен что докажут. У Андрея был план, как проникнуть в дом незамеченным. И алиби он себе придумал - подговорил товарищей-собутыльников, чтобы те подтвердили, что он бухал с ними целый день на соседней улице.

В общем, для кражи со взломом было все готово. И Андрей, дождавшись, пока Левин с утра отчалит, перемахнул через забор со своего участка на соседний. Выставил форточку и проник в дом.

В соседском доме Андрею сразу стало не по себе. Когда тут жил Борис с усиками, Андрей бывал у него однажды. Приходили с братом на разборки по поводу жалоб Бориса в милицию, и тот по глупости пустил их в дом. Тогда это была милая светлая избушка с обоями в цветочек и отрывным календарем на стене. Левин же из этой милой избушки сделал какое-то логово чернокнижника. Все было в мрачных темных тонах, повсюду какие-то травы, обереги, книги со страшными названиями типа "Принц преисподней" или "Инфернальный словарь". Андрею захотелось побыстрее отсюда смыться, но зря он, что ли, форточку выставлял? Надо было все-таки попробовать поискать деньги, и он открыл первый попавшийся под руку шкаф. Когда Андрей увидел его содержимое - тут уж он реально собрался бежать из этого дома со всех ног. Шкаф был полон черепами и костями. Но бежать было поздно.

- Что ты здесь делаешь? - услышал Андрей голос за спиной. Он обернулся и увидел Левина.

Как он смог так бесшумно войти - уму непостижимо. Андрей стал лихорадочно соображать, что бы ему ответить. Левин тем временем не спускал с него своего тяжелого демонического взгляда. Андрею казалось, чтотот видит его насквозь, все его внутренности - печень, почки, селезенку, а также... мысли. "Нет, ничего тут не придумаешь в свое оправдание, - понял Андрей. - Левин все видит, Левин все знает, врать бессмысленно". И он пробормотал:

- Воровать пришел.

Тогда Левин поднял руку и указал на Андрея указательным пальцем, все также не спуская с него глаз. В этот момент тело Андрея как будто парализовало. Он не мог пошевелить ни рукой, ни ногой, ни даже пальцем. К тому же он онемел. Слова, которые он хотел произнести, будто застревали в нем, не в силах вырваться наружу.

- Чтобы больше ноги твоей в этом доме не было, - медленно произнес Левин и опустил руку. В этот момент к Андрею вернулась возможность двигаться, и он со всех ног кинулся прочь. Забежав к себе домой, Андрей хотел закричать от страха, но что-то по-прежнему мешало издавать ему звуки. Как будто в горле что-то застряло и скреблось. Андрей широко раскрыл рот, стал кашлять, пытаясь избавиться от этого, и обомлел от ужаса. Из его рта наружу полезли пауки. Много пауков. Андрей упал на четвереньки, его тело зашло в судорогах. Он кашлял, хрипел, плевался, а пауки всё не кончались. Маленькие и огромные, мохнатые и с длинными острыми лапками, черные, коричневые, полосатые - они ползали по лицу, падали на пол и разбегались по комнате в разные стороны и прятались в щели...

***

Андрей еще долго не мог оправиться от пережитого шока. Воровать не ходил, опять компании стал домой водить. Одному оставаться после той истории было не по себе.

Спустя пару недель позвонил Игорь Валентинович, директор детского дома, в котором росли Рудики. Старший брат, оказывается, звонил и ему. Наплел ему там с три короба - якобы до тюрьмы он получил корочки сварщика, вовсю работал, в СИЗО попал случайно, потерпевшего бил вообще не он, он наоборот помочь хотел, да его подставили. В общем, денег просил взаймы. Игорь Валентинович, конечно, догадывался, что брат ему многое наврал. Все-таки тот рос у него в детдоме много лет. Правда, в этот раз Игорь Валентинович брата немного недооценил. Ведь тот наврал ему не то чтобы многое, а вообще все. За исключением, разве что, нахождения в СИЗО и необходимости денег на примирение. Андрею пришлось подтвердить братовские выдумки, деваться было некуда. Игорь Валентинович, добрая душа, поинтересовался, сколько не хватает Андрею, чтобы выплатить пострадавшему, и перевел необходимый остаток суммы. Андрей, в свою очередь, перевел деньги терпиле, и тот пошел на примирение. Через пару недель брата выпустили, и он вернулся домой. Однако повидать его Андрею в этот раз пришлось недолго.

В первый же вечер закатили грандиозную пьянку по случаю братовского освобождения. Старший брат гордо восседал по центру стола и делился тюремным опытом с теми, кому еще не довелось побывать за колючей проволокой. Брат выставлял себя чуть ли не криминальным авторитетом, рассказывал, как он подмял под себя хату, добился уважения, и даже надзиратели обращались там к нему чуть ли не по имени-отчеству. Про проигрыш в карты и другие не красящие его моменты он, естественно, упоминать не стал.

Часа в три ночи пьянка стала потихоньку закругляться. Кто мог стоять на ногах - побрели домой. Кто не мог - завалились спать у Рудиков. Старшему брату хотелось продолжения банкета, и он внезапно вспомнил:

- Братан, а как там этот хрен в черном поживает? Наш новый сосед который?

Андрей при упоминании Левина побелел лицом.

- Да нормально вроде бы поживает. Ну, я с ним не контактирую. Вообще, думаю, не стоит с ним контактировать.

- А я вот че-то вспомнил, как он обозвал меня в прошлый раз. Шелуха или шелупонь... Как-то так, короче, не помню. Надо бы его наказать.

Андрей понимал, что спорить с братом бесполезно, и решил подыграть:

- Конечно, братан, накажем. А то базарит он шибко дерзко. Но только не сегодня. Сегодня его дома нет. Уехал куда-то, в командировку, что ли.

- О как. А кто дома?

- Да никого, один он живет.

Это были роковые слова Андрея, которые вскоре привели к роковым последствиям.

Они еще посидели какое-то время вдвоем. Потом брат растолкал дрыхнувшего на полу Толю Шустрика, товарища по детдому.

- Пошли на улицу, разговор есть, - сказал он Толе. Они вышли на улицу вдвоем. Минут через пять Толя вернулся, но уже один.

- А где брат? - тут же задал вопрос Андрей.

- Да мы постояли, покурили, а потом он к соседу вашему полез через забор. Говорит, тот его оскорбил незадолго перед тюрьмой. А сегодня его дома нет. Хочет сломать у него что-нибудь в ограде. Сказал, это репетиция, перед тем как он сломает ему челюсть.

Андрею тут же поплохело. Как будто земля ушла из-под ног. Он встал и медленно вышел на улицу. Темно, хоть глаз выколи.

- Брат! Братан, ты тут? - задал вопрос Андрей.

Но в ответ услышал лишь пронзительную тишину.

***

Выхода у Андрея не было. Теперь ему придется идти к Левину, выручать старшего брата. "И зачем я ляпнул, что того дома нет? - сокрушался Андрей. - Впрочем, скажи я, что тот дома, разве это многое бы поменяло?.."

Андрей аккуратно перелез через забор и гуськом, чтобы его не увидели в окно, приблизился к дому Левина. Он тихонько толкнул входную дверь. Та оказалась не заперта. В ноздри тут же ударил зловонный аромат, как будто в доме варили суп из протухших овощей. Андрей зажал пальцами нос. Прислушался. Из комнаты негромко раздавалась завораживающая музыка, как из музыкальной шкатулки. Завораживающая и очень тревожная. Голосов слышно не было. И не мудрено: этот колдун одним взмахом руки лишал человека дара речи. Не говоря уже о пауках...

Андрей вошёл в дом. Он медленно, на цыпочках, изо всех сил стараясь не шуметь, продвигался по коридору. Туда, где горел тусклый свет и звучала музыка. Это была та самая комната, где в прошлый раз его застукал Левин. Андрей вдруг вспомнил о полном шкафе черепов и костей. Очень не вовремя вспомнил, надо полагать. Ему и без того было страшно, теперь же этот страх и вовсе стал перерастать в панический. Андрею требовалось немало внутренних усилий, чтобы продолжать двигаться вперед, вместо того, чтобы унести из этого дома ноги, пока не поздно.

Наконец он приблизился к комнате, присел на корточки и аккуратно заглянул внутрь. Взору Андрея открылась следующая картина: комнату освещало несколько свечей, расположенных в разных ее концах. Посреди комнаты стоял стул, на котором сидел его старший брат. Он запрокинул голову вверх, глаза были закрыты, рот же, напротив, широко раскрыт. Он словно уснул крепким сном, разве что не храпел. В комнате также был стол. На нем стоял старый музыкальный проигрыватель, крутящий виниловую пластинку. Он-то и был источником тревожной музыки. Помимо проигрывателя на столе располагалась электрическая плитка. Плитка была включена, на ней стояла кастрюля. А над кастрюлей стоял Левин.

Он помешивал поварешкой свое мерзкое варево. Глаза его светились дьявольским огоньком, рот скривила мрачная ухмылка. Зачерпнув поварешкой зелье, колдун принюхался. И выключил плитку. "Видимо, готово", - в ужасе подумал Андрей. Левин вновь зачерпнул зелье, подошел с поварешкой к старшему брату и занес руку, чтобы залить тому варево в глотку.

- Стой! - закричал Андрей и вбежал в комнату. - Не надо! Прошу! Он… Он больше не будет... Простите его! Пожалуйста…

Андрей лепетал, словно провинившийся школьник. Колдун же, увидев Андрея, впал в ярость. Он вновь, как и в прошлый раз, ткнул в него указательным пальцем. И Андрей вновь остолбенел...

- Ты, паршивый ублюдок! - заорал Левин. - Я говорил тебе, чтобы ноги твоей в этом доме не было? Говорил?!

Андрей попытался кивнуть головой. Ничего не вышло. Тогда он выдавил из себя слова из последних сил:

- Брат... Отпустите...

И замолчал. Язык прилип к нёбу.

Колдун сверлил Андрея взглядом. Он читал его мысли. От этой процедуры голова Андрея начала пульсировать и раскалываться от боли. Андрей в изнеможении прикрыл глаза. Левин же развернулся к старшему брату и вылил содержимое поварешки ему в горло. Брат тут же позеленел, его бросило в дрожь. На теле появились язвы и струпья, которые тут же лопались и превращались в уродливые коросты. Дрожь вскоре возросла до того, что брат упал со стула и его продолжило трясти уже на полу. Выгибавшееся в неимоверные фигуры тело истончалось, конечности иссушались и становились длиннее. Андрей с ужасом глядел на происходящее. Левин смотрел с презрением на бившегося в судорогах человека и щёлкнул длинными пальцами. Тут тело несчастного вора зашипело, от него пошел зловонный пар. И брат начал скукоживаться. Он становился все меньше и меньше до тех пор, пока от него не остался небольшой кровавый ошметок на полу.

Левин поднял взгляд на Андрея. И заговорил:

- Какую же никчемную жизнь прожил твой братец. Вот вы нас злом считаете, сторонитесь - колдуны, колдуны... А мы, видишь, полезные дела делаем. Спокойствие в общество несем. С братом твоим разобрались, теперь с тобой что-то нужно делать.

Левин задумался.

- Ослепить тебя, что ли? Так ты и наощупь водку найдешь. Нет, сделаем-ка лучше так. Я дам тебе шанс. С завтрашнего дня ты начнешь приносить пользу людям. Устроишься на работу. Например... В конце улицы у нас дом престарелых. Устроишься туда. Будешь работать, за стариками ухаживать. И тогда я тебя больше не трону. А узнаю, что опять пьянки устраиваешь и соседям мешаешь - приду и всю душу из тебя вытряхну. Так, что мало не покажется. Понял? А теперь шасть отсюда! И братца своего забери!

Дом колдуна Андрей второй раз уже покидал бегом. Только в этот раз он нес в руках ошметок, который еще совсем недавно был его старшим братом...

***

Кухарчук смотрел на Андрея с широко открытым ртом.

- Говорил же, челюсть руками держи. Сейчас отвалится, - пошутил Рудик.

- Ты это все... серьезно? Не шутишь? - спросил Колян.

- Говорил же - не поверишь, - ответил Андрей и разлил самогон по стопкам.

- А я и не сказал, что не верю, просто... Ну... - Коля замялся.

- Давай выпьем, - сказал Рудик и поднял стопку.

Выпили. Кухарчук спросил, что было дальше.

- Дальше ошметок этот, в который Левин брата моего превратил, очухался. И не ошметок это оказался, а самая настоящая крыса. Живая. Я пошел работать в дом престарелых, как того от меня потребовал колдун. Работы поначалу противился, но уходить боялся. А со временем привык. И даже проникся. У меня же кроме брата никакой родни сроду не было. А тут за старичками ухаживаешь - и они тебе как родные становятся, и ты им как родной. В общем, Левин, как ни крути, хороший урок мне преподал и на правильный путь наставил. Что бы сейчас со мной было, не приключись эта история? Спился бы уже давно окончательно или сидел бы. А сейчас, видишь, я при деле, живу помаленьку, не жалуюсь.

- А с братом-то что стало? - уточнил Колян.

- Поначалу страдал. Забился в угол и лежал там целыми днями. Я ему всякие корма для грызунов покупал, витамины, таблетки. Он не реагировал на это, не жрал ничего. А потом пообвыкся. Аппетит появился. Стал носиться по дому, затем на улицу стал выбегать. Вернулся к прежнему образу жизни, только в новом обличье. Грыз мебель, устраивал бардак. Водил домой других крыс. С кем-то дрался, с кем-то сношался. Продолжил жить в свое удовольствие. Несколько лет так длилось, а потом смотрю - слег. Вид болезненный, шерстка облезает, я понял, что собрался помирать. Отвез к ветеринару, тот подтвердил - все, говорит, недолго осталось. И тогда я решился опять пойти к колдуну. Чего не сделаешь ради родного брата? Пришел, постучался, тот меня впустил. Я ему рассказал про себя сначала, про то что жизнь моя с того случая резко поменялась. Сижу, рассказываю, а сам понимаю, что он и так все прекрасно знает. Ну и достал я брата из кармана, положил на стол и говорю: "Я, конечно, в этом деле не специалист, но думаю, что за столько лет в крысином обличье искупил он уже свою вину. Руслан, сделайте его обратно человеком? А то так и помрет ведь крысой".

Руслан, как ни странно, со мной согласился. Сказал: "Да, согласен - искупил. Но. Есть одно но. Физически я могу обратить его снова в человека. Конечно, вероятнее всего, с изъянами. Возврат этот продлит ему жизнь. Человеческий организм с его нынешним недугом справится. Однако интеллекта ему уже не вернуть. Его и раньше-то было немного... А за несколько лет в крысином обличье там уже и вовсе ничего не осталось. Даже сказать ничего не сможет. Это первый момент. А второй - крысы живут меньше человека. И стареют быстрее. Соответственно, возраст его уже не будет прежним. По крысиным меркам это уже старик. Решай - нужен тебе будет такой брат? Или дашь ему помереть спокойно крысой?"

Рудик замолчал. Кухарчук хотел спросить, что же выбрал в итоге Андрей и тут же сам все понял.

- То есть... Егор Сергеевич... Это и есть твой старший брат?

Андрей молча кивнул в ответ.

***

Остаток дня Куртка провел в напряжении. Фома ходил весь красный от злости. Ни с кем не разговаривал. Давал понять Куртке, что скоро их ждет серьезный разговор. При встрече в коридоре специально задевал того плечом. Куртка понимал, почему Фома откладывает этот самый разговор на потом. У Куртки сегодня ночная смена по плану. А у Фомы внеочередная незапланированная. Сегодня должна была дежурить другая санитарка, но Рудик ее отпустил, вместо нее поставив Фому, в наказание за драку. А значит ночью они останутся вдвоем.

У Куртки была одна надежда - что к ночи Фома остынет. Однако этого не произошло. Как только весь персонал покинул здание, Фома влетел в приемную и схватил Куртку за грудки.

- Ты че, гнида? Подставил меня перед Рудиком! Ты зачем ему сказал, что я крысодеда крысодедом назвал, а? - Фома засунул в рот Куртке свои потные пальцы. - Вырвать бы тебе сейчас твой длинный язык!

Куртка начал вырываться. Фома выпустил его и отвесил смачный пинок под зад. Куртка упал, ударившись лбом о дверной косяк. Из рассеченной раны брызнула кровь.

Увидев это, Фома решил, что с болтуна достаточно. Возмездие состоялось. По крайней мере, по части этого ушлепка. Фома подошел к шкафу, достал аптечку и кинул Куртке бинт.

- На, перевяжись, а то всю приемную тут зальешь своей кровищей.

Куртка обмотал голову бинтом, который тут же стал красным на месте рассечения.

- Понял, за что тебе прилетело? - грозно спросил Фома.

- Понял, - пробормотал Куртка.

- А ты считаешь это справедливым? Драку начала Кухарка, - брезгливо перековеркал фамилию Коли Фома. - Дрались мы оба, а наказан я один. Справедливо?

Куртка отрицательно помотал головой.

- Вот и я считаю несправедливо! - ударил кулаком по столу Фома. - А главное, из-за чего весь кипиш? Из-за какого-то урода с крысиным хвостом? Которого даже обозвать нельзя? Тоже мне, блин, Егор Сергеевич... Да где это видано, чтобы животных по имени-отчеству звали? У животных должна быть кличка. Вот я и дал ему кличку - крысодед. Не нравится? Придумайте другую. Но не Егором же, блин, Сергеевичем это чучело звать?

В Фоме бурлила ярость. Нет, он этого так не оставит. С ним поступили нечестно. Очень нечестно. Вопиющая просто несправедливость. А значит, он должен кинуть ответочку. Им обоим. Голубкам этим спевшимся - Рудику с Кухаркой. Еще ушли ведь куда-то вдвоем после работы, Фома заприметил их в окно. И показал им вслед средний палец. Те этого, правда, не заметили. Ну ничего. Утром вас ждет сюрприз. Фома зловеще ухмыльнулся. И обратился к Куртке:

-Вячеслав.

Куртка изумленно поднял глаза на Фому. С тех пор, как он получил свое прозвище, тот ни разу не называл его по имени.

- А Вячеслав? - повторил Фома. - Сегодня ночью в этом здании будет вершиться правосудие. И тебе в нем будет отведена небольшая роль.

Фома подошел к тумбочке, где хранились всякие столовые принадлежности - чашки, вилки, ложки, порылся там, а затем поднялся во весь рост. В руках его блеснул кухонный нож. Угрожающе посмотрев на Куртку, Фома произнес:

- Твоя задача будет - держать язык за зубами. Знаю, у тебя это не очень хорошо получается, но ты уж постарайся. А иначе...

И Фома изобразил на себе, как перерезает горло.

***

- И правда голова не болит, - сказал Коля Рудику по пути на работу. - Хороший самогон.

- А то, - отозвался Рудик, - двойной перегонки же.

Идти было недалеко, и уже вскоре парни подошли к зданию дома престарелых. Не успели они войти, как им навстречу выбежала санитарка.

- Андрей Сергеевич! Беда! Беда приключилась! - запричитала женщина.

- Что такое? - нахмурился Рудик.

Следом за санитаркой на улицу вышел директор.

- Андрей, ты только не волнуйся...

- Да не волнуюсь я, Юрий Афанасьевич, что произошло?! - раздраженно воскликнул Андрей.

- В общем, Егор Сергеевич...

-Что?! - закричал Рудик и ворвался в здание. Кухарчук побежал за ним следом.

Рудик бежал прямиком к палате, в которой содержался его брат. Ворвавшись внутрь, он увидел, что Егора там не было. Повсюду была разбрызгана кровь.

- Что, мать вашу, тут случилось?! - кричал Рудик.

Подоспевший следом Юрий Афанасьевич начал объяснять заму ситуацию:

- У Егора Сергеевича случилось помешательство рассудка. Дежурные ночью услышали шум в палате. Открыли дверь. А Егор Сергеевич вырвался и убежал. И поминай как звали.

- А кровь? Откуда кровь?! Дайте мне сюда этих дежурных! - не унимался Рудик.

Ночные дежурные, Фома и Куртка, заглянули в палату.

- Ясное дело, откуда, - сказал Фома и кивнул головой на Куртку. - Этот сумасшедший Вячеславу лоб рассек, когда мы дверь в палату открыли. Правда, Слава?

- Угу, - промычал Куртка.

- Свихнулся дедушка наш, Егор Сергеевич, эх, - вздохнул Фома. Однако сделал он это так наигранно, что Рудик рванулся к нему, чтобы вытрясти правду, но директор с санитарками преградили Андрею дорогу. Фома добавил:

- Ну что, Андрей Сергеич, я свое внеплановое дежурство отработал, пора и честь знать, пойду домой высыпаться. Не горюйте тут сильно. А лучше на свалку городскую съездите - может, нового Егора Сергеевича там найдете.

Фома мерзко засмеялся и направился к выходу. От разъяренного Рудика его также спасали Юрий Афанасьевич с санитарками, которые не давали тому проходу.

Кухарчук решил проследовать за Фомой, чтобы узнать, что же тут на самом деле произошло минувшей ночью, но внезапно его остановил Куртка, схватив за рукав.

- Пусть уйдет, я расскажу, как было, - шепнул он Коле.

Фома ушел. Разбрелись и директор с санитарками. Андрей сидел на кровати брата, схватившись руками за голову. В палату вошли Кухарчук и Куртка.

- Идемте, - позвал Куртка Рудика с Колей на улицу.

Пока шли по коридору, Куртка начал сбивчиво рассказывать:

- Фома, это, обиделся за вчерашнее. Вот. Ну и отомстить решил. Мне сначала досталось, - Куртка указал пальцем на перевязанный бинтом лоб, - а потом, ночью уже, он в палату к Егору Сергеевичу ворвался. Тот спал, а Фома начал его избивать. Сильно бил. Оттуда и кровь. Потом за шиворот схватил, потащил на улицу. И там уже начал пинками прогонять. Вот. Долго гнал его. Ну, я рядом шел. Егор Сергеевич в кустах потом спрятался. И мы ушли. Фома уснул потом. А я вернулся.

В это время они подошли к подсобному помещению дома престарелых во дворе. Там хранились лопаты, лейки и другие хозяйственные принадлежности.

- Я вернулся, - продолжил Куртка, - Егора Сергеевича обратно привел и сюда пока спрятал, от Фомы подальше.

С этими словами Куртка достал ключ и открыл подсобное помещение. Там, на полу, весь в синяках и ссадинах, лежал Егор.

- Брат! - кинулся к нему Андрей. Егор зашевелился и поднял голову. - Брат! - повторил Андрей, приподнял Егора и обнял его.

- Аш... Ош... - забормотал Егор. - Брр...

Куртка удивленно посмотрел на Кухарчука и спросил:

- Почему он называет его братом?

- Аш... Ош... Брр... Ат! Брр... Ат! - вдруг радостно заголосил Егор Сергеевич и обнял Андрея в ответ.

- Потому что все люди братья, Слава, - ответил Кухарчук, улыбнулся и похлопал Куртку по плечу.