Стоп-слово

— Какое твоё стоп-слово? — мальчишка протянул планшет симпатичной девчонке и гордо добавил: — А моё видишь какое? С таким случайно не ошибёшься.

В поле «SW» планшета неоново светилось латиницей же написанное слово «BRICK». А далее в поле описания говорилось, что в пределах слышимости этого индивида следовало избегать не только сочетания звуков «БРИК», но и «БРЫК», и «БРИГ».

Девчонка попятилась, отрицательно мотая головой, и разлетающиеся в стороны рыжие волосы сделали её ещё симпатичнее.

— Ну чего ты? — удивился мальчишка. — Давай познакомимся…

— Не знаю! — выкрикнула девчонка. — Не говори со мной!

Она отступала, не забывая озираться по сторонам, чтобы случайно не натолкнуться на прохожего, который мог случайно ляпнуть такое сочетание звуков, которое могло случайно оказаться её стоп-словом, и тогда…

Мальчишка погасил свой рывок броситься следом и поставил ногу обратно на асфальт. Он понял, что попытка продолжить знакомство равнозначна шагу на автомагистраль в час пик, и тогда…

Вдруг он вспомнил, что держит в руках планшет. Он потряс им над головой, привлекая внимание девчонки, и пальцами другой руки изображая печать текста. Хорошо, что он вспомнил основы безопасности коммуникации, которым учили всех детей практически с того момента, как они начинали говорить.

Мальчишка увидел, что девчонка остановилась, и, улыбаясь шагнул ей вслед. Незнакомая симпатичная девчонка с неизвестным стоп-словом… Захватывающее приключение!

***

По руинам столовой зоны Школы сновали сотрудники службы безопасности, разгребая завалы.

— Как это произошло? — спросил Директор Школы.

— Очевидно, это был триггер, — Педагог не стал показательно пожимать плечами.

Директор ещё раз глянул на груду бетона, утыканную разорванной арматурой. Да, даже невооружённым взглядом было видно, что это квази-взрыв всенаправленного инфразвукового воздействия.

— Значит, Вы нашли её стоп-слово? — уточнил Директор.

— Неизвестно, — ответил Педагог. — Взрыв произошёл не на уроке и не в классе. И… в моё отсутствие, — добавил он. — Вину признаю.

— Полный отчёт мне на стол, — тяжело вздохнул Директор. — И да… пострадавшие есть?

— Не урок и не класс, — вот теперь Педагог развёл руками. — Сразу известил Вас и службу безопасности. Но визуально — жертв нет.

— Будут, — убеждённо вздохнул Директор.

«Как страшно изменился мир, когда вещи перестали называть своими именами», — подумал он. Инфразвук стал всенаправленным, но название осталось, сбивая с толку. Стоп-слова стали значить для людей больше, чем их имена. А в Школе детей учат помалкивать…

А Педагог, думая о том же самом, горько хмыкнул: сколько же иронии было в том, что термин «педагог» вернулся к своему истинному значению — «сопровождающий ребёнка». Теперь к каждому ребёнку был приписан личный педагог. Как иронично, что педагогами — кроме специально обученных людей — стали назначать должников-ипотечников и приговорённых к смертной казни преступников. Ипотечник мог сразу погасить 25-летний кредит, а смертник мог получить амнистию, если и тот, и другой определят стоп-слово «своего» ребёнка. Альтернативой для них всех была смерть…

Как страшно изменился мир, и никто не знал, почему. Ведь разрозненные факты, каждый из которых в отдельности фиксировал эти изменения, никак не хотели взаимодействовать друг с другом.

Например, стоп-слово. Это раньше данный термин был в ходу у психологов и извращенцев. Теперь стоп-слово надо было молчать. Потому что произнесённое отдельным человеком или услышанное этим человеком от любого постороннего стоп-слово становилось спусковым механизмом — триггером, как говорили учёные, — для взрыва. Точнее, квази-взрыва — так говорили учёные, — только по последствиям похожего на взрыв, а на самом деле — инфразвукового удара: ты ничего не слышишь, но внезапно тебе становится страшно и начинает тошнить, лёгкие рвутся в фарш и ты умираешь прежде, чем успевает остановиться сердце…

Вот только откуда берётся инфразвук? Почему он перестал быть направленным? Почему он возникает в конкретной точке, где человек вдруг произносит своё стоп-слово, которое если произнесёт другой человек, то ничего страшного не случится… если его не услышит тот человек, которому принадлежит это стоп-слово? Почему человек в эпицентре этого всенаправленного квази-взрыва не ощущает никакого негативного воздействия на себе, но ощущают окружающие?

Море, море вопросов без ответов. Можно ознакомиться с теориями в интернете, но что толку?

Есть факты: человек произносит стоп-слово (иногда слышит от другого) => возникает инфразвук => гибнут люди и уничтожаются сооружения.

Логика как бы намекает: человек не может самостоятельно производить инфразвук, инфразвук не может браться ниоткуда, во всех языках мира слов меньше, чем живущих на планете людей — но стоп-слово столь же индивидуально, как отпечатки пальцев.

Педагог хмыкнул: на своём поле логика проиграла фактам. «А победителем назначим магию, блядь…».

Как страшно изменился мир: личные мнения стали не важны, важны только факты. И… и всё пошло к чертям! Из всего личного у людей остались только стоп-слова, а вот мнение о них — одно на всех, везде…

Из-за этого, например, институт семьи пришлось упразднить и узаконить так долго проклинавшуюся в недавнем прошлом евгенику: мужчины и женщины по распоряжению государственной социальной службы сходились, зачинали ребёнка и расходились. «А поговорить?» — опционально, при этом важно помнить о стоп-словах партнёров… Нет, конечно, некоторые ретрограды так и оставались жить вместе и даже младенцев растить… до того момента, как ребёнок начнёт говорить. Тогда даже самые прожжённые ретрограды, ценители традиционных ценностей сами звонят в ювенальную службу своего населённого пункта — и за ребёнком приходит Педагог.

Это раньше «педагогом» называли учителя. Теперь «педагог» — это потенциальный смертник.

Как страшно изменился мир… Из него исчез детский смех.

***

Мальчишка рассмеялся и написал ответ:

«То есть твоё стоп-слово триггернулось, но ты его не расслышала? Вот дела!»

Они сидели на лавочке в парке, давно заброшенном и неухоженном.

Вокруг было относительно тихо, редкие прохожие спешили миновать людные места и укрыться в своих одноместных квартирах-пеналах, в которых если молчать, то ничьего слуха не коснётся чьё-нибудь стоп-слово и квази-взрыва не произойдёт.

Мальчишка передал планшет и девчонка, прочтя его вопрос, быстро напечатала ответ:

«Там была длинная фраза школьного робостюарда. На какой части фразы сработал триггер, я не поняла».

«А сбежала-то зачем? Дождалась бы своего Педагога…».

Он подумал, что можно было бы пошутить по этому поводу, но не придумал и сделал очередной пас.

«Я не сбежала», — написала в ответ девчонка. — Взрыв обрушил как раз дверной проём. Я вышла, хотела найти Педагога, но оказалась на улице. Тебя встретила».

Прочитав это, мальчишка уставился на рыжую симпатяжку огромными глазами.

«Так это вот прям щаз случилось?!» — быстро набрал он фразу, не заботясь о правописании. — Святой солитон! О тебе надо эсэмэснуть скорее! Школа пришлёт спец-молчунов!»

Прочитав, девчонка повесила голову и заметно медленно набрала текст ответа:

«Знаю. Так и надо сделать. Всем безопасно будет. Но…»

Мальчишка дочитал до многоточия и поднял глаза. И встретил её взгляд. Он, подросток, всё же был ещё довольно юн и не умел видеть в глазах тоску одиночества и не пролившиеся слёзы.

Да и сама девчонка не смогла бы разобраться в себе просто в силу отсутствия опыта общения. Ведь фактически единственным человеком, кого она знала в своей жизни, был назначенный государством её Педагог.

Девчонка потянула планшет к себе и дописала:

«Давай посидим немного? А потом… позвоним в школу».

Мальчишка широко улыбнулся и написал на планшете:

«А пойдём ко мне. Мать испекла вкусный кекс и обещала, что я его застану! Угощу тебя, отметим знакомство».

Прочитав предложение, девчонка чуть не переломила планшет судорожно сжавшимися пальцами, а потом, дрожа, написала:

«Мать?!?! У тебя есть СЕМЬЯ?!?!»

Он легкомысленно хмыкнул и написал в ответ:

«Ага )) После того, как в Школе выяснилось моё стоп-слово, мне вручили удостоверение совершеннолетнего и выпнули за дверь! Но я не стал тратить господъёмные попусту и вернулся к родителям».

Рассказывать, как его встретила мать, он не стал. Слишком прохладно было от тех воспоминаний.

Поставил точку, протянул планшет девчонке, чтобы прочла, и поднялся со скамейки. Достал мобилу и отправил матери эмэмэску с картинкой Кристофера Робина, держащего в руках лист бумаги со словом «Щасвирнус». Он читал эту старую сказку про «Всех-всех-всех» и «Щасвирнус» как раз был одной из его первых работ в фирме, где работала шрифтовщицей его мать. Уже полгода работая разработчиком мобильных приложений, он как раз получал проценты за пользование другими людьми написанными им скриптами и накопил уже почти половину от суммы господъёмных для выпускников Школы.

Отправив матери сообщение, он снова посмотрел на рыжулю.

Та сидела, держа планшет одной рукой, а другой размазывала по щекам слёзы.

— Эй, ну ты чего? — забеспокоился мальчишка.

— С… семья, — сипло выдавила она. — А моя меня бросила…

И разрыдалась вслух.

Хорошо, что бессвязные звуки не складывались в стоп-слова. Это было выяснено давно.

***

Отправив отчёт о происшествии Директору Школы, Педагог поднялся и вышел из классной комнаты. Здесь они с подопечной жили все эти годы: например, смотрели современное кино с интертитрами («Не содержит возможных стоп-слов. Одобрено министерством безопасности»). Здесь его подопечная учила основы безопасности коммуникации и другие школьные предметы (разговаривали они только на школьном полигоне). Он не стал оглядываться. На всякий случай. Больше десяти лет воспоминаний, но вероятность невозвращения сбрасывать со счетов никак нельзя.

Если он не вернёт подопечную с неизвестным стоп-словом, то по теории вероятности её может триггернуть любая часть фразы любого прохожего. Хотя люди предпочитали личные автомобили, но пешеходы никуда не девались. Куда же она могла направиться в этом случае? Педагог был уверен, что основы безопасности коммуникации его подопечная не станет игнорировать: сразу предупредить о своём статусе и постараться больше не говорить. Она у него была умницей. «Ответственной умницей», — гордо улыбнулся Педагог.

А потом подумал, как страшно изменился мир: один раз оформил мгновенную ипотеку для своего заказанного государством ребёнка, расплатившись наймом на педагогическую деятельность, — и с тех пор в его жизни не принимал никакого участия, что понемногу стал воспринимать своим ребёнком назначенную государством — через Директора Школы, конечно, — рыжую девчушку. Они оба знали о своём статусе опекуна и подопечной, но…

Любовь — странное чувство. Любовь не признаёт фактов и плюёт на логику. «Как и наша странная реальность», — в который раз мысленно чертыхнулся Педагог. Кстати, его педагогический контракт вполне официально предписывал «максимально социализировать подопечного (-ную)». То есть проявление «родительских чувств» поощрялось… но при этом пара «педагог-подопечная» сразу знала, что кровного родства между ними нет, и как только стоп-слово будет определено, они расстанутся навсегда. А для настоящих кровных родственников его подопечная de facto — никто.

Он вспомнил, как рассказывал девочке о половом созревании, как у неё началась менструация и она справилась с прокладками — и потом несколько раз подчёркивала, что это он её научил.

Её стоп-слово никак не определялось — и потому они разговаривали всё чаще и всё больше. И отношения «педагог-подопечная» постепенно менялись на «взаимная симпатия близких людей».

De facto они стали отцом и дочерью, но тут сработал ювенальный триггер «Это другое, понимать надо!»: по закону он не мог узаконить эту квази-ячейку общества, потому что имелась вероятность продления педагогического контракта на ещё одного ребёнка. Правда, уже без мгновенной ипотеки.

Ведь он упустил подопечную с неопределённым стоп-словом из вида, а это было уголовно наказуемым проступком.

«Так куда ты могла пойти, моя девочка?»

***

«Хризантема».

Пиликнуло звуковое сопровождение вспыхнувшего во фрейме боевого кода.

Фото объекта… «Хм, симпатичный объект», — отметил Спец-молчун.

Статус: оставление территории Школы при отягчающих обстоятельствах.

Стоп-слово: не определено… «А вот это важно», — отметил Спец-молчун. — «Триггер случился, значит, объект может быть осознанно опасен».

Задача: найти, препроводить, при сопротивлении доставить, при невозможности уничтожить.

«Хм», — хмыкнул Спец-молчун. — «Давно таких сложных заданий не было в Школе. Замечательно!»

Спец-молчун ничем не отличался от простых людей. Кроме того, что ему было запрещено говорить. Ни при каких обстоятельствах он не должен был говорить. Он мог говорить только при непосредственной угрозе своей жизни или при выполнении терминальной миссии. В таком случае Спец-молчун имел право произнести своё стоп-слово.

Это знали все. Потому государственные спец-агенты сначала прослыли в обществе «молчунами», а потом это определение было закреплено за ними официально.

***

Любовь это очень странное чувство. Как страшно изменился мир, как сильно изменилась природа человека, но любовь сохранилась. Педагог усмехнулся: у слова «любовь» было множество значений. И холодно-научное — высшее эмоциональное переживание. И утилитарно-физиологическое — «плодитесь и размножайтесь», и эмоциональное — «make love, not war». И в мире, где само слово «любовь» по теории больших чисел наверняка является чьим-то стоп-словом… в мире, где плодились и размножались по приказу государства, которое таким изощрённым способом заботилось о безопасности своих граждан… в мире, где матери без сожаления сами отдавали своих детей педагогам, как птицы-кукушки, потому что так дети чаще выживали… в мире, где изменилась сама природа человека, непонятно как и почему научившегося генерировать инфразвук… в этом мире неизменной осталась только любовь — как привычка к человеку, как переживание о человеке, как принятие человека.

«Да», — кивнул сам себе Спец-молчун. — «Очевидно, что Цель могла быть поймана на эмоциональный «крючок», раз не связалась со своим Педагогом сразу после выявления стоп-слова».

«Искать её надо именно в жилом секторе», — сделал очевидное допущение Педагог. — «Надо спешить».

Государственные служащие — и Педагог, и Спец-молчун — думали одинаково. Различались они только своими стоп-словами.

***

Это была старая многоэтажка-трилистник. Мальчишка взял девчонку за руку и повёл ко входу мимо группы мужчин и женщин, молча распивавших алкоголь на придомовой скамейке.

Когда-то, рассказывали учебники истории, «распитие алкоголя» и «молча» — были оксюмороном, взаимоисключающими параграфами. Но потом стали происходить первые квази-взрывы, их причина долго не могла быть установлена, однако учёные доискались причин, а государство… оно не пошло по привычному пути и не начало антиалкогольную кампанию. Нет, государство подробно объяснило гражданам то, что выяснили учёные, пригласило граждан в пункты ликвидации бессловесности… которые de facto стали пунктами ликвидации устной речи… и просто сказало людям: «Хотите жить? Бухайте тихо!» Официально, конечно, не настолько фольклорно, но суть была именно такова. Выпивающие теперь предъявляли собутыльникам свои стоп-слова, чтобы избегать их при разговоре… Но чтобы не сболтнуть лишнего после первых стопок, лучше было не говорить вообще. И пьющие обычно молчали. Но бывали эксцессы…

Мальчишка старался миновать открытое пространство быстрее, но его всё равно заметили.

— А-а, Кирпич! — протянул один из мужчин. — Смотри-ка, привёл кого-то! Ну-ка познакомь нас, а то мало ли — вдруг сболтнём её стоп-слово!

«Brick» — это «кирпич». Перевод стоп-слова не являлся стоп-словом и зачастую превращался в квази-имя или, как говорили когда-то, прозвище.

«Brick» — это короткое стоп-слово. Инфразвуковая интенсивность не успевала подняться до терминальных значений — это было выяснено ещё Педагогом мальчишки в Школе — и носителю присваивался статус А1. Разумеется, соседи знали об этом. А вот неизвестная девчонка была для них фактором потенциальной опасности.

«Как страшно изменился мир», — подумал паренёк. — «Теперь пристающие к незнакомцам алкоголики оказываются фундаментально правыми в своих действиях, а я, ведущий девушку с неизвестным стоп-словом мимо них, de facto стал преступником...».

Он не выпустил руку девушки, зато положил на сгиб руки планшет и свободным пальцем напечатал: «Отвали».

Потом шагнул к замершей в ожидании компании и протянул планшет остановившему их.

— О-от… — начал читать тот вслух, но тут же прервал сам себя, ведь произносимое слово могло и быть тем самым стоп-словом, которым он только что поинтересовался. — А-а! Ну ёмаё! Так скоро стоп-слова и до матерщины доберутся. Как тогда общаться?!

— Вот-вот, — сказал мальчишка и ещё раз сунул экран со словом «Отвали» под нос мужику. И, потянув девчонку за собой, пошёл прочь.

— Вот дела, — мужик вернулся к собутыльникам. — И ведь не проучишь даже ни разу этого хмыря малолетнего —своим кирпичом саданёт, что мало не покажется никому…

Когда двое вошли в дверь многоэтажки, девчонка отобрала планшет и набрала текст:

«Из-за меня ты поступаешь неправильно».

Мальчишка махнул рукой и накликал ответ:

«Здесь ты не услышишь их, даже если они вдруг ляпнут твоё стоп-слово».

«Спасибо», — написала девчонка.

Качнулась вперёд и чмокнула мальчишку в щёку.

— Э-э… — вслух протянул тот, глупо улыбнувшись. Но потом тряхнул головой и потянул девчонку к лифту. Нажал кнопку вызова. На световой панели появился номер этажа, с которого начала спускаться кабина лифта.

«Как думаешь, бывают ли числительные стоп-словами?» — мальчишка настучал на планшете попытку пошутить и показал вопрос девчонке.

Рыжуля удивилась на такую очевидность.

«Да», — написала она. — «Мой Педагог говорит, что любое сочетание звуков, которое несёт в себе законченный смысл, может быть стоп-словом».

«Шутка не удалась», — огорчился мальчишка.

Лифтовая кабина остановилась, створки раздвинулись. Мальчишка мягко втолкнул спутницу внутрь и, зачем-то оглянувшись, вошёл в кабину следом. Нажал кнопку нужного этажа. Лифт загудел и пополз вверх.

Симпатичная девчонка странно смотрела на него.

«Из-за меня ты стал преступником», — написала она на его планшете.

«У меня есть оправдание», — написал он в ответ.

«Какое?»

«Из-за тебя я готов стать преступником».

Он улыбнулся, когда она, прочитав, вскинула на него свои глаза. А недавний поцелуй грел его лицо.

«По документам ты совершеннолетний», — написала девчонка. — «Суд не примет такого оправдания».

«Важно, чтобы ты приняла».

«Я», — начала набирать ответ девчонка и замерла.

Она вдруг ощутила, что внутри неё стронулись со своих мест и зашевелились какие-то природные механизмы, собранные на конвейере эволюции. Механизмы шевелились где-то в районе подвздошной кости, а производимая ими работа раскалила её щёки докрасна.

«Я приму», — закончила она ответ.

Они стояли так близко друг к другу, что дать ответ, кто из них сделал первый шаг, могла только видеофиксация. Потом, когда ИИ получит соответствующий приказ, такой ответ будет получен и проанализирован. Но сейчас он был несущественен…

Молодые люди стискивали друг друга в объятиях и целовались. Страстно в силу гормональной бури и неумело в силу возраста… Когда лифт поднялся на заданный этаж и открыл двери, они не отвлеклись на это приглашение покинуть кабину. Лифт подумал и закрыл двери обратно…

***

Спец-молчун ещё не успел добраться до территории Школы, а ИИ уже проверял записи камер видеонаблюдения в районе предполагаемой локализации Цели функцией «Распознавание».

***

«Если она встретила кого-то и заговорила с ним, то, вероятно, увлекла бы этого человека в безлюдное место, чтобы безопасно поговорить», — размышлял Педагог, стоя на улице города, к которой примыкала территория Школы.

Никакого забора не было, чтобы не увеличивать объём ущерба от внезапного квази-взрыва, когда на уроке определяется стоп-слово ученика. По границе территории стояли только турели камер видеонаблюдения. У Педагога был к ним доступ и, по здравому размышлению, поиск подопечной следовало начать с просмотра видеофиксации.

Но если он найдёт девушку без применения технических средств, как уже наверняка действует служба безопасности, это покажет, что он хорошо изучил психотип и матрицу поведения подопечной — и это станет смягчающим обстоятельством в материалах его дела, которое уже наверняка открыто в службе безопасности.

***

Пиликнул звуковой сигнал и половину обзора на линзах чёрных очков заняло изображение двух подростков, стоявших на безлюдном тротуаре. ИИ определил схожесть с исходным изображением весьма высокой. Спец-молчун, вглядевшись в портрет с видеокамеры, согласился с искином и дал задание отслеживать именно этот объект. Его Цель.

Через секунду ИИ определил точку, в которой девушка скрылась из поля обзора уличных камер. Маршрут был построен и Спец-молчун повернул свой спец-транспорт в нужную сторону.

***

«Чего никогда с ней не случалось, так это приглашения в гости», — размышлял Педагог, стоя около какой-то случайной скамьи в городском парке. — «Могла попасться на такое предложение».

Впоследствии проверка записей камер городского видеонаблюдения покажет, что разыскиваемый объект беседовал с гражданским лицом (полная характеристика прилагается), сидя именно на этой скамейке — и что Педагог уверенно шёл по следам объекта.

Но если бы Педагог прямо сейчас мог сравнить свои метания с передвижением подопечной, по факту сравнения он не дал бы своему следованию за девушкой оценку выше «случайного совпадения».

Внезапно Педагога накрыло волной безотчётной паники.

Потом он услышал донёсшийся шум обрушения тяжёлых конструкций.

В сумме это были явные признаки недалёкого квази-взрыва.

Педагог не был спец-молчуном, потому грязно выматерился и без лишних раздумий бросился в сторону звука.

Ведь была ненулевая вероятность, что его подопечную триггернуло повторно…

***

— Моя мать — дизайнер, — сказал мальчишка вслух. — Рисует шрифты. Когда я закончил Школу и вернулся к ней, то стал работать тоже вместе с ней. Пишу мобильные приложения.

— Понятно, — также вслух ответила девчонка.

Недавние поцелуи всё ещё горели на её губах, и она хотела бы поговорить о своих чувствах, но… не с пареньком, с которым впервые поцеловалась, а со своим Педагогом. Потому что всё было так ново для неё, а Педагог всегда объяснял ей всё новое.

Мальчишка отомкнул электромагнитный замок флеш-ключом и жестом пригласил девчонку входить. Проводил её на кухню и пошёл известить мать о визите гостьи.

Девчонка озиралась по сторонам.

Старый дом состоял из квартир, в которых ещё были дополнительные ячейки-комнаты, рассчитанные на проживание больших семей разнополого состава. Таких не строили уже очень давно. И целая комната под кухню! Там, где жила она, кухонная зона тоже имелась, но занимала только один угол помещения.

Мальчишка вошёл на кухню и посторонился, пропуская всклокоченную женщину в топике с постером фильма «Матрица: Триангуляция реальности».

«Женщина стала разглядывать меня… оценивающе?» — подумала девчонка.

— Где обещанный кекс, мам? — спросил мальчишка.

Девчонка смотрела не оценивающе. Нет, она прямо впилась в женщину взглядом! Свою родную мать она уже и не помнила и… сейчас та-ак завидовала своему мальчишке, у которого мать была не просто строкой в свидетельстве о рождении.

— Угу, — сычом кивнула женщина. Если сын так свободно говорил, значит, стоп-слово девушки было таким, что случайно не сболтнёшь, решила она, открыла холодильник и вытащила поскрипывающий прозрачный кейс. Кейс был круглым, очевидно, от покупного торта. Кекс, лежавший в нём и, по словам её нового знакомого, приготовленный его матерью вручную, был отчётливо прямоугольным.

— Ну, дорогуша, — вполне приветливо обратилась к девчонке дизайнер шрифтов, протягивая ей кейс, и мемно пошутила: — Съешь ещё этих мягких французских булок да выпей чаю…

Внезапно женщину объял неподдельный ужас неизвестной природы!

Внутренности поразило мерзкое ощущение тошноты.

А в груди словно закончился воздух…

— BRICK!!! — заорал мальчишка.

Это не было планом. Скорее, наитием.

Разбить солитон — устойчивую волну — другой волной, дисгармоничной с первой…

Мальчишка не знал, но такой приём входил в функционал и активно использовался сотрудниками силовых ведомств: службы безопасности и армии.

Инфразвук стих. Хотя никто его не слышал, но негативное воздействие прекратилось.

Но своё дело он успел совершить.

Если бы не влияние диссонирующего квази-взрыва, триггернутого мальчишкой в самый последний момент нахождения в сознании, помещение уже было бы размолото в пыль, а двое жильцов квартиры были бы безвозвратно мертвы.

Но пока их ещё можно было спасти…

***

Шахта лифта была повреждена квази-взрывом и кабина не действовала.

Педагог побежал по лестничному пролёту наверх.

***

Спец-молчун остановил служебную машину и огляделся. В отдалении от пережитого ужаса улепётывали несколько прохожих. Повезло — второй проход инфразвуковой волны порвал бы им все лёгкие.

Спец-молчун глянул на выбитую стеновую плиту дома. ИИ с незаметной задержкой высчитал этаж и наложил направление на найденную в архивной базе города план-схему многоэтажки. Спец-молчун взял кейс с рабочими инструментами и поспешил к зданию.

***

Электромагнитный замок выдержал инфразвуковой квази-взрыв и так и продолжал удерживать дверь… То есть её часть, которая примыкала непосредственно к замку. Сама дверь была сорвана и перекручена.

«Если остатки двери проверить на углы искривления, можно будет точно вычислить частоту волнового воздействия», — мельком возникла мысль.

Педагог не стал задерживаться — улики будут собраны позже вполне компетентными людьми, — и ворвался в квартиру.

— Дочка! — сорвалось с губ давно проверенное, безопасное слово.

Педагог слишком много времени провёл с ней, чтобы воспринимать подопечную отстранённо, так, как предписывал его педагогический статус.

Эпицентр был виден сразу: все предметы, находившиеся в помещении прямо напротив входа, были деформированы квази-взрывом. А потом то, что было закреплено или подвешено, просто попадало вниз.

Среди кучи бетонной пыли и заваленного ею хлама лежали три тела. Его подопечная, отплёвываясь, пыталась подняться из лужи кровавой рвоты. «Жива!..» И Педагог склонился над другими.

Женщина уже не дышала, а подросток был в стадии агонии. Ему требовалась срочная помощь.

Вошедший в комнату вслед за Педагогом человек в чёрных очках с чемоданом мгновенно раскрыл свой кейс и развернул точку скорой помощи. На лоб пострадавших — сканер мозговой активности, на область сердца — кардиостимулятор. Обоим одновременно и ни секунды промедления. ИИ фиксировал поступающие данные и производил прописанные медицинской программой процедуры.

Сканирование завершилось. ИИ отметил степень повреждения лёгких обоих пациентов. Спец-молчун быстро извлёк из кейса пару аппаратов искусственного снабжения кислородом и закрепил их на шеях пострадавших. Потом сделал подростку укол, чтобы убрать паралич дыхательных путей.

Когда скорая помощь была оказана и допускалось оставить пациентов под присмотром ИИ, Спец-молчун повернулся к объекту своей миссии. К Цели.

Педагог прижимал девчонку к себе.

— Напугала, — тихо говорил Педагог. — Глупая девчонка, как же ты меня напугала.

— Папа… — шептала она в ответ. — От меня столько бед… давай вернёмся в Школу… домой.

«Хм?» — молча скорчил вопросительную гримасу Спец-молчун. Он зафиксировал, что Цель не противится возвращению к месту учёбы и даже настаивает на этом. Но вот называть Педагога «папой» — не рекомендовалось.

«Ну а что ещё она могла сказать?» — подумал Педагог и ответил одними губами: — «Шок».

***

Вызванные искином медики погрузили пострадавших в фургон «Скорой помощи» и умчались, воя сиренами и сверкая иллюминацией.

Молча исчез Спец-молчун. Очевидно, он выполнил свою работу. Вряд ли они встретятся ещё раз, понимал Педагог, но вот его показания наверняка будут в деле о педагоге, прозевавшем триггеризацию стоп-слова своей подопечной… Что он там укажет?

К Педагогу подошёл участковый сотрудник безопасности.

— Пройдёмте, гражданин, — веско произнёс он вслух.

«Значит, знает моё стоп-слово и не боится произнести его случайно», — зачем-то пожевал очевидную мысль Педагог.

Кивнул и пошёл, куда велено…

***

Потом был суд. Потом приговор.

Потом…

***

— Значит, тебя не отпишут от меня? — в который раз за последний месяц с явной радостью переспросила подопечная в микрофон гарнитуры. — А то моё стоп-слово найдено, а ты говорил, что после этого уйдёшь.

— Говорил, — согласился Педагог. — Но обстоятельства сложились так, что твоё найденное стоп-слово не определено.

— Как это? — удивилась подопечная.

— Молодой человек, с которым ты познакомилась…

— Он выжил? — прервала Педагога подопечная.

— Выжил, — хотя его сейчас никто не видел, но Педагог кивнул, садясь за руль. — И он, и его мать. Останутся инвалидами, но им не мешки ворочать. Собственно, именно он передал службе безопасности фразу, содержащую твоё стоп-слово. И суд предписал мне довести определение до конца.

Педагог завёл тягач и отстыковал трейлер.

— Ты удивишься, дорогая, но такая рекомендация — не разваливать нашу с тобой квази-ячейку — содержалась в показаниях того спец-молчуна, который спас семью, что попала под квази-взрыв твоего стоп-слова.

— Молчун пришёл, увидел и не промолчал…

По голосу в гарнитуре Педагог понял, что девушка улыбается.

— …А скажи, — продолжила она. — Можно, я и дальше буду называть тебя… папой?

Тягач покатился по парковочной площадке туда, где кончается асфальт и начинается школьный полигон.

— Поскольку это не рекомендуется, то только наедине, я полагаю, — разрешил он, ловя в зеркале заднего вида свою улыбающуюся физиономию.

— Хорошо… папа! — прошептала прямо в ушной микрофон девушка. — А скажи… а как ты будешь меня называть?

— Ну-у… — смутился Педагог.

— Дочкой? — вопросительно подсказала подопечная.

— Дочкой, дорогая, — выдохнул Педагог. — Именно дочкой.

— Ура! — взвизгнула девушка. — Теперь у меня тоже есть семья!

— De facto, — согласился Педагог.

Чумазая от пыли рыжая девушка шла по кучам строительного хлама. Из песка и пыли торчали куски бетонных блоков и кирпичей, не успевших распасться на составляющие до дисгармонизации волны встречным солитоном.

Девушка смотрела на кирпичи и загадочно улыбалась каким-то своим невысказанным мыслям, играя на ходу волосами, заплетёнными в косу. Она любила распущенные волосы, но такая причёска мешала её обвесу и приходилось смириться.

В какой-то момент она увидела на горизонте столб пыли и улыбка на её запорошенном пылью лице зацвела новыми оттенками. Урок закончился и её отец спешит за ней. Чтобы не попасть под её стоп-слово, ему приходится оставлять её вне поля воздействия инфразвука, то есть не менее чем в пяти километрах от классной комнаты. Но после урока он всегда спешит за ней.

«Кстати, о классе», — продолжала улыбаться девушка. Школа выделила для их занятий огромный трейлер. Отец говорил, что это своеобразная инвестиция в будущее, потому что государство предполагает за ней большой потенциал, а не обычную жизнь в тишине.

Подняв пелену пыли, тягач трейлера — сейчас без трейлера, оставшегося вне поля зрения — остановился.

Девушка помахала отцу рукой и поспешила к машине. Забравшись в кабину, она стала снимать с себя регистрационные гаджеты.

— Ну как? — спросила она.

— Кажется, ты у меня — новая ступенька развития нашей странной реальности, — Педагог посмотрел на подопечную. — Твоё стоп-слово, дочь, это не просто стоп-слово, а целая стоп-фраза.

— Ух ты! — впечатлилась девушка. — А что это значит?

— С каждым составляющим эту фразу словом инфразвуковой потенциал экспоненциально накапливается…

— Как?

— Ну… в геометрической прогрессии, чтобы понятнее было. Поэтому-то нам и предоставили такой большой полигон в распоряжение.

— Здорово, — согласилась девушка и вдруг погрустнела. — Значит, ты всё выяснил обо мне и наша семья теперь распадётся?

— По закону… да, — качнул головой Педагог и порулил к оставленному трейлеру.

— А давай… — девушка перевела дыхание. — Я всё жду и боюсь этого момента. А давай… никому не скажем?!

Педагог мысленно хмыкнул. Легко сказать! Школа тратит на них слишком большие средства, чтобы безрезультатное времяпрепровождение продолжалось слишком долго. Педагог подозревал, что его подопечную… его дочь уже потенциально причислили к армии как боевую единицу «сама-в-себе» и теперь будут размахивать ею, как туфлей с высокой трибуны в прошлом. Не очень вдохновляющая перспектива быть «страшилкой» политиков, надо заметить…

Тем более, он всё равно уже числится уголовным преступником. Нарушением больше, нарушением меньше.

— А давай! — сказал Педагог своей дочери и втопил педаль газа.