Ставь на единорога

На этот раз я должна была умереть окончательно. Серьезно, и вторая-то попытка дается не всем, а уж третья… про такое в моей семье не сохранилось даже легенд.

Но я почему-то вернулась.

Опять.

Картинка перед глазами сменилась мгновенно – кажется, я даже не успела моргнуть. Только что я стояла у своего окна и с каким-то уже отстраненным ужасом наблюдала, как невыносимо-медленно – хотя я точно знала, что это занимает доли секунды – расползается по городу “паутина”. Как серой пылью оседают дома, осыпаются стены, разлетаются облаками в небе дирижабли, как в ту же пыль обращаются не успевающие ничего понять прохожие. Как паутина подползает все ближе. И еще ближе. Как медленно осыпается стена и окно перед моими глазами. Как тонкая нить осторожно, будто даже ласково прикасается к моим пальцам. А потом…

А потом – словно сменился кадр в синематографе, и я пошатнулась, схватившись за подоконник. Передо мной по-прежнему было окно, но совсем другое. И за ним – не пепельная пустыня, в которую обратились башни и стены города, а пышные цветущие кусты и дорожки.

Я на секунду зажмурилась, давая себе время привыкнуть к яркому свету. И к тому, что я жива.

Над горизонтом, тяжело взмахивая крыльями, пролетела рейсовая черепаха. Пятнадцать-двадцать лет спустя над городом их почти не останется. Дирижабли куда быстрее и маневреннее.

Скользнула взглядом по стеклу, ловя свое отражение. Совсем юное тонкое лицо. Волосы до плеч собраны в небрежный пучок – такую прическу я носила, кажется, в студенчестве… нет. Немногим позже, когда начала преподавать и только занялась собственными исследованиями.

Быть не может. Но…

Ни единого кольца на тонких пальцах.

Тяжело оперлась на подоконник и сделала глубокий вдох, все еще пытаясь осознать произошедшее.

Итак, я снова умерла и снова вернулась в прошлое. Вопреки всему, что знала и на что могла надеяться. В этот раз я могу гордиться по крайней мере тем, что “паутину”, которая все уничтожит, создала не я… так себе повод для гордости, если честно.

Но если я вернулась, это значит, что я все еще могу что-то изменить. И значит, прежде всего нужно понять, где я. Или вернее будет спросить “когда я”?

Сад за окном… нет, сквер! Сквер при университете. Выходит, я вернулась в тот же самый момент – уже второй раз. И значит, сейчас…

Я успела обернуться еще до того, как дверь пустой аудитории за моей спиной открылась.

И почувствовала, как губы сами собой разъезжаются в счастливой улыбке – живой!

– Марек… – это я выдохнула едва слышно – и в последнюю секунду с трудом удержала себя, чтобы не броситься с визгом ему на шею.

Светловолосый парень – нет, молодой мужчина! – в мундире, вошедший в аудиторию, с порога окинул меня оценивающим взглядом и едва не закатил глаза на мой очевидный восторг. Примерно так выглядят, наверное, звезды сцены, наткнувшись в любимом кафе на очередную стайку восторженных поклонниц, мечтающих о благосклонном взгляде кумира.

Что ж… Марек и есть звезда. Разве что не сцены. И восторженных поклонниц у него всегда хватало.

А еще – он меня не узнал. Снова. И на этот раз я все-таки удержалась.

Когда это произошло впервые – я в самом деле была счастлива увидеть наконец друга детства. Я-то и тогда узнала его мгновенно, и ни секунды не сомневалась. И на шею ему, кстати, кинулась. Потом он уверял еще, что, конечно же, тоже вспомнил сразу, просто решил пошутить.

Во второй раз – как и сейчас – не узнать его у меня просто не было шансов. Все-таки столько лет в браке. И я тогда, в точности как и сейчас, была просто безумно счастлива видеть его – живым.

Но в этот раз будто что-то остановило меня. Дар уже во второй раз возвращает меня именно в этот момент – момент нашей первой взрослой встречи и второго знакомства. Где-то я должна изменить что-то очень важное, чтобы все пошло по другому пути. В прошлый раз я думала, что дело в моей специализации, в выборе темы исследований, начале работы. И да, все это тоже предстоит совсем скоро. Но… почему именно этот момент?

Кажется, мне нужна пауза. Я должна подумать.

Хотя прямо сейчас пауза затягивалась. Похоже, Марек слегка опешил из-за перемены выражений на моем лице.

– Простите. Я приняла вас за своего знакомого, – сухо каркнула я.

Лицо Марека слегка вытянулось.

– Вы…

– Простите, – повторила, уже не глядя на него. – Я должна идти.

Подхватила с подоконника какую-то папку и стремительно вышла из аудитории, проскользнув мимо Марека. Парень так и стоял в дверях, недоуменно глядя мне вслед. Что ему вообще там понадобилось? Искал кого-то?

…А мне? Этот день повторялся уже дважды, но так много лет назад, что вспомнить все детали теперь просто невозможно.

Папка… ах да! Я собиралась подавать документы на соискание докторской степени, принесла свои наработки и планы. Так волновалась, что пришла раньше времени – декана не было еще на месте, и секретарь просила подождать. А у меня не оказалось сил сидеть в приемной, я принялась мерить шагами коридор, заглянула зачем-то в пустую аудиторию… может, услышала какой-то шум с улицы и решила выглянуть в окно? Таких мелочей уже точно не раскопать в памяти.

Быстрым шагом я прошла по коридору, завернула за угол и остановилась у двери приемной, прижимая свою папку к груди.

Когда-то – безумно, невероятно давно! – я уже вошла в эту дверь. Подала документы, заявила свою тему. Потом преподавала и вела исследования. Это было, пожалуй, лучшее время в моей жизни – во всех жизнях!

Конечно, я защитилась, получила свою степень. А еще – сделала одно из величайших открытий в истории теоретической магии. Собрала все мыслимые и немыслимые научные премии мира. Ездила с лекциями по университетам разных стран. Мир изменился – благодаря мне. Магия никогда еще не была так доступна каждому. Магическое освещение на городских улицах, безопасные и быстрые летательные аппараты, даже светильники вместо масляных ламп в самых бедных домах – это все я. Мне было чем гордиться, и за спиной будто росли крылья.

И Марек всегда был рядом. Всегда поддерживал. Это был удивительно счастливый брак.

А потом все рухнуло в один миг. Я не знаю, был ли уничтожен только мой город – или весь мир. Все, кого я любила, погибли точно. И я тоже.

Черная “паутина” – это тоже я. Пусть не я лично собрала эту демонскую установку, но она была создана на базе моего открытия. И, значит, это я была виновата во всем.

К счастью для этого мира, у моей семьи есть тайна – дар, просыпающийся время от времени в потомках рода. В случае несвоевременной смерти он возвращает своего обладателя в прошлое – в тот момент, откуда еще можно повернуть в другую сторону и все изменить.

Иногда это может быть пять минут – например, чтобы не сесть в дилижанс, который перевернется на соседней улице. А иногда целая жизнь – если цепочка событий, которая привела к смерти, началась давным-давно.

Тогда, вернувшись в прошлое в первый раз, я едва не сошла с ума от боли и чувства вины. Все мои мечты, амбиции, моя работа – все, что делало меня счастливой, – привело к катастрофе. Я считала, что теперь просто не имею права заниматься наукой. Пусть мое открытие никогда не будет сделано. Пусть будут черепахи, масляные лампы. Пусть… зато не будет и “паутины”. Все останутся живы.

Все, что у меня оставалось, – это Марек. Я решила, что буду скромной домохозяйкой, отличной женой… может быть, мне просто так хотелось наказать себя.

Почему-то в этот раз наш брак вышел… не таким счастливым. Наверное, все дело во мне, и я просто считала, что не заслуживаю счастья – даже такого.

И да, без меня научно-магический прогресс пошел куда медленнее. Вот только… оказалось, от него все равно никуда не деться. Говорят, идеи витают в воздухе, и являются на свет, когда приходит их время. И в конце концов – пусть позже, пусть люди продолжали пользоваться проклятыми масляными лампами – но “паутина” почему-то все равно появилась. И снова начала пожирать мир именно с моего города.

А значит, дело было не во мне… или не только во мне. Раз я опять вернулась – значит, все-таки я могу что-то изменить. Просто дело, как ни странно, вовсе не в моей работе. Я неверно приняла какое-то другое решение.

– А-а, кэри Морриш! – добродушно поприветствовал меня, приближаясь по коридору, сухощавый старик в пенсне и с седыми бакенбардами, одетый в старомодный долгополый сюртук и полосатые брюки. Наш замечательный декан, он тоже погибнет… – Пришли наконец со своей темой? Прошу, прошу…

– Ясного дня, кэр Вуйчик! – я чуть попятилась. – Я… простите! Мне надо еще кое-что перепроверить. Осенило…

Я виновато опустила голову.

– Что ж… проверяйте, кэри Морриш, проверяйте… смотрите, не затягивайте! – он постарался придать голосу строгости. – У вас не больше пары дней!

– Конечно! Спасибо! Простите! – мелко закивав, я еще отступила, продолжая прижимать к себе папку так, будто ее кто-то пытался отнять.

И уже собралась было ретироваться, однако кэр Вуйчик, как оказалось, не закончил разговор.

– Да, и вы приняли решение по поводу стажировки на островах?

Я замерла, разом оцепенев.

Стажировка! Вот оно! А что, если это оно – то самое решение?

Окончив магистратуру, я сразу начала преподавать, собирая материалы для докторской. А потом мне предложили пройти стажировку в университете на далеких Алесских островах. Это было престижно, многообещающе, это могло дать неплохой старт моей дальнейшей научной карьере.

Но я тогда отказалась – не хотелось бросать свои наработки, менять научного руководителя, да и руки горели начать полноценную работу над новым проектом, а в чужой стране и новом коллективе пришлось бы тратить время и силы на адаптацию…

А вдруг все дело в этом? Что если, уехав на острова, я по какой-то причине там бы и осталась? Мой дар возвращает туда, откуда я еще могу избежать собственной смерти… но никто не обещал, что с этой же точки я могу спасти мир или своих близких. Или хотя бы свой город.

“Паутина”, расползаясь, потенциально могла уничтожить весь континент. Но большие массивы воды вполне могли бы остановить или как минимум существенно замедлить или ослабить ее. Этого я не знаю – не проводила таких опытов – но версия выглядит не лишенной смысла. Да, острова могут и уцелеть. А значит, вполне возможно, если я уеду, катастрофа все-таки случится – просто я при этом выживу.

Я почувствовала, как кожа покрывается ледяными мурашками.

Нет!

– Приняла, – я решительно подняла голову. – Я не могу сейчас поехать на острова.

Как бы там ни сложилось дальше – я попробую еще раз.

Пусть даже эта попытка – последняя.

*

По городу я шла широким размашистым шагом. Еще в первой жизни так привыкла – тогда я много путешествовала и предпочитала носить брюки… сейчас они, кажется, еще даже не начали входить в моду. Что ж, буду одной из первых.

…И в первой жизни Мареку это нравилось. А во второй он почему-то упрекал меня в недостатке женственности. Но… тот Марек, наверное, тоже погиб, а смерть списывает все обиды. Здесь и сейчас он меня даже еще не узнал.

Ловить кэб не хотелось. Нужно было… наверное, прийти в себя и подумать.

Итак… в этот день произошло три судьбоносных события. Я заново познакомилась с Мареком. Я заявила тему своей диссертации и направление исследований. И отказалась от стажировки.

Стажировку исключаем. Даже если этот вариант верный, я не выберу его.

Отказаться от исследований я уже пробовала. Остается… Марек? Но причем тут мой муж? Будущий… или сейчас бывший? Причем дважды.

На самом деле с Мареком мы познакомились в детстве – наши семьи жили в соседних домах, и я таскалась за мальчишкой по пятам, еще тогда по-детски в него влюбившись. Он важничал, называл меня “малявкой”, но моя восторженная преданность ему явно льстила.

А потом его семья переехала, мы потеряли связь и не виделись много лет. И встретились только… вот только что.

Нет, мое замужество здесь точно ни при чем. И мы, конечно, будем еще вместе – мы связаны на всех витках времени. Просто… сейчас, пожалуй, не время думать о личной жизни. Я должна найти тот путь, который не приведет в конце концов к катастрофе, и для этого мне нужна холодная голова. А Марек… никуда он от меня не денется.

Вот только где искать этот самый путь? Я испробовала уже, кажется, все, что могло казаться разумным, логичным и правильным.

Может, кто-то из предков уже сталкивался с такими развилками? Нет, двух возвращений подряд точно ни у кого еще не было. Но… покопаться в семейных архивах все равно будет не лишним. И поговорить с папой. Время у меня еще есть – все судьбоносные решения я пока отложила.

Определившись наконец, я резко повернула – теперь у меня была вполне четкая цель. Конечно, можно было забежать в свою квартиру, переодеться, оставить бумаги, но хотелось действовать немедленно, хоть что-то делать.

Родители жили в небольшом пригороде, три часа на дилижансе или полтора – по воздуху. Стоит поторопиться к аэровокзалу, чтобы успеть на утренний рейс.

Архивы в моей семье всегда хранили очень тщательно. И детей обязательно приучали не только внимательно следить за текущими новостями, но и запоминать их, порой заучивая наизусть. Где открыли новую шахту, какая торговая компания принесла самую большую прибыль, кто победил на больших скачках…

Эту традицию ввел мой далекий пра-пра-прадед Матеуш Морриш. Пожалуй, до меня у него был самый большой срок возвращения. Будучи еще совсем ребенком, он однажды на спор забрался на высокую стену, упал с нее и сломал позвоночник. Медикусы спасли ему жизнь, но вот на ноги он так и не встал. В те времена еще не было даже удобных колесных кресел для увечных, и большую часть времени он проводил в постели. Много лет. Всю жизнь. Иных развлечений, кроме чтения книг и газет, у Матеуша не было. А нерадивая сиделка иногда, оставив ему газету, уходила надолго, так что он перечитывал и перечитывал одни и те же заметки по кругу. От скуки завел тетрадь, где вел хроники событий в мире, и перечитывал и ее тоже.

К старости в его голове помещалось, пожалуй, больше фактов и событий, чем у любого ученого.

А потом в доме случился пожар – и деда Матеуша не успели вынести. Он погиб раньше своего срока – и вернулся.

Причем не к началу пожара – калека, прикованный к постели, все равно не смог бы предотвратить беду. Он вернулся в собственное детство – в тот день, когда забрался на стену. И отказался от спора.

И прожил целую вторую жизнь – на этот раз длинную и увлекательную. И пожара на сей раз так и не случилось, потому что семья жила уже в совсем другом доме. А еще именно благодаря Матеушу наша семья стала одной из самых богатых и влиятельных в стране. Он точно знал, на что делать ставки. В какие компании вкладываться. От чего подстраховаться. Какую беду и как предотвратить. С кем стоит дружить, а от кого держаться подальше. Какой неоценимый совет дать сильным мира сего…

Задумавшись, я едва замечала, где иду. И почти налетела на незнакомца, вышедшего из-за угла.

– Простите! – ситуация вышла ужасно неловкая: я едва не уткнулась носом мужчине в подбородок. Извинившись, попыталась тут же, не глядя, обогнуть его.

Однако незнакомец, кажется, тоже не отличался особой вежливостью.

– Куда так торопишься, красавица? – он белозубо улыбнулся, и не думая уступать мне дорогу. – Сбежала с лекций на свидание?

Я фыркнула, невольно поднимая глаза. Да, в университете меня тоже до сих пор постоянно принимают за студентку – и это порождает массу неловких и неприятных ситуаций.

Мужчина был высоким. Я вообще-то тоже совсем не маленькая для женщины, но он возвышался надо мной как минимум на полголовы. Светло-русый, загорелый, с крепкими широкими плечами, в кожаном жилете поверх рубашки с закатанными до локтей рукавами. На голове сдвинутые на макушку гогглы – похоже, артефактные. Ворот рубашки небрежно распахнут, а шейный платок попросту отсутствует.

Я скользнула взглядом в ту сторону, откуда он появился – ну разумеется. Квартал мастеров. Один их этих рукодельников, собирающих кустарные артефакты из чего попало без всякой научной базы, да еще механизмы, якобы способные вообще заменить магию. Даже почудилось, что от мужчины чуточку тянет машинным маслом.

– Позвольте пройти, – холодно откликнулась я.

– Какая строгая пичужка, – как-то тепло усмехнулся он.

Вздрогнув, я подняла взгляд – и встретилась с ним взглядами.

У него разные глаза. Один зеленый, другой – желто-карий.

И я знаю эти глаза.

Просто когда я видела его, он был старше. И раньше я не догадывалась, откуда взялся этот человек.

Надо же… а я-то так гордилась собой. Гений поколения, удивительное открытие… каких только восхвалений я не слышала в свой адрес в первой жизни.

А оказывается, мое открытие почти смог повторить какой-то самоучка из квартала мастеров.

Вот кто создал “паутину” во второй раз.