Ставка

– … при котором вторые становятся первыми. За нового главу Третьего отделения!

Аластор очередной двусмысленный тост в свою честь не поддержал:

– Уймись, трепач. И мечи пореже.

Кубки Прокурора и Адмирала также остались нетронутыми. Зато Бэлова компашка угощалась исправно: воздух в зале Совета намертво пропитался хмельным мёдом. До кальяна дело пока не дошло, слава Хаосу.

– Ай, никак не можно, – лучезарно оскалился Бэл. – Такой ведь повод знатный. А ты будто и не рад?

– Кто о чём, а голый о свадьбе, – огрызнулся Аластор. – Аж к свежим известиям с просторов братской державы умудрился своё сокровенное приплести.

– Молодожёну простительно, – философски заметил Аваддон. – Тем более, будущему отцу. Но и правда, где покушение на Светлейшего, а где твоя брачная афера?

Изрядно принявший на грудь Маммона добродушно хлопнул Бэла по плечу:

– Да, знатный куш сорвал! Что за тебя пошла – ещё ладно. Но как уболтал державу оставить? В одном шаге ведь от печати визирской была.

– Блестящий ход, господа! Хитроумный план Бэла! – Аваддон изобразил преувеличенно бурные аплодисменты. – Новация в политике – не бороться с соперником, угрожающим вашему положению, а попросту жениться на нём. Впрочем, рецепт не для всех.

Бэл возмущённо фыркнул.

– Да что ты мелешь, мельница? Какая-такая угроза? Пьяное волокитство Шемаля всерьёз принял? Уж не знал государь, чем взять, думал, клюнет на эту наживку. Женщина-визирь… Ха! Жест отчаянья!

Малика ощутила нехарактерное для себя, но очень острое желание повязать оратору совершенно особый галстук. Или даже бант. Длины этого языка хватило бы и на подвязки.

– А всё же, чем взял под уздцы? Сознавайся, конокрад! – Маммона снова хлопнул Бэла по плечу, да так, что будь на его месте кто-нибудь менее дубовый, не обошлось бы без вывиха или перелома. – Кобылка-то с норовом, одно дело пустить в галоп разок-другой, пока не взбрыкнёт. Другое – себе на двор свести вместе с богатым приданым.

Малика выразительно кашлянула, но члены умозрительного мужского клуба балаболов-скотоложцев слишком увлеклись и не обратили на неё ни малейшего внимания. Не то, чтобы она скучала по Нитокрис, однако уход нравной красотки из Совета и с поста подействовал на князей разлагающе: или авансы разной степени галантности в адрес единственной оставшейся дамы, или эдакое вот непотребство. Надеялась, что печальная участь бывшего министра обороны Раймира всех взбодрит. Ничуть – снова половинная явка, сплетни и бардак. Бэл совсем рехнулся на радостях: якобы случайно перепутал кресла и занимал сейчас место государя и повелителя.

– Секрет простой, ответ золотой, – от сияния Бэлова самодовольства уже резало глаза. И не только ей. Астарот шумно прочистил горло и вступил со сдержанной ухмылкой:

– Напоминаю, что в результате процедуры слияния двух Великих Домов кое-кто перемахнул не одну ступень иерархической лестницы. Отрадно, похвально… Но фактически это он присоединился к Дому супруги.

– Пустяки! – отмахнулся Бэл. – Ничтожное и нелепое крючкотворство. Только не заводи свою шарманку, законник, не то все уснут раньше, чем явится Шемаль. Если вообще надумает почтить.

– И в мыслях не было, – Прокурор пожал плечами. – Просто скромное уточнение. Из уст в уста от доброго народа: лицо, перешедшее после свадьбы в дом жены, зовётся таким, знаешь, презабавным остреньким словцом…

Версий накидали с горкой, даже Бэловы подельники. Астарот выждал, пока веселье утихнет, и невозмутимо закончил свою мысль:

– Как ни вей верёвки из песка, примак ты и есть. Да, не голодранец «карман без гроша, уд да душа». С учётом титула, вовсе выдающийся! Известный государственный ум, по призванию своему – шулер. В небесах – золотой змей. В Совете – Великий визирь. На политической арене, так сказать, необходим… Ну-с, за Хозяйку и её хозяйчика, господа!

– Ваше здоровье, – прошипел мерзавец, не прекращая скалиться. В голосе отчётливо послышалась угроза. – По тонкому канату гуляешь в сильный ветер… Тц-ц, такой риск.

– Кто прав, тот не споткнётся, – вместо Астарота ответил Лотан. – И зубом не цыкай. Примета дурная.

– Кому как.

– Проверить хочешь? Валяй.

– Тебя? Избави Хаос. Предпочитаю женщин.

– Вот и катись своей под юбку, цыкло.

– Сам катись к Рыжей в щель.

Лучшие умы Адмира, опоры трона и советники государевы. На поверку те же дети, только уд больше. Без Шамада хоть свару раздувать некому, непременно своими подначками довёл бы до мордобоя. Но сейчас слишком занят Лайлой. К добру оно или нет – неведомо. Мастема тоже был давним горячим поклонником мерзавки, а потом вдруг решил стать новым владыкой Раймира. Сам ли? Она ведь всем в уши льёт одно. И раз за разом ведутся.

Малика поморщилась и продолжила искать в донесениях ответ на вопрос, кто из сцепившихся дворов ши достоин титула «чемпион глупости» на сей раз. По всему пока выходило, что Неблагой, но их противники изо всех сил рвались это исправить. В довесок к ним волки, сектанты и Хаос знает, что ещё. Дебри Лазури кишели проблемами с начала мира, но Первый среди равных почему-то предпочитал смотреть на это сквозь пальцы. Выбирался туда изредка на охоту, никаких официальных визитов или попыток приструнить засранцев. В сознании дикарей эти семена равнодушия уже давали странные всходы.

– Ну полно, полно, господа, – Мильхом в роли примирителя смотрелся бледно, но старался изо всех сил. – Что вы, в самом деле! В Раймире траур, в Лазури неспокойно… Смута поднимает уродливую голову тут и там, потому наша задача – сплотить ряды, а не ссориться меж собой.

– Цыц, паразит, – Бэл глянул на оратора так, что тот непроизвольно вжался в спинку кресла. – Лазурский паноптикум слова доброго не стоит, давно бы прижали всех к ногтю, если бы кое-кто чаще слушал голос разума.

– Это тебя, что ли? – фыркнул Лотан. – Уж ты подскажешь, уж ты насоветуешь…

– Флота в Озёрном краю нет, не твоя делянка, – Бэл осушил очередной кубок и облизнулся. – А если Лазурь войдёт в состав Адмира, сможешь получить себе, к примеру, должность паромщика.

Знатно разобрало, на второй круг пошли. Такими темпами и без Шамада управятся. Нового министра иностранных дел пока не назначили, министр нападения – украшение Бэловой коллекции должников, вот и понесло пуще прежнего.

– Чего мелочиться, ты ещё на Удел замахнись, собиратель земель. Раймир будет в восторге, Натхе сейчас только дай повод стравить пар, – Аластора жадность Бэла, граничащая с диагнозом, раздражала давно.

– Интересное предложение. Не зря моя жёнушка высоко оценивала профессиональные качества своего исполнительного пажа. А ты чего притих, министр погибели? Есть ресурс ведь, навалом.

Аваддон запил неуместное обращение, но ответить не успел.

– А ну, брысь!

Явился, не запылился. Зол, растрёпан, дипломатией несёт так, что цветы в вазах вянут, и лак на мебели трескается.

– Что? – Бэл то ли правда выпил лишнего, то ли намеренно сделал вид, будто не замечает ошибки с креслом.

– То самое. Ишь, умостился, мудотёр.

Бэл отчего-то не спешил повиноваться. Смерил Шемаля удивлённым взглядом и благодушно махнул рукой на свободные места.

– Стульев мало? Бери любой да садись. Чего взъярился? Сущий пустяк ведь, а ты орёшь, как на плацу.

– Ты оглох или прилип? Шевелись, грёбаный ствол!

– Не сердись, государь, не со зла он. Мёду перебрал, – Аваддон прикрыл подельника, но сделал это до того двусмысленно, что шутки и предложения, как помочь прилипшему и слипшемуся, тут же посыпались градом.

– Господа, господа, проявите уважение, наш общий друг всё же великий визирь и второе лицо после первого…

Мильхом, очевидно, вознамерился своим елейным блеяньем заработать очки в борьбе за кресло министра иностранных дел, но получил только грозный взгляд Бэла и резко сделавшийся слишком тесным воротник. Ровно настолько, чтобы заткнулся и пыхтел в тщетных попытках ослабить хотя бы вручную. Нет, не столько пьян его покровитель, сколько выдуривается. Шемаль понял. Смотрел неотрывно, тяжело. Державные мужи молчали, у каждого были на то причины, но главная из них сегодня умудрилась достать до печёнок даже собственную клику.

– Ну?

– Гну, – Бэл грохнул кулаком об стол, поднялся и патетически возвёл очи к высоким сводам зала. – Рога давно не в моде, а ты упёрся не ко времени. Да забирай свою драгоценную табуретку! Только скажи на милость, государь наш надёжа, если это столь принципиальный вопрос: когда Ваш-Темнейшеству опять и снова окажется недосуг порадовать своих верных присутствием, что прикажешь с председательским креслом делать? Завесть традицию неприкосновенности и для вящего укрепления оной портрет твоей особы там держать?

Шемаль ответил кратко, ёмко, но не совсем по существу.

Хватит. Очень кстати пришлись некоторые свежие донесения, за коими только лично. Строгая секретность, чудесный предлог вылезти из своего угла прогуляться и проветриться. Уж не сожрут друг друга без неё.

Обернулась быстро, получаса не прошло. Огляделась и мрачно подумала, что на магические разборки в зале Совета пора налагать запрет: всё разнесли. Посуда вдребезги, стол – горелые щепки, ковёр под ногами Бэла тихо тлеет.

Сами целы пока. Вкопались друг напротив друга. Как в народной дурацкой песенке про двух бойцовых драконов старой ифритки. Один шильник, другой зольник… По масти скорее злотник, а по существу всё верно. Остолопы оба.

Прочие князья стоят наизготовку, как гвардейцы. Очевидно, до того разнимали закусившихся по мере сил, да куда уж, когда через край плещет.

– Меня с тупым казарменным сапогом равнять? – Бэл почти рычит, парчовый халат идёт чешуёй по всей поверхности, пальцы кривятся. Клыки и когти – следующий шаг. Дурная привычка у обоих оборачиваться всякой летучей гнусью, совсем скоро мозгов не останется, инстинкты одни.

– Тоньше работаешь, да? Портрет мой как видал в кресле? А, залупа варанья? – этот шипит аж с присвистом, щекой дёргает до хруста, сопровождающего начало трансформации.

– Ближе поди, проверь. Тростью издали всяк горазд. После визита к недужному братцу траурные самоцветы в окладе парсуны мерещатся? Боишься, значит?

– Пасть захлопни, летавец.

Тихо уйти, или… А, была не была!

Чудом уцелевшие останки тяжеленной бронзовой люстры рухнули точно меж спорщиками. Те синхронно уставились на покалеченный светильник, а затем повернули морды в её сторону. Хоть бы один моргнул, но нет. Натурально драконий питомник.

– Дама сказала своё слово! – Астарот поспешил ей на помощь вперёд Аластора, отчего тот сделался ещё мрачнее. Ну вы ещё сцепитесь, тогда точно пора самой обернуться кирпичом и вылететь в окно.

– Бескровный и ненасильственный путь – очевидный выбор, если стороны не желают пойти...

– Охолонуть и проспаться, – две пары стеклянных от злобы рептильных глаз стыло ошпарили Маммону. Он ничуть не смутился, лишь пожал плечами и огладил холёную бородку. – Я бы советовал в любом порядке, а там дело ваше…

Мильхом нервно покосился на покровителя и, получив приказ, принялся убирать бардак и восстанавливать обстановку. Лотан готовился к худшему, потому тратить магию на помощь товарищу не стал, как и остальные князья.

– Шахматы? – Бэлу всё мало, не мог обойтись без намёка на ту затяжную партию, которую Шемаль с Натхой начали лет тридцать назад и не сподобились доиграть до сих пор. – Или попроще возьмёмся, скажем, на костях?

– Зачем же на костях, – медленно, словно раздумывая, произнёс Аваддон. Заминка не рассеяла сомнительный душок очередной легионерской шутки, наоборот. – Есть же карты. И есть средь всех картёжных забав одна подходящая: скорая, но достаточно благородная. Узким дружеским кругом да за закрытыми дверьми – милое дело. В ней ты признанный мастер. Ни единого поражения…

Хотя пристрастия к азартным играм Малика не питала, догадка осенила почти сразу. Её подтвердила широкая улыбка Шемаля.

– Компания у нас дружней некуда, а? Отчего бы и нет!

– В марайю так в марайю, – без особого задора согласился Бэл. – Но чур, рассадка произвольная. А то у господина председателя и к воле Хаоса претензии найдутся.

Почуял, что в капкан гонят, напрягся. Кого мог, всех обул на обе ноги, а с Шемалем играть не рвался. Вдруг исход партии будет ясен с самого начала. Известно ведь, что у сильного игрока живые карты лишнего не покажут, если он не утратит самообладания.

– После вашей маленькой баталии любое из мест за этим столом вряд ли отмечено благоволением Хаоса, – снисходительно промолвила Малика, устраиваясь среди зрителей. Астарот уже шуршал пергаментом, готовил счётные таблицы.

– Мои извинения, несравненная Жемчужина Совета, – галантно поклонился Шемаль. – Занесло слегка, увлеклись. – И тут же рыкнул Бэлу:

– Тпру! Погодь, пройда. Что я на кон ставлю – понятно. А ты? Чтоб в одну цену? Своего-то добра у тебя негусто.

– Голова моя. Пойдёт?

– На кой хрен мне твой чан с помоями? Расколоть да вылить всегда успеем, пока пусть варит в интересах державы.

– А если в долг? – ну Аваддон, с такими союзниками и врагов не надо. – Чего мудрить-то, господа? Должок, да и дело с концом!

– Долг ещё взыскать надо. Были прецеденты, – Астарот с безукоризненно разыгранным сомнением глянул на листы с разметкой. – Идея хороша, но по здравом размышлении выходит, что один из игроков не может предложить соразмерной ставки.

Лицо Бэла осталось невозмутимым, улыбка – столь же раздражающей.

– В этом есть своя прелесть. Князь и нищий могут поменяться местами, если на то будет воля Хаоса.

– Прав бродяга! – неожиданно для всех хохотнул Шемаль. – Вот хоть убить его готов десять раз на дню, а люблю мерзавца за извивы мысли. Тогда давай-ка смеху ради уговоримся в духе столь же народном и сказочном.

– Это как понимать прикажешь?

– А так, друже мой закадычный, аспидок сусальный: продуешь – придётся отдать мне то, чего в хозяйстве своём не ведаешь.

Тут на Шемаля изумлённо вытаращились все. О том, что Нитокрис со дня на день должна подарить главе Второго дома наследника, знала даже распоследняя блоха в трущобах.

– Ты охренел?

– Угадал. По роже вижу, идеальное попадание.

– Никак не можно. По закону ежели…

– Закон допускает усыновление детей одного Дома главой, членом или полномочным представителем другого по согласию родителей или опекунов с соблюдением требований абзаца пятого пункта третьего статьи 1123 Семейного Кодекса Адмира.

– Видишь, прокурор подтвердил. Не тяни время, ну айда, – Шемаль поднялся и через стол протянул руку сопернику. – Или боишься?

Бэл ответил мгновенно, рукопожатие помимо синеватого магического пламени сопроводил тихий, но отчётливый хруст пальцев.

Запечатанная колода, возникшая на столе, ничем особенным не выделялась. В любой палатке, на любом рыночном лотке с мелочёвкой найти можно. Чёрная рубашка с государственным гербом, картинки без особых изысков. Как изменятся и что покажут, целиком и полностью зависело от игроков. Вся суть марайи: слаб магией или нервишками – листай дальше, выбирай другую игру.

На раздачу поставили Мильхома, как очевидно слабейшего из присутствующих. При всём желании не сможет сделать ничего, кроме того, что требуется.

Торг сразу вышел в пользу Бэла, хотя он начал осторожно, готовясь пободаться.

– Совет на жезлах.

– Валяй.

С подозрением глянул на Шемаля, но ухмыльнулся и объявил козырь. Жезлы, кто бы сомневался. Пылающее навершие сделало обычный знак масти похожим на факел. Сгрёб прикуп, вскрыл.

– Козырный марьяж! – захохотал Лотан, хлопнув ладонью по столешнице.

Даже Малика не удержалась от улыбки: действительно, дама и король. Но на картах красовались уже не обычные условные портреты.

Нитокрис. Она, ни с кем не спутать: рост, стать, черты лица. На руках младенец. Брови матери нахмурены, взгляд полон презрения, а поза выражала решимость защищать драгоценную ношу любой ценой.

Малика со смесью грусти и злорадства подумала, что Бэл уже проиграл. Ещё до начала партии и вне зависимости от её исхода.

С королём вышло ещё интересней. На троне вместо него вальяжно устроилась всё та же Нитокрис. Смоляная копна волос увенчана изысканным серебряным гребнем. Вся парюра – вполне в духе тех ювелирных шедевров, что дарил Хозяйке второй пылкий, но менее удачливый поклонник. Подножие трона – согбенная спина мужчины, подозрительно похожего на господина великого визиря.

Это зрелище вызвало новую волну веселья. Не смеялись лишь Мильхом, Бэл и сама Малика. Шемаль тоже молчал, но смотрел столь глумливо, что слова и не требовались.

– Королю к лицу новое платье!

– Прежние цвета Второго дома ему идут куда больше.

– Да-с, дивной красоты и скромности наряд.

– И рожа смиренная…

Но больше всего шуток вызвали каблуки дамы и цепь. Один конец был пристёгнут к поясу Нитокрис, другой – к тонкому золотому обручу на шее супруга.

– Вот теперь верю: крепко любит негодяя!

– Это с чего ж такой вывод?

– Сам посуди: голова на плечах, не в хрустальной вазе со льдом. Жив, цел, оставлен при Доме жены за выдающиеся племенные качества. А что под каблуком на карачках – так всё ж по согласию, мало ли, кому что в ложнице любезно.

– Нарезвились, словоплёты? – поинтересовался Бэл, поджав губы. – Мы можем продолжить, или ещё поупражняетесь?

Дальнейший ход игры предоставил широкий простор для острословия. Карты были беспощадны не только к Бэлу. К примеру, королева мечей выглядела почему-то как толпа полуголых и вовсе обнажённых дам в причудливых полумасках. А король той же масти – без трона, без штанов и в чешуе, зато с разодранной коровьей тушей в пасти. Видимо, ответы на вопрос, чем сердце успокоится: средства проверенные, надёжные.

Державные мужи окончательно позабыли, что привело их в зал Совета, и беззастенчиво сыпали картёжным жаргоном, подбадривая игроков.

– Два вальта и срамота!

– Учитывая, что один из них нынче с лицом Шамада…

– Слава Хаосу, не дама.

– Ну, на любую даму у Бэла козырный туз припасен.

– Выше бери, божественный! Хороший храм, добротная постройка.

– Жаль, координаты не прописаны. Где ж эдакая роскошь? И есть ли она?

– На меня не смотрите, бывать не доводилось.

– Замысел или реальность… Мне одно интересно, Хозяйка-то в курсе?

Прицельным молчанием Бэла можно было выжигать по камню. Господин великий визирь придерживался прежней осторожной тактики, больше четырнадцати взяток не заявлял, благодаря чему вёл по количеству выигранных конов. Но видно было: с трудом сдерживается, пошла кругом голова. Шемаль же, напротив, легко перемахивал за двадцать, отвечал на подначки, прикладывался к фляжке и дымил нескончаемой самокруткой в лицо Бэлу и особо неуёмным любопытствующим.

В общий зачёт шли ноздря в ноздрю, ближе к предпоследнему кругу Шемаль слегка опережал соперника, если верить записям Астарота.

Кон тринадцатый и последний. Князья ещё плотнее сгрудились с двух сторон, позволив Малике сохранить выгодную видовую точку. Мильхом радовал новыми оттенками бледности и ручьями пота с висков. Остальные не радовали ничем. Подкрепляться как вспомнили по государеву примеру, так и не забывали. Курили только игроки, но и того хватало – у одного гандж, у второго – лучше не думать, что за дрянь. Пахла, как погребальный костёр коллективного разума.

Ну, ну... Готово, сторговались, межеумки! Бэл алчно затянулся и вскрыл карты небрежным мановением. В лице его произошла разительная перемена, но вовсе не от проглоченного дыма.

– Три шеола и кабак!

– Символично, но бесполезно.

– Да-с, перегнул с заявкой наш лихой визирь.

– Зря на прикуп понадеялся.

– Но хоть с козырем не сплоховал.

К сожалению для Бэла и к счастью для всех остальных, это ему не помогло. Шемаль пошёл с кубков и быстро избавил противника от последнего преимущества.

– Бери, бери, для друга ничего не жаль, – глаза Шемаля сделались светло-жёлтыми, почти прозрачными, когда он наблюдал за тем, как Бэл вынужден расставаться с козырями ради мелких карт. Разгром довершил быстро, то ли решил проявить милосердие, то ли попросту заскучал.

Ни злорадства, ни торжества не отразилось во взгляде, даже когда Астарот с каменным лицом огласил итоги.

Воцарилось неловкое молчание. Шаркающие шаги Мильхома показались особенно громкими. Добрёл до своего кресла и стёк туда в полном изнеможении.

Веселье выветрилось вслед за хмельком. Бэл, бледный и злой, тяжело поднялся и процедил:

– Доволен?

Шемаль вздохнул.

– И да, и нет, – продолжил более задумчиво. – С одной стороны, знатная потеха вышла. А с другой… Во всём виноват Прокурор! Ну что пасть раззявил? Мирное решение, бескровный путь – и куда нас по нему занесло? В область моральных дилемм, немытое подхвостье Хаоса. Помахались бы до алых соплей, узнали, чей рог длиннее да клык острее, на том бы и чашу пополам. А теперь что? Шкура цела, трон при мне, а выходит злодей я, изверг и мучитель невинных…

Малика спрятала смешок в бокале и переглянулась с Аластором и Лотаном. Астарот негодовал, что всё свалили на него, но тоже ослабил воротничок. Угадали. Можно выдохнуть. И позволить себе немного ледяного вина.

Бэл замкнулся в крепости своей гордыни. Спина прямая, плечи вразлёт, глаза в глаза – на, мол, выкуси, рискнул, не убоялся. А всё одно как оплёванный.

– Оно, конечно, принял и воспитал бы, как родного, – тут послышались смешки. Аваддон с Маммоной зашептались и зафыркали. – Только ведь можно ли младенца с матерью разлучать? Кодексы дозволяют, верно. А по закону жизни – негоже, не могу.

– Да что ж делать-то, государь? – спросил Аваддон таким тоном, что на месте Бэла Малика немедля задумалась бы, чем наградить подельника за чистоту принципов. Как по нотам ведь поёт, хоть внешне лояльней некуда.

Шемаль поймал подачу, нахмурился на пару очень долгих мгновений и просиял, обратившись к Бэлу:

– А чего голову ломать… Выше нос, гроссмейстер! Сына твоего мне не надобно, ни он, ни мать его в нашем споре не замешаны. Как на свет появится, Феором назови – да и будет с тебя. Феор бен Бэл – недурно звучит, а?

Будущий отец не оценил ни звучания, ни благородства. Зло сверкнул глазами, поклонился и растаял в вихре искр.

– Привет супруге! – расхохотался Шемаль ему вслед. – Ух, пройда! Качается, но не тонет, побеждён, но не сломлен. Не то что некоторые… Тьфу! – при виде Мильхома ей тоже захотелось сплюнуть: слизняк так перетрясся за свою шкуру, что лишился чувств.

– О, и снова прошу прощения у прекрасной дамы. Несравненная Малика, Жемчужина короны, услада очей, отрава чресел…

Тёлка дохлая тебе дама. И прочее по списку.

Взгляд выдержала, дабы понял и осознал, затем покинула сборище картёжников. Втайне надеясь, что Аластор не будет дураком и последует за ней.