Старый - Новый мир

Переход, в отличие от обычных порталов оказался очень болезненным. Судя по ощущениям, меня будто разорвало на мириады маленьких кусочков, а после пытались несколько раз собрать вновь. При этом создавалось впечатление, что я попал в какую-то центрифугу, вращающуюся с огромной скоростью в непредсказуемых направлениях. Но самое главное, что весь период перехода, я находился в полном сознании и все эти разборки и сборки моего несчастного тела приходилось переживать заново, пока переход не завершился. Боль от этого была настолько сильной, что не хватило бы никакой выдержки, чтобы сдержать себя. Я выл, кричал, визжал издавая всевозможные и доступные для моего организма звуки. В какой-то момент, я проклял все на свете, за мое согласие на подобный эксперимент с самим собой.

Неожиданно все завершилось. Я даже вначале не понял, что боли больше нет, а я сложен в первоначальную форму. Удивленно посмотрев на себя со стороны, понял, что все снаряжение с такой тщательностью готовящееся мною для этого путешествия исчезло, будто его и не было, а мое тело, совершенно голое, плавает некоем пространстве неопределенного вида. Меня это ужаснуло, и я попытался воссоединиться со своим многострадальным телом. После нескольких попыток мне это удалось. Раздался короткий хлопок, и я потерял сознание…

1

… - Мальчик, что с тобой? Тебе нехорошо? – Слышу женский голос и открывая глаза удивленно оглядываюсь. Надомной склоняется немного пышноватая на мой взгляд женщина, в огромной соломенной шляпе и ярком, немного старомодном, цветастом закрытом купальнике. Возле нее, держась за руку стоит маленькая девочка с любопытством рассматривающая меня. – Что с тобой?

Еще не понимая, что случилось, стараюсь успокоить наклонившуюся ко мне женщину.

- Спасибо, все в порядке, наверное, просто задремал.

- Посмотри на себя, ты чуть не обгорел! – Она указывает на мое покрасневшее от лучей солнца тело, и строго произносит. – Ну ка, сейчас же поднимайся и иди ополоснись. А после сразу же иди домой, а то потом болеть все будет.

- Да, да, конечно. – Отвечаю ей и поднявшись с покрывала, на котором лежал с разбегу плюхаюсь в озеро. Окунувшись возвращаюсь на место и начинаю одеваться под пристальным взглядом незнакомки.

- Как придешь домой, сразу же покажись маме, а лучше сходи к врачу, он выпишет какую ни будь мазь от ожогов.

- Обязательно тетенька. – Отвечаю я. – У меня мама врач, она все сделает как нужно.

Уже уходя, оглядываюсь и вижу, как тетка, что-то объясняет своей дочери, провожая меня взглядом.

- Это и есть тот переход? - размышляю я, удивленно разглядывая все вокруг, и потихоньку начиная понимать куда именно я попал. Все вокруг меня до боли знакомо и одновременно давно позабыто. Прошло минимум тридцать лет, когда я в последний раз был на этом озере. Правда в то время уже многое было совсем не так, как я вижу сейчас. К тому же это молодое тело, мальчишки лет двенадцати-четырнадцати. Честно говоря, не ожидал, что произойдет именно это, хотя в свое время прочел немало романов, рассказывающих о таких событиях. Да и правду сказать ни раз мечтал оказаться на месте главных героев подобных произведений.

Проходя мимо овощного павильона останавливаюсь у стеклянной витрины, разглядывая своё отражение. Все верно, я попал в самого себя, и это меня очень радует. Энергия так и прет из моего молодого тела, хочется бегать, прыгать, совершать не слишком умные поступки не сдерживая себя, и не боясь, что тебя неправильно поймут. Тут же подпрыгиваю, цепляясь одной рукой за ветку яблони, другой рукой срываю еще зеленый, недозрелый плод, и слегка теранув его о штаны вгрызаюсь в кислющий, брызнувший соком плод. В тот же момент отплевываюсь и выбрасываю огрызок в сторону. Энергия так и прет из меня. Радость от такого перехода заставляет меня сделать что ни будь из ряда-вон-выходящее. Заметив лежащий на дороге кусочек щебня, начинаю пинать его, изображая из себя крутого футболиста. Обвожу одно дерево, другое, с размаху засандаливаю камешек в кусты, и потрясая руками над головой кричу во все горло: «Го-о-ол!». А самое главное, что никто не вертит пальцем у виска, не вызывает скорую помощь, все в порядке, так и должно быть. Что странного в том, что пацан воображает себя футболистом?! Лишь какая-то бабулька, взглянувшая на меня, добро улыбается, но на всякий случай грозит пальцем и чуть хрипло произносит: «Смотри там, щас чье-то окно разобьешь!» Но я уже не слышу ее пробегая мимо и подпрыгивая через каждый шаг. Что может быть лучше? И я даже не вспоминаю о той боли, через которую прошел, чтобы попасть сюда. И мне нисколько не жаль потерянного снаряжения, которое я так долго и тщательно готовил для этого похода. Зато у меня есть то, о чем можно только мечтать. Молодость, неутраченные знания, а впереди целая жизнь, за которую можно исправить и переиграть все что угодно. А самое главное. Стоп… Я на мгновение останавливаюсь и задумываюсь. Точно, это было 13 марта, роковое число, в субботу, в 2010 году. Вернее сказать, будет. Именно в тот день я выехал на своем грузовике, остановился на ночь у пруда, под Тимом, в Курской области и тогда меня перенесло на Аурелию. И именно благодаря этому переносу я оказался здесь. Так ведь при желании, все это можно повторить! Главное запомнить дату и вновь остановиться возле того пруда. Правда до этого дня еще столько времени. Нужно обязательно где-то записать ее, чтобы не забыть. Повторяя про себя дату, дальше иду уже гораздо спокойнее, размышляя, как лучше всего сохранить ее. В этот момент слышу чей-то окрик:

-Длинный! Ты ли это? Никак через наш квартал решился прогуляться. – Когда-то в детстве меня звали и так, но позже, переименовали в Малыша. От неожиданности оглядываюсь посмотреть, кто это такой борзый?

Ко мне сунув руки в карманы потрёпанных штанов подходят три пацана, весело улыбаясь, предчувствуя, что сейчас будет потеха. Четырнадцатый квартал, по улице которого я сейчас иду, всегда славился своими отморозками, как их станут называть в девяностых. Сейчас такого слова еще нет, но почему-то на ум пришло именно оно.

- Чё, нюх потерял? Краев не видишь? – Начинает задирать меня один из них, ожидая от меня или удара, или бегства. И то и другое обычно завершается потасовкой. Драться, никакого желания у меня нет, тем более, даже если учитывать слабость тела, в котором я сейчас нахожусь, все равно я сильнее любого из них, а может справлюсь и со всеми сразу. Единственное, что сдерживает меня, это то, что на полигоне я не учился драться. Я учился убивать, а здесь подобное совершенно не к месту. Хотя уже сейчас я точно могу предсказать, какие именно места нужно должным образом просто задеть, что все трое отправились на долгое лечение, в лучшем случае. Вместо этого хмыкаю, и чуть оскалившись отвечаю:

- Да пошел ты. Вонючка! – отправляю в его сторону «посыл» и развернувшись продолжаю свой путь.

- Чё ты сказал?! – Слышу возмущенный рев Сявы, - да я тебе!

В этот момент раздается противный звук, означающий опорожнение кишечника, поднимается вонючая волна, а штаны заводилы окрашиваются во всем известный цвет. Внимание сразу же переключается с меня на Сяву.

- Сява!? Пацаны! Сява обосрался! Засранец! С кем мы ходим?! – оглянувшись вижу, красного как рак Сяву убегающего к своему дому и покатывающихся от смеха пацанов, показывающих на него пальцами. Думаю, теперь у него будет новая кличка, и далеко не самая приятная.

В тринадцатом квартале, встречаю знакомую девчонку, одноклассницу. Останавливаюсь на некоторое время, и принимаю, вполне дружеские упреки из-за того, что не позвал ее на озеро. Мы дружим уже несколько лет, а с прошлого года даже учимся в одном классе. Я всегда старался чем-то помочь ей, даже можно сказать оберегал ее, хотя нельзя сказать, чтобы между нами что-то вспыхивало. Это была просто дружба, без каких-либо обязательств. Честно говоря, я сам не помню, как оказался сегодня на озере, поэтому пытаюсь найти какую-то причину, но увы у меня ничего не получается. В конце концов оказывается, что на озере мы были все-таки вместе, если не считать еще пары пацанов и девчонок, живущих неподалеку. Но Диля, так зовут мою подругу и Таня, ушли оттуда немного пораньше, а я еще оставался там. После оказалось, что и пацаны давно уже вернулись домой, а я решил немного позагорать, и видимо уснул. Все это рассказывается мне под хохот ее подружки, а я смущённо стою напротив нее и краснею, от подробностей. В конце я все-таки не выдерживаю, и дополняя ее монолог, сам включаюсь в него, рассказывая, как меня разбудила какая-то тетка. Что я довольно сильно обгорел на солнце, из-за того, что уснул, и теперь вряд ли в ближайшие дни меня отпустят снова. Сказав это, задираю вверх свою рубашку и показываю обгорелую спину и плечи. Девчонки всплескивают руками и тыкают в мои плечи своими пальчиками, спрашивая при этом, больно мне или нет. Кто-то из них советует намазаться кислым молоком, так в Ташкенте называют самодельный кефир, говорят здорово помогает.

- Мама, придумает, что ни будь, - отмахиваюсь я и попрощавшись ухожу.

Наконец появляются первые дома, моего двенадцатого квартала. У ворот замечаю сестру, играющую с подружкой. Сестра, младше меня на три года и у нас довольно натянутые отношения, сохранившиеся в таком виде даже когда мы повзрослели. Заметив меня, она поднимается и немного свысока сообщает, что мама уже давно приготовила для меня ремень и с нетерпением ждет, когда же я соизволю прийти домой. Улыбнувшись ей, ничего не говорю и открыв калитку ведущую в наш двор, захожу домой.

- Почему так долго, Тема? – Раздается строгий голос мамы, едва я переступаю порог.

- Мам, я обгорел немного, ты не посмотришь? – виновато говорю ей, не отвечая на вопрос.

Все претензии тут же забываются, едва я стягиваю с себя рубашку. Меня тут же загоняют в душ, где я немного нарочито постанывая, обмываюсь теплой водой, и вытеревшись предстаю перед мамой. Тут же появляются какие-то мази, меня укладывают на кровать и начинают втирать их, заодно читая нравоучения. Я скромно соглашаюсь со всеми ее доводами, и обещаю в следующий раз вести себя более осмотрительно. После того, как обработка солнечных ожогов завершена, порываюсь встать, но получаю строгий наказ оставаться в постели минимум полчаса, пока мазь не впитается. Притворно вздыхаю и тянусь за книжкой, лежащей возле кровати на стуле. Устроившись поудобнее открываю ее с первой страницы, хотя закладка лежит где-то посередине книги, и начинаю читать, давно забытого Стендаля «Красное и Черное». Мама, увидев, что я покорно воспринял ее приказ, поднимается и тихонько выходит из комнаты. Примерно через полчаса, вновь слышу ее голос, а до меня сквозь приоткрытую дверь доносится умопомрачительный запах, моих любимых пирожков с картошкой, которые нажарила мама. Тут же вскакиваю, и сделав несколько шагов влетаю в столовую. На круглом, несколько старомодном столе, доставшимся нам еще от бабушки, застелена разноцветная клеенка, а посередине стола на широком блюде высится целая гора еще горячих, только со сковороды, жаренных пирожков. Напротив, моего стула стоит высокая фарфоровая кружка, в которой налит чай с молоком и сахаром, все именно так, как я люблю. Чуть поодаль от меня расположилась сестра, привередливо выковыривая из пирожка кусочки теста, картошку она не любит, а рядом с нею мама. С аппетитом, я поедаю с десяток пирожков, и уже собираюсь встать, как в столовую входит отец, пришедший с работы. Выглядит он несколько угрюмо, впрочем, это обычное его состояние, особенно в день зарплаты. Мама, тут же вскакивает, и уступает ему место, достав из шкафчика тарелку пирожков с капустой. Кроме него никто из нас такие не ест, поэтому она всегда жарит ему отдельно. Присев к столу, мама, дождавшись, когда он съест пару пирожков, осторожно заводит разговор о том, что лето заканчивается и нужно отправлять детей в школу. После чего интересуется получил ли он зарплату и сколько дали на этот раз. Невольно подключаюсь к его мыслям.

Отец, пережёвывая очередной пирожок, размышляет:

«Дали, дали зарплату. Но не успеешь ее получить, как ты сразу находишь тысячу причин, чтобы ее изъять. Так я сто лет на машину копить буду. Нет уж, как ни будь обойдешься, всю я тебе точно не отдам. Думаю, рублей сто пятьдесят, ладно сто семьдесят отдам, а полтинник все-таки отложу. Тут раз в год премию получишь и тут же ее отобрать норовят. Ну уж нет, дудки, так и сделаю»

«Ну, папаня, ну жук!» - Думаю я про себя. – «От семьи деньги прячешь, да уж, а я-то думал, что и вправду то ремонт, то еще что-то, а ты оказывается на машину копишь! Хренушки тебе. Точно не сегодня» - решаю я и даю в его сторону краткий импульс.

- Да вот, сегодня премию дали к зарплате. Целых двести двадцать рублей получил! Как раз к школе! – гордо восклицает отец, и тут же осекается, удивленно оглядываясь, и сам не веря тому, что только что произнес. Но слово уже сказано и отступать некуда. Мама же сияющая, как только что распустившаяся роза, счастливо улыбается, обнимает и целует отца, радуясь, так хорошо разрешившейся проблеме. Я же, поблагодарив маму за вкусные пирожки тихонько встаю и удаляюсь из-за стола во двор. Дальше пусть разбираются без меня, я свое уже сделал.

Подхожу к сараю, и выкатываю из него давно сломанный велосипед, на ремонт которого у отца вечно не хватает времени. Что ж, придется заняться самому, я же все-таки механик, правда это было в будущем, но думаю у меня все получится. Разбираю заднее колесо и перебираю содержимое тормозной колодки. Довольно хитрый механизм, если не знаешь его, но все это пройденный этап для меня поэтому уже через каких-то полчаса, велик готов к работе, включая и заново заклеенную камеру. Оказывается, отец, почти все это время находится неподалеку от меня, удивленно наблюдая, за моими действиями. Закончив с ремонтом, собираю все инструменты и отношу их в сарайчик, раскладывая по местам. Еще раз проверяю, не забыл ли я чего? Бросив взгляд на отца с улыбкой замечаю, вытаращенные в изумлении от моих действий глаза. Оседлав велосипед, подъезжаю к окну кухни, и воскликнув:

- Мам, я покатаюсь!

- Только недолго, - слышу в ответ и выезжаю со двора.

Возле перекрестка дорог, разделяющих соседние кварталы, находится небольшая полянка. Наверное, при строительстве здесь был запланирован дом, но его почему-то не поставили. Может просто продали на сторону. Весь наш район «Спутник» был построен в рекордные сроки сразу же после Ташкентского землетрясения. Строили его солдаты стройбата. Уже много позже я узнал, что во многих кварталах не хватает домов. То есть фундаменты имеются, а самих домов нет. Поэтому есть некоторая путаница с номерами. Например, в расположенном неподалеку от нас восьмом квартале нет домов за номером четырнадцать и двадцать один. Есть тринадцатый и пятнадцатый, а вот среднего нет. Тоже самое и с двадцать первым. Всего по району около десятка домов не построено. Еще когда мы только въезжали в свой коттедж, на не закончившейся стройке в соседних кварталах, у солдат, можно было почти за бесценок, или банку самогона, купить краску, доски, ванну в общем, все что пожелаешь. Многие этим пользовались. У нас, как обычно не хватило на это денег, поэтому все что позже появилось, пришлось покупать, или доставать, как принято сейчас говорить, через магазины или знакомых, порой переплачивая вдвое.

На этой полянке собираются все пацаны с окрестных домов, чтобы поиграть в футбол, или что-то еще. К вечеру подтягиваются и девчонки. Возле полянки рядом с дорогой проходит неширокий арык, боковые стенки которого заросли давно выгоревшей на солнце травой. Вода в нем появлялась за все время, сколько я там жил, только в дождь, или зимой, во время таяния редкого для наших мест снега. Вечерами во время наших посиделок, мы занимаем места по его краям. Причем каждый вновь прибывший старается протиснуться в самую середину, его оттуда стараются выпихнуть, прибывший сопротивляется, стараясь остаться на месте, крича что он занимал очередь еще с обеда, что всегда здесь сидел, и вообще это место куплено с самого заселения, отчего всем становится только веселее.

Вот и сейчас, стоило только мне подъехать сразу же на меня, обрушивается шквал новостей. Самая главная, касается обделанного Сявы. Об этом, наверное, знает туже весь Спутник, а авторитет известного заводилы, и драчуна, скатился уже ниже плинтуса. Теперь иначе, чем Гавнюком или Засранцем, его не называют. Второе, пожалуй, не столь значительное, но тем не менее довольно веселое приключение связанно именно со мной. Пацаны, и девчонки на все лады рассказывают, обвешивая дополнительными подробностями мой сон на озере, притворно жалея заработавшегося и уснувшего меня. С удовольствием присоединяюсь к их повествованию, в лицах изображая разговор с теткой, которая разбудила спящего мальчика. Постепенно тема меняется, кто-то вставляет услышанный новый анекдот, воспринятый новым взрывом смеха. Самыми популярными сейчас считаются про Петьку и Василиваныча. Пытаюсь вставить и свои пять копеек.

Василий Иванович посылает Петьку учиться на художника. Через год Петька возвращается:

- Ну, что выучился?

- А то ж!

- Ну покажи, что ни будь свое.

- Вот! – говорит Петька и протягивает лист бумаги, закрашенный в черный цвет.

Василий Иванович долго смотрит на него переворачивая и так, и эдак, а после спрашивает.

- И как же эта картина называется?

- Четыре негра грузят ночью уголь.

Раздается смех, вижу, что анекдот понравился и сыпятся просьбы рассказать еще. Хватит, хорошего помаленьку. С грустным видом развожу руками. Бяшка, пацан из дома напротив, чуть полноватый, кудрявый, добродушный мальчишка пытается рассказать немного пошловатый анекдот про коловорот. Сейчас не принято рассказывать подобные анекдоты в присутствии девчонок. Поэтому не дослушав его до конца, Бяшку с возмущением выталкивают с его насиженного места, отвешивая при этом пару подзатыльников. Народ тут же сдвигается потеснее и Бяшке приходится пристраиваться с краю.

- Бяш! – говорю я, смех тут же смолкает, прислушиваясь к моим словам. – А ты знаешь, что означает твоя кликуха?

- Это оттого что я мягкий, и добрый! – отвечает он.

- Как раз наоборот, хотя и это тоже. – говорю ему. – В России, в деревнях так баранов называют. Свиней – хрюшками или борьками, коров – зорьками или милками, а барашков – бяшками.

- Правда, что ли?! – удивляется он.

- Точно говорю, недавно в какой-то книге прочитал.

Народ вновь хохочет, а Юрка Кутырчик, сидящий возле него, начинает поглаживать его, приговаривая:

- Бяша, Бяшечка, мягонький барашечка!

В этот момент раздается гнусавый голос Юркиной матери: «Ю-ю-юрка! Пошел домой!» Тот нехотя поднимается и попрощавшись не торопясь плетется к своему дому. Оказывается, уже довольно темно и пора расходиться по домам. Проходит несколько минут, и вскоре полянка пустеет. Что ж пора и мне. Подхватив свой велосипед, иду ко двору и заведя его в сарай вхожу в дом. Родители, в это время усевшись в зале на диван смотрят телевизор. Сестры еще нет, но мама совсем не проявляет беспокойства, куда она денется? Скорее всего сейчас у соседей со своей подружкой Светкой в куклы играет.

- Пирожки на столе, чайник еще горячий, - говорит мне мама, не отрываясь от телевизора. Иду в столовую, наливаю себе чай сыплю в кружку четыре ложки сахара, и подкрашиваю все это молоком. Усевшись за стол, собираюсь перекусить, в этот момент в дом врывается маленький вихрь по имени Маринка, моя сестренка. Смуглая плотная девчонка, львица по гороскопу, правда сейчас о гороскопах упоминают довольно редко и только в узком кругу. Как-то не принято это. Но сестра, впрочем, как и мама, настоящие львицы. Все их повадки говорят именно об этом. Одно то, что мы носим фамилию мамы, а не отца, уже говорит о многом. Да, что говорить, если даже отец, после женитьбы перешел не ее фамилию.

Подхватив с блюда последний пирожок, сестра показывает мне язык и уносится в свою комнату. Немного растерянно смотрю ей вслед, но что-то предпринимать уже поздно. Улыбаюсь и допив чай, тоже поднимаюсь и иду к себе.

Когда после землетрясения маме дали квартиру, то предложили два варианта. Или трешку в двенадцати квартирном доме, со всеми удобствами, ванной и горячей водой от водонагревателя. Или коттедж. Отдельный дом с участком в пятнадцать соток, центральным отоплением, правда ванны и водонагревателя здесь не имелось. Все перевесил приусадебный участок. Мама решила, что так будет удобнее, посадим свой сад, какой-никакой огородик, в общем детям, то есть нам, здесь будет вольготнее. И вскоре мы переехали сюда. Честно сказать никто не пожалел о сделанном выборе. В коттеджах оказалось гораздо лучше, чем в многоквартирных домах. А ванну и все остальное мы уже добавили чуть позже своими силами. Когда въезжали сюда, это был трехкомнатный щитовой дом. Позже его перестроили, и у нас получилось четыре раздельных комнаты, ванная комната, кухня и столовая. Огород, как-то не прижился, зато получился добротный сад, с несколькими вишнями, яблонями, абрикосами, черешней, айвой, большим виноградником нескольких сортов и розами растущими по всему участку.

Взглянув на часы, решаю, что пора ложиться. Умывшись, желаю всем спокойной ночи и пройдя в свою комнату, и раздевшись укладываюсь на диван, служащий мне постелью. Включив ночник, беру книгу и читаю ее. Постепенно мои глаза закрываются, и я засыпаю.

*** *** ***

Как же хорошо проснуться в молодом теле! Даже, утро красит нежным светом! Сладко потягиваюсь и рывком отбросив одеяло в сторону поднимаюсь. Выглядываю в окно. Уже залитый яркими солнечными лучами двор, так и манит к себе. Быстренько натягиваю простое трико с вытянутыми коленками и старую футболку. Тихонько стараясь никого не потревожить выхожу из своей комнаты. Впрочем, никого это громко сказано. спит только сестра. Отец уже ушел на работу, а у мамы хотя и выходной, но она уже возится на кухне.

- Что так рано? – спрашивает она, заметив меня в столовой. – Спал бы еще да спал.

Желаю ей доброго утра и прохожу в ванную. Завершив утренний туалет, вновь появляюсь в столовой, где меня ждет утренний чай и бутерброд на завтрак. Отпиваю глоток, и вспоминаю, что в этом мире распространен кофе, которого я не пил уже несколько лет, и очень соскучился по нему. На Аурелии, несмотря на то, что связь с этим миром довольно четко прослеживалась, кофе я так и не нашел. А когда закончились мои запасы, долго мучился привыкая обходиться без него.

- Мам, а у нас кофе есть? – задаю вопрос.

- Ты ж его не любишь? – удивленно отвечает мама.

- Да что-то захотелось вдруг.

- В зале в серванте банка стоит. Сам найдешь?

- А то. – отвечаю ей и срываюсь из-за стола.

Открыв дверцу серванта, некоторое время любуюсь мамиными запасами. Сейчас время дефицита, но достать при желании и наличии знакомых можно очень многое. Вот и в серванте перед моими глазами выстроились закрытые банки с зеленым горошком, кофе, коробки с шоколадными конфетами, бумажные пачки чая со слоном, банки с тушёнкой, с сардинами в масле и даже такая редкость как шпроты. Достаю нераспечатанную банку с индийским кофе и прохожу на кухню. Поддев плотно сидящую крышечку кончиком ножа, открываю ее, срываю находящуюся под нею фольгу и достав чайную ложечку порошка засыпаю ее в кружку, добавив туда же ложечку сахара заливаю кипятком. По комнате расплывается непередаваемый аромат свежезаваренного кофе. Я уже и не помню такого запаха, поэтому с наслаждением вдыхаю его. В прошлой жизни, в двухтысячных, такого уже не было. А аромата хватало на первые две-три чашки, после он куда-то исчезал, и оставалось только почти безвкусное пойло, напоминающее о кофе только цветом напитка и надписью на банке или пакете.

- Наведи и мне кружечку, - слышится голос мамы из столовой.

- А сколько тебе класть?

- Да так же, как и себе.

Завариваю еще одну кружку и выношу обе в столовую, ставя одну перед мамой.

- А, что же без молока-то? – спрашивает она и хочет подняться к холодильнику.

- Не, мам, мне так больше нравится. – отвечаю ей и с наслаждением делаю первый глоток.

Мама повторяет за мной и немного морщится.

- Что-то ты сахару пожалел. – говорит она.

- Сама просила, как себе? – удивленно отвечаю ей и стараюсь побыстрее допить свой кофе, пока она не опомнилась, решив, что для меня это слишком крепко. Задумываюсь.

- Может еще одну? – вопросительно смотрю на маму.

- Хватит. Много кофе вредно в твоем возрасте. – возражает она. – Надо на базар сходить Тема.

- Легко. – отвечаю ей. – Только переоденусь.

Иду к себе в комнату, надеваю носки, брюки, натягиваю футболку и вновь появляюсь в столовой. Мама удивленно смотрит на меня.

- Что с тобой Тёма?

- Ну я же в магазин собрался. Что мне, как оборванцу туда идти?

- Еще вчера, ты как-то не обращал внимание на такую мелочь. – продолжает она.

- Может повзрослел?

- Хорошо бы. Ну да ладно. – она дает мне в руки записку и дотошно объясняет где и что я должен купить и сколько принести сдачи. Все это повторяется изо дня в день, несмотря на то, что я давно уже все это изучил, а в ценах ориентируюсь, пожалуй, лучше, чем мама. Сегодня в списке присутствует резанная морковка, значит будет плов. Правда мама готовить его не умеет, на праздники или к приходу гостей, этим занимается обычно отец, а у нее получается скорее рисовая каша с мясом, но думаю сегодня мы это исправим. Подхватываю авоську, и выхожу со двора. Мама удивленно смотрит мне в след. Обычно на базар я еду на велосипеде, если он понятное дело на ходу. Сегодня почему-то и переоделся, и пешком пошел, творится, что-то странное и с этим не мешает обязательно разобраться, думает она.

Насвистывая какую-то мелодию, кои постоянно крутятся в моей голове иду на рынок. Вообще-то слово «рынок» у нас не в ходу. Чаще говорят – базар. Все же живем мы на востоке, а здесь принято именно это слово. А восток, как говорится - дело тонкое. Тут же вспоминаю песню Укупника и напевая ее продолжаю свой путь.

Восток дело тонкое, Петруха!

Восток, как капризная старуха!

Восток дело тонкое Петруха, эх!

Товарищ Сухов мимо нас не пролетит и муха!

Товарищ Сухов мимо нас не пролетит и муха!.. (https://music.yandex.ru/album/2827733/track/24295570)

Местный базар находится буквально в двух шагах от дома. Достаточно дойти до перекрестка, свернуть налево и перейти на другую сторону улицы. Несмотря на то, что по времени еще только восемь утра, и даже не все магазины начали свою работу, базарная торговля уже в самом разгаре. А, что вы хотите? Здесь Ташкент, поэтому все стараются расторговаться и закупиться, как можно раньше. Через пару часов наступит такая жара, что идти на базар не будет никакого желания. В это время вся торговля замирает, возобновляя свою деятельность ближе к вечеру, когда станет немного прохладнее. Правда торговцы не покидают своих мест в надежде на случайного покупателя, но собравшись под навесами пьют горячий кок-чай, мирно переговариваясь между собою, вскакивая лишь тогда, как появится очередной клиент. Чуть в стороне от основного базара, на его же территории, есть небольшая полянка. С самого начала лета и до поздней осени там торгуют арбузами и дынями. Полянка поделена на квадраты, в каждом из которых лежит огромная пирамида бахчевых. Продавцы не покидают рынок, и все лето живут прямо там, под легкими навесами. Зато и купить арбуз или дыню, у них можно в любое время суток.

Первым делом подхожу к продавцу моркови. Здешняя морковь, в отличие от Российской - желтого цвета, как цветок одуванчика. Продавец моет свежий корнеплод, тут же чистит его и нарезает тонкой соломкой. Руки с огромным ножом так и мелькают над деревянной доской. Разница в цене совсем несущественна, зато все приготовлено, осталось только забросить в казан. Тут же у него приправы для плова, расфасованные по отдельным пакетикам. Беру триста граммов морковки и пакетик приправ, все вместе рубль. Чуть поодаль, продавец лепешек. Можно зайти в магазин и купить лепешку заводского изготовления, но местные гораздо вкуснее. Несколько минут стою, жду как подоспеет очередная партия. Лепешки пекут прямо здесь на базаре, в большом тандыре. Это такой кувшин, сделанный из глины, верхнее горло сделано широким, чтобы внутрь можно было влезть почти по пояс. Его вмазывают в печь, а огонь разогревает его стенки снаружи. Получается своего рода духовой шкаф. Вылепленные лепешки, лепят прямо на стенки тандыра, где они и выпекаются, а после снимают в подставленное блюдо с помощью небольшой лопаточки. Покупаю пять лепешек за пятьдесят копеек и иду в гастроном, который только что открылся. Народу еще совсем мало, поэтому обхожусь без стояния в очереди.

Здешние продавцы, виртуозы своей профессии. Прошу взвесить мне килограмм риса, и завороженно наблюдаю за действиями продавца. Тот подхватывает лист довольно толстой бумаги, тут же одним движением сворачивает из нее кулек, вторым добавляет еще один лист, чтобы добавить кульку объем, бросает кулек на весы, одновременно с этим зачерпывая совком рис из мешка, резко высыпает его в лежащий на весах кулек, отчего стрелка подпрыгивает точно до килограмма, тут же, не давая стрелке замереть, подхватывает кулек и свернув его верхушку подает мне. Молча расплачиваюсь, и развернувшись подхожу к контрольным весам. Так и есть вместо килограмма девятьсот двадцать грамм. Поворачиваюсь к продавцу и глазами показываю на весы. Вижу, что он внутри весь кипит, но тем не менее, досыпает мне до полного веса рис и что-то бормоча про себя, подает обратно. В соседнем отделе покупаю бутылку хлопкового масла, и сложив все покупки в авоську иду домой.

Дома все как обычно. Сестра уже смылась к подружкам, мама смотрит в ожидании меня телевизор. Сейчас по телевизору нет такого разнообразия как в будущем. Всего-то три канала. Два центральных и один местный с передачами на узбекском языке. Но как ни странно именно он и пользуется наибольшей популярностью. Правда для этого нужно в достаточной мере владеть языком, но для нашей семьи — это небольшая проблема, разве что сестра его еще плохо знает. Дело в том, что помимо обычных для этого времени передач о передовиках и вестей с хлопковых полей, здесь довольно часто крутят хорошие фильмы, часто показывают передачи для детей. Кстати именно на этом канале я впервые познакомился с диснеевскими мультфильмами. Да и перевод многих фильмов на узбекский таков, что даже самый грустный из них может рассмешить, не говоря уже о комедиях. До сих пор помню, как Никулин пел на узбекском языке: «Тохта, паравоз, тормоза чакиш борми. Кондуктор кетти менинг елга…»

Показываю маме продукты, купленные мною и предлагаю ей помощь в приготовлении плова.

- И чем же ты мне поможешь? – спрашивает она.

- Я могу приготовить. – отвечаю ей. – Если хочешь, под твоим контролем.

Мама на мгновение задумывается, а потом решает.

- Ну, попробуй, посмотрим, что у тебя получится. Тебе, что-то нужно?

- Да, нет пока, если понадобится я тебя позову.

Мама кивает мне в ответ и удаляется к телевизору, а я начинаю священнодействовать на кухне. Первым делом на огонь ставится казан и в него заливается масло. Хлопковое масло должно хорошо прокалиться, пока оно нагревается быстро чищу и шинкую лук, и сразу же забрасываю его в казан. Пока он прожаривается до золотистой корочки режу мясо. Оно и кладется следом за луком. После того, как мясо хорошо обжарилось следует морковь, приправы и соль, заливается вода и все это закрывается крышкой. Это называется – Зирвак, он должен хорошо протомиться на медленном огне, минут сорок, не меньше. За это время успеваю перебрать рис. Это в будущем рис идет чистым, а сейчас в нем попадаются не вышелушенные зерна, камешки, поэтому рис нужно перебирать, чтобы сохранить свои зубы. Набираю полный чайник воды и ставлю его на соседнюю конфорку. Как только он закипел, тут же навожу себе кружечку кофе, думаю мама не будет сильно ругать меня. Присаживаюсь к столу и наслаждаюсь напитком прихлебывая его маленькими глоточками. В столовую входит мама, интересуясь, что тут у меня происходит. Но увидев, что все в порядке, уже собирается вернуться обратно в комнату, как замечает кофе в моей кружке.

- Тебе навести? – Спрашиваю у нее. Мама вздыхает и соглашается. Некоторое время мы молча пьем кофе. Допив я вновь берусь за рис. После переборки, его необходимо промыть несколько раз. Слив из него остатки воды, пробую готовность зирвака. Пожалуй, пора. Засыпаю рис в казан и тут же, через шумовку заливаю его горячей водой из чайника, так чтобы он скрылся под нею примерно на пару пальцев. На пару минут закрываю крышку, после вновь поднимаю ее и жду пока вся вода не испарится. Ручкой от ложки делаю в рисе ямки, чтобы проверить наличие воды. После вновь закрываю крышку, вставив предварительно в рис разрезанный на четыре части крупный плод айвы, и ставлю самый медленный огонь. Все, плов почти готов, еще двадцать минут и его можно есть. Через двадцать минут выключаю газ и перемешиваю рис с зирваком шумовкой. Блюдо готово.

Сегодня пятница, значит вечером соберутся все соседи на тахте под черешней, каждый принесет к столу, что-то свое, будут долго сидеть разговаривая, после играть в лото. Карточные игры у нас не очень приняты, хотя иногда и играют в дурачка. Но тут скорее причина в том, что купить новую колоду довольно проблематично, чаще всего такая появляется после того, как кто-то из соседей съездит в Москву или Ленинград, там с подобной полиграфией свободней. После этого колоду заигрывают до такой степени, что карты буквально расползаются прямо на глазах. Дурачок, после этого вновь забывается до приобретения новой колоды, а взрослые, а иногда и мы играем в лото.

Мои плечи довольно сильно обгорели во время вчерашнего сна на озере, поэтому ни о каком купании речи не идет. В самую жару устраиваюсь в своей комнате и просто читаю. Здесь нет кондиционеров, поэтому мама, рано утром открывает окна во всем доме, и проветривает его. А с первыми лучами солнца, все окна закрываются наглухо и завешиваются плотными шторами. Благодаря этому в доме целый день прохладно. А вот если влезть на чердак, то уже через пару минут выскакиваешь оттуда абсолютно мокрым. Шифер так нагревается, что там просто невозможно дышать. К тому же в качестве теплоизоляции использована стекловата, застеленная прямо на перекрытие. Каждый шаг по ней поднимает кучу стеклянной пыли, потом все тело чешется.

Отец сегодня пришел гораздо раньше обычного. Все вместе садимся ужинать. Мама, подмигивает мне и накладывает ему в тарелку плов. Он зачерпывает ложку риса, задумчиво жует потом удивленно смотрит на маму.

- Айвовый?! Вот умеешь же, когда захочешь! Почему бы всегда так не готовить?

- Это не я. Это Тёма готовил сегодня. – улыбаясь отвечает она. Отец переводит взгляд на меня.

- Где это ты научился так?

- За тобой смотрел. – отвечаю ему.

С улицы раздается зов.

- Тёмка! Гулять пойдешь?

Поднимаю вопросительный взгляд на родителей.

- Иди уж.

Тут же подскакиваю, бросаю спасибо за обед, и оседлав велосипед выезжаю со двора. Задержавшись на пару минут возле полянки, говорю, что нужно кое-куда сгонять и попрощавшись покидаю веселую компанию. Планов никаких нет, просто хочется немного покататься, а заодно освежить свою память. Ведь по сути, я не был здесь больше тридцати лет. Еще достаточно светло, поэтому не торопясь еду по улицам, разглядывая здания и прохожих. Подъезжаю к кинотеатру, вчитываюсь в огромные плакаты афиш, намалеванные местным художником. На следующей неделе, запланирован «Фантомас», предчувствую огромную толпу и давку на все сеансы, ног сходить все же хочется. Фильм хоть и старый, но веселый. Хотя, какой-же он старый? Он же выпущен где-то в 64, а у нас показывается с 67 г. Так, что совсем не старый всего-то пять-шесть лет фильму. После вновь оседлал велосипед и проехал до школы, в которой вскоре мне предстоит учиться. Фактически наш класс был первым и юбилейным выпуском школы. То есть мы пошли в первый класс в год ее основания, а в десятилетний юбилей, закончили обучение. После моего выпуска, школа проработала еще лет пять, а после переехала в новое здание, неподалеку. Сейчас на том месте школьная спортплощадка. А старое здание школы, отдали под вечерний техникум. Что было после моего отъезда я не знаю, но вроде бы говорили, что она была сломана. И на ее месте построили что-то другое. Немного поностальгировав, не торопясь поехал обратно, возвращаясь по другой улице, мимо пожарной части. В этом году, я познакомлюсь здесь со своим будущим другом и одноклассником, пока же он учится классом старше. А может и нет, даже не знаю, как теперь все сложится у меня. Подъехав к дому, присоединяюсь к своей компании сидящей на прежнем месте. Бяша, вынес гитару, и поет, что-то блатное, бренча по струнам, как придется, лишь бы что-то звучало. Его некоторое время слушают, а после прерывают и просят заткнуться. Потому как всем надоела эта какофония. Он в ответ распаляется и предлагает кому ни будь другому попробовать свои силы, а он посмеется над ним. Протягиваю руку и забираю у него инструмент.

- Тёма, ты что на гитаре умеешь играть? – удивленно спрашивают у меня.

- Да, я на любом инструменте умею, кроме трубы.

- А что на трубе?!

- А с нее карты сваливаются. – вставляю к месту очередной анекдот.

Мгновение тишины на осмысливание, и народ взрывается смехом. Мне тут же уступают место, присаживаюсь и провожу рукой по струнам. Гитара безнадежно расстроена. Какое-то время пытаюсь привести ее звуки к норме, потом беру несколько аккордов. Инструмент отчаянно дребезжит, но тем не менее, какие-то звуки все же выдает.

- Вы хочите песен? Их есть у меня. – выдаю очередной перл. Тут же раздаются пожелания. Вспоминается одна песня. Она получит известность только в 1979, но написана была еще в 1951году, правда основной текст несколько отличен, от более позднего. Мелодия довольно простая и мелодичная. Короткое вступление и начинаю песню:

Экспресс времён пришёл на первую платформу.
Я взял себе билет до станции «Забудь».
Чудесный мой состав бесплотен и бесформен,
Крушенью не бывать, спокоен долгий путь.
Сиреневый туман над нами проплывает.
Над тамбуром горит зелёная звезда.
Кондуктор не спешит, кондуктор понимает,
Что с девушкою я прощаюсь навсегда.

Напомнит стук колёс всё то, что ты сказала,
Что выцвела любовь, как ситцевый платок,
Что ты устала ждать под сводами вокзала,
Где каждый поцелуй — недопитый глоток.
Сиреневый туман над нами проплывает.
Над тамбуром горит зелёная звезда.
Кондуктор не спешит, кондуктор понимает,
Что с девушкою я прощаюсь навсегда.