Страж леса

Грузовой вертолет медленно поднялся в небо, чуть клюнул носом, лёг на курс и полетел прочь, с каждой секундой все более напоминая собой гигантскую стрекозу. Фёдор зачем-то помахал ему рукой на прощанье, хоть и прекрасно понимал, что на таком расстоянии пилот его не заметит. К тому же, попрощаться они и без того успели, пока выгружали из утра железной птицы все необходимое, коего набралось немало. Шутка ли, ему здесь предстояло жить месяц, а то и два, пока не прилетит полноценная экспедиция. Вернее сказать, геологическая разведка. Что они здесь собирались искать, Фёдор не знал, да и знать особо не хотел. Его дело маленькое - подготовить жилье для будущих жителей, а уж что они добывать собирались - уголь, алмазы, золото, нефть или же прочие не в меру полезные ископаемые - его мало касалось. Кстати, ещё не факт, что разведка принесёт положительный результат. Сколько раз было, что закидывают людей в тайгу, а спустя какое-то время выясняется: никаких ресурсов либо нет, либо их добыча яйца выеденного не стоит. Впрочем, в этот раз, похоже, власть имущие надеялись на весьма и весьма положительный исход. Иначе с чего бы ставить не охотничье зимовье, не домик-времянку, а полноценный сруб. Пока разгружались, Фёдор не без удовольствия отметил, что в избе поставили даже большую добротную печь, а не какую-нибудь буржуйку. Значит, велика вероятность, что со временем вокруг этой избы построят целый посёлок, нагонят кучу техники и работников, чтобы те отбирали у земли её богатства. Вот чего он никогда не мог взять в толк, так это то, почему бы строителям жилища и заготовкой попутно не заниматься. Напилили бы дров, натаскали воды, мусор за собой убрали. Так нет же, со всем эти предстоит возиться ему. Конечно, напарник ему полагался, но в этот раз простецкий парень Степа умудрился загреметь в больницу с чем-то серьёзным. И Фёдор подозревал, что начальство замену искать поленилось, а не "понимаете, мы не успеваем найти нужного человека".

Мужчина вдохнул полной грудью умопомрачительный, пьянящий воздух. После душного города, давящего со всех сторон каменными домами, будто надгробиями, здесь дышалось особенно легко, приятно, вкусно. На десятки километров окрест ни одной живой души, лишь безбрежное зелёное море, древнее, но вместе с тем вечно молодое, живое, трепещущее. До ближайшей деревушки километров сто, если не больше, и все по лесу, по бурелому, по сопкам и распадкам, по болотам. Даже с компасом легко заблудиться. Нужно здесь родиться и всю жизнь расти, чтобы спокойно ориентироваться в этих бескрайних просторах. Правда, сам Фёдор далеко ходить и не собирался: дрова, почитай, под боком, ручей или речушку найдёт, с этим проблем обычно не бывает. Самое главное, что работа для него никогда не была в тягость. Да и что ему, собственно, кроме работы оставалось? Дочка закончила школу, поступила в институт и теперь звонит только тогда, когда нужны деньги. Обидно, конечно, но ничего с этим не поделаешь. Слишком часто бывает так, что дети забывают своих родителей, предпочитая короткие сухие звонки полноценному семейному общению и взаимопониманию. Жена вообще нашла себе какого-то молоденького иностранца и укатила с ним на юга. Ну и пусть. Вот этому факту Фёдор совершенно не расстраивался, все равно у них отношения давно пошли под откос.

Так что остался мужчина один в двухкомнатной квартире, посматривая телевизор и иногда потягивая пивко в малых дозах, не любил он особо это дело. А потом ему это как-то разом надоело. Ну что это, в самом деле, за жизнь? Телевизор, пиво, работа на заводе. И так изо дня в день. Рутина, вялое существование амёбы. А чтобы что-то кардинально поменять в большом городе, необходима железная хватка, стальные нервы и, порой, полное отсутствие совести и умение шагать по головам. Этот путь был не для него. Наткнувшись однажды в интернете на объявление о работе вахтенным методом и весьма приличном заработке, он призадумался. С одной стороны, таких фирм а ля " Рога и копыта" развелось как блох на бездомной дворняге. Куда ни глянь, всюду предлагают быстрые и чуть ли не астрономические суммы для дальнейшего безбедного существования. Жаль, обычно не уточняют, что в тюрьме. С другой стороны, нет ничего проще, чем позвонить, поинтересоваться или сходить на собеседование. Голова на плечах у него имеется, и во всякие сомнительные схемы он лезть не собирался. Получилось. Контора оказалось порядочной, не в первый раз набирающая людей из Беларуси и отправляющая Россию. Как-то вовремя вспомнился один приятель Фёдора, который уже не раз побывал и в Якутии, и в Бурятии, и в прочих отдаленных районах, работал там по три-четыре месяца, но возвращался с приличным заработком. Впрочем, и фирма там была другая: то ли с заготовкой леса связанная, то ли с ремонтом и обслуживанием самосвалов "Белаз".

И вот уже Фёдор в десятый раз отправился в тайгу. Можно сказать, маленький юбилей. В работу он втянулся быстро, физических нагрузок не боялся, а удалённые от цивилизации уголки оказались только в радость. Признаться честно, города он никогда особо недолюбливал, а в лесу ли, в деревне ли отдыхал душой.

Посмотрев ещё раз в сторону улетевшего вертолёта, мужчина пошёл в дом. Сперва, как и положено, просторные сени, а уж потом сама изба. Надо отдать должное тем, кто занимался строительством: печь сверкала свежей побелкой; добротный широкий стол, по обе стороны от которого стоят лавки; вместительный шкаф для одежды; на отгороженной кухоньке ещё один стол, лавка под ведра с водой, компактная газовая плитка, что легко уместится в рюкзаке за спиной, куча посуды, маленький портативный морозильник. Ещё Фёдора удивили кровати: двухъярусные , новехонькие, в количестве пяти штук. Обычно им предоставляли либо железные панцирные койки, либо некое подобие топчанов, а то и просто спальники. А тут деревянные ладные койко-места. Пятизвездночный отель, да и только! Больше всего мужчина обрадовался двум небольшим полочкам, забитым книгами. Самый опасный враг в глухих местах - скука. Когда вас с напарником двое, то ещё ничего, всегда есть желание потравить байки. А коли один? Либо сам с собой разговаривай, либо с белками в лесу. Вот только так и до другой белочки недалеко. Кроме того, на одной из прикроватных тумб мужчина увидел радиоприемник, при виде которого чуть не прослезился. И было от чего! "Ленинград-010-стерео" был похож скорее на музыкальный центр, но на самом деле являлся радиоприемником, причём стереофоническим! При желании к нему можно было подключить внешние антенны, проигрыватель грампластинок, наушники и даже магнитофон. Стоила эта роскошь в Союзе целых 375 рублей, это при том, что средняя зарплата в семьдесят девятом году составляла что-то порядка ста пятидесяти рублей. У него у самого был такой приёмник в детстве, от отца ещё остался, но потом безнадёжно испортился и восстановлению не подлежал.

Нашлось в хозяйстве и ещё одно незаменимое устройство - дизель-генератор. Небольшой, конечно, но и он смотрелся роскошью. Фёдор-то думал, что придётся вечерами при свечах сидеть или с керосинкой, а тут такое чудо. И приёмник включить можно, и морозильник работать будет. Он-то думал, что их сюда по ошибке поставили. С чего бы распорядители так расщедрились? Наверное, действительно имеют большие виды на данную местность. За все свои вахты мужчина сталкивался с таким впервые. И это одновременно и радовало, и настораживало. Фёдор прекрасно знал, что ничего не делается просто так и за любую мелочь обычно приходится в дальнейшем платить. Хотя, с чего бы фирме устраивать подлянку рядовому рабочему? Он, если честно говорить, птица не того полёта, чтобы обращать на него внимания. Так, обычный человек, рабочая сила. Значит, не стоит искать подвох там, где его, скорее всего, и нет. Если и впрямь тут собираются потом разбить поселок, то почет им и уважение, а раз платят хорошо - ещё и низкий поклон прямо лбом в землю от него лично.

Настроение сразу улучшилось. Действительно, включил подозрительность почём зря. Лучше делом заняться, вещи разложить, привести все в должный порядок. Порядок он же во всем должен быть: что в доме, что в работе, что в душе. До конца дня Фёдор успел разобрать доставленный груз, разложить все по местам и провести ревизию. Когда солнце коснулось лучами верхушек деревьев, он удовлетворенно отер честный трудовой пот, заварил кружку чая, соорудив несколько больших бутербродов. Хлеб все равно быстро зачесрствеет, так что экономить две буханки хлеба, которые он всегда брал с собой, смысла не было. Все равно потом придётся сухарями обходиться.

Пока ужинал, бегло пролистал первую попавшуюся книгу - сборник фантастики. Маленькая библиотека вообще состояла процентов на восемьдесят только из фантастики да фэнтези. Ничего, в его положении привередничать не приходится. Да и найдётся ли время на чтение? Напашешься за день, так вечером только одна мечта будет - принять горизонтальное положение, вытянуть ноги и забыться сном. Покончив с немудреным ужином, Фёдор разделся и почти моментально уснул.

Проснулся он с рассветом, не пришлось и будильник заводить. Он никогда не боялся проспать, внутренние часы работали без сбоя и ещё ни разу не подводил. Одевшись, ополоснув лицо и не позавтракав - никак не мог приучить себя к утренней трапезе -, Фёдор вышел во двор. Мягкий розовый свет разливался над тайгой, вокруг звенящая тишина, обещающая вскоре смениться привычными звуками леса, на изумрудной траве бриллиантовая россыпь росы, переливающаяся всеми цветами радуги. Благодать! Ну где встретишь такую красоту, если её и в деревнях теперь не сыщешь? Разве что в самых глухих, не загаженных близким дыханием цивилизации.

Чувствуя себя лишним, мужчина, тем не менее, не спеша зашагал прочь от дома. На плече висело неизменное ружье. Не какой-нибудь буржуйский ствол, а вполне себе отечественный "Baikal MP-155 Профи", который раньше назвали бы просто - ИЖ-155, потому как выпускают его на знаменитом Ижевском механическом заводе. Не одна вахта не обходилась без верного ружья, пусть Фёдор и не любил пускать его в ход. Никогда не знаешь, с чем можешь столкнуться, но лучше перебдеть, чем потом лежать грустным, одиноким и холодным. Однажды угораздило его нарваться на четвёрку волков. Вопреки общепринятому мнению, что волки редко нападают на людей без причины, этот серый квартет повёл себя крайне невежливо и агрессивно. Не будь тогда при Федоре ружья, сидеть бы ему до посинения на ближайшей ёлочке или сосне, ожидая, пока хищники уберутся восвояси, а мороз был градусов двадцать пять. Или бы уснул, сидя на дереве, и сверзился аккурат в волчьи пасти. Но надёжный ствол не подвёл, и все четыре патрона в магазине нашли свою цель. Так что без ружья он теперь никогда не выходил, это стало такой же привычкой, как чистить зубы.

На первый источник он наткнулся буквально метров через сто от избы. Внимательно осмотрел его и сокрушенно покачал головой - не годится. Ручей был не более полуметра в ширину, а глубиной и того меньше. В него даже ведро не получилось бы погрузить. Разве что можно прийти и руки помыть да лицо, благо вода, весело струящаяся средь камней, была прозрачной как стекло. Что ж, будем искать, как говорили в одном фильме. Пройти пришлось ещё около двухсот метров, и вот тут мужчина уже довольно потёр руки. На дне небольшого овражка журчал вполне подходящий ручей, к тому же имелось что-то вроде естественного удобного спуска, так что вопрос о том, как добраться до воды, отпадал сам собой. Далековато, конечно, но если не найдётся ничего лучшего... К сожалению, не нашлось. Фёдор излазил все вокруг, продираясь через густой подлесок, перелезая старые поваленные стволы и выворотни. Угробил он на это большую часть дня и в конце концов сдался. Обидно, что намотал лишний километраж, зато теперь точно знал: ручей в овражке единственный, которым можно пользоваться. Чтобы не терять времени впустую, до конца дня набрал одну двухсот литровую бочку воды. Для питья, понятное дело, не сгодится, застоится, пока экспедиция прибудет, а вот для стирки, мойки и прочих технических нужд - самое то.

С чувством выполненного долга, Фёдор в полной тишине поужинал. Радиоприемник почему-то кроме шума помех ничего не ловил, и мужчина не стал мучить древнюю технику. Попытавшись почитать перед сном, он буквально через пять минут отложил книгу в сторону. Глаза нещадно слипались, буквы расплывались, складываясь в полнейшую нелепицу, а каждую строчку приходилось перечитывать по нескольку раз, чтобы уловить смысл. Отложив томик в сторону, Фёдор буквально рухнул на кровать, не раздеваясь, только сапоги снял.

Со следующего дня мужчина полностью окунулся в работу. До обеда занимался заготовкой дров. Старался валить старые или больные деревья, а то и вовсе лазил с пилой по бурелому. Потом распиливал все на аккуратные чурочки, чтобы было сподручнее переносить к дровяному навесу. Когда жгучее солнце поднималось в зенит, а зной становился нестерпимым, устраивал себе отдых на два-три часа, обедал, иногда дремал. После, отдохнув и набравшись сил, таскал вёдрами воду в бочки. Вскоре к ручью была протоптана узкая тропинка. Правда, петляющая, как сумасшедший заяц. В тайге прямых дорог практически не бывает.

После пяти дней изнурительного труда Фёдор решил, что вправе устроить себе выходной. Действительно, работают вон люди в офисах, бумажки перебирают и жалуются на то, как им тяжело, с нетерпением ожидая пятницу и двух последующих выходных, чтобы забыться в основном в алкогольном угаре, беспорядочно дергаясь в клубе под психоделическое мерцание стробоскопов. Чем он хуже всех этих бухгалтеров, системных администраторов и прочих очень важных менеджеров по разводу наивных граждан? Порой мужчина несколько завидовал таким индивидам, но понимал, что лучше тяжёлая работа вдали от городов и полная свобода, чем уютное место у кормушки и цепкие лапы системы на горле. Кроме того, он напрочь не признавал клубы и искренне не понимал, как можно жить предвкушением пятницы лишь для того, чтобы напиться. Неужели люди настолько больны, что не умеют получать удовольствие без стимуляторов? Что ж, кесарю - кесарево. Если кто-то желает отравлять свой мозг и морально разлагаться, это его право. По крайней мере, сработает закон естественного отбора.

По утреннему холодку, когда лёгкие клочья тумана ещё цепляются за ветки деревьев, Фёдор вышел из избы с ведром в руках. На пояс повесил флягу с водой, запихнул в карман несколько бутербродов в пакетике, сигареты, спички. Ружье решил в этот раз не брать. Во-первых, только мешать будет, а во-вторых, за эти дни он встречал только зайцев, белок и прочую мелюзгу. Да и лето стоит, зверь сытый, спокойный, безобразничать почём зря не станет. Разве что росомаху встретишь, вот тогда могут быть проблемы. Этот таежный рэкетир и с волком сцепиться может, и лося спокойно завалить при желании. Хорошо ещё, что с людьми предпочитает не связываться. Опять же, если она не голодна и угрозу для себя не чувствует.

Шагал мужчина легко и неторопливо. Тихая охота на то и тихая, что спешки не терпит. Иди себе спокойненько, смотри по сторонам, а чаще под ноги, авось и найдёшь чего. И время для размышлений есть, обстановка располагает; в душе мир и удовлетворение. Зараза! Задумался - и уже все лицо в паутине. Чего Фёдор никогда не любил, так это отдирать от себя тонкие белесые нити, особенно если вместе с ними к тебе на физиономию перебирается и их далеко не маленький хозяин. Тяга философствовать с самим собой мгновенно улетучилась. Пока будешь вдаваться в пространные рассуждения, в кокон превратишься, замучаешься чиститься.

Первый гриб он нашёл минут через двадцать. Коричневая крепенькая шляпка кокетливо выглядывала из-под листьев. Фёдор аккуратно срезал мясистую ножку, осмотрел. Белая мясистая мякоть оказалась без единой червоточины. Пока клал добычу в ведро, заприметил в нескольких метрах чуть левее ещё парочку боровиков, растущих из одной ножки. Отлично! Начало положено. Будут сегодня вечером жареные грибочки с картошкой. Эх, ещё бы сметанки добавить да зелени пучок! Но такие быстропортящиеся продукты с собой не потянешь. Знал бы, что будет генератор, обязательно купил бы какой-нибудь мини-холодильник.

Грибами оказалось не то чтобы все усыпано, но попадались они довольно часто. На сыроежки, лисички и прочую мелочь Фёдор и внимания не обращал, никогда их не любил особо. А вот боровички, подберезовики и подосиновики - это совсем другое дело. Грибная элита, иначе и не скажешь. Ведро постепенно заполнялось, что только улучшало настроение грибника. Только как-то потемнело вокруг, стройные сосны и красавицы березки уступили место старым разлапистым елям, чьи комли сплошь покрывал сизый налёт мха. Пробираться меж ними стало сложновато, местами приходилось сгибаться в три погибели, проползая под еловыми лапами чуть ли не на четвереньках, но мужчина с упорством танка двигался вперёд. Грибная жадность она, пожалуй, посильнее тяги к деньгам будет. Вроде, и набрал уже достаточно, а хочется ещё и ещё. К тому же, вон впереди какой-то просвет.

Минут через пятнадцать вековые ели остались позади. Фёдор стоял на краю то ли ложбины, то ли небольшого кратера, пологий спуск тянулся на пару десятков метров вниз, поросший травой и папоротником. На дне, прямо в центре он различил чьи-то фигуры. Туристы что ли забрали? Или ещё какая экспедиция? Надо бы глянуть. Сказано - сделано. Он быстро спустился вниз, проломившись сквозь заросли орешника, да так и замер, оторопев. Никакие это были не туристы и уж тем более не геологи. Широким кругом лицом друг к другу стояли изваяния.

Ощущая несвойственную для него робость, Фёдор подошёл ближе, очутившись внутри круга. Точно, истуканы. Грубо вытесанные из черного камня высокие идолы скалились и гримасничали кривыми личинами. Глаза каждого из них были настолько искусно сделаны, что казались живыми и горели злобой и презрением. Фёдор тихонько матюкнулся. Выходит, его занесло аккурат на языческое капище. Иначе чем ещё объяснить присутствие здесь этих товарищей. Мужчина добросовестно попытался припомнить, жили в этих местах когда-то люди или нет, но так и не смог. По всему получается, что жили. Не стали бы далеко от поселения место поклонения устраивать. Впрочем, могли, если хотели скрыть от посторонних глаз. Но что это за статуи? На славянских богов не похожи, те злобой не дышал и выглядели совершенно по-другому. Других же богов Фёдор не знал, поэтому не стал придумывать глупых и фантастических версий. Все равно, гадай, хоть пока гвозди на заборе не зацветут, ничего не узнаешь наверняка.

Осторожно, будто каменная глыба могла укусить, мужчина приблизился к ближайшему божку. Тот смотрел холодным надменным взглядом, от которого Фёдору стало не по себе, а по коже волной пробежали ледяные мурашки. Но вместе с тем возникло непреодолимое желание дотронуться до черного камня, прикоснуться хоть на мгновение. Он поднял руку, видя, как дрожат пальцы. Воздух внезапно стал тягучим, как патока, рука будто проходила сквозь тонкую прочную плёнку. Казалось, это длится бесконечно долго, но наконец пальцы преодолели сопротивление, дотянулись до идола и их тут же пронзило сотней тысяч ледяных игл. Фёдор коротко вскрикнул, отдергивая руку. В ту же секунду, словно только и ждал этого прикосновения, скалящийся истукан начал заваливаться набок. Ударившись о землю, незыблемая глыба развалилась на множество причудливых кусков с острыми гранями, как если бы была сделана не из камня, а из тончайшего хрусталя.

Вокруг как-то сразу потемнело, со всех сторон грянул многоголосый хриплый смех. Фёдор завертел головой, стараясь понять, кто это так хохочет. Не статуи же в самом-то деле! Но хохот стих также внезапно, как и появился. Рядом никого не было, кроме безмолвных истуканов, хранивших презрительное молчание. Мужчина поежился, взглянул на темнеющее небо. Сколько он здесь пробыл? Минут десять, не больше, но чувство было такое, что прошло минимум несколько часов. Или это из-за того, что небо заволакивают тучи? Как бы то ни было, задерживаться не стоит, если он не хочет потом впотьмах ноги ломать по лесу.

Фёдор попятился спиной назад, не сводя взгляда с истуканов, пока не оказался за пределами круга. Потом развернулся и быстрым шагом направился прочь, буквально физически ощущая буравящие спину взгляды. Вот на кой ляд полез туда? Скучно стало? Да уж, теперь веселье прямо фонтаном бьёт, клоуны нервно курят в углу от зависти. Ведь всегда же придерживался правила не лезть туда, куда не стоит. Как будто кто-то или что-то подтолкнул его к этому. Домой, быстрее домой, подальше от этих мерзких образин. Все, теперь в ту сторону его долго никакими коврижками не заманишь. Капище внушало глубочайший ужас. Мужчина, не раз встречавшийся и с волками, и с медведями, и с рысями, безумно боялся. И от непонимания причины столь глубокого чувства, делалось ещё страшнее.

До избы Фёдор добрался быстро, ноги сами несли от проклятого места, вопреки желанию гулко бьющегося сердца сделать хоть малюсенькую передышку. Уже вбегая на территорию двора, краем глаза заметил, что добрая половина аккуратно сложенных до этого дров разбросана и светится тусклым серо-молочным свечением. Разбираться, что это такое, не было никакого желания. Ввалившись в сени, он запер дверь на массивный засов, повторил ту же процедуру с внутренними дверями. Самым забавным, наверное, в сложившейся ситуации было то, что ведро с грибами мужчина не потерял.Поставив добычу около стола, он схватил в кухне поллитровку спирта, накапал себе грамм пятьдесят и залпом выпил. Показалось, что внутри произошёл ядерный взрыв, на глазах выступили слезы. Судорожно хватая ртом воздух, как выброшенная на берег рыбина, Фёдор осушил кружку воды. Спирт он тоже зарекался никогда не пить, но, видимо, день сегодня такой, сплошь состоящий из исключений.

Буря в желудке утихла, а вот в голове наоборот, закрутился небольшой смерч, вызывая головокружение и шум. С трудом дойдя до кровати, мужчина безвольным кулем повалился на нее, моментально провалившись в тёмное спасительное беспамятство.

Назойливый лучик света плясал на закрытых веках. Фёдор недовольно поморщился, потом чихнул и открыл глаза. Несколько минут лежал, пытаясь сообразить, где он. Наконец, память услужливо подсунула события вчерашнего дня. Он передернул плечами: картина истуканов вновь замаячила перед глазами. Мужчина тряхнул головой, прогоняя наваждение. Вспоминать о недавнем бегстве было не только жутко, но и стыдно. Подумать только, испугался не пойми чего! А на деле это не более, чем куски камня, искусно обработанные. Да, загадкой остаётся то, кто же их там поставил, но это пусть у археологов и историков голова болит, не его ума это дело.

Вяло поковыряв немудреный завтрак, Фёдор вышел из избы: если ему не пригрезилось, то во дворе кто-то учинил разгром. При свете дня оказалось, что разбросаны не только дрова, но и опрокинута большая часть бочек с водой, а земля перепахана так, словно здесь прошёлся отряд мутированных кротов или же кружил в пьяном танце бульдозер. Ёмко выругавшись, Фёдор решил начать с уборки валяющихся поленьев. Почти уже взяв в руки ближайшее, он застыл, присмотрелся. Дерево покрывал странный серо-белесый налёт. Даже не налёт, а нечто, похожее на мох. И этот мох едва заметно шевелился.

Он потянулся к налету, но вовремя остановился, достал из кармана складной нож, дотронулся кончиком лезвия до полена. Металл моментально почернел и обуглился, истончился до толщины бумажного листа.

- А если бы я туда пальцы всунул?! - присвистнул Фёдор. Рука сама собой полезла чесать затылок. Это что же получается? Мох этот не сожрал древесину, но металл измочалил знатно. Вдобавок ко всему, дрова ночью светились. Или ему это причудилось? Нет, хоть и говорят, что у страха глаза велики, но в увиденном он нисколько не сомневался. Значит, убрать поленья не выйдет, придётся их так и оставить валяться. Может, со временем эта гадость рассосётся или высохнет на солнце да отпадёт.

Вздохнув, Фёдор занялся бочками, водрузив их на прежнее место. Закончив, оглядел проделанную работу и удовлетворенно хмыкнул, довольный результатом. Теперь наполнить их водой, а дров он ещё успеет нарубить, благо, сухостоя и бурелома в округе полно. Настроение несколько улучшилось, он даже принялся насвистывать какую-то веселенькую мелодию, совсем по-детски болтая вёдрами на ходу. Уже подходя к ручью, заметил, что лес как-то неуловимо изменился. Он завертел головой по сторонам, пытаясь сообразить, что же его так насторожило. Вроде бы, тот же лес, то же яркое солнце, тот же упоительный воздух. Точно! Живности нет. Обычно он, пока шёл, встречал и белок, и лис, и косуль. Вечно трусливые зайцы здесь не особо и боялись человека, сидели себе в траве, бодро шевелили челюстями и лишь слегка настороженно поглядывали на двуногое создание. И птицы. Привычного щебета и перестука не было, в воздухе висела подозрительная тишина, сквозь которую пробивался стук собственного сердца.

Мужчина скрипнул зубами. Так не должно было быть. В лесу, а тем более в тайге, жизнь не затихает ни на секунду. Практически сразу же появилось ощущение чьего-то пристального тяжёлого взгляда. Казалось, что это сами деревья позади буравят его спину, тянутся своими лапами-ветками, чтобы... Чтобы что? Фёдор обернулся. Нет, все хорошо, деревья как деревья. Разве что ни один листок не шелохнется, ветер молчит.

Набрав полные ведра воды, мужчина пошёл обратно. И чем ближе он подходил к избе, тем больше нарастало в нем чувство тревоги, хотя причины для неё он найти не мог. Правда, совсем скоро причина выяснилась. Глухо ударились о землю ведра, вода разлилась вокруг, но Фёдор этого и не заметил. Избы не было! Он видел бочки для воды, видел дрова, протоптанную за эти дни тропинку, которая обрывалась на том месте, где должен был находиться вход в избу. Но самого сруба и след простыл! Фёдор долго тёр глаза, думая, что ему это все чудится. Нет, изба не появилась.

- Вроде же, немного выпил, - пробормотал он дрожащим голосом, по широкой дуге обходя место своего недавнего жительства. Совершенно ничего, что говорило бы о возможной причине исчезновения дома. Да и какая сила могла унести такую добротную постройку, ещё и так, чтобы о её существовании практически ничего не напоминало. Трава и та оказалась не примятой. Росла себе спокойно, будто так и должно быть.

Шёпот навалился сразу и со всех сторон. Сперва тихий, он становился все громче и громче. Сотни голосов наперебой говорили что-то в его голове, силясь перекричать друг друга. Мужские и женские, детские и старческие, звонкие и дребезжащие - все они слились в какую-то адскую какофонию и врезались прямо в мозг до тех пор, пока Фёдор не рухнул на колени, крепко обхватив голову руками. Казалось, череп разрывается на куски и терпеть эту пытку с каждой минутой становилось все более невыносимым. И тогда он закричал: неистово, словно угодивший в капкан дикий зверь. Внезапно все стихло, как если бы голоса испугались этого крика.

Мужчина, тяжело дыша, поднялся с колен, пошатываясь как пьяный. В висках пульсировало, но боль постепенно уходила. Только знакомого подворья, пусть и без избы, рядом уже не было. Вместо него большой участок выжженной земли, покрытой толстым слоем вонючего пепла. На то, чтобы удивиться или испугаться, сил уже не оставалось. Наступило тупое равнодушие. Он бездумно зашагал вперёд через пепелище, оставляя за собой облачка взметнувшегося пепла, к тропинке, виднеющейся между искривленных берез. Стоило ему углубиться по ней на каких-то несколько метров, как позади прозвучал громкий шелест. Обернувшись, Фёдор увидел, что деревья за спиной сомкнулись, а прохода не было и в помине. Кто-то или что-то не хотел отпускать человека. Ему не оставалось ничего, кроме как идти вперёд. Пять минут, десять, полчаса. Вскоре ему начало казаться, что он бредёт по этому бесконечному тоннелю сотни и тысячи лет, не видя выход. Или выхода на самом деле нет, а он тащится с черепашьей скоростью по замкнутому кругу, чтобы рано или поздно рухнуть , обессилев, и лесные твари растащат его останки.

Фёдор что есть силы ударил себя по щеке. Потом ещё и ещё раз. Полегчало. Пораженческие мысли улетучились из головы. Черт! Ведь он же никогда не сдавался и не впадал в уныние. Что случилось на этот раз? Да, произошло нечто из ряда вон выходящее, но это ещё не значит, что нужно опустить руки и плыть по течению, как... Ну, в общем, как оно самое, да. Открылось второе дыхание, и он ускорил шаг, уже веря, что сможет выбраться из-под этих мрачных сводов. Так и вышло. Не прошло и четверти часа, как мужчина выбрался на поляну, устланную ковром опавших багровые листьев. В центре поляны пень с высокой спинкой, напоминающий трон. И на этом троне кто-то сидел. Фёдор видел длинные, свисающие до самой земли руки, но их обладателя рассмотреть не мог. Для этого необходимо было обойти пень, но делать этого почему-то не очень хотелось.

- Эй, уважаемый! - крикнул он. - Вы не знаете, в какой стороне тут изба геологов?

Пень резко развернулся на сто восемьдесят градусов, как будто находился на какой-то скрытой вращающейся площадке. На мужчину с холодной яростью смотрели два пылающих синим огнём глаза в глубоко посаженных глазницах. Вот тут Фёдор ощутил, как страх ледяными тисками сковал все его тело, потому что нечто, находящиеся перед ним, не являлось ни человеком, ни животным. Существо ростом явно было более двух метров и отличалось жутко худощавым телосложением. По крайней мере рубище, в которое оно было облачено, висело на нем мешком. Сквозь прорехи можно было рассмотреть участки тела, похожие на... Поросшее сизым мхом дерево?! Первое впечатление складывалось именно такое. На вытянутой вверх голове сверкали только глаза и чернел широкий зев пасти. С деревянным скрипом существо поднялось со своего трона, и Фёдор невольно сжался: в чудище оказалось не два, а все три метра. Удивительно, что, сидя на пне, оно смотрелось несколько меньше.

Медленно поднялась рука, ткнув в мужчину крючковатым пальцем. Фёдор дорого бы дал, чтобы в ту же минуту провалиться под землю от этого обличающего жеста и прожигающего насквозь взгляда. Он даже слегка притопнул ногой, но чудо не свершилось, и он продолжил стоять на месте.

- Осквернитель!!! - пророкотало существо. От этого громового гласа взлетели с веток вороны, а с веток посыпались листья и хвоя.

Фёдор пошатнулся. Осквернитель?! Кого это он успел осквернить? Если существо имело ввиду истуканов, так он только дотронулся до одного, а далее тот сам развалился. Или это обвинение в обустройстве площадки для будущих разработок? Так он в чем виноват?! Молодых деревьев не губит, вода вообще дармовая. Этот леший явно чего-то напутал. Или же он просто слишком голоден...

- Уважаемый леший, - голос дал петуха, и Фёдору стоило огромных усилий, чтобы взять себя в руки. - Я никого и ничего не осквернял, но все равно приношу свои извинения.

Существо склонило голову, прислушиваясь.

- Смерть тому, кто посягнул на древних богов и заповедные места, - провозгласил леший и пошёл прямо на мужчину. Существо двигалось тяжело, практически не сгибая ноги в суставах. Если они, конечно, у него были.

Фёдор заметался, пытаясь найти выход, но вековые деревья стояли сплошной стеной и пробиться сквозь их плотный строй не представлялось возможным. Такого густого насаждения он никогда не видел, поэтому резонно предположил, что это дело рук чудовища. Последнее, тем временем, медленно, но неуклонно приближалось. В отчаянии мужчина крепко сжал нательный крестик и, как мог, зашептал молитву. Получалось плохо. Атеистом он не являлся, но и причислить себя к истинно верующим тоже не мог. Наверное, как и большинство, он смутно верил где-то в глубине души, но духовными материями предпочитал голову не забивать. Теперь же он сильно пожалел, что не ходил в храм и не знал молитв. "Отче наш" давалась с трудом, слова путались, получалась какая-то нелепица.

Леший приблизился. Его высохшая рука потянулась к груди Фёдора, чтобы разорвать слабую плоть. Мужчина закрыл глаза, ожидая удара, но его не последовало. Вместо этого прозвучал наполненный болью хриплый вопль, переходящий едва ли не в ультразвук. Осторожно приоткрыв один глаз, Фёдор увидел мечущегося лешего, что остервенело трёс рукой-лапой, от которой валил густой белый дым. Видимо, монстр дотронулся до креста, который и обжёг его.

Практически рядом - о чудо! - средь деревьев открылся проход, и мужчина, ни секунды не раздумывая, ломанулся бежать прочь, цепляясь за корни и расцарапывая лицо о низкие ветки, норовящие хлестнуть как можно сильнее. Бешеный бег продлился недолго. Всего-то через несколько минут лесной коридор резко оборвался и... Фёдор очутился возле своей избы, что стояла как ни в чем не бывало: дрова на месте, бочки с водой в порядке, земля ничем не напоминает тот выжженный кусок, что он не так давно увидел.

Вбежав внутрь, он запер дверь на засов и ножом выцарапал на ней большой православный крест, после чего тяжело опустился на стул возле стола. Получилось. Выжил. Убежал. Но кто это был? Неужто и впрямь леший? Фёдор представлял их себе как-то иначе, ещё по сказкам. В его понимании леший - это маленький старичок с клюкой в руках и хитрым взглядом, который и помочь может, и по лесу закружить за вредительство. То, с чем он повстречался в лесу, на сказочно лешего походило ещё меньше, чем Валуев на балерину. Выходит, либо они бывают разные, либо это он зациклился на добром образе хозяина леса. Ладно, не суть. Главное, что все закончилось хорошо. Голова мужчины начала потихоньку склоняться на стол, и он сам не заметил, что заснул...

Тихое размеренное шипение, прерываемое басовитым гулом, чей-то неразборчивый голос, скрежет металла. Фёдор открыл глаза, болезненно поморщился - шея затекла, а все тело ломило, будто его переехали асфальтовым коньком. Шипение усилилось, и он завертел головой, дабы определить источник раздражающих звуков. Им оказался тот самый древний радиоприемник. Осторожно, словно это была ядовитая змея, Фёдор обошёл технику со всех сторон. Черт возьми, он ведь даже в сеть не подключён! Как этот раритет вообще может издавать какие-либо звуки? Холодный пот прошиб с головы до ног, но он все равно протянул руку, покрутил рукоять регулировки громкости. Ничего не изменилось. Напротив, создавалось впечатление, что проклятый радиоприемник только этого и ждал. Он затрясся мелкой дрожью, задергался на столе, а шнур питания извивался ужом. Звук усилился, и сквозь шипение помех Фёдор начал различать одно повторяющееся слово. Оно становилось громче и громче, пока на всю избу не загремело ужасное: "Смерть!".

Разозлившись - или же сильно испугавшись -, Фёдор схватил приёмник обеими руками и швырнул его об стену так, как будто тот практически ничего не весил. Советская техника оказалась довольно прочной и развалилась всего на несколько крупных кусков. Голос моментально затих, но вместо него начало раздаваться странное бульканье. Почти в то же мгновенье что-то с силой ударило в стекло. Фёдор дёрнулся, как ужаленный, и успел заметить чью-то худую длинную ладонь с когтями. Ладонь почти сразу же исчезла, но мужчина мог поклясться, что знает, кому она принадлежит.

А затем начался форменный кошмар: изба ходила ходуном, со всех сторон на неё сыпались могучие удары, за окном вышли волки и ещё черт знает кто, в стекло кто-то скребся, не переставая. Фёдор метался по избе, не ведая, что он может сделать. Все, что происходило, ни в коем разе нельзя было отнести к материальному и привычному. Он бы лучше уж схватился с волками или медведем, они по крайней мере из плоти и крови. Нервы были натянуты до предела, перед глазами плыли разноцветные круги, как от нехватки кислорода. В какой-то момент мужчина и в самом деле начал хвататься за горло, его повело в сторону, ноги подкосились. На пол он упал уже без сознания.

Очнулся он далеко за полдень. В доме царил тот порядок, который он поддерживал, приёмник стоял на столе целёхонький. Фёдор сжал голову руками, тихо застонал. Что же получается? Что ему все привиделось? Дудки, не может такого быть. С чего бы у него видения должны начаться. От одиночества и удаленности от цивилизации? Так он не в первый раз на вахте и один себя чувствует гораздо лучше, нежели с людьми. Значит, все же его морочит местная нежить, если принять за аксиому её существование. Да и как тут не примешь, если перед глазами до сих пор стоит то высокое жуткое чудовище. Интуиция подсказывала, что бороться с ним обычными методами не выйдет. Ждать помощи бесполезно, придётся справляться самому. Но как? Единственно верным вариантом представлялось просто не выходить из дома. Ведь не зря же говорят, что вся нечистая сила не смеет войти внутрь без приглашения, кроме всяких там призраков и приведение, что уже изначально селятся в домах. Кстати, как подтверждение тому служили целые стекла. Ведь по сути ничто не мешало лешему разбить стекло и проникнуть в избу. Видимо, какие-то запреты все же существуют.

Громкий стук в двери прервал его размышления. Мужчина ошалело посмотрел в сторону звука. Показалось? Нет, стук повторился. Фёдор невесело ухмыльнулся. Вторая часть Марлезонского балета? Тут на многие десятки километров ни одной живой души. Леший настолько глуп, что считает, будто он выскочит из избы прямо в лапы? Ну да, держите карман шире. И все же к дверям он решил подойти, чтобы проверить засов. По пути на всякий случай захватил с собой топор. Стоило лишь приблизиться, как стук сразу же стих: за дверью явно услышали его шаги, хоть он и старался идти как можно тише.

- Хозяева, есть кто дома? - судя по всему, голос принадлежал человеку сильно в возрасте. - Дайте путнику горемычному водицы испить да ногам натруженным толику малую отдыха.

В эту минуту он пожалел, что в дверях нет мало-мальски подходящей щелки, через которую он мог бы взглянуть на крыльцо. Теоретически, конечно, могло быть и такое, что кто-то заплутал в тайге, шёл незнамо сколько времени и по счастливому стечению обстоятельств набрел на его избу. Как говорится, невероятно, но факт. Ведь на самом деле имели место случаи, когда после недельных блужданий по зелёному морю люди выходили к человеческому жилью. Другое дело, что выжить в одиночку без должного снаряжения весьма и весьма проблематично. Шансы обычно либо около нуля, либо измеряются отрицательными величинами. Как бы поступил он сам, выйдя через бог знает сколько времени скитаний к жилой избе? Понятное дело, лупил бы в дверь до посинения, пока нерасторопные хозяева не открыли. Ведь от того, откроют или нет, зависит жизнь. Готов ли он своим бездействием обречь на смерть заблудившегося человека? Нет... Не по совести это, не по-человечески. Конечно, о пропаже в глухой тайге одного человека, скорее всего, никто и не узнает, но сам Фёдор с таким грузом жить не сможет точно.

Все ещё держа в одной руке топор, он отодвинул засов и отворил дверь. На пороге стоял изможденный старик весьма специфического вида. Широкие домотканые портки, длинная рубаха грязно-серого цвета, несколько раз перетянутая тонким красным поясом, на голове потрепанная соломенная шляпа, на плече холщовая сума с большой дырой на одном боку. В довершение образа путник имел седую бороду почти до пояса. Вообще, такой вид очень подходил для картинки из учебника о древней Руси, где изображали калик перехожих. Разве что клюки не хватает, и песен с былинами этот визитер не пел.

- Мил человек, дозволь водицы испить да отдохнуть, - в тёмных, почти чёрных глазах старца было столько мольбы, что Фёдор едва не пригласил его в дом, но вовремя опомнился. Помощь - помощью, но от банальной осторожности ещё никому плохо не было.

- Подождите здесь, - он метнулся в избу, набрал воды в кружку и вернулся обратно. - Вот, пожалуйста.

Старик отвесил поясной поклон, принял кружку из рук и неторопливо выпил. Фёдор, наблюдавший за ним, настороженно замер: кадык у гостя не двигался. Создавалось впечатление, что жидкость льётся в пустоту.

- В избу-то пустишь? - полюбопытствовал путник, возвращая посуду.

- Зачем? - вопросом ответил мужчина. - Неприбрано там, бардак. Садись, отец, на крылечко да отдыхай на солнышке. Если чего перекусить желаешь, так я вынесу.

- Век благодарить тебя буду, - кивнул старик, тяжело опускаясь на крыльцо.

Фёдор вновь вернулся в дом. В голове мелькнула одна идея. Заглянув в морозильник, он извлек оттуда хороший шмат замороженного мяса. Покопавшись, нашёл зачерствелый кусок хлеба, смочил водой, щедро натер его солью и с этими продуктами вышел к мирно сидевшему старику.

- Держи, отец.

В глазах старика вспыхнул мрачный огонь, крылья носа раздулись, втягивая запах мяса. Он буквально выхватил кусок из рук Фёдора, жадно впился кривыми зубами, принялся остервенело грызть.

- Не ел давно, - прошамкал он с набитым ртом.

- Бывает, - осторожно заметил мужчина. - Хлебушком-то знаешь, чего ж просто так давиться.

Старец заграбастал хлеб, запихнули в рот весь кусок кусок целиком. Фёдор внимательно наблюдал за ним, вновь взявшись за топор. Сначала ничего не происходило, но не прошло и полминуты, как путник захрипел, схватился за горло, завертелся волчком на месте. Его тело задымилось, а изо рта вырвался наполненный безмерным страданием и болью крик. Вместе с тем начал меняться и облик старика: поплыло лицо, превращаясь в оскаленную морду; исчезла одежда, уступив место поросшей мхом морщинистой коре; удлинились конечности, вытянулось тело.

Не дожидаясь, пока явивший истинное обличье леший, очухается, мужчина со всего размаху рубанул топором. Широкое лезвие глубоко вошло в основание шеи да там и застряло. Фёдор влетел в дом, вернув засов на положенное место, слушая, как ревёт монстр снаружи. Интересно, хватило ли той соли, что сожрал леший, чтобы он отправился в свой шишечный рай? Ежели нет, то тем самым мужчина только разозлил существо. С другой стороны, бояться, вроде как, и нечего. Легенды не соврали, и без приглашения лешему в дом никак не попасть. Не даром же набивался, чтобы впустили. Нет уж! Теперь во двор Фёдор не сделает и шагу. Как ни крути, а мой дом - моя крепость. Припасов хватает, пересидит до той поры, пока смена не явится. Вот только вода... За водой нужно ходить к ручью. Той, что в избе, надолго не хватит. Впрочем, это все дело десятое. Живы будем - не помрем.

Насчёт того, чтобы пересидеть спокойно дома, Фёдор все же ошибся. К исходу четвёртой ночи он уже думал, что начинает сходить с ума, а мысли о самоубийстве казались не такими уж и крамольными. Стоило последним лучам солнца исчезнуть, как в доме начиналось светопреставление: двигались предметы, моргал свет, замогильным голосом орал разбитый почти в хлам радиоприемник. За стеклом мелькали неясные тени, сменялись совершенно дикие, фантастические пейзажи. Один раз он даже увидел вереницу всадников, одетых в накидки из шкур и с копьями в руках. Всадники некоторое время гарцевали около дома, потом самый рослый из них выкрикнул что-то на неизвестном языке - и в сторону окна полетели копья. Фёдор инстинктивно упал на пол, но звонка разбитого стекла не последовало. Умом он понимал, что все это морок, наваждение, способ запугать его и заставить покинуть крепкие стены, но бороться со страхом не мог. С каждой минутой, с каждым часом его душевное состояние ухудшалось. Он чётко осознавал, что долго не выдержит. Крест и молитва не помогали. Да и правду сказать, после первой встречи с монстром крестик считай полностью почернел, а серебряная цепочка держалась на честном слове. Искать помощи у высших сил было бесполезно. На Бога надейся, да сам не плошай? Кажется, так.

Примерно через час после рассвета Фёдор вышел из дома, полный решимости покончить со всем этим. Страх куда-то бесследно испарился. Верное ружье висело за плечами, патроны заряжены солью. На поясе приторочен топор, все карманы буквально забиты солью про запас. Он не знал, как бороться с нечистью, про соль и то случайно вспомнил, поэтому лишним грузом себя обременять не стал.

Капище. Все началось с этого проклятого чёртова капища и истуканов. Значит, нужно идти туда. Для начала попросить прощения. Вдруг, эти неведомые древние боги разгневаны просто из-за пренебрежительного отношения к ним. Правда, вины Фёдор по-прежнему за собой не чувствовал, но когда встаёт вопрос о собственной жизни, особенно не повыделываешься и голову покорно склонишь. А уж если покаяние не поможет, то... Что будет потом? Неизвестно. Но он очень надеялся, что все обойдётся.

Ноги сами несли в нужном направлении. Раз побывав в каком-то месте, он уже без труда мог найти туда дорогу. К сожалению, без блужданий не обошлось. Кажется, вот приметный замшелый валун, вот бурелом, через который продирался, вон чуть в стороне виднеется приметная сопка. Ан нет! Смотришь, а уже идёшь совершенно в противоположную сторону. Подлесок стал настолько густым, что через него можно было пробиться лишь с огромным трудом. Мужчина тяжело дышал, вытирал со лба липкий пот, но упорно продвигался. В какой-то момент он упёрся в странного вида паутину, растянувшуюся насколько хватало глаз. Странным было то, что паутина оказалась не обычной, а будто сотканной из мельчайших капелек воды. Пробивающиеся сквозь кроны редкие солнечные лучи расцвечивали её всеми цветами радуги, она весело переливалась и выглядела радостно и безопасно. Несмотря на столь безобидный вид, Фёдор предпочёл не тянуть время, чтобы познакомиться с хозяином паутины и рванул прочь что было сил. На обход досадного препятствия пришлось потратить минут сорок, но в конце концов паутина осталась позади, а он сам вывалился прямо на край той самой ложбины. И солнце, непонятно каким образом, уже клонилось к закату, окрасив небо в зловещий кровавый цвет.

Внизу горели костры. Он насчитал тринадцать пляшущих пятнышек, ровно по количеству истуканов. Кстати, разбитой статуи среди них он не увидел. Что ж, на месте посмотрим, пусть разум и противился решению идти туда.

Приблизившись к кругу идолов, он в нерешительности замер. Что говорить? Какие подобрать слова, чтобы эти каменюки его услышали и вняли? И не будет ли разговор со статуями всего лишь небольшим шажком к сумасшествию? Столько вопросов, и ни одного ответа.

- Добрый вечер! - выкрикнул он, понимая, как глупо и неуместно это звучит, но ничего лучше придумать не сумел.

Тринадцать голов синхронно повернулись к нему с громким хрустом. Тринадцать пар глаз полыхнули багровым гневом и голодом. И эти взгляды красноречивее любых слов говорили - переговоров не будет. Его не выслушают, не простят и уж тем более не отпустят. Тот, кто пусть и по незнанию, осквернил святое место, должен ответить по всей строгости. Святотатство карается лишь смертью, другого наказания не предусмотрено.

Фёдор снял с плеча ружье. По крайней мере, несколько этих божков он точно заберёт с собой. Хотя бы для того, чтобы другие люди не попали к ним в лапы. В центре круга прямо из-под земли выросла уже знакомая фигура лешего. Жив, значит! Либо соли оказалось слишком мало, либо она для него болезненна, но не смертельна. Ладно, приятель, проверим, насколько тебя теперь хватит. Грохнул выстрел, следом за ним сразу же второй. Снайпером мужчина, конечно, не был, но с такого расстояния и ребёнок не промажет. Оба заряда попали точнехонько в грудь лешему. Тот скосил свои горящие синие глаза, провел рукой по груди и сделал стряхивающее движение, словно сбрасывая на землю крупицы соли.

- Я. Здесь. Хозяин. - Чеканя каждое слово, прогремел монстр, щелкая пальцами-ветками. Ожидавшие этого знака идолы тяжело сошли со своих мест, медленно начали надвигаться на жертву.

Выстрел - во все стороны брызнуло каменное крошево, ближайший истукан разлетелся на осколки. Второй выстрел - ещё один идол заваливается спиной назад, зацепив своего чуть более медленного собрата. Третий выстрел ушёл в молоко, рука предательски дрогнула. Все, один патрон в стволе, четыре в магазине. Времени на перезарядку ему никто не даст. Остаётся сыпануть им соли на прощание и драпать со всех ног, пока не взяли в кольцо. Мелкие кристаллики взвились в воздух, искрясь в отсветах костров. Две или три каменные глыбы он зацепил, а это уже неплохой результат. Теперь бежать.

Фёдор развернулся, успел пробежать десятка три шагов и остановился. Крупные, полутора метров в холке, чёрные волки преградили путь к отступлению. Морды насмешливо скалятся, с клыков стекает слюна. Звери нетерпеливо переминались с лапы на лапу в предвкушении сытной закуски. Мужчина замер в ступоре, и это промедление стало для него роковым. Крепкие побеги оплели его до самой шеи, приподняли над землёй так, что он почти не мог дышать. Рядом с его лицом возникла гротескная маска лешего. Из пасти существа несло прелыми листьями, гнилью и травами. Фёдор попытался дернуться, но побеги лишь крепче давили тело. Ему даже почудилось, что он слышит, как хрустнули ребра. Виски сжали две ладони лешего, разверстая пасть приблизилась вплотную.

- Осквернившему да воздастся! - вынесло окончательный приговор существо.

Как ни странно, боли Фёдор не чувствовал. Где-то в глубине сознания мелькнула мысль, что он зря все это затеял. На что он, собственно, надеялся? Вступить в противостояние с заведомо сильнейшим противником - суть великая глупость, а не храбрость. Было ли желание пойти сюда его собственным или же его внушили? Впрочем, теперь уже неважно. Он наблюдал словно со стороны, как нереально широко раскрылась пасть, в ней закружился чёрный водоворот, в который его медленно-медленно начало засасывать. Истуканы кружились вокруг лешего в диком необузданном танце. Даже удивительно, откуда в этих телах появилось столько грации, лёгкости, первобытной ярости. Они восславляли жертву, чья смерть дарует им жизнь. Они благодарили стража леса, что безукоризненно выполнил свою работу. Время сна прошло, наступает время новой крови...

Двое мужчин вышли из избы, остановились на крыльце. Для тайги оба были одеты более чем неподходяще: строгие деловые костюмы, явно стоящие не одну тысячу долларов. К ним направились телохранители, но один из мужчин жестом остановил их: ни к чему челяди слушать разговоры хозяев.

- Что скажете? - обратился к своему коллеге тот мужчина, что был постарше, а в волосах его искрилась аристократическая седина.

- Безусловно, это он.

- Думаете?

- Уверен. Видели, как внутри дома все заросло мхом и затянуло паутиной? Нет никаких сомнений, что последний, ммм...работник, сумел-таки разбудить Стража. А раз мы не обнаружили тело, то, вероятнее всего, жертва принесена, и Древние готовы вступить в наш мир.

- Не слишком ли рискованно? - седовласый невольно обернулся на избу.

- Ничуть. Забросим сюда ещё с десяток людей, дабы Страж пресытился свежатиной и слегка поумерил свою прыть. Не зря же мы для всех этих вахтовиков такие условия предоставили. От желающих отбоя не будет, а в нашем деле самое главное, чтобы все это было добровольно. Простите за сравнение, но нужна резвая дичь, а не привязанный к столбу козёл. И вот тогда-то в дело вступим мы. Представляете, какие возможности откроются тем, кто сумеет заключить договор с Древними! Власть, деньги, могущество. Бессмертие, в конце-то концов! Естественно, для узкого круга избранных. Все остальные - расходный материал, который не жалко.

- Но сумеем ли мы договориться? - седовласый в силу большего жизненного опыта выражал вполне оправданные сомнения.

- Несомненно, - твёрдо заверил его более молодой оппонент. - Если бы мы не имели способа, то не стали бы затевать такую смертельно опасную игру. Слишком многое поставлено на кон. Не беспокойтесь, все будет сделано в лучшем виде. Да, и не забудьте прислать команду, чтобы...прибрались здесь. Ничто в доме не должно напоминать о случившемся.

Седовласый не ответил. Он пристально смотрел в одну точку, куда-то позади ожидавшего их вертолёта. Он не был уверен, но ему показалось, что из-за вывороченной с корнем сосны на него смотрели два ярко-синих глаза. Спустя мгновение ничего такого не было. Наваждение. Место такое, ничего удивительного.

Вертолет зашелестел винтами, оторвался от земли, набрал высоту и стремительно понесся прочь, неся в своём стальном чреве двух власть имущих, что посмели замахнуться на ещё большее могущество.