Странные сны

Ян резко открыл глаза и уставился в потолок, а затем сел и нашарил под кроватью тапочки. Дома было тихо, и даже солнце в окно светило под непривычным углом – так рано экс-адмирал не просыпался уже давно, а уж по собственной воле – и вовсе никогда. Но засыпать снова не хотелось совсем: напротив, на всегда бывшую ему добрым другом постель Вэньли смотрел с некоторой опаской. Он медленно отошел от кровати, отгоняя мысли о том, что одеяло похоже на язык монстра. Или на крышечку пасти хищного растения.

Распахнув окно, желанной прохлады Ян не дождался. Ночью шел дождь, на улице было сыро, но температура держалась ближе к тридцати по Цельсию, так что парило как в душевой. Для полного счастья еще и пахло цветами, пару дней назад распустившимися на клумбе у стены. Как назывались эти носители сладковато-пряного аромата, спросить было не у кого. Пакетик от семян Фредерика выбросила, а сама она сейчас...

Образ из сна, как чертик на пружинке, вылетел из сознания. Вэньли стиснул зубы и оперся о подоконник, а затем резко опустил окно, отсекая тропическое тепло и запах. Жена в роддоме, на сохранении, вчера с ней все было в порядке, если он позвонит так рано, она только переволнуется... да любой из знакомых, от Кассельна до Патричева, сделает стойку, если Ян позвонит ему в полвосьмого утра!

Он глубоко вздохнул, обошел по дуге все еще неприветливо выглядящую постель и направился на кухню. Где-то там была заначена бутылка бренди, как раз на черный день, вспомнить бы теперь, в каком именно шкафчике. А прилечь потом можно и на диване в гостиной, к слову, там прохладнее. Может быть, проклятый сон забудется, а то сейчас он упорно раскладывается на составные части, раскручивается, как пружина, и становится только четче.

Вэньли проверил шкафчик над плитой, затем рядом с мойкой, заглянул в холодильник, ни на что особо не надеясь, и наконец посмотрел за сушилку для посуды. Бутылка стояла именно там. Ян извлек ее, поставил на стол, включил чайник и тут же почувствовал ногой что-то мягкое. Кот, разумеется. Пришел полюбопытствовать, отчего это хозяин так рано вскочил.

Подняв взгляд, Вэньли понял, что этот вопрос заинтересовал не только Адмирала. Юлиан стоял в дверях и укоризненно смотрел на бутылку. В сонных темных глазах ясно читалось, что он думает об алкоголизме с утра пораньше. Особенно в исполнении Яна.

–Давайте, лучше я все сделаю, а то, – приемный сын сдержанно зевнул, – вы опять нальете чая на донышко.

Юлиан продолжал говорить что-то о том, что Фредерика вряд ли будет рада, если муж приедет ее навестить, благоухая эль-фасильским, но эти слова проплыли мимо сознания Вэньли. Его взгляд приковала ладонь сына, на которой словно бы светилось что-то розовое. Как во сне.

–Покажи руку, – севшим голосом попросил Ян. Минц пожал плечами, вернул на стол чайную банку и развернул кисть тыльной стороной. В этом ракурсе пугающее видение напоминало обыкновенную царапину. Которой, похоже, и являлось.

–Адмирал меня будил и не рассчитал усилий, – пояснил Юлиан. – Сейчас заварю чай и заклею. Что-то случилось?

–Ничего, просто дурной сон, – Ян оседлал кухонный стул и прижался подбородком к грязновато-белой спинке. – Я снова командовал флотом, и мы столкнулись с очень странным противником. Корабли, похожие на растения, или, может, грибы... их не брало никакое оружие. Мы проиграли, и нас взяли в плен.

–Грибы-пришельцы? – уточнил сын, на секунду отвлекаясь от чайника. – Надо было заманить их под Торхаммер и посмотреть, что получится. Правда, он уже давно не наш, но думаю, имперцы не отказались бы от жареных грибов на закуску.

Веселый тон Юлиана был явно взят с целью поднять упавшее настроение опекуна, но Вэньли не смог даже улыбнуться. Он невольно вспоминал, как именно выглядело пленение и перевербовка в исполнении этих странных биотехнологов. По сути, самих пришельцев во сне и не было – только их живые во всех смыслах корабли, ракообразные истребители и крейсера, похожие на колонии плесени. Может быть, они и были носителями разума. Во всяком случае, он поздно понял их тактику – захватывать высшее руководство противника, получая одновременно полную информацию и потенциальных командующих вторжением. Понял уже тогда, когда сам чуть не стал их марионеткой.

Духота и влажность, ждущие за стеклом, напоминали о камерах перерождения из сна. Алые пузыри, из которых выходили послушные солдаты... или обреченный на более скорую смерть брак производства. Но у таких бракованных, если они были достаточно сильны, появлялась возможность выпустить кого-то из недообработанных, не прошедших полный цикл. Программа лояльности внедрялась в последнюю очередь. Явный просчет.

Проклятый сон вспоминался все четче, Ян не был уверен, что не додумывает подробности, слишком все было логично, начиная с того, что их с Юлианом вытащил Федор... хотя какая логика может быть в полной фантасмагории?

«К психиатру надо идти с такими снами. Пусть разложит по полочкам, где у меня страх за жену и ребенка, где – неуверенность в том, что я верно поступил, отказавшись от щедрого предложения Лоэнграмма... Вот только врач должен быть свой, знающий все мои планы, и при этом не болтливый», – Ян снова вздохнул и отпил чаю, вкус бренди в котором почти не ощущался. Так, гомеопатическая доза.

Рассказывать Юлиану все подробности о приснившейся дряни все же не стоит. Нельзя вселять в своих солдат и свою же семью – особенно когда это частично одно и то же множество, – упаднические мысли.

–А мне, наверное, лучше сделай яичницу без грибов. Просто с сыром, – скопировать беспечную интонацию не получилось, но по крайней мере сын не должен был заметить, как на самом деле гнетет приемного отца проклятый кошмар.

«И особенно – то, что тебя эта трансформация убивала, куда быстрее, чем меня, а все наши друзья погибли или переродились во врагов, – Вэньли посмотрел в спину Юлиану, как раз искавшему в холодильнике сыр, и украдкой подлил-таки бренди в чашку. – Так что моими союзниками стали именно имперцы. Выбирать особо не приходилось».

То, что Райнхард не в духе, было понятно с порога. Кондиционер в вип-палате работал вполсилы, но единственный пациент чуть ли не с головой зарылся под одеяло, и пришлось обогнуть кровать, чтобы нормально, глядя в глаза, поздороваться. Друг неразборчиво отозвался. Зигфрид, ничуть не обидевшись, занял привычный пост на стуле. Он понимал, что Райнхарду очень тяжело в последние дни. Даже самый жизнерадостный человек не выдержит все эти осмотры и процедуры. Врачи сразу предупредили, что нужно настроиться на долгое лечение, и особо приятным оно не будет. Именно поэтому Кирхайс старался приходить как можно чаще и оставаться дольше, чем требовали любые дела, достойные внимания Лоэнграмма.

Сегодня он и вовсе ничего с собой не принес, решив обойтись без предлога. В первую очередь Райнхарду требуется поддержка, и нет ни одного вопроса, который был бы важнее его выздоровления. Просто не нужно говорить об этом вслух, а то друг из чувства противоречия начнет поднимать проблемы государственной важности.

–Сегодня хуже? – осторожно спросил Зигфрид. Ему что-то не нравилось во взгляде Райнхарда. Лечение, конечно, выматывает само по себе, но такое чувство, что за эту ночь груза на плечах друга добавилось.

Кирхайс невольно потер шрам на шее и напомнил себе, что все контролировать нельзя. Что-то, разумеется, могло произойти. Но тогда Лоэнграмм не стал бы отмалчиваться.

–Похоже, мне не подходят эти лекарства, – пауза наконец прервалась. Райнхард завозился в постели, и Зигфрид подошел к нему, чтобы помочь поднять изголовье. Кнопка на пульте была не тугой, а наоборот, слишком чувствительной, и на резкое нажатие реагировала плохо.

–Доктор сказал, что слабость – временный эффект, – похоже, дело действительно только в этом. И никто не связывался с кайзером через голову премьера, чтобы сообщить о чем-нибудь чудовищном.

Кирхайс мягко обнял друга, усаживая поудобнее. Жара не чувствовалось, но Райнхард был явно напряжен.

–Иногда я просто не верю, что мне станет лучше, – негромко сказал он и откинулся на подушку. Затем, помолчав немного, добавил: – И о кошмарах ничего не говорили...

Зигфрид уже хотел было перебраться обратно на стул, ведь на краю больничной кровати даже человеку его роста сидеть не слишком удобно, но после этих слов остался на месте. Надо было все-таки что-то захватить с собой, хоть проект по конверсии, получилось бы отвлечься.

Он сомневался, что дело именно в тех препаратах, которыми пичкали Лоэнграмма. Жуткие сны порой мучили друга и раньше, еще до того, как был наконец-то поставлен диагноз.

–Расскажешь? – Кирхайс давно убедился, что обычно этот способ помогает. Если сновидение подробно описать, оно становится менее страшным, потому что наружу выходят вся его бредовость и нелогичность.

Райнхард ненадолго задумался, но потом все же кивнул.

–Я думал перед сном о Яне. Мне кажется, мы с ним недоговорили тогда... Впрочем, неважно. Мне приснилось, что мы подобрали альянсовский шаттл, на нем летели Ян и тот мальчик, его приемный сын. С ними что-то случилось, – он наморщил лоб, явно подбирая нужные слова. – Их... изменили. Какие-то жуткие существа, вообще не из нашей галактики, наверное. Отряд вторжения и ассимиляции, и на него напоролся флот Альянса.

–Ну, у Альянса больше нет военного флота, – привычно указал на слабое место Зигфрид. Но, вместо того чтобы просто согласиться, друг мотнул головой.

–Это был флот, собранный из подлежавших уничтожению и якобы погибших кораблей.

Последняя фраза на бессмыслицу не походила. Скорее, на проблеск легендарной интуиции Райнхарда. Хель побери, а ведь действительно, слишком все в этой области гладко, особенно на бумаге. Словно намеренно стараются не привлекать внимания, а тем временем, вполне возможно, целые корабли уходят на сторону. Да и подсчет уничтоженных в бою велся в лучшем случае с порядковой точностью, по объективным причинам. Так что несколько сотен кораблей при желании и наличии людей можно было где-нибудь припрятать. Разумеется, хватит их максимум на партизанский флот, однако лучше спохватиться заранее, чем потом ловить эту головную боль по всем системам.

–После столкновения с теми существами от кораблей Альянса почти ничего не осталось, – тем временем продолжил Лоэнграмм. – Знаешь, Кирхайс, я такую дрянь и в кино не видел. Эта масса потихоньку поглощала металл, чудо, что шаттл вообще вылетел и остался относительно чистым. Но мы его все равно потом уничтожили, на всякий случай. Ян согласился с моим решением. Он остался отчасти в своем уме, и я предложил ему сотрудничество.

–А Юлиан? – сюжет сна странно затягивал. Судьба же Минца интересовала Кирхайса с тех самых пор, как их мимолетное знакомство на Изерлоне получило неожиданное продолжение. Зимой восемьдесят девятого, проезжая с Райнхардом по улицам Феззана, Зигфрид увидел в толпе знакомое лицо. Можно было проследить за ним и выйти на остальных, но тогда они не знали, что Юлиан был прикомандирован к полулегальному посольству Альянса. Это выяснилось уже после того, как парня поймали.

Лоэнграмм тогда решил, что непойманные дипломаты не стоят того, чтобы доставать подростка допросами. Минц был ценен сам по себе. Конечно, Райнхард не собирался опускаться до использования заложников, он просто решил, что вручит Яну, когда дело дойдет до переговоров, целого и невредимого сына. Безо всяких условий. После чего шансы на конструктивный диалог сразу возрастут. А до этого времени заботиться о Юлиане было поручено как раз Зигфриду.

–Ему повезло еще меньше. Трансформация прервалась слишком рано, тело просто не выдерживало. Мы старались продлить ему жизнь и заодно разобраться, что пошло не так. Эта чужая технология на деле была просто потрясающей. С ее помощью человека можно было превратить в живое, практически неуязвимое оружие. Выйти в одиночку против небольшого флота, представляешь? Раскидывать корабли голыми руками... Нам необходимо было заполучить это оружие, чтобы обратить против его создателей, – друг быстро спохватился, но все же Кирхайс разглядел в его глазах нехороший блеск. Вот тут уж точно дело во временной слабости. Такие сны не должны сниться тем, кто контролирует свою жизнь и свое тело. Похоже, Райнхард тоже понял, что скрыть ничего не удалось, потому что ответил на невысказанный вопрос: – И еще оно было нужно мне, чтобы выжить. Там, во сне, был шанс, что трансформация меня излечит, и я смогу сражаться...

Он замолчал, и Зигфрид снова обнял его. Райнхард поднял руку и неуверенно тронул тугие кольца его челки.

–Хочешь встать? – спросил Кирхайс. Лоэнграмм кивнул, и тогда он встал, чтобы сдвинуть одеяло и помочь другу слезть с кровати. А затем – дойти до окна.

В небе, очистившемся после утреннего дождя, виднелись едва заметные черточки имперских кораблей, висевших на орбите.

–Сейчас, к счастью, нет такой угрозы, ради которой тебе стоило бы идти на риск, – Зигфрид прижался щекой к мягким светлым волосам. Он поддерживал Райнхарда, стараясь делать вид, что просто по-дружески стоит рядом. – А если понадобится с кем-то сразиться... у тебя и так достаточно сил для этого.

–Конечно, – друг запрокинул голову. Всей душой он был там, в небе, а не в комфортабельной палате. – Ты не думай, Кирхайс, я уничтожил бы эту мерзость, не колеблясь, если бы не был уверен, что смогу ее подчинить и спасти всех превращенных. Даже мятежники не заслужили такой судьбы.

Он вздохнул и развернулся, Зигфрид едва успел повторить маневр, чтобы довести Райнхарда обратно. Укрывшись одеялом, и устроившись поудобнее, тот резюмировал:

–И все-таки я хочу снова переговорить с Яном. Могу же я найти с ним общий язык во сне, значит, и наяву должно получиться.

Кирхайс невольно усмехнулся, но все же согласно кивнул. Если Яна действительно получится переубедить, проблем с новыми землями Рейха станет намного меньше.

Маневр опекуна не остался незамеченным, но Юлиан не стал возобновлять спор. Он представлял, почему глупый сон про пришельцев мог так взволновать Яна. Все дело было в прошлогодних, так сказать, приключениях Минца на Феззане. Оплатить эвакуацию посла с охраной он тогда успел, а вот сам попался. Нет, проведенное в плену время было скорее скучным, чем жутким, Юлиан больше напридумывал себе опасностей... Флот-адмирал Кирхайс обращался с ним как с гостем – хотя, разумеется, лишил свободы передвижения и полной информации о происходящем.

Он тогда был уверен лишь в одном – ему не врут насчет того, что адмирал Ян жив. И в конце концов Юлиан его увидел, когда прибыл на «Брунгильду» перед самыми переговорами о сдаче. Потом Ян признался, что поначалу подумал, будто Лоэнграмм держал его при себе. А в бою был момент, когда белый корабль оказался на прицеле у «Гипериона»...

Юлиан поспешил успокоить его, сказав, что все это время содержался на «Барбароссе». И практически сразу понял, почему. Сложились в одно целое рассказ самого адмирала Кирхайса о том, откуда у него шрам на шее, и приказ тогда еще не кайзера... Если бы Лоэнграмм потерял в бою лучшего друга, то потом не стал бы проводить никаких комбинаций. Битва перешла бы в бойню.

Несмотря на мрачные мысли, от привычного алгоритма действий Минц не отклонялся. Разбить яйца, натереть сыр, посыпать яичницу смесью специй... Рука чуть дрогнула, только когда Ян задал неожиданный вопрос:

–Вот как ты думаешь, при каких условиях можно было бы сотрудничать с имперцами? Если бы перед тобой стоял такой выбор?

–Наверное, – Юлиан лопаткой сложил яичницу вдвое и выключил плиту, – если бы появился какой-нибудь враг, которого нельзя уничтожить в одиночку. Как в вашем сне. А так... они слишком другие, думают по каким-то своим схемам, им сложно понять нас. Можно спросить, почему это вас заинтересовало?

–Мне кажется, что я сделал ошибку, – отозвался опекун. Чашка перед ним была пуста. – Такой враг, возможно, существует уже сейчас. И ждет, когда мы снова воскресим войну.