Страшная сказка

МаксВ

СТРАШНАЯ СКАЗКА

(вторая редакция, дополненная и расширенная)

2020-2023

Душе моей, жене любимой, посвящается.

Жила-была одна девочка. Звали её – Джулия. Родители именно так назвали свою дочку после рождения. Овальное лицо девочки обрамляли каштановые пряди пышных и кудрявых волос, а миндалевидные глазки светились глубоким синим цветом. В семье её все любили – Джули была добрым, и послушным ребёнком, всегда приветливо разговаривала с окружающими её домочадцами, а с остальными общалась вежливо и спокойно.

Она каждый день вечером ходила за хлебом в булочную недалеко от своего дома. Для покупки хлеба и выпечки родители давали девочке несколько медных монеток и одну монетку из серебра. Эти денежки она крепко зажимала в кулачке, а если одевала пальто, то кулачок ещё и обязательно засовывала в карман – так становилось намного спокойнее. В «хлебный» поход её всегда провожал кто-нибудь из взрослых. Для покупки хлеба в доме была специальная сумка из плотной ткани, и её пользовали только для этого. Сегодня собираться в булочную Джули помогала мать. После того, как она отсчитала дочке немного монет для покупки, то помогла ей повесить на плечо ту самую «хлебную» котомку, а на голову надела фетровую шляпку, чтобы она не замерзла, если вдруг подует ветер. Иной раз её кутали ещё и в пальто, если уж на улице становилось совсем холодно, но в этот день пальто одела её сестра, да и на улице в последние дни заметно потеплело. Не было и ветра. Прогулка обещала быть недолгой, хотя дело – очень важное! Шутка ли – принести хлеба на всю семью! Девочка очень гордилась, что в этом году ей поручили посещать булочную, тем самым она помогала маме в ежедневном домашнем труде, и к тому же – обеспечивала всех домашних хлебом и выпечкой. Отец даже присвоил ей домашнее звание – «Маленькая хозяйка», и обязательно так называл, когда ему доводилось провожать дочь в этот ответственный поход. В этот вечер провожать выпало маме.

Когда Джули вышла из дома на тротуар, то сразу огляделась вокруг – на улице было ещё светло, небольшие и почти прозрачные, белёсые облачка, казалось, застыли где-то между крышами и кронами редких деревьев. Девочка пошла по мощёной камнем улице, и шагая, размышляла о том, что день почти закончился, поиграть на заднем дворе с сестрой уже не получится, что сейчас она купит хлеба, а вдобавок – свежих, ароматных и ещё горячих, только что вытащенных из печи булочек. Затем обязательно поблагодарит пекаря при расчёте, и быстрее побежит домой, чтобы после ужина послушать сказку про Красную Шапочку, которую для дочерей будет читать отец.

Но тут вдруг она вспомнила про ворону.

Дело в том, что уже долгое время, почти с самого начала её походов за хлебом, эта птица дожидалась девочку каждый день на крыльце булочной, прохаживаясь взад и вперёд по верхней площадке, прямо перед массивной дубовой дверью, обязательно что-то негромко ворча при этом. Завидев приближающуюся девочку, ворона начинала радостно топтаться на одном месте, подпрыгивала, затем встряхивала крыльями, и высоко взлетала, делала в воздухе круг, приземлялась возле ног Джули, сразу переходя на шаг, и важно, вразвалку шла рядом, продолжая что-то булькать и подкашливать на своем вороньем языке, время от времени внимательно поглядывая на свою спутницу черным немигающим взглядом. И это был самый настоящий друг! Иной раз даже посреди дня, если девочке приходилось бывать в городе по разным делам, она слышала звучащее сверху приветственное карканье. Девочка задирала голову, и видела пролетающую над крышами подружку, которая, заметив, что она на неё смотрит, салютовала взмахами крыльев, а затем снова начинала каркать.

Они даже научились общаться друг с другом. Да, между ними происходили настоящие беседы! По дороге домой девочка кормила её сладкой булкой, отщипывая маленькие кусочки – один ей, один себе – один ей, один себе. Они шли рядышком, и разговаривали друг с другом, обсуждали – как прошёл день, какие у кого были дела, кто встретился на улице, и что нового узнал каждый из них. Жили они в одном городе, и иной раз у них попадались даже общие знакомые в их беседах. Девочка была уверена, что ворона понимает всё, что она ей говорила. Понимала всё, до единого слова. И в свою очередь понимала, когда клювастая подружка согласна с ней, а когда не очень – ворона по-особому каркала в ответ на каждый вопрос. Так что они отлично ладили друг с другом.

Город, где жили эти подружки, был старый, даже очень старый. А если сказать ещё точнее, то – древний. Ни девочка, ни ворона не помнили, чтобы при их жизни в городе строили новые дома. Все дома на улицах были всегда. И булочная находилась в нижней части старого-престарого дома. В стыках каменной кладки кое-где даже мох прижился. Стены и крыши домов были выложены из камня цвета мокрой мыши.

Всё вокруг было построено из этого вечного материала – стены, крыши и мостовая на дороге, бордюры, перила и ступени лестницы, по которой шла девочка. И тротуар вдоль дороги. И если просто посмотреть вокруг, то было непонятно – дождь недавно прошел, или это пекарь смывал следы муки после выгрузки мешков – цвет был всё равно одинаковый всегда. Особенно это было заметно ночью, когда свет от Луны попадал одновременно на стены дома и на мостовую. Поверхность камня была отшлифована до блеска временем и дождями. Девочка была ещё слишком юна, и об этом могла только догадываться, а вот её подружка ворона знала это наверняка, и совершенно точно – она проживала как раз на крыше того дома, что стоял напротив пекарни, в очень старом гнезде, которое устраивала её давний предок – седая старая ворона по имени Марго, с отшлифованным до белой кости на кончике огромным клювом. И она много чего поведала воронёнку долгими зимними вечерами о прошедшей жизни, такой же древней как эти камни в стенах и на дороге, о людях, живших раньше в этом городе, и много историй о городе, где они жили.

А вспомнила девочка о вороне потому, что её не было на месте! Всегда была, а сегодня нет! На крыльце было пусто! Она уже приблизилась к старому дому, даже были хорошо видны освещенные желтоватым внутренним светом окна, но на крыльце никого не было. Одни только блики света на стенах дома напротив, да на мостовой. Оглядываясь вокруг в поисках вороны, Джулия вздрогнула от неожиданно прозвучавшего вопроса:

– Ты куда это направилась в такое время, а? – Над самым ухом девочки раздался громкий, скрипучий и какой-то поцарапанный голос.

Звук голоса напугал её, она обернулась. Сзади её стояла высокая красивая дама. Глаз её не было видно, на лице была вуаль, похожая на пучок из длинных тёмных ворсинок, которые едва заметно шевелились. На плечах лежала накидка с высоким воротником темно серого цвета, а под ней -длинное, чёрное платье с белой прострочкой, отчего возникало впечатление, что платье «седое». На ногах у этой «маркизы», а именно так девочка поименовала незнакомку, – красовались кожаные туфли с серебряными пряжками, а на голове – чёрная шляпа с широкими полями.

«Шляпа как будто из перьев сшита», – подумала девочка, и сразу отреагировала на строгое обращение «маркизы»:

– Ваше сиятельство, вас это совершенно не должно беспокоить, нет необходимости так строго у меня спрашивать, куда и зачем я направляюсь, могу сообщить только, что это важное, хозяйственное дело! – испуганно ответила она, сжав в руке посильнее те монетки, которые ей дали дома, и добавила, – Попрошу не задерживать, пекарь давно ждёт меня!

После этих слов испугавшаяся девочка быстро развернулась и бегом помчалась к булочной. Добежав до дверей, чувствуя, что сердце её сейчас выскочит из груди и покатится по тротуару как мячик, она ухватившись двумя руками за огромную бронзовую ручку входа, рванула её на себя.

*****

– Что случилось, что случилось? За тобой кто-то гонится, девочка?

Мутная пелена с розовым пятном посредине постепенно превратилась в лицо пекаря с испуганными глазами. Девочка сидела на полу, опершись спиной о прилавок. Пекарь наклонился над ней, тряся за плечо и спрашивал её уже в который раз: – Что случилось, Джули, кто напугал тебя?

– Там, там, – только и смогла произнести девочка, показывая пальцем в сторону входной двери, –Это она, та маркиза напугала меня.

Пекарь, а звали его мистер Мафтмен, развёл руками:

– Я только что сходил и вверх, и вниз по улице. Никого. Маркизы я не заметил, да и графини тоже. Сразу выскочил, как ты сюда еле живая вошла, даже и не вошла, а влетела. Улица пустая. Весь день сегодня никого, представляешь? И вчера никого. А хлеб-то я пеку, и пеку. А он остаётся, и остаётся. Но я не могу не печь – хлеб должен быть свежим! Опять придется свинопасу весь выпек относить, а то пропадёт, сухарей дома на целый год для двенадцати человек уже припасено, – ворчал пекарь, обеспокоенно глядя на нее усталыми грустными глазами.

Джули, волнуясь, сбивчиво принялась объяснять:

– Там была дама, дама в седом платье и шляпе с полями. Это она меня так напугала, очень сильно напугала.

Булочник снял с лысой головы колпак, и утёр им пот с лица:

– Чем напугала? Она сделала тебе больно?

Девочка помотала головой:

– Нет, меня она не трогала, но так страшно говорила! Знаете, строго спросила, куда это я иду. А я шла к вам, как и вчера приходила и позавчера тоже. Шла за хлебом и булочками – ничего особенного. Зачем так спрашивать? Да ещё и грозным голосом? Я от этого и напугалась, подумала что она хочет наказать меня за что-то. Хоть я и не сделала ей ничего плохого. Да и не знаю её совсем. Видела сегодня в первый раз.

Пекарь отвел глаза в сторону и что-то пробормотал себе в плечо.

– Что вы говорите, я не расслышала, – спросила девочка.

Мистер Мафтмен поправил фартук, и снова утёр лысину:

– Да нет, ничего я не сказал, опять ничего не сказал, нечего тут и говорить уже. Слушай, сейчас я принесу тебе булку свежего хлеба, и дюжину завитушек тепленьких еще. Да добавлю туда еще полдюжины. Деньги можешь сегодня не отдавать. Оставь себе. Спасибо потом скажешь, потом. Если увидимся. Да, конечно, увидимся, увидимся. Не смотри на меня так. У тебя сумки то с собой нету, что ли?

Девочка схватилась за бок – ох ты, сумки и вправду не было:

– Наверно я её обронила, когда побежала от этой мадам.

Булочник вдруг заметно покраснел, Джули даже показалось, что он сделался заметно шире в боках. Тут он быстро заговорил, наполовину сглатывая слова:

– Да ладно, ладно, я тебе в свою положу. Сумка старенькая, но чистенькая,

– Ей цена всего-то грош,

Как-нибудь потом вернёшь.

Когда опять ко мне придёшь,

Тогда и сумку принесёшь, – неожиданно заговорил пекарь рифмой, похромал за прилавок и скрылся за дверью.

– «Какой-то странный он сегодня», – подумала девочка.

А тот уже торопливо выбегал из-за двери, держа в руках полную сумку:

– Ну, давай Джули, беги домой, до свиданья. Не задерживайся, мне уже закрываться нужно. Времени мало осталось, а ещё дел полно, у меня вся работа ночью, с утра всем нужен свежий хлеб. Вот у меня скоро дрожжи закончатся, и я буду отдыхать целую неделю, тогда и заходи, поболтаем.

С этими словами он накинул лямку ей на плечо, затянул петлёй, и выпроводил за дверь, так что она ничего не успела понять из его бормотания. Раздался звук захлопываемой двери, и металлический лязг поворота ключа в замке.

Джули осталась одна. На улице уже стемнело. Спускаясь по ступенькам на крыльце, девочка оглянулась и поняла, что вокруг, в пространстве, всё изменилось – она вроде бы находилась на той же улице, возле той же булочной, на той же самой мостовой, но всё это выглядело совсем по-другому, не так как прежде. Совсем не так! Цвет и поверхность булыжной мостовой, стены домов, крыша соседнего дома – всё вдруг оказалось обсыпано песком, причём песком светлого цвета. На небе не было ни одной звезды, а Луна выглядела огромной и красно-тусклой, как тяжёлая медная сковорода. Всё это ей очень не понравилось, и девочка благоразумно решила быстрее бежать домой. Развернувшись по улице, которая шла по направлению к её дому, она с ужасом поняла, что бежать ей некуда – там, где раньше был перекрёсток, теперь появилась стена, сложенная из огромных камней. «Да что же это происходит?», – успела подумать она, и тут раздался приближающийся звук. Звук был довольно странный, будто кто-то громко вдыхал и выдыхал воздух, в то же время всё это перемежалось хлюпаньем и неприятным причмокиванием. Взглянув вверх, девочка увидела нечто совершенно ужасное, размером не меньше, чем в три человеческих роста, и никак не могла уложить в мыслях, чем бы это могло быть.

*****

Медленно и неотвратимо сверху надвигалось округлое нечто. Но круглым оно было только на первый взгляд. Это нечто сжималось и разжималось, время от времени превращаясь в сморщившийся сгусток, который растягивался в длинное вертикальное устье с морщинками, вновь расширяясь до овального, похожего на квадрат со скруглёнными углами отверстия. По краю этого овала щетинились острые как иглы зубы. Они напоминали беспорядочный частокол бурого цвета, и постоянно шевелились, словно разыскивая что-то вокруг себя. По краям этого иглозубого кошмара, неотделимо от основного овала, развевались и трепетали от быстрого движения тёмно-красные бахромки, начинавшиеся от края толстыми красными полосами, переходящими в рваные темные лохмотья. В центре жуткого овала зияла чёрная пустота.

– Да это же бездонный рот! – воскликнула в ужасе девочка, – «Как же я теперь доберусь домой – эта дрянь сожрёт меня в один укус» – успела подумать она, и стала падать на бок.

В тот самый момент, когда отвратительно пульсирующий ужасный рот уже начал снижаться над её головой, плечи Джули неожиданно обхватили клещи сильных рук с птичьими когтями на месте пальцев, и рванули её вперёд вдоль булыжной мостовой, затем тот, кто схватил её, резко взмыл вверх, и они начали двигаться в сторону высокого дома с вытянутым шпилем на остроконечной крыше.

– Брось сумку, брось её быстрее! – услышала она чей-то громкий кашляющий голос, – Он двигается на запах! Бросай быстрее, глупая!

Ничего не понимающим взглядом девочка стала осматриваться, и к своему ужасу осознала – она была высоко в воздухе! Подняв глаза вверх, Джули увидела, что её несёт в своих когтях огромная ворона. Те слова, которые она слышала, ворона не произносила, они просто раздавались у неё в голове хриплым кашляющим голосом:

– Кра-хра-хра! Выкинь же эту сумку немедленно, выкинь, глупое ты существо, Он сожрёт нас обоих! Соображай, ты же не голубь! Бросай быстрее! Кра!

А жуткий Рот уже нагонял их сзади. Сумка, надетая ей на плечо, оказалась затянута мёртвой петлёй. Девочка начала рвать петлю, пришитую к обрезку старого мешка, но веревка была крепкой. Тогда она закричала:

– Ворона, ворона, отпусти моё правое плечо, я не могу порвать петлю!

– Тогда закрой глаза и не бойся! – услышала она в ответ, и когти разжались. Девочка полетела как камешек вниз, на дорогу.

– Почему, зачем? – закричала она.

– Сумку, сумку бросай, голубица ты глупая! – прокаркало у нее в голове.

С ужасом глядя на приближающуюся мостовую, Джулия принялась сдёргивать с плеча сумку с хлебом, но та только сместилась до локтя, а дальше никак не шла. Девочка зажмурилась, и начала прощаться со своей коротенькой жизнью, но ничего кроме: «Вот и всё, вот и всё, вот и всё!», в голову ей не приходило. Тут что-то резко остановило её падение, сжав железной хваткой плечи, и сумка слетела с руки в сторону, голову девочки тряхнуло так, что даже это «вот и всё» вылетело из неё последней мыслью и наступила абсолютная темнота.

*****

Седая ворона, озираясь по сторонам, прохаживалась по плоской крыше старинного здания, чистила клювом перья, и тихо разговаривала сама с собой:

– «Кра-хра-хра! Ну вот теперь, достопочтенная Магнес, ты будешь топтаться здесь и ждать эту глупую девочку. Пришлось ловить в воздухе и нести её до этой крыши. Ох и глупая же девчонка, прям как голубь! Ну теперь уже всё, будем ждать. И ждать, и ждать, и ждать. Будто дел у меня больше никаких нету, как топтаться и ждать. Ну что же так пугаться? Совсем ни к чему так пугаться. Страшно было в самом начале не успеть, вот это да – страшно, да ещё как! Этот Рот мог всех сразу, в один миг втянуть в своё бездонное чрево, и всё – полетали дамы над Парижем, – так это называется.

Когда же эта гадость с зубами исчезнет совсем, ведь не было же долго её, или его – голубь не разберёт. А ведь сколько лет назад ещё моя бабка про него рассказывала, про это чудище! Помню я эти байки по вечерам. Как они собирались в большую стаю, и все вместе пытались отвадить его от города. И клевать пробовали, и криком пугали. Ничего не помогло!

Вот непонятно мне до сих пор, зачем он около пшеничной муки постоянно обитает, вообще не понятно! Да что я, тут и голубь не разберётся. Ох, эти голуби, до чего же тупая птица!

Ещё бабуся моя, мир её перьям, рассказывала, как эти тупицы нас подставили. Древняя история – когда волны Великого потопа утихомирились, дедуля Ной стал птичек из клетки выпускать, чтоб посмотреть, в какую сторону улетят. Ну и полетели они все к земле, а там ласточка и ворона остались поклевать, кушать-то охота, шутка ли – сто пятьдесят дней голодом по воде мотались! Один помёт слоновий на лопате и давали. А много ли там полезного, в какашках этих? Так этот голубок, тупица пучеглазая, из-за жадности схватил на Арарате веточку оливы, и быстро резанул назад, на лодку ­– чтобы в одного ягодки склевать! Вот ведь дурак, а? Ну а там уже началось – птица мира, что ты! Ветвь принёс! Землю указал! Ага, конечно, как бы не так – он с перепугу щемиться начал, веточку эту запихать не знал куда, метался по всему ковчегу, решил, что лоханулся по-крупному. Он, умник жадный, хотел добычу припрятать, а получалось, что сейчас прокорм отнимут. Но вокруг все решили, что это он оповещает всех присутствующих о доброй новости. Вот так жулики в герои и попадают. Ну а ворона наелась на горе до отвала, и вернулась ни с чем, тут её сходу записали сразу же в исчадия ада, и вдобавок придумали, что она воплощает собой нечистую силу. Это ж надо! Ласточка вот вовсе не вернулась, и про неё просто забыли. Самый верный подход! А этих глупцов, пустотой надутых, до сих пор всем миром на площадях кормят, хоть они этот мир уже весь, похоже загадили толстым слоем!»

Ворон с тех самых пор везде гоняют, но и боятся. Все. И зря. Мы будущее видим, в том числе и смерть, конечно, но зато предупреждаем подопечных, которых выберем, об этой опасности. Мы умеем раскрывать тайны, читаем знаки каббалы и во снах хорошо разбираемся. Можем связываться с иными мирами, а этого больше никто не умеет, ну кроме колдунов да магов, это уж само собой .Они-то уж нас в полной мере оценили».

Магнес остановилась, несколько раз взмахнула крыльями, и подошла к девочке. Но Джули по-прежнему была недвижна. Поток птичьих мыслей сменил направление:

– «Что-то я отвлеклась от текущих проблем. А нужно решить всё-таки, что с этим Ртом дальше делать? Однозначно, от него надо избавиться. А как это сделать? Бабушка, мир её клюву, помню рассказывала, что он за мельницей сперва обитал, место пустынное, рядом никто тогда не жил. Не строили там дома. Можно сказать, что место почти заброшенное было. Только мельник с утра приходил, да в урожай возчики на телегах приезжали. Но не все домой возвращались. Глупые как голуби, а скорее всего просто пьяные постоянно. Кра-хра-хра!

Ну а потом, это уже я сама видела – мельницы перестали крутиться, а чего перестали – голубь их знает. Кра! Перестали и перестали, и всё на этом! Кра-хра-хра! Помню, мы, было, обрадовались, что он уйдёт, очень уж сильно эта злодейская тварь всех пугала. Так нет! Он, живоглот, возле булочной стал ошиваться. И брали нас всегда сомнения – почему пекарь дверь-то закрывает перед самым этим делом, уж не при делах ли? Хорошо, что я тогда призадумалась про это, да и стала за девочкой присматривать, жалко ребёнка, маленькая ещё – жить да жить. Да и добрая она оказалась, всё меня подкармливала, пришлось эти крендели сладкие клевать – а я их терпеть не могу – пучит с них без конца, пузо как у голубя грудь делается. Кра-хра-хра! Да ещё и болтушка Джули эта, ох и болтушка! Всю дорогу, пока я её до дому провожала, чего-нибудь рассказывала, все сплетни городские. Люди глупые, как голуби – думают, что мы, вороны, ничего не понимаем и не знаем. Знали бы, что вот как раз наоборот! Мы ведь сверху летаем, и всё видим. Да ещё и с домовыми дружим, а уж они-то – самые главные подглядельщики за людьми, вообще всё знают! Но хороший народец, добрый. Мне они все нравятся, этакие лохматушки! Прятаться уж больно хорошо умеют, молодцы! Главное, что вороны их слышат, а они – нас. Крра-хра-хра!

С пекарем этим тоже разобраться надо, что-то ушлый он чересчур. И что ему с того? Может, часть добычи забирает? За наводку. Крр-р-р, ужас какой! Нет, не должно так быть. Хотя всякие сумасшедшие среди людей есть».

*****

Ворона, взмахнув крыльями, подпрыгнула вверх, и оказалась на перилах парапета. С океана тянуло свежим вечерним бризом. Птица нахохлилась, и закрыла глаза. Произошедшее сегодня никак не оставляло в покое её сознание:

– «Для начала нужно разгадать, как Рот этот морок наводит, умеет ведь искривлять – и мукой все обсыплет, и стену поставит. Быстро делает всё вокруг совсем не таким, как оно есть. Но как? Думай, Магнес, думай! Понятно, что это не мука, и не стена, а люди не знают и пугаются. Ну чисто как голуби начинают метаться со страху. Нужно узнать его секрет, и лишить такой способности. Хорошо, что мы тоже искривлять умеем. Ловко я богатой дамой прикинулась! Как фифа по улице шла, в красивом платье, ух! Тынц-дынц, тынц-дынц! Вуалька только плохо вышла. Но всё одно – не помогло. Не испугалась девчулька моя, не побежала домой, а метнулась к пекарю. Спастись хотела, не растерялась! Подружка у меня оказалась отчаянная! Когда ж она проснётся то? Вся целая вроде бы, я её успела поймала, уже перед самой землёй. И зачем Рот за мукой носится? Как сумка с хлебом вниз полетела, он сразу отстал.

Начинаю я подозревать, что пекарь его на запах муки приучил. А люди всегда хлеб едят. Вот он около муки и обитает. И всё время охотится. Надо обязательно его логово отыскать, не то он всё вокруг сожрёт, и всех! По всему видать, аппетит у этой жути – отменный. Всегда голодный! Пасть вон какая огромная, и днища не видно! Такая бездонная глотка много может съесть. Кра-хра-хра!

А за кудрявой теперь постоянно надо присматривать. Раньше только у булочной можно было по вечерам караулить, а теперь, когда Рот её заприметил, необходимо постоянно смотреть. Кра-хра-хра! Одна не справлюсь, своим нужно сообщить. Люди думают, что когда вороны близко к кому-нибудь из них подходят, то это чтобы нас подкормили. Глупые-е-е! Совсем не понимают, что человек этот – в опасности, и нужно рядом быть, чтоб он в неприятности какие не попал!

Да и гнездо теперь поближе придётся сделать, и лучше всего – напротив её дома на соседской крыше, чтобы днём окрестности осматривать. Лишь бы голубей там не было, достанут ведь воркотом своим. Да и лезут везде, не отвадишь – ничего не понимают. Если они там будут, всех разгоню! Они ведь подремать вообще не дают, да и глупые совсем. Одно слово – голубь! Терпеть их не могу!

Так, а где сумка её? Я же нашла, принесла. А, вот она, за трубой лежит. Ну, ладно уже рассуждать – пора будить, ей ещё с крыши спускаться, да домой идти. Дойдёт поди, куда денется – не голубь ведь. Надо будить».

Ворона подошла поближе к девочке, склонила голову набок, и всмотрелась ей в лицо:

– Кра! Да она похоже, от обморока отошла, и сразу заснула! Кра-хра-хра! Спит, негодница, а я тут жду, переживаю!

Подошла ещё ближе, и несильно клюнула Джули в ягодицу. Та резко соскочила, и потирая ладошкой левую нижнюю часть спины, вытаращила свои голубые глазёнки, заозиралась по сторонам. Остановившись взглядом на немигающем взоре чёрной птицы, выпалила:

– Ты кто? А, постой-ка - ты же та самая ворона, которая булочки любит!

Тут у неё голове послышался хриплый, и немного дребезжащий голос:

– Да, это я и есть. Меня Магнес зовут, а булочки я терпеть не могу – меня с них пучит. Ты шагать сможешь?

Девочка огляделась по сторонам. Не увидев на крыше больше никого, повернулась к вороне:

– Это ты что-ли говоришь?

– Конечно я, кто же ещё? Или тут кого-то ещё видишь? У тебя как с головой, не болит?

Джули от удивления раскрыла рот:

– Во дела! Ворона говорящая! А чего булки ела, если не нравятся? Мне ведь меньше досталось!

– Ты глупая, как голубь, честное слово! Я компанию поддерживала! А что тебе, старой вороне булочку жалко?

– Да ладно ты, не сердись, не жалко. Если бы я знала, то нашла б угощение тебе по вкусу. Ты что кушать любишь, пропасти́ну поди какую-нибудь?

– Я, чтоб ты знала, люблю жуков, червяков, ну и можно мышку мелкую, а падаль только в голодный год буду клевать. Так – всё, больше не отвлекаемся от важной темы. Ты идти можешь? Голова как, не бо-бо?

– Голова нормально. Вот бедро с левой стороны побаливает.

При этих словах девочка потёрла это место ладошкой.

Магнес переступила лапами:

– Не переживай, это я тебя клюнула, когда будила. Кр-р-р...

Джули подскочила на месте:

– Ты меня в попу клюнула? Как ты могла? Да я в тебя камнем брошу за это!

Птица взъерошила перья, и сделала шаг в сторону:

– Так, Джули, успокойся. Не отвлекайся, продолжим дальше. Всё-таки ответь на мой вопрос – ты шагать сможешь?

Девочка сквозь надутые губки вполголоса ответила:

– Могу. Спасибо Всевышнему, что ты мне глаза не выклевала, – и вдруг оживилась, даже глазки засверкали, – слушай, Магна, а как это ты у меня в голове говоришь, а?

Ворона покосилась на неё:

– Об этом ещё поговорим. А сейчас вот что мне расскажи – ты помнишь наши недавние приключения?

Девочка села на приступок у печной трубы, осмотрелась вокруг, и поскребла пальцем в кудрявой шевелюре:

– Значит всё происходило вот так – я зашла в булочную, мистер Мафтмен налил мне чашку чая…

Ворона перебила её, махнув крылом перед собой:

– Стоп-стоп, дорогуша. Какого ещё чая? Чего придумываешь? Ты пошла в булочную, а перед крыльцом тебе никто не встретился?

Джули посмотрела на неё:

– Слушай, Магна – точно! Я же повстречала там целую маркизу! Ох, какая она была красивая, ты бы видела – платье, шляпка, вуаль! Ну всё было красивое! Я таких раньше не встречала нигде.

Магнес уточнила:

– Красивая была маркиза? Тебе понравилась? И вуалька ничего вышла? Точно, не обманываешь? Кра!

Девочка подскочила на ноги, и начала картинно ходить перед птицей, вихляясь от пояса:

– Красивая, ну очень красивая. Представляешь, вот идёт вся такая в чёрном, вуалька на лице, платье цвета седины, ну вся красивая. И идёт прямо ко мне. Поклонилась, и говорит: «Здравствуйте юная леди, а не подскажете мне, как пройти до городской ратуши?»

Ворона возмущённо захлопала крыльями по каменной кровле:

– Ну зачем ты врёшь, глупая девчонка! Кра! Я тебя принялась пугать, строго спрашивать, куда пошла, зачем пошла. Хотела, чтобы ты домой побежала – ан нет! Ты рванула в пекарню!

Джули приблизилась к ней вплотную:

– Ага! Призналась! А я думаю, что это она темнит? Всё сама знаешь, чего выспрашиваешь тогда? Магна, не темни, я всё помню!

Магнес подскочила на месте:

– Карр! Точно всё помнишь? А как Рот на тебя напал, не забыла? А как мы летели? И что я тебя спасла?

Девочка остановилась, глядя на неё:

– Так это ты и была? Ух ты, здорово! Но я вообще-то испугалась, и про Рот этот вспоминать совсем не хочу – страшно уж очень. Что мне теперь делать? Как маме сказать?

Ворона попрыгала на месте несколько раз, затем заговорила:

– Кра-хра! Слушай, что я тебе скажу. И всё запоминай. Придёшь сейчас домой, постарайся быстро хлеб выложить, а сумку спрячь подальше. Матери ничего не говори. Постарайся на улицу просто так одна не выходить. Если уж деваться некуда, посмотри наверх, и помаши рукой – если не я, то кто-нибудь из моей родни за тобой последит. И жди моего сигнала. Где твоё окно, покажи.

Джули подошла к краю, протянула руку:

– Вот этот дом, моё окно в левой половине на втором этаже, с самого края от угла. А где сумка?

– За трубой лежит. По пути возьмёшь. Значит, ты старайся ближе к окну быть, а я тебе дам знать. Хорошо?

Девочка кивнула:

– Да. Буду ждать. Ну что, тогда пошла?

Ворона подпрыгнула:

– Карр! Тогда поторопись, а то уже поздно. Я тебя найду.

– Магна, спасибо тебе огромное. Теперь ты – мой друг.

Птица заволокла глаза плёнкой:

– Крр… Ну что ты, не стоит. За друга благодарю. Давай, поспеши! Там, за трубой косой спуск, ты осторожнее, потом уже в подъезд деревянная лестница. Сперва посмотри, чтоб соседей не было, потом спускайся. Всё, иди.

*****

Джули махнула ладошкой, повернулась, и ушла. Магнес осталась на крыше одна. Запрыгнув на парапет, начала прохаживаться из стороны в сторону, бормоча при этом:

– Всё одно, бестолковая девчонка Джули. Маленькая ещё. Придётся следить.

Сзади, с противоположной стороны крыши послышался тонкий голосок:

– Не ругайся на неё зря, она сообразительная.

Птица от неожиданности испуганно присела, и моментально взлетела на край высокой печной трубы. Оказавшись вверху, принялась крутить головой:

– Кра-хра-хра! Кто тут? Кто говорит? Выходи!

– Да я уже здесь, – на противоположном парапете сидел лохматый домовой. Он болтал короткими ножками, и улыбался, – Меня Пакус зовут. Я тебя знаю, видел много раз. А тебя как звать?

Ворона спланировала вниз, подпрыгнула к нему поближе:

– Карр! Ах, вот это кто! Напугал меня! Я тебя тоже раньше видела, маленький синьор лохматун, но мы не были представлены. Моё имя Магнес, хотя тут некоторые совсем недавно меня сократили до Магны. Да мне и не жалко, переживу.

Не переставая болтать ножками и по-прежнему улыбаясь, Пакус ответил:

– Ну вот и хорошо. Познакомились. Издалека друг друга знаем, а вот представлены не были. Теперь порядок. Я прошу прощения, достопочтенная Магнес, за нечаянное вторжение в вашу жизнь, и хочу объясниться – это случайность. Я тут почти каждый вечер выхожу развеяться, немного отдохнуть. Здесь тихо, никого нет, можно спокойно поразмышлять в одиночестве. А что ещё нужно любому существу, обитающему под этим красивейшим небосводом? Но вот сегодня, когда я взгромоздился на своём любимом парапете, то увидел, как вы склонились над телом той девочки, что только что ушла, и мне стало интересно – а что тут происходит? Мы, кормыши, народец по своей природе очень любопытный, и я ничего не смог с собой поделать, задержался, каюсь. Спрятался. Знаю, что вороны нас видят, вот и затаился за краем кровли. А уходить совсем не хотелось. Но это всё не специально вышло, уверяю вас, уважаемая Магнес.

Ворона попрыгала несколько раз, останавливая многословного домового:

– Как ты говоришь, достопоч-ч-тней-хиш, фу ты, клюв сломать можно, а если я короче скажу – Пакус?

Домовой кивнул, улыбаясь:

– Да, это моё имя. Пакус.

– Я уточнить хотела, ты сказал – кормыши? Говоришь, вас зовут кормыши?

Пакус закивал:

– Да-да, кормыши. Мы так сами себя зовём. У нас долгая история, как-нибудь расскажу. Надеюсь, подружимся. А ты мне не расскажешь, что у вас произошло? Мы ведь тоже тут живём, а дело произошло в городе. Вдруг и нас коснётся? Расскажешь?

Магнес внимательно посмотрела на кормыша, и согласно хлопнула крыльями:

– Конечно, расскажу. Ты прав, дружок лохматый – мы все в этом городе живём. Слушай тогда.

И ворона всё поведала своему маленькому и лохматому другу. Рассказала без утайки историю о жутком монстре, которого они называли Рот, о том, как он разбойничал во времена молодости её бабушки Марго, когда ещё крутились ветряные мельницы за городом, как он потом похищал людей с другой окраины города, и что в конце концов обосновался где-то возле пекарни уже в нынешнее время.

Кормыш, слушая её рассказ, очень переживал и сокрушался, услышав про все ужасы, которые вытворял жуткий Рот. А когда Магнес начала рассказывать о событиях сегодняшнего вечера, тут он просто вытаращил от страха глаза, всплёскивал ладошками, охал, и беспрестанно качал головой, приговаривая:

– Ужас, ужас-то какой! Это что же творится-то, а? Кошмар, страсть одна! Вот ведь мерзость! А мы не знали про эти пакости! Бедная Джули! Вот натерпелась так натерпелась! Как дальше-то быть теперь, а, Магнес?

Рассказчица немного подождала, успокоилась, затем махнув крыльями, взлетела, устроившись на парапете недалеко от домового:

– Крах-кра! Да я уже клюв в мозгу сломала из-за этого – не могу понять, где эта жуть зубастая живёт! Всех тут скоро сожрёт, он вечно голодный.

Домовой поскрёб пальцами по шевелюре:

– Нас тут много, чего-нибудь всё равно придумаем, ты не переживай. Соберём посиделки по разным компанствам. Нашей босо́ты в городе достаточно.

– А что это такое – компанство?

– Ну знаешь, Магнуся, домовые по одному только в доме с людьми живут. А друг без дружки мы не можем, любим в компании быть. Вот, например, домов восемь-десять рядом стоят, не меньше четырёх, в общем, ну мы и собираемся для общих посиделок из этих домов. Заранее выбираем место хорошее, чтоб никто не видел из людей, а то мало ли что. Обычно где-нибудь в глубоком, да тёмном подвале. Приходят все, кто в посиделках может быть в этой компании. Другими словами, компанство – это семья, объединённая близостью обитания. Болтаем о всяком, истории разные друг другу рассказываем, ну а если помощь какая нужна кому-нибудь из присутствующих, то по мере своих маленьких сил – помогаем. На восток от этого места, например, есть компанство «Под графом», а немного подальше – «За помойкой». К югу обитают «У пьяниц», это потому так назвали, что там паб рядом. «Под графом» – из-за того, что дома около господской виллы построены, десять домов, если точно сказать. Вот десять братцев и образовали там своё компанство. А «За помойкой» название от того, что там давным-давно свалка находилась. Свалки сейчас уже нет, на этом месте сейчас городская ратуша построена, а название осталось. Я обитаю в местечке «Писку́ли», там когда-то был сиротский приют, и им под крыльцо младенцев подкидывали. А они пищат. Приюта сейчас тоже нету, целый квартал жилых домов теперь стоит, а название сохранилось. Нас там десять кормышей обитает. Да это вот тут, напротив нас и есть.

– Ты в этом доме живёшь?

– Не живу, а обитаю. Это люди там живут, а у кормышей всё может в один момент измениться, и тогда – ищи обиталище в другом месте. Я уж где только и не жил.

– Слушай, Пакус, это же здорово! Моя подопечная как раз в этом доме живёт. Ну, слава крылатым богам! Я уже было совсем расстроилась, что день и ночь спать будет нельзя. Этот живоглот, боюсь, может за ней охоту начать. Самое главное теперь, девчонку уберечь. Нам с ней удалось ускользнуть, и он со злобы может теперь начать искать её. Я вот так думаю. Поэтому решила на этой крыше устроить себе новое гнездо. Но, пока буду за ветками летать туда-сюда, могу что-нибудь пропустить. Ты сможешь посматривать за ней?

Пакус так оживлённо закивал головой, что вся его причёска заколыхалась, будто ветер налетел:

– А она ведь кудрявая? Мне не показалось?

Ворона спрыгнула на кровлю:

– Ага, так и есть. А что, знаешь?

Кормыш согласно закивал:

– Да я им сосед. Вход в дом один, а за дверью, в разные стороны две семьи живут. Я обитаю в правой половине, а девочка эта живёт в семье, что слева. Почему про неё спрашиваю – кажется, она меня заметила. А это – невозможно, и недопустимо. У нас есть правило, если тебя человек заметил – уходи из этого дома. Нарушать нельзя – опасно. Веками проверено.

Птица склонила голову набок:

– Говоришь, девчонка тебя заметила?

– Ага.

– А я вот сегодня узнала, что она меня понимает. А это не каждому дано.

Пакус слез с парапета, и подошёл к ней поближе:

– Да ты что? Правда?

Магнес хлопнула крыльями:

– Пакус, ну я уже старая ворона, чтоб тебя разыгрывать. Конечно, правда.

Домовой озадаченно проговорил:

– Так что получается, Джули – девочка особенная?

Ворона закивала клювом:

– Получается так. Я за свою жизнь ни разу не сталкивалась с кем-то из людей, кто бы меня слышал.

Домовой утвердительно сообщил:

– Да и меня ещё ни разу никто не замечал.

Птица принялась ходить перед ним из стороны в сторону вразвалку, разговаривая при этом:

– Вот оно что, Пакус! Вот значит, не зря я её приметила, ох не зря. Ты теперь понимаешь, дорогой мой, что этот жуткий Рот надо найти, и что-то придумать. Придумать, как девчонку защитить. И быстрее, а то ведь он в любом месте может напасть!

– Да понял, конечно. Сегодня же ночью в «Писку́лях» соберу посиделки, как раз пилигрим должен подойти, это у кормышей так глашатая называют. Он наше решение по всему городу разнесёт. Братцы везде обитают, и всё видят. Думаю, день-два, и я тебе план принесу. Сюда, на крышу.

– Хорошо Пакус, договорились. Буду ждать. Вороны тоже везде летают, и зрение у них хорошее. Я увижу, как ты придёшь. Сразу появлюсь.

– Тогда до встречи, Магнес.

– Удачи, лохматун.

Домовой соскользнул с парапета вниз, а ворона нахохлилась, устроилась поудобнее, и устремила немигающий взгляд на крайнее окно в доме напротив – свет в нём не горел, значит Джули уже спит.

*****

Как и обещал Пакус, в ближайшую ночь, а надо сказать, что она была очень тёмной, кормыши устроили посиделки. Присутствовали все, кто обитал в компанстве «Писку́ли». До самого утра в тёмном подвале одного из городских домов шло обсуждение ситуации, возникшей в городе. Домовые – народец осторожный и добросердечный, и поначалу все присутствующие онемели, и долгое время пребывали в совершенной растерянности, когда услышали о проделках мерзкого Рта. Воевать кормыши не хотели, да и не умели по причине своих физических особенностей – уж очень маленький рост достался им по природе. Поэтому маленький народец предпочитал прятаться, а не лезть в драку. Но все присутствующие понимали, что эта страшная сущность обладает магическими свойствами, и рано или поздно её разрушительные устремления затронут всех присутствующих. Тысячелетняя мудрость маленького народца всё-таки продиктовала им верное решение, и уже утром пилигрим разнёс это известие по всем компанствам города. Через один день, в том же подвале состоялись посиделки представителей от всех семи компанств, которые и разработали подробный план борьбы и противодействия Жуткому Рту. Именно про такой план и говорил Пакус вороне, когда они познакомились на крыше дома.

*****

На четвёртый день состоялась решающая встреча Магнес и Пакуса. Первым на крышу забрался кормыш. Устроившись поудобнее на своём любимом парапете, он принялся ждать ворону, осматривая с крыши городские окрестности. Не успел он хорошенько сосредоточиться на теме предстоящего разговора, как услышал прерывистое хлопанье крыльев у себя за спиной – это приземлилась ворона:

– Привет, лохматун! Чего грустишь? Рассказывай, что вы решили?

Пакус, не слезая с парапета, развернулся, и с улыбкой поприветствовал Магнес, сжав несколько раз ладошки обеих рук в кулачки:

– Добрый вечер, Магнуся! Я очень рад видеть тебя. Скажи пожалуйста, ты, когда летаешь, не холодно тебе?

Ворона пожала крыльями:

– Да нет, не мёрзну. Совсем. Даже и зимой. А чего ты беспокоиться взялся?

Кормыш развёл в разные стороны маленькие ладошки:

– Да не то, чтобы я беспокоился, просто думал про это всегда, а спросить не у кого. Теперь знаю. Ладно, теперь по делу – братцы тщательно обсудили всё по ситуации с последними событиями, и занялись экспедиционными вылазками на место предполагаемого обитания чудовища.

Ворона подняла вверх правое крыло:

– Извини, Пакус, что перебиваю твою речь, но у меня к тебе просьба – излагай ситуацию простыми словами, не надо усложнять беседу, мы, вороны, этого не любим. И ещё – ты, часом, в академии не проживал?

Домовой вздохнул:

– Извини дорогая Магнес, я постараюсь контролировать свою речь. И отвечу тебе – проживал, и не в одной. Там помещения большие, людей днём помногу бывает, и подвалы огромные. Вот там я и набрался слов всяких. Да и на книгах разных много сидел. Это мы так читаем – посидел на обложке, и весь текст усвоил. Потом вспоминаешь. Бывают интересные записи. Но мы отвлеклись! Продолжу – короче, нам после обсуждения стало ясно, что нужно проследить за пекарней. Пять кормышей отправились в разведку, через день вернулись, и поведали – к какому любопытному выводу они пришли.

– Ну не тяни, Пакус, говори быстрее!

– Сейчас всё и расскажу, не беспокойся. Братцы решили, что пекарь Мафтмен – это морок, созданный Ртом. А скорее всего, он – это и есть Жуткий Рот!

Магнес, услышав последние слова, произнесённые кормышом, до этого ходившая из стороны в сторону перед ним по крыше, в тот же миг резко замерла на одном месте:

– Да ты что? А почему они так подумали?

Домовой продолжил:

– Кормыши провели слежку по всему городу. Основная погляделка была в том самом доме, где находилась булочная. Они осмотрели все возможные щели и закоулки, и пришли к выводу, что Рот может обитать только там, и больше нигде. Это совершенно точно, и тщательно проверено. Мы не безумцы! И самое простое, что можно предположить, это, то, что Мафтмен – это всего лишь морок, созданный Ртом! Кормыши впятером сидели вокруг его кровати ночью, и следили за тем, как он спит. Так вот – пекарь очень странно дышал. Обычно у мужчин во сне поднимается и опускается живот, а у него не происходило вообще никакого движения. Но в течении ночи тело два раза вспухало до ненормальных размеров. Чем это ещё можно объяснить, я не знаю. Да и все остальные братцы тоже. Мы все вместе сделали вывод, что под личиной булочника – Рот и скрывается. Ещё важный момент – ты сама рассказывала, что чудовище шло по запаху хлеба. Кормыши считают, что Рту этот аромат очень хорошо знаком, ещё со старых времён, с мельниц, поэтому он на него и идёт. Мы считаем, что именно так всё и обстоит. Что думаешь?

Слушая Пакуса, Магнес беспрестанно подпрыгивала на одном месте – думала. Затем остановилась, и ответила ему:

– Может быть, ты и прав. Даже скорее всего ты прав! Но я думаю, что нужно позвать сюда Джули, и выслушать ещё и её. Она очень интересно мыслит, и замечает детали. Сейчас я её позову, подожди немного.

С этими словами ворона взмахнула крыльями, и поднялась в воздух. Кормыш соскочил с парапета, и покатился по крыше к противоположному краю. Там он опять забрался на ограждение, и принялся следить за полётом чёрной птицы. Магнес, сделав круг над крышами, почти вертикально спланировала к мостовой, и остановив полёт на середине, полетела вдоль окон второго этажа. Поравнявшись с окном, где должна быть девочка, громко каркнула несколько раз. Джули, очевидно, была рядом, и дала ей ответный сигнал, после чего птица сразу взмыла вверх, и приземлилась рядом с Пакусом:

– Скоро будет.

Ждать пришлось недолго – через несколько минут заговорщики уже наблюдали, как она перебегает улицу, и скоро уже послышался её весёлый голос:

– Привет, а я уже по тебе скучать начала! Как у нас дела? – и моментально остановившись, вперилась взглядом в кормыша, – А это кто? – изумлённо воскликнула она, пристально глядя на него, – Слушай, дружок, а я ведь тебя видела уже. Ты где-то рядом со мной обитаешь, верно? Магна, познакомь меня со своим лохматым другом, чего ты ждёшь?

Кормыш повернулся к вороне:

– Ну, что я тебе про неё говорил? А я ведь сейчас старался получше слиться. Всё равно увидела! Приветствую вас, юная леди, меня зовут Пакус, и вы совершенно правы – раньше мы с вами уже встречались!

Магнес протянула в его сторону крыло:

– Кра! Знакомься, Джули, это кормыш по имени Пакус. Кормыши, это такое племя маленьких лохматунов. Они живут рядом с людьми, но хорошо прячутся, и они их не видят. Но ты его заметила, – и добавила вполголоса, – и это очень, и очень странно, но интересно.

Девочка сделала книксен, слегка поклонившись в сторону кормыша:

– Джули. Рада приветствовать вас, Пакус, в этот прекрасный, тёплый вечер. Я так думаю, что вы оба хотите сообщить мне какую-то новость, верно, Магна?

Ворона, повернув голову в сторону домового, отметила:

– Вот видишь, Пакус, я же тебе говорила, что она интересная особа? А? Крах-кра!

Домовой молчал, рассматривая гостью, затем ответил:

– Об этом мы поговорим позже, а сейчас, Джули, у нас есть несколько вопросов к тебе. Это всё насчёт недавнего происшествия. Ну, когда ты в булочную последний раз ходила.

– Вы про то чудовище говорите? – спросила она в ответ.

– Да, юная леди, – кивнул кормыш.

– Подумай, и скажи нам, что необычного ты заметила, когда разговаривала с мистером Мафтменом в тот день? – задала свой вопрос Магнес.

Джули несколько минут молчала, стоя прямо, и гляди себе в ноги. Затем подняла на собеседников взгляд, и спокойно, не срываясь, заговорила:

– Мне показались странными несколько моментов в его поведении – мистер Мафтмен не взял с меня плату за хлеб, потом он проявил обо мне заботу – выскочил на улицу, и осматривал окрестности, вроде как искал, кто напугал меня. Раньше он никогда такого не позволял. Раньше, конечно, меня маркизы на улице и не тревожили, но он в тот день был как-то чересчур обеспокоен. Это точно было необычно. Ещё один момент – он дал мне свою сумку, которую сам же и привязал мне на плечо. Я после никак не могла снять её – уж очень тугая оказалась петля. И самое заметное, когда я уже выходила – это то, что он начал краснеть. Не просто краснеть, как это бывает, а как-то странно краснеть лицом и руки тоже. И при этом он начал увеличиваться. Ну вот – толстеть. Весь сразу начал толстеть. И что-то ещё было, сейчас вспомню.

Магнес и Пакус переглянулись. Кормыш негромко сказал птице:

– Мои братцы правы, это – он. Магнес, ей надо всё сообщить, она нам поможет. Пока не знаю как, но чувствую, что без неё не обойтись.

Тут девочка встрепенулась, и с обрадованным лицом завершила свои воспоминания:

– А, вот ещё – он что-то про дрожжи говорил, сказал, что они у него заканчиваются, а подвезут нескоро. Никогда про свои дела не говорил. Отдаст хлеб, монеты возьмёт, и всё. Я от него даже «до свиданья» не всегда слышала. А тут про какие-то дрожжи начал. Вот вроде и всё. А о чём вы потихоньку переговариваетесь? Я ведь вас слышу. Рассказывайте. Что-то случилось?

Кормыш вопросительно глянул на Магнес, и птица слегка кивнула ему своим клювом. Пакус вразвалку приблизился к Джули, и глядя снизу вверх ей в лицо, сказал:

– Мы думаем, что под видом булочника скрывается то самое чудовище.

Девочка округлила от страха свои глаза:

– А как он так делает? Но ведь тогда любой в опасности! Может маме сказать?

Магнес подняла вверх оба крыла:

– Если об этом узнают люди, то они сразу пойдут к нему! А он будет пребывать для них пекарем, и всё закончится ничем! Люди не видят его так, как мы! Ты – единственная из людей, кто сможет нам помочь извести его. И всё потому, что ты – единственная, кто видит его по-настоящему. Карр! Кра!

– Но я – маленькая, и совсем не сильная. Что я могу сделать против такого огромного ужаса? Ты о чём, Магна?

Птица начала вразвалку прохаживаться перед ней от одного края крыши до другого, как она всегда делала, когда у неё происходила активная умственная работа. А сказать ей нужно было очень важные вещи – от этого зависела жизнь девочки. Наконец ворона остановилась, и начала объяснять:

– Самое главное – не забывай, о чём я тебе скажу. Мистер Мафтмен, или по-настоящему – Жуткий Рот, очень осторожное существо. И эта мерзость – создание не нашего мира. Как он проник сюда, нам неизвестно, да это сейчас и не самое главное. Главное – избавиться от него. И это – сложное дело. Не зря ведь он прожил здесь, и безнаказанно злодействовал несколько сотен лет. Он научился отлично маскироваться. Мы с Пакусом думаем, что настоящий мистер Мафтмен в определённый момент попал под его влияние, и Рот в конце концов завладел им, а скорее всего, поселился в нём. То есть, он выглядит как обычный человек, но в нужный момент может обращаться в своё истинное состояние. Нам неизвестно, чем он питается в своём мире, но тут, для поддержания своей жизни монстр должен пожирать человеческую плоть. Других шансов у него нет, а он явно перепробовал всё, что можно. Пекарню держит уже много лет, и за всё это время никто ещё не видел его реального состояния. Повторю ещё раз – он очень осторожный зверь. Кр-р-р!

Пакус поднял лапку вверх:

– Я осмелюсь перебить твою речь, почтеннейшая Магнес, чтобы вступить в разговор. Ты не против?

Ворона картинно поклонилась, раскинув в стороны крылья, и шаркнула по каменному покрытию лапкой:

– Ваш выход, уважаемый лохматун! Крах!

Пакус с улыбкой поклонился:

– Благодарю вас, о мудрейшая! Значит, слушайте. Мы не можем никого больше посвятить в наши планы – люди нам не поверят. Они просто не смогут его увидеть. Да и кто станет слушать маленькую девочку, верно? А уж тем более ворону, или кормыша. Тем более, что никто из людей не понимает нас. Ты, Джули – единственная в этом роде. Так вот, как показали осмотры помещения пекарни – двери на крыльце изготовлены не слабее ворот мощной крепости. Окна всегда перекрыты ставнями. Семьи у него нет. В доме Мафтмен находится один. То есть, никому не откроет дверь. Когда идёт торговля хлебом – он в безопасности, потому что всегда есть посторонние люди. Значит, самое главное – вынудить его открыть дверь после окончания дня. Вот в этом, Джули, ты и сможешь нам помочь. Надо только придумать весомый повод, чтоб он не смог отказать. Остальное сделаем мы с Магнес. Я хочу сказать – кормыши и вороны. У меня есть план. Мы должны уничтожить монстра, а иначе он сожрёт весь город, и ни разу не икнёт.

Магнес запрыгала на одном месте:

– Рассказывай.

Но кормыш, взглянув на Джули, возразил:

– Подожди, уважаемая, мы ещё не услышали от юной леди ни единого слова. Возможно, она не захочет участвовать, и тогда зачем я буду рассказывать, о чём мы решили с братцами. Верно? А ты Джули, прежде чем скажешь своё слово, должна дать нам обещание, что в случае согласия ты не отступишь от условий, и будешь выполнять в точности то, что мы тебе предложим. Ну как, готова?

Девочка приподнялась со своего места, приложила большой палец к зубам, и резко двинув его вперёд, звонко щёлкнула ногтем, предельно серьёзным голосом объявив:

– Обещаю. Зуб отдам, если нарушу. Можете не думать об этом!

Пакус улыбнулся, и поманил собеседников к себе поближе:

– Хорошо. Тогда слушайте.

Тайный разговор троих совершенно разных существ продлился до сумерек. Когда девочка убежала домой, Пакус обратился к птице:

– Магнес, не забудь – начинайте только когда увидишь, что дверь полностью покрыта мехом. Не раньше, но и не тяните долго.

Ворона махнула в знак согласия клювом:

– Не беспокойся, Пакус, у ворон отличное зрение. Всё произойдёт вовремя.

*****

В назначенный день Джули стояла на крыльце булочной, и стучала в дверной молоток. Был выходной день, и торговля не велась. За дверью не раздавалось ни звука. И только после двенадцатого три-ударного боя изнутри послышался сердитый голос пекаря:

– Кого ещё там нелёгкая принесла? Вы что, не знаете про выходной день? Сегодня торговли нет, выпечка не велась. Извините!

Девочка ответила тоненьким голосом:

– Мистер Мафтмен, это я, Джули! Откройте, пожалуйста, моя мама послала для вас мешок дрожжей, я его принесла. А хлеба мне сегодня не нужно.

Тишина за дверью не прерывалась ещё несколько минут. Затем послышался лязг засовов, заскрипели петли, и приоткрылась узенькая щель, через которую виднелись нос и один глаз пекаря:

– Джули, это ты? Какие дрожжи, ты о чём?

Девочка показала на мешок, лежавший на крыльце возле её ног:

– Мистер Мафтмен, когда я последний раз покупала хлеб, вы говорили, что у вас дрожжи заканчиваются, вот я дома маме про это и рассказала, а она сегодня отправила меня к вам с этим мешком. Тут дрожжи. Я на тележке везла. А ещё мама сказала, чтобы вы взвесили его, и написали на бумажке, сколько был вес. Это для того, чтобы потом расчёт хлебом да выпечкой забирать по записи. Заберите, я же не могу бросить его тут. К утру обязательно кто-нибудь сворует.

Загремела стопорная цепочка, и послышалось ворчание Мафтмена:

– Ну вот, не дадут спокойно полежать, обязательно какие-то дела возникают, сейчас уже открою, подожди секунду, штырь из пола вытащу, он дверь держит. Отойди подальше, я заберу мешок.

Створка начала открываться всё больше, Джули сделала шаг назад, и дверной проём открылся полностью. В тот момент, когда пекарь нагнулся, чтобы взять мешок за горловину, кормыши, уцепившиеся когтями на стене сверху и по бокам двери, всей массой хлынули к открытому проёму, моментально превратив створки в меховой шар. Мафтмен, толком не поняв, что происходит, рефлекторно попытался ухватиться за дверную рукоять, но не смог найти её. Кормыши в это время уже плотно держали вход открытым, уцепившись когтями и лапами за раскрытое дверное полотно и уличную стену.

Увидев маленьких лохматых существ, облепивших его входную дверь, Мафтмену сразу обо всём догадался. Бросив на пол мешок, он широко расставил ноги, вытянул в разные стороны руки, и по его телу побежали мелко дрожащие волны, увеличивающие его туловище, а лицо начало краснеть. Девочка отскочила с крыльца на тротуар, и широко раскрытыми глазами смотрела на разворачивающуюся перед ней сцену.

В этот момент с неба, бесшумным шквалом посыпались стремительно летящие чёрные птицы. Перед окончательным ударом они складывали крылья, и становились похожи на короткие, острые копья. Вороны впивались острым клювом в тело пекаря, и не задерживаясь, отпрыгивали в сторону, а на их место прилетали следующие чёрные, вытянутые копья, и так одна волна за другой. Покрасневший шар уже нача́вшего своё обращение монстра весь покрылся глубоким ранами, из которых струями сочилась тёмно-красная кровь. Вороны беспрестанно кололи монстра, не давая ему возможности закончить преображение в ужасную пасть, но тот уже начал своё действо – руки и ноги булочника, окровавленные птицами, уменьшились в размерах и почти сравнялись с шарообразным туловищем, человеческая голова исчезла, и кровавый шар начал изменяться, вогнувшись в центре глубоким провалом. Удары ворон не останавливались, чёрные копья с хрупающим звуком продолжали впиваться по всей поверхности проявлявшегося кольца, а кормыши, державшие дверь, совершенно промокли от кровавых брызг. Несколько птиц, промахнувшись, влетели в центр возникшего углубления на шаре, и исчезли там. Те же, кто уже совершили свой удар, и смотрели со стороны, поняли, что число их уменьшается, подскочили поближе, и с остервенением принялись клевать разбухшее кровавое месиво. Поняв, что дверь уже никто не стремится закрыть, кормыши, похожие на окровавленные лохматые комочки, начали падать вниз, и побежали воронам на помощь – они подбегали к пульсирующему чудовищу, и рвали его плоть своими когтями. И тут Рот издал ужасающий рык – он умирал. Птицы и домовые отскочили в стороны. Страшный звук раздался из центра кровавой горы мяса. Эта звуковая волна была такой устрашающей мощи, что в доме напротив булочной полопались оконные стёкла. Кто-то из людей закричал от страха, и в окнах начали зажигаться огоньки. Покрытая кровью ворона, с трудом захлопав крыльями, поднялась в воздух, и раздался её клич:

– Он мёртв! Мы расправились с ним! Все уходите!

Полукругом спланировав на землю, птица приземлилась к ногам замершей от ужаса девочке:

– Джули, беги домой! Всё окончено! Завтра приходи на встречу.

Девочка прокричала:

– Это ты, Магна?

– Да! Убегай скорее, кому говорю! Карр-кра-кра!

– Магна, а Пакус где? Цел?

– Не знаю я! Дуй быстрее, ждать тут больше нечего! Завтра я тебя найду! Беги! Крах-кра!

А на крыльце булочной продолжалась кровавая трагедия – исцарапанный и исклёванный в лохмотья беззубый шар увеличивался в размерах. Чудовище было уже обречено, но процесс превращения не прекращался. Ком полопавшегося мяса уже не умещался на крыльце, и начал свешиваться по его ступенькам и перилам. Затем раздался оглушительный хлопок лопнувшего шара, и улицу до середины завалило горой красно-коричневой жижи. Жуткого Рта больше не было.

*****

Ровно через один день Пакус, Магнес и Джули встретились на крыше. Как и в предыдущую встречу, первым появился кормыш, затем прилетела ворона. Ещё в воздухе она увидела, что кормыш в одиночестве сидит на своём любимом парапете. Птица сделала круг над крышей, и не приземляясь, отправилась к дому напротив, громким карканьем оповестив девочку.

Появившись, Джули церемонно поклонилась присутствующим, и торжественным голосом объявила:

– Мужеству отважных воинов рукоплещут трибуны! Ваш подвиг навеки останется в легендах! А теперь послушайте, что я вам зачитаю. Это статья, написанная сегодня в городской газете. Утром мама взяла её у зеленщика.

Она достала из котомки свёрнутый в несколько раз газетный лист, и принялась читать:

– «Ужасная трагедия произошла позавчера на известной всем горожанам Бред-стрит – прямо на крыльцо пекарни мистера Мафтмена с неба рухнул труп кашалота! Каким образом бедное животное угодило в центр торнадо, случившийся в тот день на море, и который пронёс его по небу от береговой линии до города, никому пока неизвестно, но огромная туша упала с неба почти в центре города. Теперь гора разложившегося, гниющего мяса источает совершенно дикое амбре на всю округу, а это – пять улиц к северу, и столько же на юг!

Жители дома напротив, которые наблюдали происшествие из окон, утверждают, что несчастное животное было ещё живым, когда оказалось на улице города, и испытывало страшные боли при наступлении предсмертных мук, при этом издавало жуткий вой, что привлекло огромные стаи ворон, и уличных котов, которые набросились на дармовое угощение, и отхватывали мясо целыми кусками. Как сообщают очевидцы, наблюдать это кровавое пиршество было невероятно противно. Многие женщины попадали в обморок.

Как нам сообщил главный полицмейстер, жертв и разрушений в результате произошедшего не зафиксировано. Рады сообщить об этом ко всеобщему облегчению.

А вот в городской ратуше, похоже, собрались самые бестолковые и ленивые люди со всего города, которые никак не могут сообразить, что же им делать дальше, и как убрать с улицы кучу жутко воняющего мяса! А в это время жильцы близлежащих к булочной домов безрезультатно ожидают на центральной площади высочайшего распоряжения шерифа о их временном расселении в гостинице, так как в своих жилищах им совершенно нечем дышать! Когда же у наших властей, наконец проснётся совесть?!»

Джули свернула газету, положила её назад в свою сумку, и обвела взглядом присутствующих:

– Ну вот, видите, это был летающий кашалот, а мы думали, что идём побеждать чудище из потустороннего мира!

Сказав это, она весело рассмеялась. Со стороны раздалось:

– Кра-хра-хра! А вот шутить тут не надо, это совсем не к месту, – ответила на услышанное ворона, и продолжила

– Надо признать, что нам просто повезло. Всё могло закончиться гораздо хуже. Но ты, Джули, молодец, пекарь мог бы и не открыть дверь. И ваш отважный маленький народец, – тут ворона повернула голову в сторону Пакуса, который сидел, нахохлившись, на своём любимом парапете, и кивнула, – отчаянно держал дверь до конца. Скажи мне, уважаемый – что, такое количество кормышей обитает у нас в городе? Кра!

Пакус, почёсывающий пальцами плечо, сразу ответил:

– Нет, конечно. Это пилигримы успели в два соседних поселения скатались. Братцы с тех мест на помощь подоспели. Мы без них, наверное, не смогли бы эту дверь удержать. Жуткий Рот очень сильный оказался. Я уже было решил, что всё, сейчас он нас стряхнёт. Да, битва закончилась удачно для атакующей стороны, – задумчиво договорил Пакус, и вопросительно обратился к прохаживающейся рядом вороне, – Достопочтенная Магнес, а как твои родичи, все целы? Мне показалось, что некоторые угодили в бездну возникшей воронки, когда пекарь обращался?

Птица несколько раз хлопнула крыльями:

– Тебе верно увиделось, Пакус, четверо моих крылатых сородичей сильно пострадали. Хорошо, что Рот не успел до конца в себя превратиться, и они упали в доме, хотя должны были исчезнуть в его колдовском чреве. До сих пор не пришли в себя.

– Им можно помочь? – отозвалась на слова Магнес девочка.

Ворона, помолчав немного, подпрыгнула к ней:

– Кра-р-р. Мы можем сейчас только клюв им водой смачивать. Ждём лучшего. Может, всё и обойдётся. Вся беда в том, что в городе, да и во всей округе нету настоящей ведьмы. Вот они умели выхаживать ворон. Но увы! Традиция прервалась. Вся надежда на появление в будущем таких существ. Очень многими знаниями нужно обладать для этого, а обучать уже некому. Вот ты, Джули, как видишь своё будущее?

– Если ты, Магна о колдовстве говоришь, то какая же из меня ведьма, погляди? Да и ты сама сказала – кто этому научит?

Ворона похлопала крыльями:

– А ты хотела бы почитать старинные рукописи? Ты ведь читать умеешь. Карр!

Джули кивнула:

– Конечно. А страшные сказки в них есть? Я люблю страшные истории.

Магнес

– Крах-кра-кра! Хотя традиции магов в нашем округе прервались, но очень много сведений сохранилось в старых книгах. Я думаю, и страшные истории там тоже записаны. Как без них. Кра! Много книг есть в городской ратуше, я сама видела, как их туда заносили после строительства. Вот только беда – тебя туда никто не пустит.

Молчавший во время их беседы Пакус хлопнул в ладошки:

– Я могу провести её туда через подвалы. Весь город подземными ходами перекопан. А кормыши знают эти пути лучше всех! Только светильник с фитилём нужно взять, и кресало с трутом – придётся часто зажигать огонь. Хотя, я только знаю, как проникнуть туда, но где искать нужные книги – увы! Возможно, тут сможет помочь один кормыш, который обитает в соседнем городе, и он – самый древний кормыш, изо всех нам известных. Его зовут Элгиморис, нынче очень редкое имя. Попрошу пилигрима завернуть к нему поболтать о том, о сём, и чтобы он передал ему мою просьбу. Может согласится прибыть к нам с визитом. Элгиморис настолько велик годами, что ещё помнит страшную катастрофу, которая случилась в ветхое время.

Я, в отличие от него, появился на свет в пещерах, а он обитал на земле ещё при древнем свете. Этот кормыш одно время жил в нашем городе, а вернее сказать – на этом месте, где позже и построили все дома, а потом выложили улицы камнем. Он очень много видел, и знает обо всём на свете, поэтому все кормыши приходят к нему за советом. Ещё никому не отказал.

Пакус ненадолго замолчал, затем продолжил:

– Хотя думаю, будет лучше, если мне самому нанести ему визит. Личная встреча – самый правильный выбор для хорошей беседы. А то пилигримы такие неорганизованные, могут и половину забыть по дороге. Я слышал, как по этому поводу говорят люди: «Если хочешь, чтобы что-то было сделано хорошо, сделай сам!». И знаете, это – очень умная мысль! Я о том, что трудно сказать, какие сведения есть у него. Он очень много видел. А кормыши в прошлом всегда были тесно связаны с магами, такая их природа.

– Откуда ты это знаешь? – спросила его Джули.

Кормыш поскрёб пальцами голову:

– Юная леди, если я скажу тебе сколько раз мне удалось поглядеть на зимнее равноденствие, ты едва ли поверишь мне. И вот ещё что – нам точно известно, что город, в котором мы обитаем, построен на месте священной дубовой рощи, где были входы в пещеры друидов. Тут было их поселение, как сейчас говорят – монастырь, хотя сами они это так не называли. Многие кормыши жили рядом с ними. Мы долгое время обитали под землёй, и выходили наверх как раз через их ходы. Сейчас тех колдунов и жрецов не осталось совсем, хотя есть легенды, что они ушли в своих пещерах глубоко под землю, и до сих пор влияют на окружающий мир. Так, скорее всего, и есть. Их магические символы постоянно встречаются на камнях фундаментов самых старых зданий. Может быть, появление той круглой жути, что мы извели со света, и которая появилась явно из иного мира, каким-то образом связано с ними. Кто знает? За любым действием, происходящим в мире, скрыта огромная история, уходящая корнями в немыслимую глубину. И память об этом записана как раз в старых книгах. Но только, чтобы разобраться с этим, надо учиться магии. Это точно. Может быть, тебе будет это интересно? А мы можем много в чём помочь.

Джули задумчиво посмотрела на кормыша:

– Слушай, Пакус, а эти знаки друидов, про которые ты сказал, это такие чёрточки и палочки разной формы?

– Совершенно верно, юная леди. Они называются руны. И древние маги записывали этими символами многие истории. А почему ты спросила?

Девочка тряхнула кудряшками:

– Мне кажется, я видела такие знаки у нас в подвале на стенах. Их там много. Пакус, ещё не стемнело, время у меня есть – расскажи какие-нибудь старинные легенды, ты ведь их много знаешь?

Кормыш улыбнулся, и закивал:

– Да, много. Сейчас вспомню. А вообще, я могу к тебе и вечером прийти, там рассказывать, уверяю, меня никто не услышит.

– Слушай, точно! Ты ведь и зайдёшь тихо, и расскажешь молча. Вот здорово, что мы все теперь в одной компании! Правда, Магна? А ты тоже знаешь разные истории? – обратилась Джулия к птице.

И ещё долго-долго, до самых сумерек, эти трое молча разговаривали на выложенной камнем крыше старинного дома. Это молчание иногда прерывалось хохотом девочки с кудрями, да ещё ворона миролюбиво ворчала что-то своё, воронье, подпрыгивала на месте, и хлопала при этом крыльями. Только кормыш сидел тихо, лишь иногда только вздрагивал плечиками – видать, ему тоже было весело.

КОНЕЦ

Бийск 01.12.20; 19.07.23–01.08.23