Старший брат

Просто услышать о том, что больше не будет ничего важного, стоящего настоящего, было невыносимо больно. И даже не важно, верил он этим словам или нет. Придавал им значение или пытался игнорировать. Сам факт открытого высказывания таких перспектив вызывал боль. Какой-то странный зуд под ребрами то и дело отзывающийся неясной трепетной дрожью. Его закрыли. Отгородили от всего мира. Того, многоликого, яркого неподдельно живого, сияющего мира. И смотреть на него теперь можно было лишь через узкую щель. Когда он устраивался в дальнем углу на мешке с картошкой, щель превращалась в натуральный источник света и разрезала мрачное пространство на пополам. Та же щель служила проводником летних ароматов. Когда дул ветер, отдельные порывы проникали в мрачное логово и разбавляли затхлый запах лежалых овощей, чем-то свежим и легким. Сперва хотелось плакать. Плакать и кричать. Громко-громко! Чтобы непременно услышали. Чтобы пришли. Чтобы всё стало как раньше. Как раньше…

Но нет, он не стал. Поступить так - значит обрадовать их. Признать их силу и свою слабость. А так поступать было нельзя. Глаза привыкли к темноте. Мысли об одиночестве и жалости к себе пришлось прогнать прочь, уж больно они надоели, за последнее время. Их заместило любопытство и пытливость. Беглый осмотр в самом начале ничего интересного не выявил, а вот нынешний, детальный, обнаружил массу интересного. В частности удалось найти старую прялку, с огромным деревянным колесом. Оно крутилось и ритмично поскрипывало, словно говорило на каком-то древнем забытом языке. На полке, среди каких-то горшков и ухватов нашлась свистулька в виде коня. О! Эта находка раскрыла весь свой потенциал.

Даже не смахнув пыль, он дунул изо всех сил, и волшебный конь заполнил всё пространство высоким переливающимся звуком. А в сочетании с размеренно щелкающим колесом, эта странная но всё же музыка, стала увлекать куда-то далеко-далеко. Он вдруг увидел, как здесь же посреди сарая стояла телега, как мужики приводили кобылу, запрягали, подсыпали соломы, а следом, накидывали в кузов мешки. Как вся семья толпилась во дворе, и ребятишки просились поехать с отцом торговать на ярмарку. А тот, всё отнекивался и обещал привезти каждому по сладкому петушку. Видение исчезло также скоро, как и появилось. Секундная вспышка и лишь какое-то странное послевкусие. Он положил свистульку обратно на полку и снова сел на мешок.

Световая щель стремительно тускнела. Это означало лишь одно - вечереет. Скоро станет совсем темно. Вдруг, он вспомнил сказку, которую ему читала сестра. Про деревянного мальчика. Он тоже оказался взаперти. Почти так же. И ужас нахлынул с новой силой. Волна холодного пота промчалась по спине. А в носу предательски засвербело. Пауки. Вот кого он всегда боялся. Просто забыл о том, что боялся, а сейчас вспомнил. Потому что в той сказке они тоже были. И если деревянному мальчику бояться было нечего, он же деревянный, то обычному мальчику, человеческому мальчику - было страшно. Сердце заколотилось стремительно, уже то там, то тут, стали мерещиться эти множества маленьких горящих огнем глаз. Вскочив с мешка он подбежал к щели и вгляделся в тот мир. В мир за пределами темницы. А там, садилось солнце. Ветер неспешно гулял играя полевым разноцветьем. И никого. Совсем. Глаза стали набирать влагу, готовые вот-вот прорваться, но он провел рукавом по лицу и шумно выдохнул.

- Сидишь? - спросил кто-то за спиной, скрипучим голосом. Мальчонка аж подпрыгнул от неожиданности, но памятуя сказку, решил что с пауками можно будет договориться. Потому не поворачиваясь ответил:

- Да, сижу вот.

- А чего ждешь? - продолжил голос, - дверь же не заперта.

- Жду когда найдут… - шмыгнул носом мальчонка.

- Потерялся что ли? - всё спрашивал голос, становясь каждый раз несколько ближе.

- Нет. Меня потеряли. А может и бросили вовсе. А может так оно и надо, - принялся с нескрываемой обидой размышлять малец, - Так мне и надо! Я плохо себя вел, и матушка принесла другого ребенка! Взамен… Который лучше…

- Так ты сбежал, чтоль!? Я-то грешным делом подумала, провинился за что, наказали тебя… - скрипел голос уже совсем за спиной, - а ты вон оно что.

- Да я сбежал! И нет тут ничего смешного! Не нужен я им больше! Видишь, никто меня не ищет? - крикнул мальчишка и резко повернулся к голосу, - Так что давай ешь меня скорее, страшный павук!

Но никакого паука там не было, перед ним стояла старшая сестра и улыбалась.

- Гриня-Гриня, - ласково произнесла девушка и погладила брата по голове, - не вместо тебя Миша, а для тебя! Чтоб ты его учил, помогал ему в жизни! Опорой был и примером!

- Лизонька, но как ты? Откуда тут? - искренне удивился Гриня.

- Когда ты родился, я тоже в сарае этом сидела. Думала не нужна я больше. Так меня бабушка тогда нашла и всё объяснила, - ласково продолжала сестра, - а когда ты с утра собрал узелок и пошёл вон из дома, я так и поняла - по моим стопам идёшь. Да и не могла я тебя одного отпустить вот и проследила. В том углу под тулупом спряталась и ждала.

Гриня обнял сестру прижался к ней и заплакал. Такой радости и чистого счастья он не испытывал наверное никогда. Он очень любил свою сестру и теперь понимал, всем сердцем понимал, как сильно будет любить его маленький Мишка. Его - старшего брата!