Стражи Совершенной

– Не спишь? – спросила Инга, не отвлекаясь от управления грузовиком. Китч потянулся за сигаретой, лениво помял табак, но так и не закурил. Прищурившись на мелькавшую в свете фар дорогу, он, кажется, о чём-то задумался.

Инга вела Эррауза шестой час подряд, но, несмотря на усталость, ни за что бы не уступила руль, — тем более этому развалившемуся на пассажирском сиденье проходимцу. Роберт Китч не внушал ей доверия. Впрочем, никто из стражей никогда не внушал. Встречаясь, они редко говорили о чём-то другом, кроме дела. Здесь же и дело было поставлено очень туманно.

Тщательно зашифрованное в перфокарте сообщение завершалось лаконичным: «К исполнению приступить. Подробности позже. Орден». Инга немедленно разбудила Эррауза и через пару часов, посреди утонувшего в грязи городка Шток, они подобрали Роберта Китча, Золотого Стрелка.

Золотые глаза Китча не удивили Ингу, ей доводилось встречать глаза и более редких расцветок. Например, красные глаза певшей под старую шарманку на одной из улиц Сияния девчонки. Помнится, подавали юной певице как раз за глаза и милое личико, а не за сиплый голос и скрипучую мелодию, едва ли способную вызывать восхищение, особенно среди Знающих.

В тот раз Лингард подала ей полтину – должно быть, самый большой разовый заработок уличной исполнительницы за всю карьеру. И тогда в тех красных глазах мелькнула искренняя благодарность. В золотых же глазах Стрелка скрывалось нечто совершенно иное.

Когда двухметровые колёса Эррауза остановились возле Роберта Китча, в придорожной грязи рядом с ним стоял кожаный саквояж, украшенная медными накладками винтовка, и покоилось завёрнутое в простыню тело. Саван стягивало несколько крепких ремней, какими солдаты в армии Совершенной обычно подпоясывают шинели. Саван укрыл лицо, но из-под ткани выбилась прядь длинных женских волос, да и фигура явно принадлежала молодой женщине.

С осеннего неба накрапывал дождь, Стрелок докуривал сигарету и равнодушно смотрел на остановившийся грузовик. Ставни домов в Штоке оказались плотно закрыты, даже в полдень на улице не виднелось ни одного прохожего. Китч наклонился, подхватил за ремень тело и поволок к кузову грузовика. Инга наблюдала за ним через зеркало заднего вида и могла поклясться, что женщина дёрнулась, когда её загружали в кузов. Не в правилах Инги было лезть в чужие дела, но когда Стрелок забрался с вещами в кабину, она холодно осведомилась:

– Она...

– Мертва, – буркнул Китч с сигаретой в зубах. – Она мертва, а ты ничего не спрашиваешь. И не слышишь.

Эрраузу этот тип не понравился сразу. Во-первых, он не терпел сигаретного дыма у себя в кабине; во-вторых, ненавидел убийц с бесчувственными глазами; в-третьих, он-то как раз слышал всхлипы на каждой колдобине, от самого Штока до Лонге, а это добрых четыре часа; на пятом же часу женщина в кузове совсем захрипела. К этому времени терпение Инги перешагнуло известный рубеж.

О, она прекрасно знала таких, как Роберт Китч! Бесчувственные убийцы, нанятые Орденом из-за нехватки опытных стражей. За горсть золотых они охотно брались за любое грязное дело.

Чем дольше Эррауз подминал колёсами грязь, тем строже Лингард судила о Роберте Китче. За два года в Ордене она ещё не успела привыкнуть к случайным наёмникам и попросту не могла ему доверять. Наконец, Инга не выдержала и резко ударила по тормозам. Эррауз рассержено скрипнул подвеской, будто поддерживая её негодование.

– Ни километра больше, пока ты не скажешь, кого ты, Тьма тебя забери, там везёшь!

– Это непрофессионально, малышка, – скривился Китч, явно имея в виду её почти двухметровый рост.

– К чёрту замашки! Отвечай немедленно, кто она и что ты с ней сделал? Я не собираюсь работать перевозчицей трупов на разного рода ублюдков, которые зарабатывают на грязных заказах!

Приличная стражам сдержанность была непоправимо утрачена. Что же, Золотой Стрелок мог смеяться, бросить ей это в лицо, выставить дилетанткой; но Китч только опять закурил.

– Лишь потому, что я ненавижу задержки, – проворчал он через фильтр. – Сейчас она в саване, потому что ей больно, когда кожи касается свет. Простому механику этого не понять.

– Ты же сказал, что она мертва? – начала жалеть Инга, что вообще затеяла спрашивать, и обхватила покрепче обод руля, близкая душа Эррауза как будто успокаивала её.

– Говорят, при жизни она любила осеннее солнце, – выпустил Китч струю сигаретного дыма. –Безутешный отец щедро заплатил Ордену, хотя и без его денег мы со временем навели бы в Штоке порядок. Своим капиталом он лишь ускорил процесс. Четырнадцать ртутных пуль до сих пор выходят из неё одна за другой и, когда последняя выйдет… тебе не захочется встретиться с той, кого ты пять минут назад пожалела. Так что гони прямым ходом до Лонге, там нас должны встретить.

– Так ты не наёмник?

Китч вынул из-под ворота пожелтевшей рубашки медальон с символом раскрытого глаза, тремя звёздами на ободе и аббревиатурой "ВСС".

– "Во имя Света Совершенной" – такое выдают обычным наёмникам?

– Нет… – отвела Инга глаза. Пальцы нащупали свой медальон под красной блузой. – Ты страж – мне было важно знать это.

– Получается, нам можно доверять грязные дела, а наёмникам нет?

Лишь сейчас в золотом взгляде Китча промелькнула усмешка. Инга резко потянула рычаг передач, и Эррауз снова тронулся с места. В кузове тяжело захрипели, но теперь Инга старалась не вслушиваться.

«Пустые не люди… – повторяла она про себя, – пустые уже не люди».

В Лонге, городе на берегу Ены, их действительно поджидали. Инга узнала слуг Ордена по лакейской одежде, обшитой множеством металлических бляшек, и широкополым кожаным шляпам. Возле заброшенной мельницы замолчавшее тело передали, как говорится, с рук на руки. Может быть они встретятся снова, и эта девушка, Пустая, а, вернее сказать, потерявшая, окажется не таким плохим существом. Но Китч прав, человеком она никогда уже больше не будет. Кто-то украл её душу, и вот этого ублюдка следовало найти и затолкать в его глотку все четырнадцать ртутных пуль. Отец убитой тоже хорош: скрывал, что хоронит дочь без души, надеясь на обряд очищения умерших. Даже Знающим свойственно ошибочно верить, что Тьма никогда не тронет ни их самих, ни их близких.

Инга включила фары и вечерние сумерки перед Эрраузом рассеялись. Эрику тоже было не по себе из-за ошибки. Золотой Стрелок обрёл в их глазах авторитет, хотя с первого взгляда она ни за что бы не приняла его за стража Ордена. Под сильно измятым дорожным плащом скрывался потёртый жилет с патронташем и цепочкой карманных часов. Лицо заросло светлой щетиной, на задании он пробыл никак не меньше недели. Небрежная вальяжность и запах табачного дыма как будто въелись в Китча с рождения. Из-под плаща то и дело выглядывала рукоять револьвера. На перламутровых накладках что-то было написано, но в полутьме кабины Инга никак не могла разглядеть.

Под потолком зажглась зарешеченная лампа.

«Спасибо, Эррауз, но не нужно», – поблагодарила Инга сама про себя, и свет тут же погас.

– А он у тебя ручной, верно? На коротком поводке, ‒ подметил Стрелок. ‒ Про вас много чего рассказывают.

– А про тебя? Никогда не слышала о Роберте Китче, – уклонилась Лингард от личной темы. Знакомство опять началось с неправильной ноты – судьбы стражей меньше всего должны были интересовать на задании.

– Что было в твоём послании от Мэтра Минор? ‒ не особенно расстроился Китч. ‒ Я получил какой-то обрывок, мол «Подробности позже». В привычках Мэтра Минор подавать дело так, чтобы самые важные детали ты узнавал в самый подходящий момент. Может быть он уже наступил?

– Сначала расскажи, что было в твоём сообщении.

– Я первый спросил.

Инга насупилась, Китч развалился в кресле, откровенно разглядывая её.

– В городе Яма, западной префектуры Вознесение, исчезают люди; за ночь могут пропасть сразу несколько человек – все из числа Незнающих. Преступления совершаются в кварталах третьей категории, и лишь их массовость привлекла внимание властей. Бургомистр не справился, патрулирование полиции не дало результатов. Напряжение растёт. Через пару дней после убийств находятся трупы с различными отчленёнными частями. Общих особенностей по полу или возрасту убитых нет. Наша задача: после прибытия в Яму встретиться с двумя другими стражами. Имён и конкретного места встречи не называлось. Должно быть, остальные сведенья мы получим от них.

– Всё так, – кивнул Китч. – Но, не огорчайся, малышка, Мэтр Минор переслал мне то же самое. Новыми подробностями не побалую.

Он потянулся в жилет за сигаретами, но задержал руку в кармане, словно раздумывая.

– А что ты сама думаешь обо всём этом?

– Первый вопрос, зачем в таком деле Ордену понадобился механик? Должно быть, я буду выступать в роли специалиста: тела жертв могли расчленить каким-нибудь особенным образом или необычным инструментом, требуется идентификация. Второй вопрос, кто возможный убийца? Учитывая размах совершённого преступления, он действует не один – значит в группе. Третий вопрос, каков мотив? Сектанты? Нет. Им свойственно выбирать жертву по полу, возрасту, социальному статусу, для ритуальных убийств. Всё это похоже…

– На бойню, – подвёл Стрелок.

– Я хотела сказать: "На конвейер смерти".

– Не надо юлить. Я знаю, о чём ты подумала, – отвлёкся Китч от разглядывания сумерек за окном. – Вот и дёргаешься, как будто тебе отвёртку засунули в интимное место. Размах преступлений и почерк указывают на дела Тёмного Мастера; и где-то в глубине самых потаённых страхов у тебя уже зашевелилась мысль об Архимастере. Верно?

– Архимастера не существует, – пропустила Инга его скабрезные шуточки мимо ушей.

– Это тебе сама Совершенная сказала? – осклабился Китч. – Да, дела Тёмных Мастеров проявляются редко. В Ордене до сих пор не могут точно назвать их мотивы, но всё выглядят частью некоего масштабного плана, а значит найдётся и тот, кто контролирует исполнение, и чьих намерений мы не знаем. Хуже маньяка, малышка, только маньяк одержимый идеей, и у Тёмных Мастеров есть своя мотивация. Мало кого из них удалось взять живым, зато несколько групп Ордена проиграли свой бой Мастерам, и с этими стражами случились вещи гораздо похуже, чем смерть. Вот почему Магистры всегда осторожничают, если возникает хоть малейшее подозрение о причастности к преступлениям Мастеров. Мэтр Минор не сообщил нам всех деталей, чтобы мы не обосрались раньше времени. Ну, и чтобы сохранить подробности дела в тайне. Получается, в Ордене вполне допускают, что кто-то из Мастеров может перехватить и расшифровать содержимое перфокарты, а такое дело нельзя спускать на тормозах.

Инга уставилась на него, неосознанно сбавив скорость. За два года службы ей ещё не приходилось сталкиваться с Тёмными Мастерами. Мелкие расследования по поводу механизмов с поддельными душами показались ей детскими играми по сравнению с будущим делом.

– Но почему именно мы? – спохватилась она и прибавила газу. – В смысле, зачем Ордену для столь непростого задания понадобился человек так мало подготовленный к оперативной работе?

– Не пытайся объяснить замысел Мэтра Минор, – небрежно отмахнулся Стрелок. – Группы составляются таким образом, чтобы мы поменьше знали друг друга. Мастера изучают устоявшиеся команды, а когда малознакомые люди встречаются за одним делом, всегда получается что-нибудь новенькое. К тому же, механик может быть включен в список возможных потерь. Так зачем терять опытного?

– Ты что, уже сбросил меня со счетов? – прищурилась Инга, и Эррауз гневно взвыл двигателем.

– Я сказал "в список возможных потерь", – особенно громко Китч для своенравной машины. – Но, если не будешь смотреть на дорогу, то мы и до места живыми не доберёмся.

Инга обернулась и немедля ударила по тормозам. Китча мотыльнуло в кабине, он грязно выругался. Грузовик стравил скорость и съехал к обочине. Фары Эррауза высветили вереницу разномастных повозок, керосиновых самоходов и механических экипажей. Никто из людей наружу не выходил, двигатели молчали, лишь красные огни стоп-сигналов горели в вечерних сумерках. В тридцати километрах от Ямы образовалась огромная пробка из самого разнообразного транспорта.

Роберт молчком открыл дверцу и выпрыгнул из кабины. Инга выбралась следом, промозглый осенний ветер оросил лицо мелким дождём, и она пожалела, что оставила каракулевую куртку в грузовике. Но не возвращаться же, тем более что Китч уже уверенно вышагивал вдоль пробки.

Префектура Вознесения вполне оправдывала своё название: если гнать по её разбитым дорогам чересчур быстро, то вполне можно "вознестись" на тот свет раньше, чем добраться до цели. Лингард шагала за раздувающимся плащом Китча, как за парусом флагмана. Через мутные окна самоходов выглядывали настороженные лица людей. В дешёвых керосиновых колясках, размером чуть больше сторожевой будки, сидели небогатые семьи Незнающих. Высокие пошлины на въезд и выезд из города чересчур сильно били по карману простых лавочников, сапожников, скорняков и портных, потому простой люд выезжал только по самым неотложным делам, и конечно же вовсе не был рад застрять на дороге. Но никто из них не смел выйти из керосинки, чтобы заявить свой протест. Привыкшие к поборам люди лишний раз подождут, пока проблема сама собой рассосётся, чем лишний раз высунутся.

Чего нельзя было сказать про напыщенных Знающих. В украшенных вычурными узорами и золоченной лепниной экипажах на сложной механической тяге передвигались представители самых богатых сословий. Механические двигатели работали на сжатой пружине, значит не требовали топлива, не гремели, не воняли керосином и не покрывали квартальные стены копотью, но были чертовски сложны и дороги в обслуживании.

Знающие занимались поточной и крупной торговлей, каждый из них был потомком какого-нибудь старинного аристократического рода. Браки Знающих заключались только с людьми своего круга. В богатых семействах при ритуале взросления раскрывались тайны, полученные от самой Совершенной, и этот факт ещё более возвышал их над крайне религиозными простолюдинами. Обладание секретным письмом Совершенной рождало в семьях Знающих жуткую спесь. Люди высшего сорта не могли сидеть тихо, чуть что не по ним. Своё недовольство они не стеснялись вымещать даже на представителях власти. Простой полицейский был для них всё равно что лакей. Но в наглухо закрытых машинах смирно бледнели и напудренные родовитые торгаши в кружевных и бархатных воротниках. Как только Знающие случайно встречались глазами с Ингой, они торопились поскорей отвернуться. Видимо, внешность Лингард не нравилась им.

Где-то посреди пробки она заметила экипаж, целиком отделанный медью – такие машины были чересчур дороги и сложны, и Инга невольно сбавила шаг, чтобы получше рассмотреть исключительную самоходную технику. Купе напоминало массивную ванну, украшенную витиеватой оковкой, а большие колёса на каучуковом ходу возвышались над кабиной, как предписывала столичная мода. Стёкла купе задёргивались бархатными занавесками, и разглядеть, кто внутри салона, было нельзя. В передней части самохода, под стеклянным куполом, находился водитель в сюртуке с высоким воротом. Из-под козырька его форменной фуражки поблёскивали неестественно большие глаза и гладкая кожа. Самоход мог передвигаться почти на такой же энергетической тяге, что и Эррауз, но, в отличие от грузовика Инги, двигатель медного экипажа наверняка подпитывался целым табуном лошадей. Внутри богато отделанного купе скорее всего сидел Узревший – чиновник из администрации Совершенной, имеющий право ставить печать божества поверх чужих судеб.

Но даже он не желал выделяться среди людей в пробке и терпеливо ждал разрешения на проезд. Если уж такие шишки вели себя скромно, то не нечего было и удивляться, что никто больше не хотел выходить, спорить или браниться с преградившими путь людьми. Единственным, кто шагал по раскисшей дороге, был Роберт Китч. Заметив его приближение, человек в серой шинели и каске упреждающе поднял руку.

– Стой!

Китч встал перед импровизированным пропускным пунктом. За полосатым шлагбаумом дежурил фургон в камуфляжной раскраске, невдалеке от него за мешками с песком притаился пулемёт на станине, направленный на дорогу. От фургона зашагал командир, обошёл караульного и подступил ближе.

– Никому нельзя выходить из машины. Именем Совершенной, вернитесь в транспорт и ждите разрешения на проезд.

Угловатый шеврон на рукаве армейской шинели ясно указывал – перед Китчем виновник образовавшейся пробки, и лейтенант явно не собирался пропускать кого-либо в ближайшее время.

– Что вы забыли на дороге в Яму? – начал с очевидно ненужного вопроса Стрелок. Если это хороший служака, то в разговор он не ввяжется. Так и случилось. Лейтенант кивнул караульному и приказал увести прочь гражданских.

– Полегче, служивый… – успел вынуть Китч медальон. Караульный прищурился и окликнул успевшего отойти офицера.

– Государь грейт-лейтенант! Здесь стражи!

Увенчанная гребнем каска моментально вернулась. На этот раз под козырьком сверкнули настороженные глаза.

– Старший лейтенант Бронке, первый огненосный полк, четвёртый батальон, вторая рота, ‒ отчеканил он, подходя ближе.

– Роберт Китч и...

– Инга Лингард, механик, – отрекомендовалась Лингард. Офицер бросил на неё колкий взгляд и снова сосредоточился на Стрелке.

– Вас направили к нам? Мы ждали подкрепления… побольше.

Одну руку лейтенант заложил за спину, вторую, затянутую в перчатку, придерживал возле пояса. Инга заметила, что рука на виду несколько больше, чем положено человеческой. Лицо лейтенанта с бронзовой кожей выглядело слегка суховатым; под носом с горбинкой темнели аккуратно подстриженные усы. Он не производил впечатления легко возбудимого щёголя, скорее, они имели дело с кем-то всерьёз повоевавшим на одном из фронтов; и, если такой ветеран был встревожен и запрашивал подкрепление, значит дело серьёзно.

– Нет, мы едем в Яму, – сообщил Китч.

– Тогда не смею задерживать, – козырнул лейтенант и гаркнул в сторону заграждения. – Освободить дорогу!

– Да постой же ты, что здесь у тебя творится? – впрямую обратился Стрелок, желая вернуть внимание лейтенанта. Бронке смерил Китча глазами, быстро подумал и подступил почти что вплотную. Сапоги лейтенанта давно забрызгались грязью по самые голенища. Под дождём на дороге он должно быть провёл целый день.

– Новое нападение, государь страж. Дальше по дороге, где начинается съезд к старой церкви, кто-то вот уже около месяца атакует машины. Трупов мы не находим, но металл разорван не хуже бумаги. Сегодня нападение случилось посреди бела дня. "Это" атаковало две гражданские легковые машины, одну уничтожило, вторая смогла ускользнуть и добраться до города. Бургомистр обратился к расквартированному в Яме армейскому гарнизону. Полковник отдал приказ установить блокпосты и произвести разведку опасного участка дороги, но связь с другими постами и разведгруппой прервалась четыре часа назад. С городом и гарнизоном мы тоже не можем связаться. Я отправил посыльного, но он так и не вернулся. Мы слышали выстрелы…

– И не пришли к соседям на помощь? – перебила Инга. Офицер метнул на неё острый взгляд. Должно быть её внешность не понравилась Бронке, но он ответил, как можно сдержаннее.

– На помощь? Государыня, у меня приказ удерживать эту позицию и не пропускать никого, пока операция не завершится. Надеюсь, вам не нужно объяснять, что такое приказ? Донесения о завершении операции я не получал, точно также, как и приказа сняться с позиции и идти вдоль дороги "на помощь". На моём посту было семь человек. Теперь шесть. Предлагаете ослабить заслон ещё больше?

– Вы поступили правильно, грейт-лейтенант, – вмешался Стрелок, но по глазам Бронке читалось, что он и так знал, что действует правильно, но от этого ему было вовсе не легче. Он влип. Связь не работала, посты на дороге, скорее всего, уничтожены. Пока в городском гарнизоне сообразят прислать подкрепление, и этот последний пост тоже могут смести, и заодно с ним всю вереницу из самоходов. Лейтенант понимал, что для ликвидации угрозы у него недостаточно сил, но и бездействие – само по себе смертельно опасно. Неудивительно, что проезд для новоприбывших машин категорически запрещался под страхом смерти.

– Ты назвал напавшее существо, как "Это", – заметил Стрелок. – Так что же это такое?

– Ни малейшего понятия, – отрапортовал Бронке. – Показания выживших туманны. Но, по их описанию, оно огромное.

– Тогда слушай сюда: то, что будет дальше – уже наше дело, – глядя в упор, отчеканил Стрелок. – Армия сражается с внешним врагом, держит три фронта во имя Света Совершенной. Одной кровью, штык к штыку, брат за брата. Происходящее на этой дороге не касается армии – это дело стражей. Мы решим вашу проблему, а как только впереди всё затихнет, пропускай машины в сторону Ямы. Понятно?

Бронке всмотрелся в золотые глаза и медленно, словно решаясь на тяжёлый поступок, кивнул.

– Мы будем ждать сигнала.

Китчу этого оказалось достаточно, и он повернулся к грузовику. Шагая вдоль пробки, он на ходу вытащил револьвер, крутанул барабан и проверил патроны. Инга старалась не отставать.

– "Одной кровью, штык к штыку, брат за брата" – это ведь из боевого устава Северной армии. Ты служил там?

– Я был на войне.

– Но с чего ты взял, что Бронке воевал именно на Северном фронте? Зачем ему слушать тебя, если он не отступается от приказа?

– Он был на севере.

– А загар?

– Недавний, ещё не сошёл. И рука...

– Чуть крупнее, чем обычная человеческая – армейский механизированный протез.

– Верно, – согласился Китч. – Но думайте дальше, государыня Лингард. Думайте! Вы же механик.

Инга начала перебирать, что ещё могла не заметить.

– Рука в перчатке – значит протез боится воды. Последние модели покрываются оболочкой из корпулита. Выходит, что протез Бронке устаревший!

– Именно. Лейтенант недавно вернулся с юга, где сейчас самые активные бои. Северная стена остановила нашествие Синих Мундиров четыре года назад, но руку Бронке потерял именно там. Вот почему протез у него старой модели: он сражался при возведении стены, а значит просто обязан знать боевые уставы Северной армии. Их девизы слагались прямо в боях, когда ничего, кроме отваги и стойкости, не оставалось. Любой ветеран знает устав наизусть. Я воззвал к его солидарности, Лингард. Он доверился не случайному стражу, а тому, кто вполне мог сидеть с ним в одном окопе.

– Но ты не сидел в том окопе.

Китч усмехнулся.

– Так точно, государыня. Зато сейчас я снял с его плеч груз гораздо более больший – ответственность за гражданских. Так что заводи своего мужика на колёсах, поглядим, что там у съезда на церковь. Сдаётся мне, кое-кто заимел в том местечке неплохую кормушку, и пора бы подрезать его аппетиты.

Инга обогнала Китча и первой залезла в кабину. Стоило ему забраться на пассажирское кресло, как она выжала педаль, и в глубине Эррауза поднялся стрёкот шестерней и мягкое поскрипывание пружин. Грузовик отъехал от длинной вереницы самоходов, ещё более уплотнившейся с конца. Каждый человек внутри экипажей мог наблюдать, как мимо проезжает наделённая огромной мощью машина. Механическое сердце Эррауза, собранное из тысяч шестерней и пружин, билось мощно и ровно. Благодаря усиленной подвеске, Эррауз легко мог нести увесистую броню, разгоняться и маневрировать – такова уж была высшая механика Светлых Мастеров. Система энерго-отводов из сияющей меди обеспечивала независимый привод на каждое колесо и не только тянула тупоносую громаду металла, но и с избытком подпитывала оборудование в техническом отсеке машины. Каждый медный завиток на кузове был выкован с точностью и любовью, хотя украшать грузовик вовсе не требовалось. Узкое лобовое окно казалось скорее бойницей, прикрытой нависающим козырьком, из-за чего вид Эррауза становился хмурым и неприветливым, особенно если прибавить к нему двухметровые шипованные колёса и массивный отбойник на бампере со сверлильными бурами.

Военные не просто подняли шлагбаум, но и выстроились вдоль дороги проводить стражей. Китч кивнул Бронке через боковое окно, офицерская каска слега качнулась, и вскоре армейский заслон исчез позади.

Перед ними расстилалась дорога, по которой никто дальше не смел соваться. Китч вытащил из саквояжа несколько тёмно-красных шайб: всего их оказалось семь, и каждая помещалась в ладони. Следом из-за спинки сидения он извлёк отделанную медью винтовку.

– Твоя подружка? – поглядела Лингард.

– Самая верная. Глубокая модификация армейского карабина, хотя он и без всяких улучшений – самое меткое оружие в армии Совершенной. Но эта девочка умеет не только платьицем из медных накладок светить, у нас усиленная ствольная коробка со встроенным механизмом подачи затвора, улучшенная баллистика, компенсатор отдачи и двенадцатикратная оптика с контрастной подсветкой.

– Мне больше интересны механизмы, не предназначенные для убийств.

– Тогда ты работаешь не на ту контору. Но не всем летать так высоко, чтоб разбираться в оружии.

Инга хмыкнула: ни она, ни Эрик так вовсе не думали. Перво-наперво Китч снарядил карабин магазином на десять патронов, с щелчком открыл крышку энергоячейки, достал из контейнера на поясе небольшой шарик жёлтого цвета и вложил его в выемку возле приклада. Лишь тогда винтовка по-настоящему ожила и засияла. Стоило стволу перевестись, как жужжал прицел и корректировал кратность.

Заметив вопросительный взгляд Инги, Стрелок пояснил:

– Душа сокола. Если хочешь убить кого-нибудь с двух тысяч метров – выбирай душу хищной птицы. А теперь… стой.

Лингард нажала на тормоз и Эррауз мягко остановился. В лобовом стекле виднелась лишь быстро темнеющая дорога, омываемая потоками стекающего у обочины в бурлящий ручей дождя. Справа росли кривые деревья, слева тянулись холмы с пологими склонами.

– Давай-ка подытожим. Эррауз – это ведь не простой механизм, верно? – начал Стрелок. Инга крепче стиснула обод руля.

– Я наслышан о вашей истории. Твой муж был хорошим механиком и отдал энергию души добровольно, иначе бы ты оказалась не в стражах, а в казематах Звёздной Горы. Не будем вдаваться в подробности, что у вас там случилось, сейчас важней знать: душа Эррауза сможет заставить эту махину ехать бесшумно? Механический двигатель – не самая громкая штука, но нам нужна полная тишина.

– Механическая тяга меньше расходует энергию, – помедлив, ответила Инга. – Человеческой души хватит, чтобы вращать колёса без участия трансмиссии. Но шум от колёс никуда не денется, а летать он не умеет. К тому же, чем дольше он едет, тем меньше становится души Эрика.

– Правильно, – кивнул Стрелок. – Как и любая другая энергия, человеческая душа источается, если пользоваться ей слишком долго, и, уж поверь, я бы не стал просить просто так. Весь следующий участок дороги нам понадобится тишина ‒ вся, какая только возможна. Будем надеяться шум дождя скроет звуки колёс.

Инга пристально посмотрела, но не нашла в глазах Китча ничего ненадёжного. Он был спокоен и собран, как и полагалось стрелку. Она выключила механический двигатель, и шестерни в последний раз провернулись в утробе силовой установки; щёлкнула десятком тумблеров и рычагов, переводя машину на энергетическую тягу, и в довершении взялась за бронзовую ручку контейнера между водительским и пассажирским сидениями. С тихим шипением пневматики поднялся цилиндр энергоячейки, похожей на красный фонарь, на его крышке размещался таймер на триста делений.

– Просыпайся, Эрик, – сняла Инга цепочку с символом стражей, где в довесок висел вытянутый алый кристалл. Она вставила кристалл в скважину, провернула тумблер на значение "150", и цилиндр засиял изнутри алым светом. Энергоячейка с приглушённым хлопком вернулась на место, фары погасли, и грузовик отключился.

Прошла минута, и грузовик сам стронулся с места. Инга не прикасалась к рулю, он двигался словно призрак, бесшумно скользя по дороге.

– Он точно знает, что делает? – невольно сглотнул Китч.

– Конечно, – кивнула Инга. – Он слышал каждое наше слово в кабине. Быть может Эрик сейчас понимает гораздо больше, чем я.

В салоне стало теплеть, металл разогрелся до температуры человеческого тела. Стеклянные приборы засияли алым сиянием. Грузовик, как живой, прислушивался к сидевшим внутри пассажирам и двигался так бесшумно, как не смог бы ни один механизм.

На тёмной дороге показалась груда развалин. Вокруг лежали скомканные бесформенные мешки. Китч жестом попросил Лингард остановиться, но она даже не прикоснулась к педалям – грузовик замер сам.

– Умница, – открыл дверцу Стрелок и спрыгнул на мокрую землю.

*******

На дороге лежали трупы солдат – десять, может быть двенадцать; сложно сказать – все жестоко растерзанные. По перевёрнутым каскам барабанили струи воды, оружие притонуло в жидкой грязи, смешанной с кровью. Кое-что из тел застряло в кустах или болталось на деревьях возле дороги.

– Вы когда-нибудь видели, как трупы слетаются на деревья? – молвил Китч и прищурился, будто бы вспомнил что-то. Золотой взгляд скользнул по стене оголённого леса. То, что Стрелок принял издали за развалины, оказалось остовом армейского грузовика с точно таким-же камуфляжным фургоном, как и на пропускном пункте Бронке. Самоход накренился возле съезда к заброшенной церкви. Необузданная сила буквально смяла машину, разорвала фургон с оборудованием и отодрала кабину. Моторная часть исчезла, но тут же в грязи лежал втоптанный пулемёт. Самое грозное оружие на блокпосте не остановило того, кто напал, но, судя по количеству отстрелянных гильз, военные отчаянно сопротивлялись.

– Похоже, Мэтр Минор просчитал все ходы наперёд, и мы снова оказались здесь не случайно, – эта мысль немало повеселила Стрелка. Он достал сигарету, но не закурил и бросил её под ноги. Никакого шума или запаха дыма. Вместо этого он поскорее вернулся в кабину и сгрёб разложенные на бардачке шайбы.

– Останешься здесь ждать моих указаний. Энергодвигатель не выключай: немного растраченной души – небольшая плата за наши шкуры. Если что-то пойдёт не так, сразу бей по газам и дёру отсюда. Обо мне не думай, ты уже взрослая девочка и должна понимать: мы не подписывались на сверхурочные.

– Ты думаешь, что я струшу? – Инга вспыхнула от негодования.

Китч впервые улыбнулся ей добродушно.

– Ты два года занималась всякими мелочами, навроде починки устройств с нелегальными душами. Жернова мельницы перестали крутиться или карильон городских часов бьёт невпопад? Незнающие напуганы и просят изгнать злого духа из механической прялки? Это твои обычные заказы, да? Поздравляю, тебя повысили: теперь ты работаешь на заданиях, на которых есть реальный шанс сдохнуть. Так что жди здесь, и, если меня ненароком прихлопнут, гони до самого города, там будет видно.

Китч спрыгнул с подножки кабины, не обращая внимания на возмущённый взгляд Инги. Напускное равноправие испарилось, они оба ввязались в игру, где победительницей могла выйти смерть – слишком круто для новичка, дебютирующего в роли полевого агента.

Китч поднял ворот плаща и широко зашагал к накренившейся звоннице. Старая церковь обрушилась почти до основания, в молельном зале зияла огромная брешь, уцелела только фасадная часть и одна боковая стена. Каким-то чудом колокольня выстояла и даже сохранила под крышей позеленевший от времени колокол. Должно быть во время войны на церковь с дирижабля сбросили авиабомбу.

Последний раз префектуру Вознесение бомбили лет сто назад. Может быть эти бомбёжки и разбудили ту тварь, которая сейчас разрывала машины? Если так, то чудовище отжиралось чересчур долго, а Орден чересчур долго бездействовал. Пришла пора положить конец страданиям местных. Благородная цель; и лицо Китча вновь исказилось ухмылкой.

Для начала он заложил шашку у основания звонницы, прямо возле потрескавшегося и осыпавшегося фундамента; около минуты простоял возле подножия, сомневаясь, стоит ли забираться наверх; в конце концов всё-таки решился и начал всходить по рассыпающейся в труху лестнице. Ступени скрипуче трещали под каждым шагом, так что приходилось ступать, словно кошка. На вершине звонницы Китч прикинул направление и аккуратно разместил ещё одну шашку у позеленелого колокола.

– Должно выйти красиво, – проворчал он, оглядывая сумеречные окрестности. Дождь успел поредеть. В море лесных вершин тянулась вдоль съезда широкая просека, заканчивающаяся на развилке. К дороге выходило ещё несколько троп, проложенных с разных сторон. Деревья вдоль них были повалены и сильно изломаны.

– Значит, одной дорожкой ходить тебе ума не хватает? Что же, спасибо за подсказку, – рассудил по-своему Китч и спуститься со звонницы. Оставшиеся шашки он заложил вдоль съезда к церкви: каждые двадцать пять или тридцать шагов небольшой кругляш ложился на груду камней, оставался в развилке старого дерева или на почерневшем дорожном столбе. Заложив последнюю шашку в двухстах шагах от Эррауза, Роберт побрёл обратно к машине. За всё время работы не раздалось ни единого звука, кроме шипенья дождя, чавканья грязи и собственного прокуренного дыхания. Проблем Стрелок и не ждал: "Это" – сейчас было сытым.

Инга ждала на прежнем месте водителя, но ячейка души была снова поднята, а таймер установлен на максимальное значение в 300.

– Умница, когда станет жарко нам понадобится вся энергия, ‒ довольный забрался в кабину Китч. ‒ Но, если всё сладится, тебе даже свою красивую попку от сидения кареты отрывать не придётся, со всеми проблемами разберусь я.

– Ты это нарочно?

– Чего?

– Чтобы разозлить его, верно? – кивнула Инга на энергоячейку.

– Да, – широко осклабился Китч. – Мне просто интересно, насколько сильно ты веришь, что твой благоверный уже вспомнил тебя? Два года для души во стекле – малый срок.

Лицо Инги вновь вспыхнуло, так что шрам на щеке стал похож на тёмную молнию. Китч вылез с винтовкой в руках на подножку кабины и поплотнее прижал приклад к плечу.

– Труби сигнал к охоте, малышка! – скомандовал он. – И, что бы не случилось, не подпускай Это к нам ближе, чем на двадцать шагов!

Инга ударила по клаксону, вложив в этот удар все кипевшие внутри чувства; поднялся достойный внушительного парохода гул. Окрестности содрогнулись от мощного баса Эррауза, с деревьев взлетела перепуганная стая ворон; казалось, самоход и впрямь очень рассержен. Китч весело оглянулся.

– Неплохо! – успел обронить он, как вдруг из глубины зарослей прогремел не менее грозный рёв, но на этот раз полный дикой звериной ярости. Деревья вдали затрещали, верхушки дрогнули и начали наклоняться. В лесных сумерках промелькнул дрожащий луч света.

– Ну давай, покажись, тварь… – зашептал Китч, прилипая к прицелу с жёлтой подсветкой. Деревья у просеки накренились, будто доски худого забора, и из глубины леса вылезло огромное чудище. Его передние ноги были гораздо длиннее и массивнее задних, как у гориллы. Плотная шкура напомнила кору старого дуба, а грудь прикрывал панцирь из обломков металла, досок и даже подвешенных на цепи колёс. Но самой гротескной была голова, увенчанная моторной частью армейского самохода; при том её фары до сих пор светились.

Полыхая огнями, исполинская туша ринулась по просеке напролом. Эррауз перестал гудеть, побледневшая Инга и вовсе окаменела от страха. Эту тварь она видела разве что на гравюрах бестиария Ордена: на них выскочило одно из самых древних порождений Тьмы – Грендель.

Как только чудовище поравнялось с первой шашкой на дорожном столбе, Китч выстрелил из винтовки. Зажигательная пуля врезалась в шайбу, рядом с Гренделем расцвёл дымный огненный шар. С чудовища сорвало часть ветхой брони, деревья колыхнулись и вспыхнули трескучими факелами, осветив всю мрачную просеку перед руинами. В тот же миг Грендель вновь кинулся к грузовику, желая сойтись с Эрраузом как можно скорее. Но уже на втором его шаге Роберт выстрелил снова. Шашка взорвалась на возвышении камней и осыпала Гренделя вихрем мелких осколков. Чудовище запоздало прикрылось толстой лапой от жалящих искр и поневоле замедлилось.

Ещё дважды Китч нажимал на спусковой крючок Сокола, и ещё дважды рядом с Гренделем вспыхивали разрывы; но он напористо пёр по дороге, не замечая ран и ожогов на шкуре. Инга вжала голову в плечи и, почувствовав её страх, Эррауз слегка сдал назад.

– Не дёргайся, Эрик! – окрикнул Китч, всматриваясь в прицел. Дальномер отсчитывал последние метры. В сияющем перекрестии мелькала шайба на звоннице. Грендель выбросил длинные лапы вперёд и подтянул массивное туловище, и тотчас Китч выстрелил снова. Колоннада на звоннице разлетелась, взрывная волна вышвырнула бронзовый колокол, и тот угодил точно чудищу в шлем. Грянул металл, как будто небо раскололось от осеннего грома. Кабину армейского грузовика сорвало, фары погасли, теперь окончательно, и Грендель оглушённо схватился за косматый череп.

– Защищаешь свою башку, да, тварь?! – в азарте крикнул Стрелок и тотчас голос его задрожал от нетерпения. – Ну, покажи! Покажи свои глазки, ублюдок!

Массивные ручищи с тремя толстыми пальцами соскользнули с покрытой шрамами головы. Два жёлтых глаза с чёрными вкраплениями отчётливо сверкнули в прицеле и с яростью уставились на Стрелка. Грендель раскрыл гнилостную пасть и издал новый сокрушающий рык, но на этот раз он рычал всего в трёх десятках шагов от Эррауза, и Китч мог поклясться, что заключённая в грузовике душа содрогнулась. Грендель рванулся вперёд, но успел шагнуть всего раз, и Китч тут же выстрелил. Пуля влетела точно в злобно сверкающий левый глаз. Грендель, будто натолкнувшись на стену, запрокинул голову и отшатнулся.

– Назад! Стой там, где стоишь! У нас есть ещё незаконченное дело, падаль! – закричал Роберт и перевёл ствол винтовки на заложенную возле фундамента звонницы шашку. Седьмая пуля пробила её, и из-под основания башни хлынули искры и густой чёрный дым. Колокольня начала падать, и её длинная тень накрыла застывшего Гренделя. Он очухался как раз в тот момент, когда здание рушилось ему на голову. Чудовище едва успело разинуть косоротую пасть, прежде чем многотонная звонница с глухим рокотом и содроганием земли грохнулось сверху. Золотой Стрелок опустил Сокола, подрагивающими пальцами вынул изо рта сигарету и стряхнул прогоревший за время сражения пепел.

– Вот так делаются дела, малышка. Орден может записать сегодня на счёт очередную победу. Мэтр Мажор шлёт нам свои поздравления. А теперь в Яму…

Но не успел он договорить, как обломки звонницы зашевелились. Окровавленная и обожжённая морда Гренделя высунулась из-под завалов, ободранные в кровь лапы скинули неподъёмную балку. Порождение Тьмы уставилось на людей словно с мрачной насмешкой, хотя Китч твёрдо знал, что такие твари не могут смеяться, разве что скалиться.

– И что дальше? Какой у нас запасной план?! – окрикнула Лингард с водительского места.

– План? Дави на газ, пока живы! – мгновенно запрыгнул обратно в кабину Китч. Эррауз взбил колёсами грязь и сорвался вперёд по раскисшей дороге; следом, занося тяжёлую тушу на поворотах, выскочил Грендель.

– И это работа настоящего профессионала? На что ты рассчитывал?! – рывком дёрнула рычаг передач Инга. Роберт вытряхивал из подсумков на поясе светящиеся белым светом патроны и впопыхах перезаряжал Сокола.

– Государыня Лингард, когда мы в следующий раз заговорим о профессионализме, надеюсь перед нами будет стоять хороший кофе и пара пирожных. А в том дерьмище, в которое мы вляпались, хотелось бы услышать дельные предложения, потому что вот это… – указал он на светящиеся патроны, – в лучшем случае задержит нашего нового друга на пару минут, а дальше останется только надеяться, что мы не слишком его разозлили. Не хватало ещё в город эту тварь на хвосте притащить!

– Стрелок без мозгов! – рявкнула Инга.

– Лучше быть без мозгов, но живым, чем с мозгами, но мёртвым! – лязгнул зубами Китч, снова выскакивая на подножку. Ствол винтовки навёлся на догоняющего грузовик Гренделя. Металлическая броня порядком слетела с чудовища, отдельные куски ещё громыхали за ним на цепях. Тварь порядочно разогналась, пусть и прихрамывала, опираясь только на одну из передних лап. Китч выстрелил, световая пуля угодила в неё, выбросила струю раскалённого пламени, прожигавшего даже металл, но взрыватель сработал на поверхности искорёженного обвеса, и рассеянная струя всего лишь обожгла дубовую кожу. Бронебойные выстрелы тоже не помогали: слишком мелкие раны Грендель попросту не замечал.

Под гром выстрелов и грязную ругань Китча, Лингард резко вывернула руль. Эррауз понёсся по еле заметной дороге между холмами. Китч на подножке разразился отчаянной бранью.

– Держись! – запоздало крикнула Лингард и услышала в ответ сравнение женщин-водителей с обезьяной. Не сбрасывая скорости, Эррауз как прежде мчался на энергетической тяге. Перекошенная морда Гренделя подскакивала и дрожала в зеркале заднего вида. Разозлённый Китч скоро вернулся в кабину с пустой винтовкой.

– Куда едем, малышка?

– В одно тихое местечко, тебе понравится.

– Я впечатлён. А нашему новому другу?

– Если только он любит пожёстче, – изуродованное шрамом лицо Лингард растянулось в ухмылке. Внезапно колёса Эррауза загромыхали по шпалам. Китч выглянул и убедился, что они едут по железнодорожной ветке.

– Что, рельсы?

– Точно, – кивнула Инга. – Впереди будет тоннель. Мы заедем в него, а дальше делай так, как велю.

– Как скажите, государыня. На борту новый капитан, – достал Китч сигаретную пачку, но тут же скомкал и выкинул за окно – сигарет не осталось.

Если бы не ранения, Грендель бежал намного быстрее. Машины по дороге на Яму едва ли могли от него ускользнуть. Благодаря чуткому слуху, Грендель издали слышал звуки двигателей или клаксонов. По кормящей монстра дороге проезжали сотни экипажей за день. Но едва ли даже в Ордене знали, какая тварь была причиной исчезновения машин и смерти людей. Если бы Мэтр Минор не служил Совершенной, Роберт мог заподозрить, что он послал их вслепую.

Рывком подскочив к грузовику, Грендель попытался ударить его массивной лапищей. Почувствовав угрозу для своей задней части, Эррауз мигом ускорился, и огромные шипованные колёса будто полетели над шпалами. Впереди показалась чёрная арка тоннеля, проложенного сквозь гору. Инга выжала газ, но грузовик сам прибавил, желая поскорее убраться от монстра. Эррауз влетел под тёмные своды, Грендель же с трудом успел затормозить и протиснуться в тоннель всей тушей не смог, лишь просунул правую руку с оскаленной мордой. Монстр сотряс тоннель рассерженным рыком, пытаясь схватить красные огоньки на заднем бампере. Эррауз отъехал и, сыпанув щебнем из-под покрышек, затормозил. Железная дорога была чиста и свободна, едва ли по ней вскоре мог пройти поезд – по крайней мере Инга на это очень рассчитывала.

– Мы ведь не можем просто так взять и уехать, верно? – не убирала она руки с руля.

– Мы стражи, малышка, – бесстрастно ответил Стрелок. – Будь ты простым солдатом или Незнающим, то сбежать – было бы вернее всего. Но если не мы убьём эту тварь, то кто тогда? К тому же, я дал обещание, что от лап этого выродка больше никто не погибнет.

– Вообще-то ты сказал Бронке немного другое.

– Но именно это имел в виду, – начал перезаряжать винтовку Стрелок. Душа сокола ещё не растратила силу и медные накладки горели. Лингард наблюдала за отражением Гренделя в зеркале заднего вида:

– Сейчас ты выйдешь, отвлечёшь его, и я сдам назад, а дальше… чёрт, дальше я не заглядываю.

– Дальше по обстановке. Был рад познакомиться с тобой, малышка.

– Не называй меня так! – порывисто оглянулась Инга. Правый механический глаз злобно щёлкнул.

– Если заслужишь, – выпрыгнул Китч из кабины. Вскинув винтовку, он открыл огонь на ходу. Остались только патроны Инферно, и зажигательная жидкость стекала горящими ручейками по морде и плечам Гренделя. Монстр изо всех сил старался схватить вытянутой рукой наступающего Стрелка.

– Ну, попробуй! Давай! – разряжал Китч винтовку выстрел за выстрелом. Магазин щёлкнул, Эррауз внезапно сдал задним ходом, затянул просунутую в тоннель руку Гренделя под задний мост и со всей мощи врезал ему в морду кузовом. Монстра вышибло из тоннеля, как бутылочную пробку, и грузовик развернулся. Правая рука Гренделя скорчилась, из-под разодранной кожи торчали обломки костей. Монстр болезненно взвыл, но Эррауз не позволил ему очухаться. Два бура выстрелили с переднего бампера, волоча за собой длинные цепи, и воткнулись в грудь и живот. Эррауз начал сдавать назад, натянул цепи, о железнодорожную насыпь завизжали покрышки, запахло палёной резиной. Мощности Эрика едва хватило, чтобы Грендель наконец повалился. Израненное, пробитое шипами чудовище, жалобно замычало.

Из темноты тоннеля вышел серый от пыли Стрелок. Разряженную винтовку он держал на плече, в зубах прогорела до фильтра последняя сигарета. Равнодушные золотые глаза наблюдали за попытками Гренделя встать. Монстр не думал сдаваться, и Стрелок выхватил из-под плаща два шестизарядных револьвера, которыми Китч владел ничем не хуже винтовки, ловко проскочил между цепями; Грендель попытался отмахнуться от него уцелевшей рукой, но Китч поднырнул под удар, взбежал на пробитую грудь и заглянул в его последний оставшийся глаз. Порождение Тьмы уставилось на револьвер словно бы с удивлением; но Роберт знал: удивляться они не могут. Шесть ртутных пуль с грохотом разорвали расширившийся от страха зрачок. На ботинки Стрелка плеснуло мутью. Китч брезгливо всадил оставшиеся шесть разрывных выстрелов в раны под бурами.

*******

«И только Тьма опустится на землю, как стражи Совершенной изгонят Тьму золотым мечом», – произнесла Инга Лингард над телом убитого монстра. Под серым ливнем, на фоне сумеречного осеннего леса, Грендель казался не таким уж большим. Китч всё ещё стоял на трупе чудовища и старался сорвать у него что-то с горла.

– Иди-ка сюда, – позвал он Лингард. Присмотревшись, Инга увидела среди железа на Гренделе странного вида ошейник: медный обод инкрустировался тринадцатью стеклянными сферами, каждая размером с крупное яблоко, все горели ровным красным сиянием.

– Что это?

– Ошейник Мастеров – Тёмных, конечно, – упёрся ботинком Китч в окровавленный подбородок и потянул за прикреплённый к ошейнику медальон. Цепочка порвалась и в перчатке Стрелка остался кругляш с изображением кусающей себя за хвост змеи.

– Сможешь взломать ошейник? Сферы надо забрать.

Инга отправилась к грузовику и вскоре вернулась с кусачками. Китч шарил по карманам плаща, надеясь отыскать завалявшуюся сигарету.

– Да, малышка, наш друг поселился здесь отнюдь не случайно. Кому-то понадобилось убивать людей возле Ямы. Может быть этот кто-то нарочно хотел избавиться от направленных сюда стражей.

– По-моему, такой способ уж слишком привлекает внимание, – кусачками поддела Линагрд обод ошейника.

– В том весь и смысл, верзила у входа отбивает желание соваться. Хотя, забудь обо всём, что я надумал. Эта тварь вполне могла притащиться издалека и жрать людей просто так, по своей собственной воле, без всякого принуждения, – постучал ногтем Китч по красной сфере. – Или же нет…

– Человеческие души? Нечто подобное мы используем в Казематах для контроля и заключения Тёмных существ.

– Да, мы не всегда ликвидируем существ и Пустых, хотя некоторые считают, что стоило бы. В ошейниках Каземата заключены души погибших стражей. Ты ведь тоже завещала свою энергию Совершенной? Так было и так будет до срока, пока не отыщется Искупление.

– Способ возвращения души в опустошённое тело… – Инга невольно оглянулась на стоявшего неподалёку Эррауза.

– Не грусти, малышка, цена вопроса – всего пара сотен лет. Но вдруг уже завтра, кто-нибудь из Мастеров… хоть кто-то… – Китч сплюнул на тушу Гренделя, слез и отправился к грузовику. В руке он сжимал медальон, снятый с ошейника.

Инга разрезала обод, дотащила ошейник до грузовика и закинула в кузов. На водительском месте она завела механический двигатель, самоход ткнулся бампером в тушу Гренделя, из-под колес фыркнули щебень и грязь, и труп чудовища тяжело откатился с железнодорожных путей. Стрелок высунулся в окно кабины и выстрелил из ракетницы, подавая сигнал для Бронке. Как только со всем было покончено, Лингард остановилась, чтобы собраться с мыслями. Китч откинулся в кресле и прикрыл золотые глаза. Неопрятные волосы цвета пшеницы слиплись на лбу, под светлой щетиной изредка нырял кадык. Навряд ли он спал, но и не выглядел человеком, смертельно рисковавшим четверть часа назад. Неужели привык? Неужели и она когда-нибудь сможет привыкнуть к службе в Ордене?

– Скажи, ты правда не веришь, что Искупление возможно? – украдкой коснулась она приборной панели Эррауза.

– Государыня Лингард, – разлепил губы Китч, – люди крайне тупы. Научившись что-нибудь делать, мы доводим это до совершенства, но не предвидим, как обращать плоды своих рук. Мы придумали сотни тысяч приёмов убийств, наиболее эффективных и изощрённых: чтобы жертва погибла сразу или помучилась, балансировала на грани сознания и смерти, или даже не успела понять, что случилось. Но никто в мире не может возвращать жизнь; мы лишь только мечтаем об этом. Сто лет назад один выродок догадался, как вытянуть душу из человека, да и вообще из любого создания на планете, чтобы использовать их энергию во благо. И даже через тысячу лет не найдётся героя, кто бы додумался, как из сферы стекла поместить душу обратно в мёртвое тело или Пустого – искупления не будет; скорее уж после второго пришествия, когда старый бог вернётся.

Инга в раздумье гладила ещё тёплое, но уже не сияющее красным светом металлическое тело Эррауза. Она никогда бы не позволила трагедии, разлучившей их с мужем, произойти снова. Должно быть, потому и пошла в стражи.

– Нам нужно ехать, – напомнил Китч. – Придётся разворачиваться и возвращаться к дороге на Яму.

– Зачем же? Эти пути как раз приведут нас к городскому вокзалу. Поедем прямо по рельсам и через час будем там.

Лингард снялась с ручника, и машина застрекотала механическим двигателем вдоль по шпалам.

– Сигареты кончились, патроны тоже, вымок до нитки, теперь мозгам битый час стучаться об черепную коробку, – заворчал Китч. Инга победоносно улыбнулась. Заметив это, Стрелок тут же добавил:

– Кстати, убийство – это только второе дело, в котором человек достиг совершенства.

– И какое же первое?

– Заниматься любовью.

– Я замужем, государь.

– За грузовиком.

– За очень ревнивым грузовиком, государь.