Старый мир привествует свою злодейку

Ночь наступала на столицу неторопливо, но властно, стирая краски дня и зажигая вместо них миллиарды огней.

Солнце давно утонуло за горизонтом, оставив лишь призрачную дымку на западном крае неба, а город, словно гигантское существо, начинал расправлять свои крылья из света.

Неоновые реки текли по проспектам, золотые нити уличных фонарей опутывали старинные здания, а пульсирующие витрины магазинов и кафе бросали заманчивые отблески на мокрый асфальт.

Это была уже не та столица, что днём – деловитая, суетливая, официальная.

Ночная столица обладала иной сущностью, собственной, таинственной жизнью.

Она не спала. Потоки машин продолжали свой вечный танец, их фары очерчивали светящиеся линии во тьме, а задние огни, словно красные нити, тянулись вдаль, исчезая за поворотами.

Пешеходные улицы, казалось, оживали с новой силой: смех, обрывки фраз, эхо шагов – все это сливалось в единую, низкую симфонию.

Отголоски джаза из полутемных баров смешивались с монотонным битом из клубов, а вдалеке слышался приглушенный гул транспорта, напоминающий дыхание спящего зверя.

Воздух пропитался запахами кофе, специй из круглосуточных закусочных и легкой свежестью от недавнего дождя, что только подчеркивало остроту ощущений.

Под этим ослепительным покровом света скрывались глубокие тени – тени старых переулков, аркад, подворотен, тайных бесед, мимолетных взглядов, сделок, что совершались в полумраке – город был безмолвным свидетелем всего.

Здесь каждый фонарный столб, каждая брусчатка хранили шепот минувших веков, переплетаясь с динамичным ритмом современности.

Ночная столица дарила особое ощущение свободы и вседозволенности, приглашая заблудиться в лабиринтах своих улиц, найти приют в шумном баре или просто стоять на мосту, вдыхая прохладный воздух и наблюдая за непрерывным танцем огней. Дышащая, пульсирующая, живая — она ждала своих героев и своих историй до самого рассвета.

Девушка завороженно уставилась в окно немигающим взглядом, её тусклые русые волосы, в полумраке квартиры сияли отражая свет от настольной лампы.

В доме было до необычного тихо, казалось всё стихло пока она работала, а быть может всё шло своим чередом, просто уставшая после тяжёлого дежурства девушка слишком увлеклась.

Перед ней лежал новенький ноутбук с открытой на ней программой, очередная научная работа с кучей терминов, в которых даже она сама уже запуталась.

Для врача такое непозволительно, но Виктории было плевать, она даже не помнила когда вообще последний раз спала.

Её пальцы скользили по клавиатуре также легко и быстро, как и сегодня в операционной.

Через какую-то жалкую неделю она поедет на особенное мероприятие, где предстанет перед тысячами людей и расскажет им про свой проект, над которым работала последние полгода, он должен был сделать немалый прорыв в реабилитации организма после операции на сердце.

-Да уж, Викусь, ты как обычно - неожиданно послышался из-за спины мягкий девичий голосок.

Девушка вздрогнула, резко обернулась едва не снеся кружку с кофе на стол.

-Мать моя женщина, Катя! Нельзя же так подкрадываться!

-Я стучалась в дверь почти десять минут, потом открыла своим ключом и спокойно прошла к тебе.

Гостья театрально развела руками, с глупой улыбкой и лопнула по выключателю окончательно руша умиротворенную атмосферу.

Только после этого Вика обратила внимание на неестественно бледное лицо подруги, хотя та и выглядела прекрасно и дерзко, в своём почти голом платье с глубоким декольте, на ней не было макияжа, роскошная копна черных волос была сильно потрепана, а одежда помята.

-Ты сегодня не дома ночевала? - спокойно поинтересовалась она наблюдая за слишком порывистыми движениями соседки.

-Да, мы в сауну ездили, потом зависали у Вадика на квартире, повеселились - на щеках у девушки расцвел задорный румянец.

Пока кипел чайник, с кухонного стола девушка быстренько скинула все бумаги, пока её сердобольная Катя не поставила на них какие-нибудь закуски.

Недавно по-домашнему уютные запахи свежесваренного ужина и книг смешались с терпким запахом алкоголя и табака, запаха, что даже слишком сильно ассоциировался с взбалмошной Катериной.

-Да уж подруга, ещё немного и придется в маске медицинской даже дома ходить. Тебе с твоими талантами и зарплатой самое то купить квартиру трехкомнатную да мужика найти нормального, на тебя давно все в больничке твоей как на пирожное смотрят, а ты всё в девках бегаешь - завела старую песенку девушка достав из кармана сигарету, дым толстым слоем окутал комнату, но быстро выветрился, стоило открыть окошко.

-Что-то ты тоже, Кать, не спешишь узаконить отношения с Вадимом.

-Я это я, мне ближе перепихнуться пару раз в отеле, чем носится с ребёнком и сопли подтирать.

Она закатила глаза и усталым движением стянула кофту, бросив её на пол.

Вика ничего не ответила, подняла руку и молча завязала высокий хвост.

-Чёт ты совсем вялая. Нет, ты конечно всегда тихая была, но сегодня совсем измученная. Прям живой мертвец из фильма ужасов!

-Настолько плохо? - блондинка невольно покосилась на зеркало висящее на стене у холодильника.

В нём отразилась миловидная худенькая девушка лет тридцати, с неестественно бледной кожей и ярко-синими синяками под глазами, морщинами и грязной головой.

Бедной девчонкой гуляющей ночами на пролёт по клубам казалась именно она, а не вполне ухоженная Катя. Как так только выходит?

-И не надо так удивляться! - сразу поняла её заминку девушка заливисто расхохотавшись - если ты так и будешь сутками работать в поликлинике, а дома дорабатывать свои проекты, то вообще состаришься! Когда последний раз вообще в спа была?

-Мне не до спа, с таким графиком самое то лезть в петлю - буркнула девушка, её щёки невольно вспыхнули.

Во взгляде подруги промелькнула искра злости, она театрально потушила сигарету о землю в цветке и хлопнула в ладоши.

-И вот не жалуйся, мисс великий хирург, ты - гребанный трудоголик. Сама виновата, что берешь столько операций. Тебя со дня на день повысят до главврача, а ты всё чужую работу перехватываешь.

Это было немного грубо, брюнетка была целиком и полностью права, а главное знала это лучше всех на свете.

-Хватит тянуть всё сама, горько смотреть как ты ломаешь свою жизнь, Вика. У тебя есть нормальное будущее. Тебя признают самым молодым и гениальнейшим хирургом, а ты всё ерепенишься, что-то строишь из себя…

Катя могла часами ругать свою подругу за то что доводит себя до такого состояния, последний раз она едва не грохнулась в обморок от усталости после суточной операции.

“Дура!” - фыркнула девушка смотря за подругой, что работала на износ, спасала чужие жизни забывая о своей.

Катерина не могла без сожаления осознавать, что будь у Вики хоть кто-нибудь кроме неё, она не была бы такой безалаберной к своей жизни.

Но такая уж у них судьба, девчонок из неблагополучных семей, заботиться о себе самим.

Вика была уникумом, с детства гений, которые вырастают в детских домах слишком редко.

Это Катька могла плюнуть на свою жизнь, ни образования, ни семьи, ни даже дома, а вот Виктории нельзя так, она ещё может в люди выбиться.

Хотя кажется не сильно этого хочет, спасает людей и всегда отнекивается, когда те пытаются хотя бы поблагодарить.

“Дура” - уже спокойней подумала брюнетка смотря на то, как резкими, почти порывистыми движениями её подружка разливает по стаканам чай и кидает в закипевшую воду замершие пельмени.

-Ну нет, так дело не пойдёт - покачала она головой и достала из сумки бутылочку вина - сегодня ты обязана со мной выпить.

-Что? Но… - она хотела снова запеть привычную песенку о нелюбви к алкоголю и к незаконченным делам, но неожиданно запнулась прикусив язык.

На её лицо набежала тень, а в глазах блеснули слезы обиды.

-Не твоя вина в той смерти, их не избежать, некоторые пациенты обречены - сразу поняв в чём дело нахмурилась девушка.

Кто как не она знала это выражение лица? Кто как не она знала, как сильная и независимая Вика лежала пластом в куче бутылок, пытаясь заглушить боль? Кто как не она знает, как та, кто за всю жизнь в детдоме не разу не пролила и слезинки, рыдала захлебываясь слезами в первые годы работы хирургом?

“Дурочка” - в очередной раз пронеслось в её голове, когда подруга неуверенно кивнула.

Вика мягкая и слишком добрая для такой работы, это понимали все, даже она сама, но уговорить её бросить хирургию не удалось никому.

Сколько на её руках умерло людей? Много. За это её осуждали и цепляли, забывая одну деталь - она работала с безнадежными, теми у кого шансов почти не было.

Но сколько людей она спасла? Тысячи.

За последние годы не было ни единой жертвы, десятки людей каждый месяц рвутся чтоб попасть именно в её золотые руки.

Только она этого словно не замечает.

-Так, подруга, давай бокалы - девушка послушно протянула их и плюхнулась рядом, плюнув на всё она стянула с себя кофту и просто откинулась на спинку кресла.

-Давай-ка так - девушка бойко встала с любимого кресла и ткнула подругу в грудь - сейчас выпьем по бокальчику, ты пойдешь и наберёшь горячую ванну с пеной, будешь отмокать и ловить кайф, а завтра весь день будем гулять по магазинам и веселиться. Без возражений!

Спорить Вика не стала, смирилась видимо, не хотела спорить, знала что бесполезно, Катя и трезвой то упрямая, а уж с выпившей и вовсе лучше не спорить.

-Вот и договорились, пей до дна!

Конечно план гостьи был немного подправлен и выпили они не по одному бокальчику, девушка щебетала ещё больше часа, рассказывая то о том, то о другом.

В отличии от Вики ей было чем поделиться.

Угомонилась брюнетка лишь тогда, когда потянувшись за добавкой, поняла что сосуд полностью опустел.

-Видимо домой пора, щас такси ещё целый час ждать - жаловалась девушка вбивая в приложении адрес.

Вика уже не слушала, мысли путались, то ли от усталости, то ли от алкоголя.

Она встала и ушла, возможно в чём-то Катя и права, она совсем на себя забила.

Небольшая, но уютная ванная комната встретила хозяйку лёгкостью и свежестью.

Стены, облицованы светлой плиткой, отбрасывали мягкие, приглушенные блики от единственного потолочного светильника.

Тяжелый, отполированный до блеска кран повиновался повороту, и из его широкого излива сперва хрипловато вырвался, а затем мощным, ровным потоком хлынул кипяток.

Сразу же воздух наполнился густым, обволакивающим паром, словно комната растворялась в мягком молочном тумане.

Зеркало над раковиной моментально запотело, стирая отражение в расплывчатое пятно.

Низкий, успокаивающий гул наливающейся воды становился все объемнее. Она бурлила, пенилась, разбиваясь о гладкое дно белоснежной чугунной ванны, и из-под крана поднимались тонкие струйки пара, танцуя в лучах неяркого света.

Воздух наполнился не только влажным теплом, но и легким, чистым ароматом мыла, предвещая скорое блаженство. Каждая секунда наполнения была обещанием покоя, маленькой отсрочкой от суеты мира.

Виктория стянула резинку позволяя копне светлых волос рассыпаться по плечам вниз, потом на пол попадали и домашняя майка с шортами.

Когда в воду опустилась нога у девочки едва не вырвался стон полный наслаждения.

Хотя бы ради этого момента стоило выслушать недовольные, почти обидные слова лучшей и единственной подруги.

Вначале девичье тело обожгло, хотелось немедленно покинуть воду, чтоб как минимум не получить ожог, но сил выбраться уже попросту не было.

Даже приподнять руку чтоб потянуться за губкой стало непосильной задачей, которую Вика с треском провалила.

Спать хотелось безумно, глаза слипались, а разум уже давно помутился, но она почти с силой заставляла себя держать себя в руках.

Знала, что эта ночь не станет исключением, когда она окунется в мир сновидений и воспоминаний.

Когда снова увидит ужас прошлой жизни.

Все называют её гением медицины, девушкой рождённой со скальпелем в руке, только она далеко не гений.

За две жизни она поистине превзошла саму себя и всех кого знала, знания разных миров копились в ней словно шрамы.

Та кто меньше всего хотел жить переродилась не забыв прошлую жизнь.

Поистине сначала это казалось страшным сном, адом во плоти.

Но нет, приговоренная за измену императрица не спала, этот мир не был адом, лишь её личной пыточной камерой.

Умирать она не хотела, но и жила только ради того, чтоб второй шанс не прошёл зря.

Двадцатилетняя девушка оказалась в теле трехлетней малышки, от которой отказались родители.

У неё было много времени чтобы осознать всё и понять, что она “переродилась”, ну или как минимум “переселилась” в чужое тело.

Самый глупый конец для той кто всем сердцем ненавидел жизнь.

-Я ушла! - донесся из коридора голос подруги, единственной кто не считал её странной.

Хотя нет, она наверное как раз таки та, кто больше всех считала Вику странной и чудной, но это же и помогло им сдружиться.

Она до сих пор не могла забыть, как сидела в углу группы, в старом здании детдома, не понимая ничего и никого.

Плакала и молилась небесам чтоб те ей помогли.

Тогда к ней и подошла диковатая девчушка с темными словно ночь волосами, чумазая, с хитрым игривым взглядом.

Она потянула её за косичку сказав не реветь, что теперь это её новая жизнь.

Тогда пятилетняя Катя и подумать не могла насколько права.

Вика резко зажмурилась пытаясь прогнать мысли о прошлом, стереть их из памяти хоть на минутку и побыть в тишине.

“Имя ей будет Диаспора Ясмина де Тьери” - пронесся в голове оглушающий голос императора.

“Пусть оно поможет ей стать человеком чести и найти свой жизненный путь” - продолжил монарх стоя возле трона и держа на руках новорождённое дитя.

Вика не могла помнить то, что было после её рождения, но именно с этих слов начинались кошмары.

Площадь разразилась аплодисментами, громогласными криками, вся столица праздновала рождение юной герцогини.

Духовной дочери самого императора.

По традиции вторым отцом становился лучший друг семьи, но за всю историю прелестная леди не была связана с правителем столь тесно.

По этому случаю империя всю неделю отдыхала, праздновала и выпивала поднимая кружки с пожеланиями здоровья и счастья духовной принцессе.

Герцогская чета со слезами на глазах смотрела на свою доченьку, маленькую Диаспору.

А потом воспоминания сменились, радостные лица исказились злостью и презрением.

Девушка стояла на коленях, на том же месте, где ей и давали имя, теперь уже взрослая, усталая и измученная, со слезами горя на глазах.

Это был её личный эшафот с которого живой ей не сойти, но даже это не волновало её столь сильно, как смерть её семьи.

Несколько часов назад погибли последние младшие братья, близнецы, оставили свои жизни на войне которая и началась из-за неё.

-Ее императорское величество, Диаспора Ясмина де Миллс, приговаривается к казни за измену родине, повинная в развязке войны с империей Риквией и сговором с коалицией заговорщиков - огласил на всю площадь судья, с безразличием глядя на осужденную правительницу.

Он холодно кивнул палачу, мужчины не дали ей и права оправдаться, а озлобленная толпа и тем более ничего не желала слышать.

Пусть даже она этого не хотела.

Пусть даже это частичная ложь.

Факт остаётся фактом - она виновна, пусть и косвенно.

В смерти своей семьи, в смерти семьи своего мужа и ещё сотни и тысяч людей, которые шли на войну под знаменами их империи.

-Приговор окончательный и обжалованию не подлежит.

Мужчина в чёрной маске поднял над её головой топор.

Время замедлилось, но через миг, когда лезвие уже коснулось её шеи, Вика зажмурилась резко выдыхая.

Воздух из лёгких вышел почти болезненно, а вместе с ним ушло и наваждение.

А потом накатила паника.

Девушка отчаянно барахталась в воде, переполненная до краёв ванна сейчас казалась омутом, тёмным и бездонным.

В горле жгло, вдохнуть попросту не получалось, хотелось закричать, но Виктория только сильнее наглоталась воды.

Она не сразу осознала, что что-то удерживало её на дне, вплотную прижимая к дну.

Руки зацепились за бортики, но неожиданно, всё тело вздрогнуло, глаза пришлось зажмурить, она не понимала что происходит.

Запоздалое осознание ударило ей в голову словно выстрел в спину.

Она уже это проходила.

Такое было сложно забыть.

Её глаза распахнулись, в них попала вода, они горели огнём, но и смежить веки было смерти подобно.

Она уже не была в ванной своей квартиры.

Это было озеро, самый настоящий омут с чертями скрытыми внутри, они смотрели на неё в упор, сотни тысяч глаз.

К ней тянули руки, мерзкие отвратительные лапы тянули на дно, воздуха не хватало, сознание помутилось.

Веки стали тяжёлыми, неподъемными, глаза зактились.

Когда спина коснулась дна её душа уже покинула тело.

Какая бессмысленная смерть.

Вторая жизнь оказалась такой же ничтожной как и первая.

Перед глазами пронеслись обрывки новой жизни, моменты из детдома и института, потом с операций, от которых подкашивались ноги.

Вспомнив благодарные и счастливые лица пациентов, их родственников, губы дрогнули в робкой улыбке.

Может и не настолько бессмысленно прошла её вторая жизнь.