старый друг

Старый друг

В одном большом старом доме на окраинебольшого города жил старенький дедушка. Дом стоял в живописном месте на берегу маленького озерца с роскошным и заросшим садом.

Нет, дедушка вовсе не был одинок. У него были и дети, и внуки. Но как-то все поразъехались, поближе к центру города. По выходным, а иногда и в будни, кто-нибудь все равно навещал дедушку.

Однажды, к нему приехала его большая семья. Это был зимний субботний вечер. Точнее, начало зимы. За окнами падал хлопьями снег и смешивался с опавшими листьями.

Когда в зал внесли большое шикарное кресло-качалку светло орехового цвета и дружно закричали: «Поздравляем! Поздравляем!» Только тогда дедушка вспомнил, что он именинник.

«Но я привык к своему стулу!» - стал возражать именинник. Но его и слушать не захотели. А старый стул отнесли в сад и прислонили к роскошной сливе. Это была старая слива с большими скрученными между собой стволами. Ее крона создавала большой кругообразный купол в летнее время, метров восемь в диаметре. Когда, весною, она зацветала, то на белокурую красавицу слетались пчелы со всех окраин, чтобы порыться у нее в ароматных прядях. А слив было столько, что ветви гнулись.

«Не грусти, я немногим младше тебя! – сказала она стулу, - и поверь мне, это самое лучшее место в саду»

Но стул все равно смотрел на театр теней. Как за шторами суетились гости. А потом, когда они разъехались, он видел, как его хозяин раскачивается на шикарном кресле. И это было обиднее всего.

«Да, вещи не умеют говорить, а люди не подозревают, что и у предметов, не у всех, но бывает, пусть маленькая, но память. И они порою могут столько рассказать о своих хозяевах, что и сами хозяева про себя давно забыли…» - так рассуждал стул.

Он вспоминал, как дедушка был еще мальчиком и привязывал на стул нитку с бантиком, чтобы с ним мог играть котенок. А потом, уже юношей, он часто сидел на стуле и набирался знаний. А после, когда стал мужчиной, привел в дом девушку и, посадив ее на стул, сказал ей что-то самое важное..а потом…неужели? Неожиданно он увидел дедушку, который шел с большим фонарем прямо к сливе. На нем уже была теплая одежда.

«Мой старый друг! – неожиданно сказал дедушка, - Я обязательно буду на тебе сидеть, но только летом!» И ушел обратно в дом.

«Она роскошнее…» - подумал стул.

Но роскошнее наступившей зимней ночи в этот день ничего не было. Снег будто укрыл от любого шума осеннюю землю. Слива своими корявыми бесформенными рукам охватила все небо. По крайней мере, так казалось, если находиться под сливой. Воздух был по новому свеж. И золотые звезды будто покачивались на невидимых космических дорогах. А млечный путь напоминал пробку в большом городе, в которой, именно ночью, застряли сотни машин, а может и вовсе не хотели двигаться.

Белая сова неожиданно приземлилась на спинку стула. Затем стала расти, пока не превратилась в прекрасную фею в красивом одеянии.

«Очень удачно!» - сказала фея, садясь на стул.

« Скоро прилетят синички! Будут сновать по тебе не хуже пчел – голова закружится!» - обратилась она к сливе и, взмахнув волшебной палочкой, будто посеребрила часть веток….серебряная пыль и на стул попала…

Затем провела своей рукой по спинке стула очень нежно и, превратившись в сову, вспорхнула в свою волшебную бездну, оставив ощущение коготков и легкого дуновения.

Стул уже не вспоминал, ему было интересно – что будет дальше?

«То ли еще будет!» - улыбнулась слива, если так можно сказать про дерево, с радушием раскинувшее свои руки навстречу новому времени…

«То ли еще будет…» - повторила она.

И «то ли еще» настало. Дедушка протоптал дорожку к сливе и, очистив стул от снега, высыпал на него горсть пшена и семечек. Скоро и синички с воробьями забарабанили по стулу. Было приятно. Дедушка приходил все реже и реже и скоро совсем перестал приходить.

Иногда прибегали внучки и внуки и смеясь очищали стул от снежной шапки и сыпали семечки. Сливе нравилось такое соседство, потому что синички расхватывали семечки и рассаживались по ее голым веткам, наполняя ее жизнью, звуками, теплом…

А снег все падал. Скоро тропинка совсем пропала, и стул утонул в сугробе.

Весною он ощущал таяние снега и первые голоса. Его лакированные бока и особенно сиденье сморщились от воздействия влаги и перепада температуры.

« А что сделать с ним? Надо убрать его от сливы – весь вид портит!» - услышал он голоса, когда снег почти растаял и в сад вышли родственники дедушки.

« Может, оставим? Все-таки память!» - отвечал кто-то

«Думаю не стоит, его можно пустить на дрова» - отвечал третий голос.

Но скоро прибежали дети и обжили стул. Привязали бантики, набросали фантики. Положили на стул подушку и попытались привязать к его спинке зонтик, заявив, что это их место и стул они не отдадут.

И слушая их звонкую речь, а местами и взрослую, стул, вдруг, понял, что дедушки больше нет. Но жизнь продолжается, и юность имеет на него свои планы.

« Я же тебе говорила – то ли еще будет!» - сказала ему слива, покрываясь белыми соцветьями. И было, действительно, хорошо.

С. Заречанский