Строитель апокалипсиса

Благими намерениями вымощена дорога в ад

Самюэль Джонсон

Взору открывалась гирлянда, сотканная из сотен огней автомобилей. Беспорядочно мигающие искорки поднимали настроение и делали всё вокруг каким-то волшебным и бесконечно добрым. Шоссе, по которому пришлось возвращаться домой, было слегка покрыто наледью, но дорожные службы весьма неплохо отрабатывали средства, затраченные на их содержание, так что особых проблем при движении не предвиделось. Автомобильный поток двигался подобно телу невероятно огромной змеи навсегда застывшей под колёсами автомобилей. Каждый изгиб был мягким и плавным, но, несмотря на кажущуюся умиротворённость, любая дорога содержит скрытую опасность.

Я никогда не считал себя первоклассным водителем, но долгие поездки так и манили своей особенной романтикой. В такие моменты просто отключал автопилот и наслаждался управлением. Словно возвращаясь в старые добрые времена. Во времена, предшествующие стремительному буму высоких технологий. Тогда, когда ещё ты был волен не полагаться на электронный мозг сверхумных компьютеров.

– Сильно метёт, – меланхолично протянула Кристи, растянувшись в пассажирском кресле и облокотив голову на боковое стекло.

Фраза, не адресованная никому, просто витала в воздухе, заставляя каждого думать о своём, наблюдая, как снежные вихри кочуют через полотно дороги. Мне нравилось проводить выходные с семьёй. Это было намного интереснее, приятнее и полезнее, чем гонять с мужиками на рыбалку, охоту или попросту напиваться до беспамятства в баре. Хотя, если честно, не скажу, что этого никогда не делал.

Кристи. Милая. Когда я на неё смотрю, сердце начинает биться чаще, волнами разбиваясь о внутреннее благоговение. Влюблён. Как мальчишка, начинаю заискивать перед её красотой. Даже сейчас, отметив первый юбилей нашей семьи, этот огонёк во мне не угасал ни на секунду. Как же я счастлив, что она рядом. Такая сонная. Из-под съехавшей на бок шапки густыми плотными локонами выбиваются светлые волосы. Бесконечно голубые глаза и ангельски очерченное личико до сих пор заставляют сердце трепетать.

Малышка Джулия нежно посапывала в детском кресле на заднем сидении. Проведя целый день на горнолыжном курорте вместе с родителями, она очень вымоталась. Вдобавок к активному отдыху доза чистейшего горного воздуха, ставшего настоящим шиком для жителей мегаполисов, сделала своё дело. За последние несколько лет, семейная поездка на самый красивый горнолыжный курорт страны, стала нашей доброй традицией.

– Индексы биржевых фьючерсов корпорации «ArmStrong» на сегодня составляют 276 пунктов. На 115 пунктов поднялась стоимость акций горнорудной корпорации «Sastim», продолжают снижаться… – речь, отточенная сотнями скороговорок и десятками часов, просиженными в компании логопеда, неожиданно прервалась, передавая эстафету приятной музыке льющейся из соседней радиоволны.

– Чёртовы компании! – вслух выругался я, – нанимают кучу людей ради своего топлива. Да они же ради этого на даже на Луну теперь летают. Само собой, топливо уже сейчас является самым ценным ресурсом, но превращать людей в рабов ради лишнего кредита это чересчур.

Разумеется, я прекрасно знал, что благодаря именно этому веществу в начале ХХI века началось активное освоение спутника Земли, которое, как писали в прессе, сможет навсегда избавить мир от «наркотической зависимости» ископаемого топлива. Так сказать, слезть с «нефтяной иглы». Само собой, Луна стала первой ступенью для продвижения человека в космос. Да, люди бывали там и раньше, но истинную цену своих открытий узнали лишь спустя добрую сотню лет.

Сегодня этот светло-жёлтый шар, слегка скрываемый серым облаком и спокойно висящий на небосводе, является перевалочной базой для стартов к далёким звёздам. За прошедшие десятилетия там разрослось великое множество поселений колонистов, с огромным успехом осваивающих здешние места.

– С Земли на Луну, – пробурчал я, – более противоречивого места обитания и придумать то сложно. Хм. Интересное решение для тех, кто хочет сменить вид из окна.

Но всё же, самым важным открытием тысячелетия, был тот самый пресловутый «гелий-3» - космическое топливо будущего. Трудно поверить, что тёмно-серая пыль, которой выстлана вся поверхность Луны - оказалось самым настоящим сокровищем, таящим в себе уникальное вещество.

Пользуясь доверчивостью людей, корпорации отправляют сотни тысяч колонистов на добычу этого «пыльного золота», обещая при этом не менее золотые горы. Пособия, страховки и даже собственные лунные участки. По понятным причинам простые люди вряд ли когда-то увидят сие блага цивилизации. Идиоты. Вот только остаётся вопрос - кто из них был большим идиотом?

А сколько людей осталось там, в миллиардах километрах от Земли только потому, что не могли себе позволить оплатить обратный билет? Всё потому, что компании, обещающие безоблачное будущее, через некоторое время лопаются, словно мыльный пузырь. Радужная оболочка нарисованного и так тщательно продуманного будущего исчезает, не оставляя ничего, кроме пустоты, нищеты и осознания своей беспомощности.

До мировой глобализации все проблемы, возникающие на строительных площадках и предприятиях, привлекающих низкооплачиваемый наёмный труд, всегда можно было списать на национальный признак того или иного народа, что-то вроде: «Чёрт подери этих тупоголовых чучмеков». Сегодня уже трудно представить, что менее ста лет назад было такое агрессивное разделение между народами стран внутри континента.

Память вспышками вновь проигрывала историю семилетней давности, в которой я, купившись на все эти расчудесные лозунги о счастье за пределами орбиты Земли, принял участие в создании ряд объектов для дочерних предприятий той самой чёртовой корпорации «ArmStrong». Как всегда, были обещаны «золотые горы», контракт должен был быть подписан не менее, чем на десяток лет, страховка и прочие прелести сотрудничества. После сдачи чертежей коммуникатор генерального директора «вдруг» стал недоступен, а предприятие и вовсе начало процедуру банкротства. В общем, до боли отработанная схема.

– И-ди-от… – я мысленно обругал сам себя, – ну как можно быть таким наивным?! Жаль, но былого не вернёшь.

К счастью после этого случая и до сегодняшнего дня мне не приходилось встречаться с такими подлыми людьми. Нынешняя работа тоже требовала максимальной уверенности в партнёре, финансовый риск и дикое эмоциональное напряжение, но результат окупил все затраты, а овчинка стоила выделки.

«Заместитель директора департамента по общественной политике» – даже у себя в голове эта фраза произносилась как-то особенно важно и подчёркнуто-статусно. К этой должности я шёл долго и упорно. Жизнь начала не просто налаживаться, а наконец-то она стала приносить радость.

Из океана мыслей, витавших в сознании, меня выдернул голосок Джулии:

– Папа, папа, смотри! Какая большущая машинка!

Внушительных размеров грузовик лениво полз прямо перед нами. Его необычно-огромные колеса поднимали снежную пыль, погружая пространство позади себя в искусственную метель. Наш джип хоть и имел полный привод, и я был полностью уверен в его надёжности, но пойти на обгон не решался, к тому же встречный поток был слишком плотный. Сквозь дорожную пургу был чётко виден знак радиации. Его огромная неоновая вывеска вполне конкретно давала понять, что на борту находится опасный груз, а логотип компании «ArmStrong» лишний раз подчёркивал очевидное.

Эта компания много лет занимала лидирующие позиции в энергетической отрасли и уже подводила к концу строительство самой мощной термоплазменной станции на Луне. Не являлось большим секретом и то, что грузом автопоезда, скорее всего, является сырье для её новёхоньких реакторов.

– Ну и дела… – подумал я. – Разве транспорт, перевозящий «такое», должен ездить по дорогам общественного пользования? Да у них же в сопровождении только одна машина, и то плетётся непонятно где.

– Как только выйду на службу, нужно будет не забыть подать на их грёбанную компанию очередную жалобу, – зло подумал я, включив дворники, дабы хоть немного разгрести летящий из-под колёс грузовика снег.

Громкий хлопок неожиданно разрезал воздух. Одна из трёх десятков покрышек невероятно огромного прицепа с грохотом разлеталась на мелкие куски. Повинуясь беспощадным инстинктам, я дёрнул руль резко влево, именно это и помогло увернуться от ошмётков резины и металла, несущихся прямиком в лобовое стекло. Машину занесло и начало раскручивать в диком танце, смертельно опасном для жизни людей, ставших заложниками груды металла.

Кружась безумным вихрем, на долю секунды удалось остановить мимолётное мгновение, дабы оценить весь ужас происходящего. Огромная махина злосчастного грузовика, пересекая дорожное полотно, сметала своим телом всё находящееся на смертоносной траектории. Голова разрывалась, сознание затмевал оглушительный визг колёс и звуки скрежета сминаемых автомобилей, кажущихся ничтожно малыми в сравнении с радиоактивным монстром.

Стараясь избежать той же участи, я окончательно потерял контроль над управлением. Джип вновь занесло, раскрутив на скользкой поверхности заиндевевшего и покрывшегося коркой льда асфальта. Время остановилось. Всё это происходит не сейчас и не с нами. Не было слышно ни пронзительного крика Кристи, ни хруста сминаемого, словно фольга, кузова автомобиля.

Последнее, что мне удалось увидеть, были огромные глаза дочери, распахнутые в удивлении и страхе. Будто бескрайними водами океана они были полны слез. Она безмолвно плакала.

Мир перестал существовать.

Глава 1

– Максим… Максим! – тонкий женский голос как-бы издалека, из-за грани подсознания пробивался в мозг, то и дело пытаясь помешать серому сну, не имеющему абсолютно никаких красок.

Помутневшее сознание начало с огромной неохотой развеивать дымку, поглотившую всё моё существо. Ослепительно яркий свет заставил зажмурить и без того нешироко открытые глаза. Я пытался закрыть лицо рукой, но сделать этого не получилось.

– Что происходит? – выговаривать слова мне удавалось с большим трудом, словно язык был налит свинцом.

Повернув голову, я увидел, что обе мои руки забинтованы и прижаты к телу.

– Тихо, парень, не дёргайся, – услышал я ещё чей-то голос. – Анастасия Павловна, Вы уверены, что сейчас стоит с ним разговаривать? Тем более если оценивать дозу облучения, удивительно как он вообще остался жив.

– Алексей Николаевич, я сама решаю, когда мне стоит или не стоит что-то делать, – резко оборвала его та же самая женщина.

– Хоть подействовало? – сменив тон уточнил мужчина.

В этот момент я негромко простонал. Превозмогая чудовищную боль, мне удалось произнести пару едва разборчивых фраз:

– Где я? Что со мной произошло?

– Подействовало, – с облегчением в голосе констатировала женщина.– Максим Анатольевич, Вы находитесь в реанимационной палате, для людей, страдающих острой лучевой болезнью.

Посмотрев на табло электронных часов, висевших точно в центре пустой стены, она добавила:

– Сейчас 12:47 по межконтинентальному времени. 14 марта 2089 года.

Дата раскалённым ножом врезалась в моё сознание.

– Три месяца, чёрт подери, прошло три месяца! Неужели столько времени? Как же так?

Яркой вспышкой молнии, в голове вспыхнул страшный вопрос, на который я и сам боялся получить ответ. Набравшись мужества, я задал его, одновременно желая и противясь:

– Где Кристи и Джулия? Где моя семья?

Женщина, потупив взгляд, выдержала секундную паузу и наконец ответила:

– Соболезную, Максим, их больше нет.

– Что значит «их нет»?! Какие к черту, соболезнования?!

Эти слова вихрем кружились в голове, не желая оседать данностью в израненном сознании. Я провалился в бездонную яму. К горлу подкатился огромный ком, и меня вырвало прямо на больничное покрывало. Приборы забили звуками тревожной сигнализации. Сознание вновь окунулось в чёрную пелену забвения где нет ни боли ни тоски, туда где правит мрак и темнота. Всё было кончено. Жизнь остановилась, не желая принимать действительность.

***

Прошла неделя, хотя возможно уже миновал целый месяц, я безнадёжно потерял счёт времени, и вообще, окружающий мир стал настолько чуждым и пустым, что возвращаться в него не возникало никакого желания. Практически всё время я лежал в палате, но иногда приходилось вставать и ходить из угла в угол, чтобы хоть как-то размять затёкшие мышцы ног. Мир вокруг был словно занавешен серой пеленой и лишён всяческих красок. Мысли поглотились самой страшной утратой, которую только может пережить человек.

Палата, которая уже практически стала моим домом, была идеалом для минималиста и представляла собой большую пустую комнату, не имеющую окон. Не смотря на это, помещение было очень ярким за счёт множества светильных ламп, установленных на потолке и стенах. О наступлении условной ночи я узнавал по отключению основного освещения и включению ламп дежурного. Входом и выходом служила стальная дверь, неизменно закрытая на замок.В самом центре палаты стояла больничная кровать, возле изголовья которой расположились различного вида и назначения странные медицинские приборы.

Каждый день, хотя нет, правильнее сказать, с интервалами в 6 часов, робот медицинской службы привозил мне поднос с кашами, какой-то дрянью, похожей на объедки собаки, и целую горсть таблеток.

В один из таких приёмов пищи я не выдержал и обратился к вошедшему в палату роботу:

– Извините, я хочу видеть своего лечащего врача, пригласите его ко мне пожалуйста!

– Ваша заявка будет обработана в порядке очереди, – холодным металлическим голосом отчеканил робот, не внося в слова ни малейших эмоций.

Спустя несколько часов ко мне всё же вошёл молодой человек, облачённый в серо-жёлтый комбинезон имеющий яркие этикетки радиационной опасности на груди и рукавах.

– Максим Анатольевич, здравствуйте, меня зовут Алексей, я хотел бы поговорить о Вашем…– замялся он, – состоянии. – Как Вы себя чувствуете?

– Как мешок говна на свиноферме, – съязвил я и попытался изобразить нечто похожее на улыбку. – Что происходит, я здесь уже кучу времени, почему меня не отпускают из этой палаты? Что чёрт подери со мной?

Доктор молча переминался с ноги на ногу. По нему было отчётливо видно, что он старается подобрать какие-то нужные и скорее всего утешительные слова, но получается это крайне неубедительно.

– Может, Вы уже наконец-то объясните, что со мной происходит? – сходя с ума от неизвестности, я жаждал ответа.

– Вы облучены, Максим, – грустно произнёс Алексей, в его взгляде, замутнённым защитным стеклом комбинезона, чувствовалось некое сочувствие. – Тот грузовик был под завязку набит радионуклидами и ещё бог знает чем. Вам вообще повезло, что сейчас можете разговаривать и даже дышать, не используя кислородной маски, – он жестом указал на прибор с маской, к счастью, бесполезно стоящий в углу комнаты, перевязанный целой кучей проводов и шлангов.

– В глубине души я и так знал очевидный и одновременно страшный диагноз.

– Водитель того тяжеловеса умер месяц назад, так и не придя в сознание. До сих пор полиция занимается расследованием дела о провозе запрещённого груза по федеральной трассе, но там что-то не клеится, – покачав головой, продолжил Алексей, – как мне стало известно, они, вроде, вообще собираются закрывать дело в связи с недостатком улик, списывая всё на несчастный случай.

– Как погибла моя семья? – наигранно твёрдо, но при этом еле сдерживая слёзы, спросил я.

Алексей тут же отвёл взгляд, но все же ответил:

– Они погибли мгновенно, несколько автомобилей упали в кювет, спасти вашу семью у врачей не было никаких шансов, простите!

– Сколько мне осталось, доктор?

К такому вопросу врач, конечно, был готов, но всё же с сочувствием окинув меня взглядом, промолвил:

– Около пары месяцев, но это очень приблизительный срок.

В этот момент, вероятно, я должен был забиться в истерике, начать плакать, звать Бога и так далее, но вместо этого я лишь усмехнулся:

– Что-то долго, наверняка Джулия успеет соскучиться по папе.

Алексей сделал вид, что разделяет мой оптимизм. Хотя и непроизвольно подёрнул плечами.

– Почему меня не выпускают из палаты? – поинтересовался я.

– У Вас острая лучевая болезнь, Максим, мы стараемся оградить наших пациентов и работников от любых контактов с Вами, кроме того, стерильность палаты на начальном этапе лечения пойдёт только на пользу. И как только мы добьёмся положительных результатов, Вас перенаправят в другой медицинский центр.

– Зачем меня лечить? Я же всё равно уже не жилец?

– Такова этика нашего правительства, – торопливо закончив разговор, Алексей, взглянул на приборы, сделал какие-то записи в блокноте и поспешил удалиться.

***

Лучше мне не становилось, скорее, наоборот. Рвота с каждым днём усиливалась. В мозг пришло страшное желание поскорее отправиться туда, где я смогу вновь обнять любимую семью. К счастью, независимо от моего желания, судя по словам Алексея, этот день не заставит себя долго ждать.

В госпитале я провёл ещё около двух месяцев. Постоянное нахождение в палате, не имея даже малейшей возможности выйти на свежий воздух и поговорить с другими людьми, действовало на меня крайне угнетающе. С каждым новым днём чувство одиночества и внутренней опустошённости усиливалось. Через некоторое время мне дали разрешение посещать оборудованный специальными тренажерами спортивный зал, где я смог понемногу восстанавливать свою прежнюю форму. Хотя делал это исключительно лишь для того, чтобы хоть ненадолго избавится от гнетущих мыслей и переживаний.

Персонал госпиталя крайне редко посещал меня, скорее всего, это было связано с тем, что какие бы силы и средства не тратились на моё лечение, исход будет непременно один. Используя сильнодействующие препараты, удалось практически до нуля снизить передаваемый радиационный фон, и я стал практически безвреден для окружающих. Несмотря на это чаще посещать меня не стали, видимо, больничный персонал просто не хотел лишний раз беспокоить ненужными процедурами, а, может, они просто не хотели общаться с умирающим человеком. И в этом я прекрасно их понимал.

С каждым новым днём, проведённым в этих застенках, я всё больше начинал чувствовать себя потерянным и отрешённым от окружающего мира. Сидя на кровати в тусклом свете лампы ночного освещения, в голову не раз приходил один и тот же вопрос – "Каков смысл лечения, если мой жизненный путь практически подошёл к своему трагическому финалу?"

Проводя аналогию с людьми, больными самыми страшными и неизлечимыми болезнями, но все же борющимися до конца, я понял, что, скорее всего, чувство самосохранения, заложенное в сущности человеческого сознания, не даёт разуму осознать то, что исход уже предрешён и будущее не изменить.

По моей просьбе Алексей принёс в палату библию, которую я начал читать первый раз. Конечно, когда ты живёшь полной жизнью и не задумываешься о том, что рано или поздно она закончится, в голову даже не приходит мысль о том, что ждёт нас по ту сторону.

Так пролетали часы, дни, месяц. В один из таких серых и безликих дней мне принесли одежду и попросили как можно скорее переодеться. Готовился мой переезд в специализированный медицинский центр, где я, скорее всего, проведу последние дни своей жизни.

Я быстро собрался, хотя чего уж тут было собирать. Из всех вещей у меня были только одежда и средства личной гигиены. Единственное, что пришло в голову сделать - это сбрить бороду, которая росла на протяжении последних месяцев.

В палату вошёл Алексей, одет он был как обычно в белый, слегка затёртый халат. На его лице светилась улыбка.

– Максим Анатольевич, машина ждёт у комплекса. Вы готовы?

Перед выходом из палаты я ещё раз взглянул на себя в зеркало. Показалось, что за прошедшее время лицо постарело на десятки лет. Оставшийся пучок волос был практически седым, а в чёрных зрачках угасли те яркие, некогда сверкающие огоньки. Взгляд стал пустым и блеклым.

– Веди, – выдохнув, буркнул я, полностью повинуясь этому странному человеку.

Алексей вёл меня по бесконечным больничным коридорам, в которых навстречу тут и там попадались идущие по своим делам врачи, медицинские сёстры и люди в больничных халатах.

Дойдя до главного фойе корпуса, Алексей остановился у стойки регистрации.

– Вам туда, – он указал рукой в сторону выхода и принялся заполнять какие-то бумаги.

– А Вы со мной разве не пойдёте? – удивился я. – Мне идти туда в одиночку?

– К сожалению, нет, мне нужно заполнить кучу бумаг, – торопливо пробубнил Алесей и небрежно вновь махнул рукой в сторону выхода. – Вас там ждут, в моем присутствии нет необходимости, – добавил врач и уткнулся в стопку бумажек лежащих на стойке регистрации.

– Ну и порядки тут! – выругался я. – То они с меня глаз не спускают, то отправляют чуть ли не на все четыре стороны.

Тем не менее, на душе чувствовался удивительный эмоциональный подъём. Уже давно хотелось послать всё тут к чертям и сбежать навстречу призрачной свободе.

Окинув прощальным взглядом толпу неспешно шатающихся по центральному атриуму пациентов и врачей, я направился к выходу из главного здания, ставшего для меня скорее тюрьмой, нежели медицинским учреждением.

Оказавшись по ту сторону от входной двери, сразу же почувствовалось, как же сильно я соскучился по свежему воздуху, лёгким порывам ветерка, щебетанию первых весенних птиц и яркому свету солнца, в лучах которого утопал зелёный сад, раскинувшийся вдоль зданий больничного комплекса.

Территория комплекса была усеяна маленькими красивыми беседками, в которых сидели люди, облачённые в белые больничные халаты. Огромный парк окружал комплекс высотных строений, являющихся медицинскими корпусами госпиталя. Лучи яркого весеннего солнца отражались от стеклянных панорамных окон и освещали всё вокруг, придавая картине поистине умиротворяющий оттенок.

На отгороженной площадке стоял фургон с эмблемой госпиталя и небольшой внедорожник сопровождения.

Четыре человека в костюмах сотрудников медицинского департамента, стоявшие возле машин, громко смеялись, громко обсуждая какую-то шутку. Подойдя к ним, я представился. Осмотрев меня беглыми взглядами, мужчины начали расходиться по машинам. Старший сотрудник попросили меня занять место в кузове больничного фургона, а сам, запрыгнув в кабину, дал команду автопилоту начать движение по маршруту. Двигатель фургона почти неслышно загудел, и мы тронулись, постепенно набирая скорость.

Глава 2

Машины ехали по холмистой лесной местности. За окном то и дело мелькали рощицы деревьев, пышные кустарники и глубокие овраги. Под монотонный гул мотора и шуршание резины о поверхность идеально ровного асфальта я незаметно начал погружаться в томительный сон.

Мне снилась девушка, указывающая пальцем на что-то позади. Она была похожа на Кристи, но цвет волос и фигура казались другими. За ней я увидел очертание играющей с куклой маленькой девочки. Она внимательно смотрела на меня своими бездонными яркими глазами и широко улыбалась.

Вдруг сквозь сон до меня донёсся тонкий пронизывающий звук, будто комар пролетел рядом с ухом. После чего раздался громкий хлопок со стороны левого колеса, и машина резко изменила направление движения. От стремительного манёвра меня выбросило из кресла и с жуткой силой ударило о борт фургона. Секундой позже позади раздался оглушительный грохот. Через окна я увидел на месте едущего в сопровождении автомобиля огненный шар и разлетающиеся в разные стороны обломки.

Дыхание перехватило.

– Не может быть! – выкрикнул я, – что это!?

Я попытался окрикнуть старшего машины, но вместо вразумительного ответа услышал лишь сообщение автопилота о прекращении работы и передачи управления водителю. Там, где должна была быть видна голова рулевого, отчётливо виднелось красное пятно на лобовом стекле и маленькая паутинка трещин.

На огромной скорости фургон вылетел с дороги и, совершив пару головокружительных пируэтов, замер, уткнувшись в густые заросли придорожных растений. От сильного удара головой сознание помутнело, и я словно вновь очутился в эпицентре той самой катастрофы, унёсшей жизни всей моей семьи.

Забвение оказалось на удивление недолгим. Задние створки фургона с треском распахнулись, и яркий солнечный свет заставил меня прикрыть глаза ладонью. Весь мир казался окутанным в красную пелену, очевидно от крови, стекающей из посечённого лба.

Когда зрачки привыкли к яркому свету, я увидел здорового бугая с ломом и в бронежилете. Он стоял, вальяжно опираясь на распахнутую дверцу фургона, передвигая окурок сигареты из одного уголка рта в другой.

– Клиент тут! И даже, вроде, живой ещё, – бросил кому-то бугай. – Тем хуже для тебя, – уже обращаясь ко мне, сквозь зубы процедил он.

Их было человек семь или восемь. Все были одеты в одинаковую чёрную униформу и имели схожее снаряжение. В руках хищно поблёскивали штурмовые плазменные винтовки с голографическими прицелами.

Один из нападавших открыл водительскую дверь фургона. Безвольным мешком оттуда вывалился труп, плюхнувшись на асфальт с глухим неприятным звуком. Тут же стало очевидно, что я остался последним выжившим.

Меня поволокли к стоявшим на обочине фургонам, не имеющим опознавательных знаков, в том числе номерных. Чёрный цвет и наглухо тонированные стёкла не предвещали ничего хорошего.

– Кто вы такие? – начал я, как бы попытавшись завязать диалог с целью разузнать их требования, но вместо ответа хороший удар прикладом винтовки отправил меня досматривать так бесцеремонно прерванный в сон.

***

Маленькая девочка, смотрела на меня глубокими озёрами широко распахнутых глаз и тихонько похихикивала.

– Папа, – ласково произнесла она, протягивая ко мне свои руки, – папа, ты ведь никогда меня не бросишь? – тихим нежным голосом, словно журча крошечным ручейком, спросила девочка, пристально глядя мне в глаза.

Но вдруг женщина, стоящая рядом с ней, одёрнула меня за плечо и холодно спросила:

– Максим Анатольевич?

– Опять это чувство, чёрт бы его подрал, – ругнувшись, я попытался открыть глаза, но из-за яркого пучка света, направленного прямо в лицо, сделать этого не удавалось.

Нежный женский голос начал искажаться, и вот он уже не такой ласковый и мягкий, он превращался в грубый мужской бас. – Я ещё раз спрашиваю, ты Макаренко Максим Анатольевич?

Резкая и звонкая пощёчина заставила меня приложить максимум усилий к тому, чтобы поднять веки и хотя бы своим видом показать, что слышу вопрос.

– Да, – с трудом пробурчал я.

– Какие у Вас планы на Луне? – грубый мужской голос старался как можно быстрее донести вопрос в просыпающийся мозг.

– На Луне? – я промямлил себе под нос, пытаясь понять суть странного вопроса.

Очередной шлепок по щеке не дал много времени на обдумывание ответа.

– Я, я не понимаю, о чем речь, – попытался собраться с мыслями и дать хоть какой-то ответ.

Приоткрыв глаза, попытался осмотреться. Помещение, в котором я оказался, напоминало маленькую конуру. Ни одного окна. Я был пристегнут пластиковыми наручниками к стулу, который оказался намертво приварен к полу. Вторым атрибутом мебели являлся табурет у противоположной стены. Помимо меня в комнате находились ещё трое вооружённых людей в сером камуфляже и с чёрными масками на лицах.

– Нет нужды врать, Максим, – произнёс человек, стоявший чуть поодаль от моего стула, – нам доподлинно известно, что Вы хотите проникнуть на объект корпорации «ArmStrong» и помешать планам профессора Кромвеля.

– Неужели ты думал, что твой глупый план просто так легко воплотить в жизнь? – с усмешкой спросил второй человек в маске. – Все члены твоей шайки будут обязательно пойманы и уничтожены.

Говоривший боец снял маску и подошёл ближе. Он не был высокого роста, не казался грозным боевиком или политическим деятелем, представляющим интересы тех или иных корпораций, хотя и имел крепкое мускулистое тело, очертания которого было видно даже через плотный камуфляж. В его чёрных глазах не отражались практически никакие эмоции, свойственные обычному человеку. Страшный и в то же время пустой взгляд напомнил мне взгляды людей, прошедших тяжёлый жизненный путь, страшные войны, последствия катастроф. Казалось, в его глазах до сих пор тлеют остатки воспоминаний пережитой им трагедии. Невольно, сам не зная почему, но я его понимал, наверное потому что уже видел такие же пожирающие огоньки в отражении своих глаз.

– Итак, я ещё раз спрашиваю - где остальные члены твоей банды?

– Я правда не понимаю о чём Вы, я простой человек!

– Мне хорошо известно кто Вы, Максим, – мужчина поставил напротив обшарпанный табурет и сел.

– Но, Вы ведь не будете отрицать, что знаете профессора Кромвеля?

– Знаю, – я утвердительно кивнул головой, – но мы не виделись уже более семи лет, после того как его корпорация кинула нас с проектом той станции, спроектированной под моим руководством.

– Уже лучше, но меня больше интересуют Ваши планы на Луне. В особенности касательно термоплазменной станции, а так же местонахождение остальных членов Вашей, так сказать, организации.

– Я ещё раз повторяю, что не знаю ничего о том, о чём Вы говорите! – я старался быть убедительным, на сколько это вообще было возможно.

– Понимаю, нелегко сдавать своих, но можешь мне поверить, я получу нужную информацию, хочешь ты того или нет, а иначе, – он жестом указал на пистолет, висевший на поясе стоявшего рядом с дверью охранника.

Главарь встал с табуретки, подошёл к человеку в чёрной маске и, похлопав его по плечу, удалился из помещения. Посмотрев вслед ушедшему командиру, боец подошёл ко мне.

– Ты обязательно все расскажешь, – сказал он и в очередной раз наотмашь ударил меня по лицу.

***

Перечень пыток не был слишком большой или зловещий, как это показывают в кино. Но одно могу сказать точно, если бы я хоть что-то знал, то обязательно раскололся, и все эти сказки о нечеловеческой выносливости героев боевиков не более чем надуманное преувеличение.

Прошёл час, а может быть и не один. Порой казалось, что миновали не одни сутки. Парни заметно выдохлись, отбивая почки и нанося удары по лицу. Моя непреклонность, похоже, начала убеждать их в том, что известно мне не так уж и много, а точнее – ни-че-го.

– Неужели вы думаете, что пытками, угрозами убийства или страшных увечий можно запугать человека, лишённого смысла жизни, от которой и так остались считанные дни? – я презрительно выплюнул на пол скопившуюся во рту кровь.

Покрутив перед моим лицом плазменным пистолетом, боец демонстративно зарядил магазин в рукоять и, взведя курок, приставил дуло к виску.

– Последнее желание, мразь? – сквозь зубы процедил он.

Дыхание остановилось, мысли перемешались. Как можно понять и осознать то, что через секунду ты перестанешь существовать?

Неожиданный хлопок в дальнем конце помещения заставил меня приоткрыть глаза. Человек, державший пистолет непроизвольно повернулся в сторону резкого звука. В помещение залетела свето–шумовая граната, и в ту же секунду ослепительная вспышка заставила всех зажмуриться. Резкий толчок в спину повалил меня на пол вместе со стулом, к которому был пристегнут браслетами.

Плазменные очереди расчертили всё помещение прямо перед глазами. Я увидел, как безвольной куклой упал охранник. Под ним начала растекаться алая лужица, ясно давая понять, что жизнь этого человека оборвалась.

Грохот выстрелов полностью заглушил крики раненых и умирающих людей. Быстрым мощным движением меня подняли. Один точный взмах большим армейским ножом освободил руки от пластиковых наручников.

– Ты пойдёшь с нами! – услышал я грубый, но, как показалось в грохоте боя, женский голос.

В ту же секунду меня подхватили под руки и поволокли к выходу. Коридоры комплекса были обесточены, тусклый свет аварийного освещения изредка разрывался яркими вспышками выстрелов. На лицах нападавших были одеты приборы ночного видения, так что ориентироваться в тёмных коридорах им не составляло большого труда.

Каждое следующее помещение, попадающееся на пути отхода, зачищалось броском гранаты и очередью из плазменных винтовок. Для того, чтобы не попасть в окружение, на всех ключевых перекрёстках бесконечных коридоров были выставлены контрольные точки из одного-двух человек, занявших круговую оборону и немедленно отходивших сразу после нашего прохода. Действия бойцов были поистине профессиональными, это я понял по отточенным до автоматизма движениям. Прикрывавшая отход группа из двух бойцов закидывала дымовыми грантами охранников комплекса, пытавшихся вести преследование.

Несколько трассирующих лучей проскользнули прямо возле моей головы и ударили в спину бегущего впереди человека. Ни бронежилет, ни одетая поверх него разгрузка не спасли от разрывного снаряда. Он упал замертво. Ответный огонь охраны комплекса усиливался пропорционально прибывающим с каждой секундой новым охранникам. Оглушающе завывала сирена боевой тревоги.

– За мной! – приказала женщина и исчезла в боковом ответвлении коридора, остальные бойцы, не мешкая, последовали вслед за ней.

Пробежав несколько десятков метров, мы оказались в каком-то колодце, напоминающем вентиляционный узел. Меня грубо положили на пол. Остальные бойцы занялись обороной входной двери, практически не переставая вести огонь, лишая охрану возможности подойти близко к нашей позиции.

Мельком я обратил внимание на незнакомую женщину. Коротко стриженые вьющиеся волосы были растрёпаны, забавно падая на лицо и скрывая за собой чётко очерченные скулы. Невысокий рост прекрасно гармонировал с крепким, но всё же женственным телосложением. На вид ей было около сорока лет. Лицо ещё не успело утратить красоты, но было испещрено тонкими полосками морщин. Яркие и по-детски распахнутые глаза притягивали взгляд.

– Кто вы такие? – взяв себя в руки, наконец спросил я.

– Мы - последняя линия обороны Луны, – запыхавшись, ответила женщина. – Похитившие тебя люди планируют уничтожить термоплазменную станцию на Луне. После этого от мощнейшего взрыва спутник Земли сойдёт с орбиты и, столкнувшись с планетой, уничтожит тут всё живое.

– Но... но зачем им это? – меня бросило в дрожь от её слов.

– Это радикалы, – продолжила незнакомка, – безумные террористы, они не признают законы тех или иных корпораций или лидеров народов Земли. Короче, свихнувшиеся фанатики, если так тебе понятнее.

– Я-то тут причём?! Врачи сказали, что у меня сильнейшая лучевая болезнь и при любых раскладах мне недолго осталось!

– Ты раньше работал на корпорацию «ArmStrong» и принимал участие в проектировании этой самой станции. Значит, ты должен знать все слабые места комплекса, по которым может ударить враг, – сверля меня своим холодным взглядом, проговорила незнакомка.

– Но ведь это было более семи лет назад! – грохот от взрыва гранаты возле дверей заставил меня замолчать и упасть на живот, закрывая руками голову.

Несколько бойцов взрывом откинуло в середину помещения. Силы таяли с каждой секундой. Два человека, оборонявших входную дверь, уже были убиты, боезапас группы подходил к концу. Окинув взглядом стоящие вдоль стены холодильные камеры, женщина скомандовала, а выжившие бойцы её отряда принялись заваливать входные двери.

– Будем двигаться по вентиляционным коробам, они должны вести к вытяжной камере на поверхности, – крикнула женщина и несколькими точными выстрелами выбила решётку шахты.

Заминировав самодельные баррикады, я и четвёрка выживших с трудом начали залезать в вентиляционный короб. Силы бойцов были на исходе, тем более, что среди оставшихся четырёх человек трое имели те или иные ранения, так что ползти по вентиляции мне пришлось своими силами.

Теряясь во времени, мы продолжали двигаться по бесконечно длинным коробам, благо они были значительных размеров, скорее всего из-за того, что комплекс состоял из больших по площади помещений, скрытых на значительной глубине под землёй и, соответственно, требовали больший объём воздуха. Грохот взрыва позади нас подстегнул ускорить и без того не медленные движения.

– Они пробили баррикаду, – задыхаясь произнёс один боец. – У нас совсем мало времени!

– Я знаю, – подтвердила женщина.

Достав рацию, проговорила одновременно нежным и властным голосом:

– Орёл-один, орёл-один, это наземная группа! Каков ваш статус? Приём.

Шипение резко сменилось короткими фразами:

– Наземная группа, это орёл-один, нахожусь в трёх минутах лёту. Обеспечьте безопасную зону посадки. Как понял? Приём.

– Принял, – резким голосом ответила женщина.

Через минуту я увидел свет в конце, казалось бы, бесконечного тоннеля.

Наконец-то мы выбрались из короба и оказались в помещении, оборудованном большими гудящими вентиляторами. Свет, показавшийся лучами яркого солнца, был ничем иным как освещением ярких ламп, закреплённых на стенах и потолке. За металлическими решётками сквозь тьму виднелись прожектора освещения комплекса.

Навалившись всем телом, два бойца открыли верхний люк и, прикрепив в дополнение к голограммным ещё и оптические прицелы, заняли оборону на крыше сооружения. Третий встал у входа.

– Орёл-один, это наземная группа, точку эвакуации указываю инфракрасным целеуказателем, – сказав это, женщина приоткрыла входную дверь и, что есть силы, бросила на ближайшую открытую площадку крошечный контейнер.

Хлопки выстрелов снайперов, сидящих на крыше, не заставил себя ждать. В ответ посыпался град трассирующих снарядов. В воздух полетели осветительные ракеты, разрывая своим свечением непроглядную, безлунную ночь.

Охрана комплекса начала стягивать лёгкие броневики к месту интенсивной перестрелки. Подъезжающие машины одна за другой неожиданно озарились яркими вспышками и прогремели несколько оглушительных взрывов.

Над полем боя пролетел чёрный конвертоплан, с бортов которого посыпались смертельные полоски выхлопных дымов от мелкокалиберных ракет в направлении наступающих сил. Долго кружить не имело никакого смысла, так как зона эвакуации могла в любой момент перестать быть более или менее безопасной для посадки машины.

– Выходим! – громко скомандовала женщина.

Бойцы мгновенно покинули позиции и направились в сторону боевой машины, лишь слегка касающейся земли и опустившей заднюю аппарель. Двое человек помогли мне подняться на борт, женщина и ещё один боец прикрывали наш отход. Как только мы взошли на борт, совсем рядом раздался выстрел, и голова прикрывавшего нас бойца за долю секунды превратилась в кровавое месиво. Грубый мужской голос громко окрикнул и приказал бросить оружие.

– Вам не уйти, – угрожающе прошипел он, – будьте благоразумны и опустите оружие.

Я мгновенно узнал этот голос. Это был тот самый человек, который вёл мой допрос. Появившийся из тени мужчина держал в руках плазменный пистолет.

Реакция пилота сработала в последнюю долю секунды. Резкий наклон машины заставил мужчину резко отпрыгнуть во избежание удара гондолой двигателя. Секундной заминки оказалось вполне достаточно, чтобы кувыркнувшись, женщина сделала пару выстрелов в его сторону и, воспользовавшись замешательством, впрыгнула в грузовой отсек.

– Вверх! Давай вверх! – что есть мочи закричал я.

Пилот тут же довёл обороты двигателя до максимальных. Машина с резким толчком пошла вверх. Глухие хлопки тут и там расходились по обшивке, обозначая попадания вражеских снарядов.

Но чем дальше и выше уходил в чёрное небо конвертоплан, тем реже они слышались, а потом и вовсе растворились в завывании ветра. Я обессиленно прислонился спиной к борту, чтобы перевести дух. Град капель пота струился по лбу, заливая глаза.

– Анна. – так же тяжело дыша и держась за окровавленную руку, представилась женщина.

– Что? – непроизвольно спросил я, ещё не в силах собрать обрывистые мысли в единое целое.

– Меня зовут Анна, – повторила она.

– А меня зовут…

– Я знаю, Максим, – опередила женщина. – Неужели думаете, что мы спланировали и организовали такую сложную операцию по спасению, не зная, ради чего это делаем? – словно укоризненно скосив взгляд, спросила Анна.

Я ничего не ответил. Да и был ли смысл что-то говорить тем, кто, судя по всему, знает обо мне даже больше чем я сам?

– Вы наша надежда, а, может быть, и надежда всех людей на Земле и Луне вместе взятых. Вы лично знакомы с профессором Кромвелем, и только Вы можете отговорить его от сумасшедшего плана. Вдобавок, никто кроме Вас не сможет помочь нам попасть на захваченную его сторонниками термоплазменную станцию.

– То есть Вы хотите сказать, что мы летим на Луну? – я не мог поверить её словам.

– Я хочу сказать только то, что если не поможете нам, спустя не так много времени всех нас и ещё около пятнадцати миллиардов человек не будет существовать, – твёрдо заявила Анна.

– Господи… – не веря своим ушам, пробормотал я.

– Как Вы себя чувствуете? Вам уже лучше? – спросила она, сменив тему.

– Трудно сказать, – глубоко выдохнув, признался я, – просто хочу умереть…

– Время ещё не пришло, – спокойно парировала Анна и занялась обработкой своей раны.

После нескольких уколов тонизирующих и обезболивающих армейских препаратов я наконец-то понемногу начал приходить в себя.

– Кто был этот человек, который чуть не убил Вас на площадке? – обратился я к Анне.

– Его зовут Давид Хоффер. Он главарь нанятой Кромвелем частной военной компании. Проще сказать - головорезов, выполняющих любые заказы за хорошую плату и, судя по всему, Кромвель их не обделяет.

Я не любил смотреть центральное телевидение и подолгу зависать во всемирной паутине в поисках никому не нужных новостей, но, кажется, начал вспоминать о документальном расследовании каких-то журналистов. В нём, вроде как, говорилось о некоем Хоффере. Оно было посвящено военным преступлениям последних лет.

Анна продолжала:

– Хоффер был одним из лучших воинов последнего десятилетия, но участвовал во многих вооружённых конфликтах и всегда выходил из них победителем. Но, кому-то его персона начала очень сильно мешать, и в один прекрасный день его обвинили в геноциде, военных преступлениях, вылившихся в убийство мирных граждан, и множестве других злодеяний. Он незамедлительно был вышвырнут из армии, с лишением всех наград и званий. После чего несколько лет о нем не было слышно практически ничего. Но два года назад Хоффер организовал частную военную компанию, нанятую для защиты интересов Кромвеля.

– Звучит как статья в жёлтой прессе, – не произвольно в голосе прозвучала нотка скептицизма.

– Согласна, но я уверена в том, что он не остановиться, пока не выследит и не уничтожит нас. Именно поэтому мы должны быть предельно осторожны, – говоря это, Анна ходила по салону машины в поисках перевязочных пакетов.

– Что мешает Кромвелю осуществить задуманное прямо сейчас, чего он ждёт? – недоуменно спросил я.

– Он ждёт наладки и запуска последнего энергоблока станции, чтобы мощности взрыва хватило для сдвига Луны с орбиты, – угрюмо констатировала Анна. – Так что на проведение операции у нас не более пяти дней, иначе мир перестанет существовать.

– Как вы обо мне узнали?

– Мы узнали о Вас, Максим, – она подчёркнуто выделила моё имя, – благодаря выпуску новостей о той страшной аварии, в которой погибла Ваша семья. Я соболезную Вам, – с неподдельной горечью в голосе сказала женщина.

Я опустил взгляд.

– Мне и самой пришлось испытать и пережить потерю двух детей, которым не было и десяти лет, – взгляд Анны стал каменным и будто пережитые воспоминания на миг отразились в её глазах. – Наведя справки и узнав о Вашем прошлом, сопоставив все «за» и «против», придя в итоге к выводу, что Вы, именно Вы, – многозначительно произнесла Анна, – являетесь той самой возможностью, шансом на спасение, который мы искали. Однако о наших планах стало известно Хофферу и он, не задумываясь, организовал засаду на конвой, перевозивший Вас в медицинский центр. Но он не знал самого главного, а именно того, что Вы не являетесь нашим человеком и ничего не сможете поведать о наших планах.

– Они пытали меня, хотели, чтобы я передал им некую информацию, – признался я, – но я ничего не знаю.

– Они бы Вас убили, в этом можете даже не сомневаться. Их главная задача выйти на нас и помешать. Но всё же они прокололись, – она растянула холодную улыбку – видимо, никто не ожидал такой наглости, как силовая операция по освобождению с хорошо защищённой базы.

– Теперь я знаю кто меня похитил, пытал, но я до сих пор не знаю ничего о Вас, – произнёс я, и пристально взглянул в глаза Анне.

– Мы, скажем так, группа бывших военных и работников корпорации, которым не плевать на будущее человечества, – сказав это, Анна вскрыла перевязочный пакет и начала заматывать себе руку, всем своим видом давая понять, что вечер вопросов и ответов окончен.

– Последний вопрос, – растерянным голосом произнёс я, – куда мы летим?

– В торговый космопорт центрального Евразийского округа, там нас должен ждать зафрактованный грузовой корабль, который доставит на орбиту Луны.

– Почему только на орбиту? – подумал я, но задавать вопросы не стал, так как Анна уже была занята, оказывая помощь раненому члену своей команды.

Полет на борту конвертоплана не был родней первому классу круизного авиалайнера, но после всего пережитого казался неплохой альтернативой больничной палате и уж тем более сидению привязанным к стулу.

Глава 3

Евразийский комсопорт представлял из себя огромное по своим масштабам сооружение. Площадь объекта можно было сопоставить с небольшим городом. Сотни километров внутренних подъездных дорог окружали ветвистыми линиями все здания и причудливые постройки, находившиеся на территории. Каждый час с одной из площадок стартовал или приземлялся орбитальный транспорт. Сотни тысяч людей каждый день отправлялись или прибывали с одной из станций находящейся на околоземной орбите или Луне. Некоторые грузовые суда уже занимались транспортировкой первых модулей марсианской базы, заселить которую планировалось в ближайшие пять-шесть лет.

Сегодня корпорации борются за право как можно быстрее осваивать новые миры соседних небесных тел. Все природные ресурсы нетронутых земель превращаются в их собственность и продаются на рынке по заоблачным ценам. А в случаях нахождения уникальных ископаемых, с помощью которых в последующем производят новые виды материалов, доходы корпорации увеличиваются во множество раз. Именно так и получилось с такими гигантами как «ArmStrong» и «Sastim», которые и по сей день уверенно лидируют на рынке добычи и производства сырья, а так же поставкой энергоресурсов во все, даже самые отдалённые, колонии Земли.

Множество посадочных платформ для внутриатмосферных воздушных судов тех или иных типов и даже старых, ещё не выведенных из эксплуатации вертолётов, окружали огромные по своей площади регистрационные терминалы, где все пассажиры без исключения проходили таможенный контроль и досмотр провозимого груза.

Широченное шоссе, предназначенное для движения наземного транспорта и монорельсовая скоростная дорога, по которой передвигались поезда на магнитной подушке, тянулись от горизонта до всех главных терминалов, коих насчитывалось целых пять. Главная диспетчерская башня возвышалась почти в самом сердце комплекса. Высота стальной конструкции превышала порог в двести пятьдесят метров над уровнем моря. На вершине сооружения находился диспетчерский пункт, из которого вёлся постоянный контроль за плотным трафиком планетарно-космического транспорта. Необъятные поля огромных антенн и радиолокаторов устилали площадку вблизи командного пункта управления комплексом.

Грузовой терминал располагался немного поодаль от четырёх пассажирских. На его посадочных платформах стояли огромные транспортные корабли. Их внешний вид значительно отличался от блестящих, стремительных и откровенно красивых пассажирских лайнеров. Огромные обшарпанные корпуса ясно свидетельствовали о том, что эти гиганты используются исключительно с целью обогащения своих владельцев.

Охране терминала мог позавидовать даже дворец генерального директора ассамблеи окружных правительств Земли. Сотни людей, вооружённых штурмовыми винтовками и пистолетами, дежурили на ключевых объектах терминала и в особенности, таких как погрузочно-разгрузочные платформы. Меры безопасности всех земных космопортов были усилены после ряда попыток тех или иных сумасшедших группировок угнать или просто взорвать космолёты. Благо, пока это не удалось ещё никому.

– Как мы попадём на корабль? – я недоуменно спросил Анну.

Вместо ответа, она швырнула мне униформу работника горнорудной корпорации «Sastim»:

– Быстро переодевайся!

Форма была немного потрёпанной, но, как ни странно, по размеру вполне подошла. На спине и груди красовался яркий логотип корпорации в виде сведённых мечей на фоне колец Сатурна.

– Вот твои новые документы, – Анна протянула мне новенький паспорт, – теперь твоё имя Алексей Демидов. Ты главный инженер отдела разработки месторождений «Sastim».

– Меня зовут Елена Корвин, я начальник отдела сбыта той же корпорации. Корабль будет ждать нас на третьей стартовой площадке, с капитаном всё вопросы улажены. Нашей главной задачей на первом этапе будет таможенный контроль. Если всё пройдёт гладко, мы без труда прибудем к пункту назначения, а там нас встретят.

Незаметно, даже для самого себя, я уставился на потрясающую фигуру Анны, медленно и слегка эротично облачавшуюся в мешковатую форму безликого работника безликой мега корпорации.

– Пронести на борт оружие мы, к сожалению, не сможем, – вздохнув, с ноткой напряжения произнесла Анна, убирая винтовку в ящик, стоявший вдоль сидений. – Единственный пистолет будет у капитана Грейва, но я искренне верю, что он нам не понадобится. Или, по крайней мере, точно знаю, что он будет явно бесполезен перед охраной космопорта.

– Почему мы не можем просто пойти со своими документами и всё? – удивлённо спросил я.

– Потому что люди Кромвеля прекрасно знают, что мы так или иначе попытаемся прорваться на Луну, – с долькой упрёка уточнила Анна, покачав головой словно учительница, ответившая на глупый вопрос своего нерадивого ученика. – Соответственно, они ни в коем случае не могут позволить нам помешать интересам его компании. Скорее всего, они уже ждут нас, так что если мы не хотим быть застреленными сразу по прибытию, советую тебе воспользоваться новыми документами и формой, – не оставляя мне выбора подытожила девушка.

Я натянуто улыбнулся, хотя ни каких причин на то не было, да и вообще внутри крутились совершенно противоположные чувства.

Посмотрев на меня, она неодобрительно покивала головой и добавила:

– С таким лицом ты не то что не похож на главного инженера огромной корпорации. Ты вообще чересчур бледный и смотришься как уличный оборванец.

– Я умираю, так что уж извини, – с обидой проговорил я.

Анна молча достала из большого вещмешка миниатюрную, украшенную блёстками косметичку, и принялась возвращать мне человеческий вид. Стоит признать, что эффекта она достигла. Моё лицо выглядело совершенно нормально. Не было видно ни синяков под глазами, ни следов от бесчисленных ударов, не говоря уже о жутких покраснениях вызванных прогрессирующей лучевой болезнью.

– Хоть сейчас надевай смокинг и иди на вечеринку, – с иронией подумал я.

Именно так многие девушки и нашли себе парней, которые только утром обнаруживали, что за «красавицу» они подцепили в баре. От этих мыслей лёгкая улыбка растянулась на лице.

– Хоть какое-то чувство юмора и иронии ещё осталось, – поймал я себя на мысли.

Задача перед нами стояла практически невыполнимая. Провал грозил, по меньшей мере, заточением до конца и так не многих дней, которые мне остались, в какой-нибудь камере, а ещё хуже - в деревянном ящике.

– Почему вы не расскажите полиции или армии о готовящемся теракте? – поинтересовался я, – почему государства Земли и Луны не реагируют на захват станции Кромвелем?

– Потому что как такового захвата и нет, – быстро проговорила Анна, продолжая надевать костюм. – Всё очень грамотно продумано. Кромвель входит в состав директоров «ArmStrong». Вооружённый захват вызвал бы много вопросов со стороны остальных директоров и силовых структур правительства Луны. Он всё сделал тихо. Нанял частную военную компанию, которая под видом простых строителей, выполняющих пусконаладочные работы нового энергоблока, осуществляет охрану объекта. Кромвелю даже удалось убедить остальных членов совета и международное правительство в том, что преступниками являемся мы, – иронично улыбаясь, продолжала объяснять Анна.

– Но зачем ему всё это нужно? – недоуменно спросил я.

– Скорее всего, он просто съехал с катушек или решил вознестись к своим сумасшедшим богам, или чёрт знает, что ещё, – продолжая собираться, бросила Анна.

– И при чем тут я?

– При том, – она взглянула мне в глаза, – ты нам нужен! Кромвель хорошо знает тебя благодаря старым связям, поэтому именно ты должен попытаться отговорить его, а если не получится, нам придётся… – Анна сверкнула глазами.

– Почти на месте, – повернувшись в салон, доложил командир воздушного судна.

Конвертоплан плавно шёл на снижение в районе грузового терминала к одной из многочисленных платформ, отведённых для приёма и отправки земного транспорта.

***

– Выпускаем шасси, – буркнул под нос пилот.

Приземление прошло гладко. После открытия задней рампы навстречу к нам вышли представители космопорта и, поприветствовав, показали рукой дорогу к входу в грузовой терминал.

В одинаковых костюмах и с небольшими ручными чемоданами мы с Анной выглядели вполне солидно и не выделялись из общей массы людей, наполняющих терминал. Грузовой порт был не таким огромным, как пассажирские и, вроде бы, должен был быть менее загружен, однако, войдя в главный холл, я увидел огромную толпу снующих тут и там людей.

Облачены они были во всевозможные комбинезоны с логотипами сотен корпораций и более мелких фирм. Длинная очередь у стоек таможенного контроля говорила нам, что быстро пройти не получится. Возле справочного бюро стоял мужчина, на вид ему было лет шестьдесят. Седые волосы едва касались мочек ушей и были увенчаны забавной шапкой наподобие треуголки. Седая бородка торчала коротким клинышком и добавляла незнакомцу некий шарм. На нём красовался слегка поношенный капитанский мундир свободных торговцев. Поблёкшие золотые погоны вполне гармонично сочетались с опоясывающим его выпирающее брюхо блестящим ремнём, на котором висело нечто напоминающее старый кортик. Образ этого человека непроизвольно ассоциировался с древним пиратом из старых сказок, что мама читала мне перед сном в детстве.

Когда мы подошли к нему, он рьяно о чём-то дискутировал, размахивая руками с таможенником, который выглядел весьма угрюмо.

– Капитан Грейв! – почтительно произнесла Анна.

Он тут же обернулся и, взглянув на нас, расплылся в широкой улыбке, но это не была та добрая и непринуждённая улыбка, с которой встречают старых друзей. Скорее, это был оскал, в сочетании предвкушения и радости наживы, с которой рыбак смотрит на попавшуюся в сети золотую рыбку.

– Мисс Корвин, очень рад Вас видеть, – он по-мужски протянул ей руку.

Анна без смущения пожала её.

– А Вы, – начал он, повернувшись ко мне и протягивая руку – скорее всего, Алексей?

– Именно так! – я утвердительно кивнул и пожал руку.

– Хорошо! Наше судно находится на шестой стартовой площадке, на третей возникли какие-то проблемы, и пришлось срочно отбуксировать его на свободное место. Моё судно хоть и старое, но свою задачу выполнит, – мысленно Грейв вспомнил все трудности, которые он прошёл, для того, чтобы выкупить эту посудину, выставленную на аукционе, проводимом с целью реализации имущества разорившейся корпорации.

Огромный кредит ещё не был полностью погашен, но множество заказов, как легальных, так и не очень, позволяли Грейву не переживать за своё светлое будущее.

– Проходите регистрацию, я присоединюсь к вам чуть позже, нужно решить ещё пару тройку небольших вопросов и мы отправляемся, – сказав это, Грейв направился в отдел контроля убывающих судов.

Дождавшись пока он уйдёт, я повернулся к Анне и сказал:

– Странный тип этот Грейв... Неужели все капитаны такие неоднозначные?

– Главное, чтобы он выполнил свою часть сделки, остальное нас не должно волновать, – пробурчала Анна.

Взяв в руки чемоданы, мы побрели к стойкам регистрации. Просунув паспорт в окошко таможенного контроля, я натянул на лицо фальшивую улыбку, но тут же почувствовал, как холодные капельки пота побежали по спине. Таможенник угрюмо рассматривал меня через бронированное стекло. Сверил фотографию в паспорте, потом ещё раз взглянул мне прямо в глаза:

– на Луну отправляетесь по рабочим вопросам, господин Демидов? – не выражая никаких эмоций, пробурчал он в микрофон.

– Именно так, сэр, в этом месяце возник значительный дефицит добываемой руды, вот послали понять и разобраться с причинами и по возможности их устранить, – я всеми силами пытался выглядеть спокойно, однако, уже начал чувствовать, что к горлу подступает ком.

– Подождите пару минут, – произнёс таможенник, вставая из кресла.

Развернувшись, он быстрым шагом направился к посту охраны.

– Ну всё! Быстро же кончились шпионские игры, сейчас выйдет толпа охранников, возьмут меня по руки и отведут в комнату для допросов, а там уже прижмут к стенке и всё вскроется.

Я обернулся, чтобы посмотреть на Анну, стоявшую следующей в очереди на регистрацию. Её лицо выглядело спокойным, хотя и быстрые движения зрачков выдавали внутренне волнение.

– Черт, черт, черт, – мысленно выругался я, – так и знал, что это плохая затея.

Дверь поста охраны распахнулась, оттуда вышел и направился к стойке уже другой человек.

Сев в кресло, он протянул мне паспорт и на удивление вежливым непринуждённым тоном произнёс:

– Проходите, мистер Демидов, удачного полёта.

Волна облегчения прокатилась по всему телу. Я быстрыми шагами направился в ближайший туалет. Не знаю, то ли от волнения, то ли от прогрессирующей лучевой болезни, меня тут же вырвало.

Умыв лицо и придя в нормальное состояние, я вернулся в транзитный коридор, где меня уже ожидала Анна. Вместе мы направились по открытому переходу, тянущемуся от южного крыла терминала к стоянке межплатформенных электрокаров, доставляющих экипажи кораблей до своих судов и обратно.

Впереди виднелась платформа, на которой, словно куча муравьёв, толпилось множество людей, ожидая очереди на трансфер до судна. Группа в лётной форме шла нам навстречу, скорее всего, это был экипаж одного из недавно приземлившихся межпланетных транспортников, так как на их униформе отчётливо виднелся логотип марсианской миссии. Обратив внимание на них, я не сразу заметил, как из-за ближайшего перехода к нам навстречу вышли четыре человека в чёрных костюмах и с оружием в руках.

– Немедленно остановитесь! – приказным тоном крикнул впереди идущий человек.

Оказавшись прямо напротив нас, они вскинули оружие, явно давая понять о серьёзности своих намерений. Было трудно не узнать голос Хоффера. Его лицо скрывала чёрная маска, имеющая узкие вырезы для глаз. Но не узнать это голос было нельзя. Он пронзительной молнией впился в мой мозг и перед глазами сразу же вспышками вырисовывались недавние пытки, которым меня подвергли его люди.

От неожиданности я не сразу смог осознать суть происходящего. Не сказав ни слова, Анна резким движением толкнула меня за колонну, удерживающую своды перехода. Сама же кинула в лицо Хофферу свой чемодан и, воспользовавшись замешательством, в долю секунды оказалась на расстоянии удара ногой. Хруст ломающегося сустава стоявшего чуть впереди бойца, почти совпал с ударом второй ногой в пах Хофферу.

Несколько неприцельных выстрелов раздались в переходе, эхом разносясь по всему комплексу. Я откатился к противоположному краю колонны и выглянул. Взору предстала пугающая картина. Находящиеся на платформе люди в панике начали разбегаться. Были слышны женские крики. Несколько электрокаров, стоявших вдоль платформ, с визгом тронулись с места. Раздался рёв тревоги космопорта. Это значило, что до прибытия сил реагирования остаются считанные секунды.

Двое бойцов крепко держали Анну. Громко матерясь, Хоффер, медленно поднимался с колен. Казалось, что теперь нам не уйти, однако Анна, увидев мою голову, выглядывающую из-за колонны, лёгким движением ноги толкнула выпавший из рук бойца со сломанной ногой пистолет.

Несмотря на то, что я был обычным клерком, сидящим в огромных офисных зданиях, оружие ещё со времён службы в общевойсковых подразделениях Земли было моей страстью. Пусть служба закончилась очень давно, но такое забыть невозможно. Навыки обращения с оружием были для меня словно езда на велосипеде. Достаточно один раз научиться и это умение остаётся на всю жизнь.

Дотянувшись до пистолета и практически не целясь, так как на близком расстоянии в этом не было большой необходимости и, к тому же, остальных людей на платформе почти не осталось, я сделал несколько выстрелов.

Не ожидая такого поворота событий, нападавшие даже не поняли, что случилось в тот момент, когда фонтан крови, выбивающийся из груди одного из них, оросил чёрные комбинезоны бордовой кровью.

Как только они ослабили хватку, одним слаженным движением Анна ударила локтём в висок бойца, продолжавшего держать её за левую руку. Выстрелы из пистолета заставили остальных броситься врассыпную, скрываясь за ближайшими укрытиями.

Изо всех сил Анна рванулась ко мне, несколько выстрелов засевших в укрытии противников, сопроводили её стремительный манёвр, но не достигли желаемой цели.

– Вам отсюда не уйти, – крикнул из своего укрытия Хоффер. – Весь космопорт забит моими людьми. В эту самую минуту сюда выдвигается группа захвата и при необходимости нам придётся вас уничтожить, бросайте оружие, и, может быть, мы сохраним вам жизнь.

– Что будем делать? – срывающимся голосом спросил я, едва перебарывая накатившуюся панику.

Сердце бешено колотилось норовя выпрыгнуть из груди, а виски налились странной тяжестью, больно сдавливая мозг.

– Подожди, – оборвала меня Анна.

Я уловил её взгляд, устремлённый на стоявшие в семи метрах под переходом служебные электрокары космопорта.

– Стреляй! – резко выпалила она.

Высунувшись из укрытия, я открыл беспорядочную стрельбу по позициям противников, заставляя их как можно ниже опустить свои головы и не позволяя вести ответный огонь. Сзади на платформу начала сбегаться вооружённая охрана космопорта и практически сразу в нашу сторону полились яркие вспышки заряженных ионов.

– Сейчас! – скомандовала Анна.

Мы бросились к перилам перехода и, не сговариваясь, прыгнули вниз. Приземлиться, не переломав себе ноги, нам помогла крыша одного из электрокаров, которая с дребезгом вылетающих стёкол прогнулась под весом наших тел.

На то, чтобы уйти от подбежавших к перилам, но не рискнувших прыгать, бойцов Хоффера и охраны космопорта, у нас было лишь несколько секунд. Под ногами взбились фонтанчики асфальтовой крошки, разлетающейся от пуль, летящих нам в спину. Стрелять по нам прицельно людям Хоффера мешал ответный огонь из моего пистолета, оставшегося практически без боезапаса.

Сам Хоффер, не смотря на трусость подопечных, не раздумывая, бросился вслед за нами. Но его приземление оказалось не столь удачным, и он ударился о голый асфальт.

Запрыгнув на водительское кресло и дождавшись Анну, я сдвинул рычаг коробки передач и резким нажатием педали до упора в пол, заставил электрокар набирать максимально возможную для него скорость.

Не поднимаясь на ноги, Хоффер достал пистолет и начал полить по удаляющейся машине. Хлопки пуль и звук разбивающегося заднего стекла заставили нас пригнуть головы. Благодаря резвости и небольшому весу, спустя всего пару секунд, к нашему неописуемому счастью, электрокар вышел из зоны прицельного огня.

– Фух… – облегчённо выдохнула Анна, – ну и дела, не думала, что нас так быстро выследят.

Я промолчал. Ни одни слова сейчас не могли описать того состояния страха и одновременного чувства ярости.

Двигаясь вдоль стоявших по обе стороны исполинских грузовых космолётов, наша машинка напоминала, скорее, детскую игрушку, нежели обычное средство передвижения.

– Где же, чёрт его подери, шестая платформа? – вслух буркнула Анна, не переставая высматривать нужный указатель.

Взрыв неуправляемой ракеты прямо перед капотом электрокара заставил вздрогнуть. Полицейский флайтер пролетел над нашей машиной, сверкая блестящими на солнце острыми обводами корпуса, напоминающими наконечник стрелы. Он попытался отрезать путь к платформе, на которой стоял корабль Грейва.

Флайтеры космопорта представляли собой тяжёлые беспилотные дроны, вооружённые крупнокалиберными пулемётами и лёгкими неуправляемыми ракетами. Раньше мне никогда не доводилось видеть их вживую, потому что по назначению они применялись только в исключительных случаях.

– Давай вправо! – крикнула Анна, забирая у меня пистолет.

Дёрнув джойстик управления, я направил автомобиль под дюзы стоявшего справа от нас грузового судна.

Достав обойму, Анна мгновенно пересчитала оставшиеся заряды, коих осталось целых два.

– Не густо. С этой пукалкой, да ещё и пустым магазином, мы бессильны против него.

Мы оба понимали, что нашим единственным шансом на спасение будет безумный, особенно на такой сумасшедшей скорости, манёвр под стоявшие вдоль центральной рулёжной дорожки корабли.

– Туда! – Анна указала рукой на ближайший поворот к исполинскому звездолёту.

Кивнув, я буквально вцепился в ручку управления машиной. Электрокар ловко петлял между стойками посадочных опор огромных махин, неподвижно стоявших на посадочных платформах, которые всем своим видом напоминали мирно спящих древних мифических титанов.

Электронные системы флайтера, отвечающие за управление и контроль положения в пространстве, не позволяли вплотную приближаться к другим судам, и уж тем более ловко маневрировать под их днищем. Зато боевые системы безостановочно обрабатывали сотни тысяч команд головного компьютера, рассчитывая возможности и траектории поражения цели. Ещё несколько неуправляемых снарядов попали прямо в одну из стоек, где буквально секунду назад находился автомобиль. Корабль вздрогнул и начал проседать на бок.

– Быстрее! Он падает! – срывающимся голосом кричала Анна, вжимаясь глубже в кресло.

Наш электрокар вылетел на открытую площадку пятой посадочной платформы за мгновение до того, как огромный борт корабля с треском и ужасающим скрипом ударился о землю.

Дальше прятаться было негде, платформа оказалась абсолютно пуста. Зависнув перед нами, флайтер блеснул ощетинившимися дулами навесных пулемётов и подвесами неуправляемых ракет. Анна судорожно сжимала в руках пистолет, хотя прекрасно понимала, что толку от этого оружия будет не много.

– Это полиция космопорта, сдавайтесь, – раздался электронный голос из динамика флайтера, – вам не уйти, все отходы блокированы службами безопасности комплекса. Если вы немедленно не сложите оружие и не выйдите с поднятыми руками, протокол безопасности предписывает уничтожение угрозы.

Лазерный луч наведения ракеты скользнул по кузову электрокара. Все вокруг замерло, на секунду показалось будто даже воздух, дрожащий от раскалённого солнцем бетона, остановил своё движение. От напряжения защемило в висках.

В какую-то секунду я услышал нарастающий с каждым мгновением шум, который нельзя было перепутать ни с чем другим. Это был звук работающих двигателей космического корабля.

Повернув голову, я увидел, как с шестой платформы в нашу сторону двигался, набирая скорость, корабль капитана Грейва.

Крошечный, в сравнении с надвигающимся космическим исполином, флайтер не оказался серьёзной помехой огромному грузовому судну, в миг превратившему смертоносный боевой дрон в груду горящих металлических обломков разлетевшихся по всему лётному полю.

Открыв грузовой люк, корабль быстро снизил высоту и мягко коснулся платформы. На сомнения у нас не осталось времени, так как вдали виднелись выезжающие на лётное поле броневики охраны космопорта в сопровождении нескольких флайтеров. Не мешкая, я вдавил педаль в пол и направил машину в открывшийся спасительный люк корабля.

В нарушение всех инструкций и правил, не дожидаясь полного закрытия люков и восстановления герметичности судна, Грейв дал полную мощность гиперинерционным двигателям корабля.

– Аритрея 482! Это вышка! Вы не получали разрешения на старт! – надрывный голос диспетчера космодрома раздался в капитанской рубке, – вам необходимо немедленно вернуться на стартовую платформу и дождаться приезда полиции, как поняли? Приём…

Но корабль уже набирал скорость и высоту, недостижимую полицейскими флайтерам и лёгкими атмосферными перехватчиками.

Глава 4

Вызывающая томительное чувство абсолютной пустоты и грусти чёрная пелена космоса глядела сквозь огромные иллюминаторы капитанского мостика. Грейв вальяжно раскинулся в капитанском кресле «Аритреи», намазывая при этом большой кусок хлеба красной икрой.

– С той секунды, как полицейский флайтер размазало о борт моего корабля, – начал говорить Грейв, смачно жуя бутерброд, – сумма нашей сделки выросла ровно на один ноль.

– Не переживай, когда мы достигнем нашей цели, каждый получит сполна. – мягким тоном парировала Анна.

Выйдя из атмосферы в чёрный безжизненный космос, грузовой корабль начал набирать максимальную скорость и ложиться на курс, пролегающий вдоль орбиты Луны.

– Полёт займёт тридцать шесть часов. Нам пришлось выключить бортовой локатор и пеленгаторный маяк, чтобы нас раньше времени не сцапал орбитальный патруль, – глядя на висевшие в грязной командирской рубке часы, произнёс Грейв.

В целом корабль, на котором мы оказались, представлял собой нечто похожее на ржавую консервную банку, много лет нещадно эксплуатируемую жадными владельцами. Коридоры были настолько тесными, что два человека с трудом смогли бы в них разойтись. К счастью, эта старая посудина была спроектирована уже с учётом имитации искусственной гравитации, ставшей обязательной нормой на всех современных космических аппаратах.

Надо сказать, что создание искусственной тяжести десятки лет рассматривалось многими корифеями теоретической космонавтики прошлых веков, начиная с Циолковского и Оберта. Благодаря трудам этих учёных, а так же сотен их последователей, было создано устройство, позволяющее задать направление гравитации к генератору и, наконец, победить эффект Кориолиса, в итоге получивший название «Сферический генератор».

Через иллюминаторы командирской рубки открывалась шикарная картина удаляющейся поверхности родной планеты. Я как заворожённый смотрел на нашу огромную и в то же время очень маленькую, по сравнению с масштабами вселенной, голубую жемчужину, ставшую колыбелью человечества. Конечно, я далеко не в первый раз совершаю подобные перелёты, но эта необычайно красивая картина вновь поражала меня своим величием. В ней было нечто особенное. Нечто неописуемое простыми словами. Меня переполняло чувство печали. Словно сын навсегда покидает свой дом без шансов на возвращение.

Члены экипажа «Эритреи», находившиеся в командирской рубке, привычно занимались своими обязанностями и не обращали внимание на меня, уставившегося в иллюминатор.

В то же время Анна продолжала напряжённую беседу с Грейвом. До меня доносились обрывки их разговора, но сути я не слышал, да и не особо этого хотел.

– Ну Вы же сами понимаете, что теперь высадить непосредственно на лунной станции не получится, – повышая тон, восклицал Грейв, – Вам придётся придумать другой план.

– И как Вы себе представляете другой план? – тоже так же повышая голос, переспросила Анна.

– Это Ваша забота, – парировал Грейв.

– Нет, капитан, по договору ты должен доставить нас на Луну, так что будь добр, выполни свою часть сделки.

– В договор не входили проблемы с полицией космопорта, так что извиняйте, – сказав это, Грейв сурово и бескомпромиссно посмотрел в глаза Анне.

Отвернувшись и не ответив ни слова, Анна быстрым шагом удалилась в отведённую для неё каюту.

Оставаться в рубке мне не хотелось, тем более, капитан со своей командой начал бурные обсуждения технических вопросов по доставке «груза», видимо, имея в виду нас с Анной.

Я побрёл по длинным и тёмным коридорам судна, повсюду заставленных всякой рухлядью. На корабле не было больших, красивых, стерильно белых помещений и футуристического оборудования, которые стали неотъемлемой частью кинематографа прошлого века, представляющего космические перелёты к далёким звёздам как насквозь пропитанное романтикой мероприятие. На деле же всё оказалось намного банальнее.

Небольшой жилой модуль корабля представлял собой кубриковую систему кают по два человека в каждой. Центральная обеденная зона соединялась длинными коридорами с главной командной рубкой, двигательным отсеком и немалого размера ангаром, за которым располагались грузовые трюмы.

Команда судна состояла всего из семи человек, так как основные задачи по пилотированию, поддержанию правильной работы гиперинерционных двигателей и других более мелких систем корабля выполняли сложные бортовые механизмы и автоматические системы, а экипажу оставалось разве что следить за системами и оперативно реагировать на сбои и отказы.

Именно малая численность экипажа и стала залогом большого распространения подобных грузовых кораблей в руках частных торговцев и небольших корпораций, так как на денежное довольствие команды уходил меньший процент выручки при большой грузовместимости судна, что способствовало увеличению чистой прибыли.

Грузовые отсеки корабля были забиты большим количеством разного рода контейнерами. Подойдя к одному из них, я понял, что грузом является ни что иное как припасы для горнорудной станций корпорации «Sastim», добывающей изотоп гелия-3 по всей поверхности Луны.

– Неужели такие огромные корпорации до сих пор продолжают пользоваться услугами частных перевозчиков? – подумал я и тут же решил не забивать голову лишними вопросами.

Пройдя весь корабль от носа до кормы и не найдя для себя интересного занятия, я побрёл в свою каюту.

Как и остальные помещения, по площади каюта была не сильно просторной, однако в ней был огромный панорамный иллюминатор, через который прямо на меня смотрела пожирающая пустота космоса. Присев на скромную кровать, которая при необходимости могла быть переоборудована в письменный стол или вовсе быть убрана в стену одним нажатием кнопки, я взглянул в непроглядную тьму.

Отблеск далёких звёзд и голубоватое мерцание оставшейся позади планеты навели на грустные мысли. Сердце сжалось от мысли, что, вероятнее всего, мне уже никогда не суждено будет вернуться туда, где был наш с Кристи и малышкой Джулией дом. Я никогда больше не смогу дышать чистым не кондиционированным воздухом, прогуляться под ярким весенним солнцем. Углубиться в дебри величественных сосновых и пихтовых лесов, где мы с Джулией любили гулять и подкармливать диких белок. Пройтись по городской набережной, где я много лет назад, стоя на коленях, сделал предложение Кристи.

Я почувствовал, как тонкая, словно маленький ручеёк, слезинка прокатилась по щеке. Смахнув её рукой, я лёг на кровать и изо всех сил постарался перестать думать. От сильной усталости или недомогания, вызванного страшной болезнью, которая заглушалась только действием сильных медицинских препаратов, но не перестающая убивать меня изнутри, я почти мгновенно провалился в мучительный и беспокойный сон.

***

Но не прошло и часа, как Анна ворвалась в мою каюту, крича, чтобы я скорее просыпался. Волосы на её голове были растрёпаны, а красные глаза выдавали дикую усталость.

– Кажется, я придумала как нам быть!

– И как же? – неохотно, ещё не до конца проснувшись, спросил я.

– Мы десантируемся с орбиты в спасательном модуле, – уверенно произнесла Анна.

– Ты что, с ума сошла?! – опешил я, чуть было не свалившись с узкой кровати.

Конечно, можно было бы ожидать всего, но такое заявление, да ещё и от здравомыслящего человека, я слышал впервые. На секунду мне показалось, что Анна просто решила надомной посмеяться, но когда я поймал её серьёзный взгляд, стало понятно, что шутки сейчас не уместны.

– Это же чистой воды самоубийство! – воскликнул я, пытаясь её разубедить. – Спасательные модули на этих кораблях предназначены для дрейфа в открытом космосе до момента спасения, но никак не на спуск к поверхности небесных тел. Капсула даже не оборудована тормозными двигателями, нас размажет о поверхность! – я продолжал приводить объективные доводы, но Анна была непреклонна.

– Другого выхода нет! – твёрдо заявила Анна, переводя взгляд на чернеющую пелену космоса, видимого в иллюминаторе. – Если мы останемся на корабле, нам придёт конец. Как только нас арестуют, то сразу обвинят в измене и попытке мятежа, а ты сам прекрасно знаешь законы Федерации. Единственной мерой наказания будет смерть.

Я лишь развёл руками пытаясь найти ещё более веские доводы, дабы хоть как-то постараться переубедить Анну. Но они предательски прятались в глубине сознания, невольно подчиняясь напористости собеседника.

– Самая главная проблема заключается в том, что если не попытаться, мы никогда не доберёмся до станции и не сможем помешать тем людям уничтожить целую цивилизацию, – рассматривая космическую пустоту, продолжала она. – Сесть на поверхность и не быть обнаруженным кораблю с такими размерами не получится, потому что как только мы приблизимся на расстояние менее ста километров, его тут же запеленгуют радары лунных станций и вышлют перехватчики. По этому, нам придётся пойти на этот риск.

– Если речь идёт о риске то да, но это не риск - это самоубийство! – не унимался я.

– Возможно, ты и прав, однако спасательные модули оборудованы элементами защиты от космического мусора, оставшегося от взрыва или разрушения самого корабля-носителя. Следовательно, они должны выдерживать очень мощные удары без риска для спасающихся. Всё это говорит о том, что у нас есть шанс! – словно подбадривая меня, добавила Анна, но по её виду было уже понятно, что решение принято и обжалованию не подлежит.

– Хорошо, предположим, что мы благополучно спустимся на поверхность и не превратимся в фарш от сильнейшей перегрузки при ударе. Что нам делать дальше? – с издёвкой спросил я, – просто выйти из модуля и ждать пока не закончатся запасы кислорода?

Ожидая такого вопроса, Анна ответила:

– На поверхности нас будет ждать луноход и люди, которые нам помогут. Недалеко от места, куда мы попытаемся призе… – Анна остановилась и тут же добавила, – ...упасть! Там находится база нашей, так скажем, организации, там нас будут ждать мои люди.

– Но как они узнают, где нас искать? – недоуменно уточнил я.

– У меня с собой пеленгаторный маяк, настроенный на заранее обговорённую волну. Он автоматически начнёт передачу координат, когда мы будем на поверхности. Так они быстро смогут нас отыскать до того как закончится кислород.

– А что будет с Грейвом? Он теперь преступник!

– Насчёт этого скользкого типа можешь не беспокоиться, к сожалению, я очень часто встречаю подобных людей, которые готовы ради круглого счёта в банке собственную мать продать.

– Почему же тогда мы доверили ему свои жизни? – удивился я.

– Именно поэтому и доверили, – края её губ легонько вздёрнулись к верху образуя нечто похожее на лёгкий сарказм. – Грейв очень падкий на наживу и ради её получения сделает всё, что потребуется, не задавая при этом лишних вопросов, что в нашей ситуации является несомненным преимуществом.

– А как же быть с инцидентом в космопорту?

– Я уверена, что, имея на счету немалую сумму кредитов, он откупится от всего, что только можно. Инцидент в космопору станет просто несчастным случаем, а общественности объявят, что полицейский флайтер случайно попал под дюзы взлетающего грузового рудовоза, и дело закроют в связи с отсутствием виновника. И вообще перестань забивать голову лишними вопросами, Макс! – Анна неодобрительно покачала головой, – сейчас у нас есть дела во множество раз важнее.

С этим я не мог не согласиться.

***

Наш полёт продолжался уже более 30 часов. Мы с Анной провели большую часть времени, обсуждая план дальнейших действий, сидя в кают-компании и попивая крепкий кофе, иногда прерываясь для приёма не сильно вкусной, но в то же время и не сказать, что отвратной пищи.

В портативном компьютере Анны имелись подробные схемы лунной станции, посмотрев на них, я без труда смог узнать свою работу, так как даже в штампах на некоторых листах проекта значилась моя фамилия.

Вспоминая все элементы многоуровневой защиты от копирования и гриф строжайшей секретности всех чертежей, на которых детально были изображены элементы станции представляющей объект не то что повышенной опасности, а абсолютной опасности, которую только и может представлять рукотворное сооружение.

– Откуда у вас чертежи такого сооружения? – удивлённо спросил я.

Видя моё неподдельное удивление, Анна улыбнулась:

– Корпорация хранила их как зеницу ока, и допуск к ним был строжайше ограничен, но как ты сам знаешь, Макс, в любой, даже самой крепкой, обороне есть слабые звенья.

Ловкими движениями тонких и грациозных пальцев Анна вывела голограмму и включила проекцию периметра станции. Главными вопросами для обсуждения стали точки проникновения в комплекс станции, маршруты следования часовых и расположение постов охраны комплекса.

– Скорее всего, нам придётся идти через ещё не введённый в эксплуатацию шестой энергоблок, – сказал я, указав пальцем на участок голографической проекции станции. – Оттуда мы пройдём через административный корпус к главной распределительной станции соединённой автоматическими системами контроля со всеми энергоблоками, – продолжил я, сопровождая все действия указаниями маршрута на голограмме.

– То есть, если бы Кромвель хотел уничтожить станцию, он бы занял именно распределительную станцию? – удовлетворённо спросила Анна.

Я утвердительно кивнул, но тут, же добавил:

– И как мы собираемся ему помешать, если весь комплекс охраняет огромное количество вооружённых людей, а по периметру станции оборудовано несколько периметров охраны, турельные установки, бетонные заборы и всё прочее?

– Как я уже и говорила, на поверхности нас встретят мои люди. На базе за месяцы подготовки накоплено вооружение и припасы, кроме того, удалось раздобыть пару бронелуноходов, так что бой мы им дать сможем. Правда придётся использовать отвлекающий манёвр, что бы отвлечь основную группу охраны от места прорыва через внешний периметр. С боем мы должны будем пройти до распределительной станции и взять в заложники Кромвеля. Охрана комплекса, скорее всего, не пойдёт на силовой штурм, опасаясь гибели учёного. Воспользовавшись заминкой, нам нужно будет заставить его во всем сознаться.

– И каковы наши шансы? – я посмотрел в горящие глаза Анны.

– Дело не в шансах, Макс. Шансы это всего лишь числа и вероятности, – она не отвела взгляда, – дело в том, что если у нас не получится, погибнет всё живое! Именно поэтому мы обязаны это сделать.

Я отвёл взгляд, прекрасно понимая суть её слов. Каковы бы не были шансы, мы не имеем права на ошибку. Другой возможности ни у нас, ни у кого бы то ни было, из пятнадцати миллиардов человек уже не будет.

– Лететь нам осталось около шести часов, – взглянув на часы и зевая, заметил я. – Нужно поспать и набраться сил.

Анна кивнула, но вместо того чтобы встать и направится в свою каюту, она медленно провела рукой по моему лицу и страстно впилась в губы.

От такого я немного оторопел, но её руки были столь стремительны и бескомпромиссны. Все страхи, сомнения, боль отошли на второй план. Было ли это предательство по отношению к Кристи или взрыв напряжения перед неминуемой смертью, но я не смог остановить Анну. И в следующее мгновение наши тела слились в порыве животной страсти. Её упругое тело казалось самым прекрасным из всего того что меня окружало в этом жутком мире. Её глубокое чувственное дыхание обволакивало разум, а сильные ноги ещё крепче сжимали наши тела в водовороте пылающей страсти.

Обессилев мы упали на узкую койку и обнялись. Слова были лишними. Да и стоило ли сейчас что-либо говорить? Спустя несколько минут Анна молча оделась и удалилась в свою каюту. Я промолчал. К счастью противоречивые чувства захлёстывали меня не долго. После почти двух суток бодрствования мозг отключился почти мгновенно, как говорят, не долетая до подушки.

Глава 5

Она мягко обняла меня. Только сейчас я смог рассмотреть светлую комнату, смутно напоминающую спальню в нашем с Кристи доме. Только сейчас она была без окон и дверей.

– Не ходи туда, любимый, – нежно, словно райская музыка, раздался в ушах родной голос.

Из угла комнаты ко мне бежала маленькая девочка. Она звонко смеялась и радостно щебетала, требуя услышать ответ:

– Папа! Папа! Ты же к нам обязательно вернёшься?! Правда?

Ответить я почему-то не мог. Рот будто был заклеен липкой лентой. Резко распахнув глаза от неприятного чувства, я понял, что мой рот действительно был заклеен плёнкой, а руки и ноги туго связаны толстой верёвкой. Мысленно я грязно выругался. Ругая, скорее, самого себя в беспечности и ложном чувстве защищённости.

Громкие крики и удары о переборку раздались в соседнем помещении. Через пару секунд дверь моей каюты плавно отошла в стену. Два бугая из команды Грейва втащили в каюту связанную Анну и грубо кинули на пол.

– Будешь ещё брыкаться, получишь по морде! – фыркнул один из них.

Бугаи отошли к стенке и в каюту вальяжно вошёл Грейв.

– Что ты творишь, подонок? – зло прошипела Анна, сплюнув на пол кровь.

– Я отрабатываю деньги, заплаченные за вашу поимку и доставку определённым лицам, – надменно произнёс Грейв, присаживаясь на колено, и одним резким движением отодрал липкую ленту с моего рта.

– Ах ты, продажная тварь! – с ненавистью глядя на него, бросила Анна.

– Не Вам меня судить, мисс Корвин, а точнее сказать, Анна? – он пристально посмотрел ей в глаза.

– Зачем ты тогда спас нас от полицейского флайтера? – презрительно глядя ему в глаза, спросила Анна, – и почему сразу не прикончил как только мы поднялись к тебе на борт?

– Мне заплатили только за вашу поимку, а не убийство. Видимо, у заказчика на вас другие планы, но меня это не касается, – продолжил Грейв, – если бы вас повязали копы, я вряд ли смог бы что-то сделать, а мне очень не нравится терять деньги. Именно поэтому пришлось идти на риск, который с лихвой окупится, – он потёр руки.

– Твоего заказчика зовут Дэвид Хоффер? – заранее зная ответ, но всё же зачем-то спросил я.

– Вы очень догадливы, – усмехнулся Грейв, – но для меня это большого значения не имеет. Как всем известно - деньги не пахнут, а победителей не судят. Вы даже не представляете, как трудно в наше время быть честным человеком и бизнесменом одновременно, – улыбаясь, проговорил он, – тем более я не думаю, что вы перед законом чище меня, так что плохого я ничего не сделал, лишь восстановил справедливость.

– Неужели ты не понимаешь, что Хоффер помогает Кромвелю уничтожить всё живое? – я попытался вразумить его, – неважно сколько у тебя будет денег, ты всё равно погибнешь!

– Заткнись! – рявкнул Грейв, – ты понятия не имеешь, о чем говоришь.

Анна попыталась вырваться, но крепкий удар в лицо опрокинул её на кровать.

– Я тебя предупреждал, – буркнул один из бугаев и довольно потёр кулак.

– Нечего с ними разглагольствовать, отведите их в грузовой отсек и заприте в контейнере, – распорядился Грейв, – пусть сидят там до стыковки с лунной базой.

В тот момент в каюту забежал молодой парнишка. Скорее всего, штурман, так как на нем был надет костюм с соответствующими нашивками.

– Капитан, к нам на перехват выдвинулись два неопознанных корабля, – взволнованно, задыхаясь от бега, выпалил он.

– Всё хорошо, заказчик предупреждал нас о возможном сопровождении, так что свяжитесь с ними и доложите о том, что мы направляемся на орбитальную базу для завершения сделки, – успокоил его капитан.

– Мы пытались, сэр, но они не ответили, – быстро отрапортовал штурман.

– Значит попытайтесь ещё раз! – рявкнул капитан.

– Тебе воздастся по заслугам, Грейв, – зло пробурчала Анна, подхватываемая двумя бугаями.

– Срочно уведите их, – повторил команду Грейв и повернулся к одному из членов своей команды.

Последнее, что я услышал, как он отдавал команду скорректировать курс и на всякий случай приготовить бортовое оружие.

По всем документам торговые корабли числились сугубо гражданскими, но нередко владельцам приходилось дооснащать их различным лёгким и средним вооружением, дабы не стать добычей для пиратских судов, занимающихся одним из древнейших ремёсел на околоземной и окололунной орбитах.

Несколько турелей на носу и корме корабля ожили, управляемые бортовыми стрелками.

– Огонь не открывать, – передал по внутренней связи капитан.

– Они же могут нас уничтожить! – громко прокричал по внутренней радиосвязи старший помощник.

– Не посмеют! Мы работаем на Хоффера, он обо всём догово…– Грейв не успел закончить фразу, как оглушительный грохот с левого борта со страшной силой тряхнул корабль.

Грейва выбросило с капитанского кресла на пол, как и большинство членов его команды, находившихся в капитанской рубке. Завыла серена аварийной сигнализации, оповещающая о критических неполадках на корабле.

Удар был такой силы, что я и Анна пролетели вдоль коридора метров пять. От удара корабль накренился. Одного сопровождающего нас бугая с силой ударило головой о переборку шлюза, остальные, так же как и мы, оказались свалены с ног.

Анна, не теряя ни секунды, словно пантера в смертоносном прыжке, набросилась на пытающихся подняться громил. Удар ногой в челюсть самому огромному бугаю достиг цели, о чём известил хруст ломающихся хрящей.

Мгновенная реакция Анны помогла увернуться от удара большим металлическим прутом, поднятым с пола вторым членом команды. Отпрыгнув, она оказалась за спиной только что поднявшегося третьего сопровождающего и быстрым движением набросила связывающую руки верёвку на шею и с усилием начала душить. Хрипя и пытаясь ухватиться за верёвку, задыхаясь, он дёргал руками.

Вскочив на ноги, я с разбега ударил в спину бугая, держащего металлический прут. Он по инерции подался вперёд и, запнувшись о лежащего со сломанной челюстью товарища, растянулся вдоль коридора.

Громкий вой аварийной сигнализации, оповещающей о разгерметизации корабля, заглушал громкие крики дерущихся людей. К звуку сирены добавились звуки пушечных выстрелов, скорее всего, ведущих ответный огонь по вражеским кораблям. Ещё один взрыв раздался, как мне показалось, в районе грузовых отсеков.

В эту же секунду удар огромного кулака заставил меня на несколько мгновений потерять ориентацию в пространстве и упасть на колени, закрывая разбитое лицо руками.

– Если мне суждено сдохнуть сегодня, я заберу вас с собой, – возбуждённо проревел вставший на ноги бугай.

Превозмогая резкую боль, я увидел лежащий на полу металлический осколок неизвестного предмета, видимо, от разлетевшегося по всему кораблю хлама, загромождающего коридоры. Схватив его, я прыгнул навстречу летящему удару и вонзил острый край осколка в живот противника.

Он замер. Видимо, необычное ощущение чего-то инородного в области живота и металлический привкус жидкости, наполняющий рот, заставил его остановиться и посмотреть вниз. Мы стояли неподвижно, осколок ощущался в руках мокрым и липким от порезанных ладоней. Из-под комбинезона фонтаном брызнула кровь, заливая металлический пол коридора. Понемногу он начал заваливаться на бок, теряя сознание, а я так и остался стоять, смотря как его тело, ещё секунду назад представляющее для меня смертельную опасность, словно мешок безвольно оседает на пол.

Я посмотрел на дрожащие, изрезанные острым металлическим осколком, ладони. Мозг отказывался признавать, что именно ими я только что убил человека. Каким бы он ни был, и что бы с нами ни хотел сделать, он всё же был человеком, а я отнял его жизнь. Ступор продолжался до тех пор, пока Анна, встав из-под обмякшего тела и подойдя к лежащему с осколком в животе бугаю, резким движением вынула осколок и перерезала сковывающие руки верёвки.

– У нас совсем нет времени, Макс, эта посудина скоро развалится! – громко крикнув, она начала трясти меня за плечи, тем самым возвращая из бесконечности страшных мыслей. – Бежим в грузовой шлюз, спасательная капсула должна быть там, – дёрнув меня, она быстрым шагом направилась дальше по коридору.

– Да, – согласился я и неуверенно последовал за ней.

Рокот бортовых тяжёлых пулемётов расходился по обшивке корабля, выбрасывая в сторону неприятелей целый рой плазменных зарядов, летящих сквозь пустоту чёрного космоса и яркими вспышками разбивающихся о щиты нападающих кораблей. Грейв яростно раздавал приказы членам команды, пытаясь спасти своё драгоценное судно.

– Перевести оставшуюся мощность на щит! – скомандовал Грейв, – мы должны удержаться на орбите, пока не уничтожим этих сукиных сыновей.

Тонкая струйка крови стекала по его виску, но он не обращал на это никакого внимания, так как сейчас важнее всего было выжить, только эти мысли были у него в голове.

– Я не позволю вам отобрать мои деньги! – яростно закричал Грейв, глядя через мониторы внешних камер на приближающиеся корабли. Он с размаху ударил кулаком в экран, как раз в ту же секунду очередной взрыв тряхнул корабль.

– Капитан, что нам делать? – крикнул кто-то из команды.

– Стреляйте по ним, не дайте подойти слишком близко, бейте не останавливаясь, – задыхаясь, выкрикивал Грейв.

– Любого, кто попытается покинуть свой пост, я лично пристрелю! – сказав это, капитан достал из ящика своего стола плазменный пистолет.

Осознание того, что бой проигран, уже давно пришло в его мозг, но всё существо отказывалось в это поверить и продолжало искать всё новые и новые возможности спасти свою жизнь.

Мы бежали вдоль коридоров в направлении грузового отсека. Уже начинал чувствоваться недостаток кислорода на нижних палубах. Весь корпус корабля снаружи был испещрён струйками воздуха, вырывающегося из недр через отверстия в обшивке, пробитые осколками разрывающихся снарядов.

После очередного взрыва на несколько секунд отключился генератор искусственного притяжения внутри корабля. Меня и Анну мягко подняло над полом, по которому мы сломя голову бежали к спасательной капсуле, а после перезагрузки генератора сильно ударило о пол палубы. Вокруг стало абсолютно темно, лишь через секунду включилось тусклое красноватое аварийное освещение.

– Плохо дело, – констатировал я, потирая ногу, которой сильно ударился при приземлении.

Анна ничего не ответила, и мы продолжили движение к капсуле. Забежав в грузовой отсек, нашему взору предстала картина царившего там хаоса. Электрокар космопорта был раздавлен огромным контейнером, поднятым к потолку ангара отсутствием гравитации и рухнувшим при её возобновлении. Повсюду валялось множество частей каких-то приборов, оборудования, машин. Всё было вверх дном.

– Шлюпка должна быть там, – Анна указала на дальнюю переборку, на которой большими красными буквами было написано: «Использовать в случае крайней необходимости».

Подбежав к переборке, я увидел консоль кодового замка.

– Шифр! Тут какой-то шифр! – в отчаянии закричал я, пытаясь пересилить вой аварийной сигнализации.

Корабль сотрясала сильная дрожь. Кругом царил настоящий ужас, дополненный разряжённым воздухом и оповещением бортового компьютера, передающего сообщения об отказах основных систем корабля. «Аритрея» погибала.

– Анна, нам нужен код, что делать?!

Но ответа я не услышал.

– 37482! – грубый мужской голос громко отчеканил цифры.

Я мгновенно обернулся и увидел, что Грейв держит одной рукой шею Анны, а другой приставил к её голове пистолет.

– Вводи код! – приказал он, уткнув ствол ей в висок.

Мне ничего не оставалось, кроме как развернуться и набрать цифры на сенсорной панели замка. С шипением дверь капсулы отошла в сторону.

– Жаль, что вас не получится привести Хоферу живыми, но в нашем договоре была небольшая оговорка о том, что если всё же других вариантов не будет…– переводя дуло пистолета мне в лицо, проговорил Грейв.

– Ну ты и сволочь, – прошипел я сделав шаг назад.

– Это только бизнес, так что без обид! – ответил он, нажимая спусковой крючок.

От резкого толчка меня свалило с ног. Очередной мощный взрыв, раздавшийся в носовой части корабля, заставил огромное судно вздрогнуть и заскрежетать жалобным металлическим воем, напоминающим крики раненого кита, попавшего в сети браконьеров. Генератор искусственного притяжения снова вышел из строя и нас начало отрывать от пола ангара.

Плазменный заряд, выпущенный из пистолета, пролетел возле моей головы и попал в бронированное стекло переборки.

Удар локтем в живот заставил Грейва на секунду замешкаться и выпустить из руки пистолет, который свободно поплыл в пространстве ангара.

Используя тело Грейва как опору, Анна попыталась оттолкнуться и достать до парящего в невесомости оружия, но этого ей не удалось. Грейв схватил её ногу, потянул к себе и ударил кулаком в лицо. Я попытался рывком задать своему телу нужное направление в сторону продолжавшего уплывать пистолета, но Грейв оказался быстрее меня и, оттолкнувшись уже от Анны, смог ухватить пистолет и сделал несколько неприцельных выстрелов в мою сторону. Смертельные полоски плазмы скользнули в считанных миллиметрах от моего тела.

Все незакреплённые предметы оборудования, груза и даже превратившийся в груду металлолома электрокар, взмыли над поверхностью пола и свободно парили в огромном пространстве ангара.

Я укрылся за пролетающим обломком титанового ящика и попытался глазами найти Анну, но её нигде не было видно среди хаоса.

– Выходите, я всё равно вас найду, вам некуда отсюда бежать! – на весь ангар громко крикнул Грейв. – Или вы или я!

Дышать воздухом, оставшимся на корабле, становилось практически невозможно. Грохот оборонительных орудий уже перестал пробиваться сквозь шум речевых оповещателей тревоги и призывов бортового компьютера покинуть погибающий корабль. Используя остатки энергии корабля, вновь включился сферический генератор. Всё, что находилось в состоянии невесомости, с грохотом повалилось на пол ангара, разлетаясь на ещё более мелкие части.

Упав спиной на металлическую переборку, мне удалось заслониться от падающих обломков титановой пластиной. Грейву повезло гораздо меньше. Десятки металлических обломков свалились на его тело. Пистолет, до этого крепко сжимаемый в его руках, отлетел в сторону. Повернувшись на бок, я увидел стремительное движение Анны, которая кувырком оказалась возле оружия и, подняв его, сделала два выстрела в живот Грейву. Не ожидая такого поворота событий, капитан с мучительными стонами вновь упал на пол.

– Я всё равно вас уничтожу, – хрипел он, пытаясь подняться.

Анна направила дуло пистолета ему в голову, но я резким движением руки сбил ствол и плазменный заряд ушёл в сторону.

– В этом больше нет необходимости! – я пристально заглянул в её пылающие злостью глаза. – Он и так погибнет, а лишний грех на душу нам ни к чему.

Она нехотя кивнула в ответ, одновременно опуская пистолет.

– Как я тебе и говорила, Грейв, ты получил по заслугам, – пренебрежительно кинула Анна, обращаясь к лежащему в крови капитану.

– Идём, у нас совсем нет времени! – потянув её за рукав, я направился к капсуле.

Забравшись в крошечную спасательную шлюпку, я оглядел её внутренности. Изнутри капсула представляла собой нечто вроде кокона без иллюминаторов и не имела абсолютно никаких органов управления. К счастью на её борту имелся небольшой запас консервированной пищи и система рециркуляции воздуха.

Я задраил наружную дверь и, сев в кресло застегнул ремни безопасности. Как только Анна дёрнула рычаг аварийного покидания корабля, с громким хлопком капсула отделилась от корпуса «Аритреи», удаляясь в безбрежное пространство чёрного космоса.

Переведя взгляд на монитор бортового компьютера, через который было выведено изображение с наружных камер спасательной капсулы, я увидел, как поглощённая множеством вспышек от прямых попаданий вражеских кораблей «Аритрея» блестела и переливалась всеми цветами радуги на фоне огромной поверхности Луны.

– Теперь от нас ничего не зависит, – заметил я, глядя в глаза Анне, сидевшей напротив.

Напряжение чувствовалось барабанной дробью в висках. Пот маленькими каплями стекал по спине. Гром выстрелов тяжёлых корабельных пулемётов, утихающих по мере удаления капсулы, отголосками доносился до моих ушей, но чувство страха неминуемой смерти, усугублённой беспомощностью ситуации, в которой мы оказались, заглушало всё происходящее.

Собрав силы в кулак, Грейв с трудом поднялся с пола и, покачиваясь, неуверенным шагом направился в сторону рубки. Он шёл вдоль стены коридора, держась рукой за бок, из которого через китель командирского мундира сочилась кровь. Дышать было нечем, пригодный для дыхания воздух практически закончился, а система рециркуляции уже давно выведена из строя. Вой сирены и недостаток кислорода его уже не беспокоили, вопрос денег тоже отошёл далеко на задний план. Пока он шёл по, казалось бы, бесконечному коридору, глубоко в подсознании долей секунды мелькали отрывки его жизни.

Перед глазами вспыхнули воспоминания об окончании космической академии с медалью отличия. О встрече с самой прекрасной женщиной, ставшей любовью и разочарованием всей его жизни. О том, как часто он напивался в барах, дабы залечить душевные раны, оставленные после ухода любимой жены к лучшему другу. Вспомнилось последующее позорное увольнение со службы в космическом флоте Федерации и захлестнувшая, затуманившая разум, жажда постоянной наживы. Хотя всё заработанное почти сразу спускалось на алкоголь и распутных девок.

Войдя в рубку, он увидел, как немногие оставшиеся в живых члены его команды метались от монитора к монитору, пытаясь сохранить остатки жизни на погибающем корабле. Оружейные турели перестали стучать своими пулемётами и, видимо, были уничтожены.

Грузно упав в кресло, Грейв в последний раз посмотрел через большие панорамные иллюминаторы в чёрную глубину космоса.

– Безмолвная холодная красота, как же ты прекрасна, – промолвил он.

Попадание двух ракет в оставшийся без защиты силовых полей корабль навсегда связал Грейва и весь экипаж с пустотой пространства вселенной. Спустя несколько секунд взрывная волна и ослепительная вспышка от взрыва реактора настигла удаляющуюся крохотную спасательную капсулу.

Удар был не большой силы, так что ремни безопасности, которыми мы с Анной были пристёгнуты, помогли избежать серьёзных травм, однако скорость падения на поверхность значительно увеличилась.

– Что будем делать? – с надеждой в голосе я спросил Анну.

– Молиться, – ответив, она закрыла глаза.

– Тридцать километров до поверхности. Время до столкновения - одиннадцать минут, – холодно и монотонно отсчитал бортовой компьютер.

Было бы неверным сказать, что это было долго, гораздо уместнее сказать, что прошла целая вечность. Минуты, секунды растягивались подобно резине. Казалось, что вселенная остановилась, только сердце продолжало выбивать ритм, пытаясь выпрыгнуть из груди.

– Десять километров до поверхности, время до столкновения - три минуты, – компьютер продолжал отсчитывать последние минуты нашей жизни.

Анна сидела молча, лишь её губы шевелились, произнося себе под нос молитву. Внешне она ничем не показывала своё беспокойство, только испарины пота на лбу выдавали внутренний страх.

– Опасность! Опасность! Тридцать секунд до столкновения, – не меняя интонации отрешённо отчеканил компьютер и начал ежесекундный отсчёт.

– Шесть, пять, четыре.

– Кристи, я иду к тебе… – шепнул я, ещё сильнее вжимаясь в кресло.

Страшный удар прервал все страхи и мысли двух людей в маленькой одинокой капсуле, волей судьбы оказавшихся среди пустынной поверхности Луны.

Глава 6

Я медленно шёл по густой зелёной роще. Солнечные лучики пронзали ветви деревьев. Пение птиц создавало непередаваемую атмосферу уюта, гармонии и душевного спокойствия, разливающегося по телу тёплыми волнами.

– Папа, а ты вернёшься? – тонкий нежный голосок звонко раздался совсем рядом.

Повернув голову, я увидел маленькую Джулию, держащую меня за руку.

– Нет, малышка, – послышался красивый нежный женский голос.

Повернув голову в другую сторону, я увидел прижавшуюся ко мне Кристи. На лице любимой супруги проступали блестящие бусинки слезинок.

– Папа должен закончить начатое, – ответив дочери, она нежно поцеловала меня в щеку, и совсем другим, суровым тоном с одновременной пощёчиной продолжила, – ты должен закончить это!

Я почувствовал, как ещё несколько лёгких ударов по щекам заставляют томительный сон нехотя отступить.

– Он меня слышит? – незнакомый голос раздался сквозь пелену сознания.

– Сейчас попробую добавить раствора, – послышался ответ.

Мутная дымка сознания начала немного отступать, и я смог наконец открыть глаза. Первая мысль, пришедшая в голову, была о том, что я нахожусь в медицинском центре после аварии, и всё, что произошло, было не более чем страшный кошмар приснившийся беспокойной ночью. Сейчас я увижу проверяющую мои анализы докторшу, вечно недовольную своим ассистентом, и молодого парня Алексея, возившегося с ломающимся медицинским роботом.

Но перед моими глазами предстала совершенно иная картина. Вместо чистенькой больничной палаты я лежал на столе в тёмном и грязном помещении, покрывшемся толстым слоем лунной пыли. Вся комнатка была завалена кучей всевозможного хлама, предназначение которого даже сложно было представить. Рядом со мной возились два человека в армейских камуфляжных скафандрах, поверх которых надеты разгрузочные системы, специально разработанные для работы в невесомости. В тусклом свете небольшой лампы, стоявшей на столе, я смог рассмотреть нашивки на скафандрах. Они были точно такими же, как и у тех людей, которые вместе с Анной помогли мне сбежать из лап Хоффера. В дальнем углу стояли прислонённые к стене автоматические плазменные винтовки. Я попытался повернуться, чтобы получше рассмотреть место, в котором оказался, но резкая боль в плече заставила тут же отказаться от своих намерений.

– Лежите ровно, – холодно произнёс один из мужчин и бесцеремонно вколол в больное плечо шприц с прозрачным раствором. – Так Вам станет немного лучше, хотя, я думаю, Вы и сами знаете о текущем состоянии, – с долькой сочувствия подчеркнул незнакомец. – Лучевая болезнь прогрессирует, но я постарался дать Вам немного больше времени.

– Где Анна? – спросил я, выискивая её в полумраке.

– С ней всё в порядке, – успокаивающим тоном ответил человек, – она сейчас тоже понемногу приходит в себя, – кстати, меня зовут Дэйв, – представился мужчина.

– Макс, – без особой любезности ответил я.

– Удар был очень большой силы, Макс, вам обоим невероятно повезло, что модуль не развалился на части, а иначе не помогли бы ни спасательные системы, ни запас кислорода.

– Как я тут оказался, и вообще, где мы? – спросил я, чувствуя, как обезболивающее нежной и приятной волной расходится по телу, притупляя невыносимую боль.

– Вам повезло, что наш частотный приёмник был постоянно включён, и как только мы запеленговали сигнал, немедленно направились на поиски, – снимая резиновые перчатки, сказал Дэйв. – Сейчас мы находимся на старой заброшенной станции, построенной ещё в период начала освоения поверхности Луны, но сохранившей важные системы жизнеобеспечения в более или менее рабочем состоянии.

– Как же вам удалось так быстро спасти нас, ведь мы могли упасть где угодно? – я всё ещё не верил в случившееся чудо.

– Когда мы нашли капсулу, ты и Анна уже были без сознания. – Спасательный модуль упал на равнине недалеко от кратера «Луи Пастера», поэтому нам потребовалось около двух часов чтобы туда добраться. Если бы мы задержались хотя бы ещё на двадцать минут, вы погибли бы от удушья, так как вскоре после удара система рециркуляции воздуха полностью вышла из строя.

Я, конечно, никогда не верил в чудеса и судьбу, но после пережитого за последние дни хочешь-не хочешь, но пришлось поверить в то, что нечто свыше бережёт меня или, по крайней мере, у него на меня какие-то особые планы.

– Пока лежи и отдыхай, Максим. Впереди нас ждёт очень важная миссия. Необходимо, чтобы мы все были готовы, – сказав это, Дэйв и ещё один человек из их отряда вышли из помещения.

Я попытался уснуть, но боль во всём теле, тошнота и тревожные мысли не давали покоя. Я постоянно думал о тех вещах, что нам вот-вот предстоит сделать и о том, как можно переубедить человека, который задумал уничтожить себя и всё человечество в целом. Как мы сможем попасть на такой хорошо защищённый объект, скольким ещё людям придётся умереть? И тут я вновь поймал себя на мысли, что, скорее всего, для меня эта дорога окажется путешествием в один конец. От этой мысли мурашки забегали по спине.

Пролежав на неудобном столе несколько часов, я попытался встать, как ни странно, это у меня получилось. Я начал понимать, что вещество, которым меня обкололи, было самым настоящим армейским сильнодействующим наркотиком, вкалываемым для поддержания кратковременной боеспособности бойца после ранений. Боль хоть и чувствовалась при резких движениях, но не сковывала их.

Немного разомнув затёкшие мышцы рук и ног, я направился к единственной двери, ведущей в другие помещения станции. Мне пришлось пройти сквозь несколько темных и мрачных помещений до того, как я оказался в небольшом зале. Очень яркий свет заставил прикрыть глаза ладонью и зажмуриться.

– А вот и он, – раздался знакомый женский голос, – проходи.

Как только зрачки привыкли к яркому свету, я увидел стоявшую возле стола Анну. Вид её был не сказать, что боевой, но, несмотря на перевязанную руку и ссадины по всему лицу, выглядела она довольно уверенно. Скорее всего, её тоже обкололи тем же самым обезболивающим, иначе после того, что с нами случилось, так быстро прийти в себя было бы просто невозможно.

Над столом висела голографическая проекция термоплазменной станции. Вокруг, помимо Анны и Дэйва, стояли ещё около десяти крепких мужчин, облачённых в армейские скафандры.

– Итак, повторим ещё раз, у нас мало времени, – произнесла Анна и продолжила разъяснения деталей предстоящей операции. – Отвлекающим манёвром будет серия взрывов радиобомб, заранее подготовленных нашими диверсантами на этом участке периметра станции, – Анна указала на часть ограждения, проходящего вдоль главного терминала и первого энергоблока. – Один из трёх бронелуноходов должен будет прорвать периметр на первом участке, затем оттянув часть мобильных охранных дронов и людей из комплекса, а затем попытаться выйти из опасной зоны. И, как я уже сказала, мы с Максимом и остальными людьми с боем должны будем прорваться через эти ворота, – луч лазерной указки упал на один из контрольно–пропускных пунктов станции, находившийся в непосредственной близи с шестым энергоблоком.

Все бойцы, словно оловянные солдатики, стояли и молча вслушивались в каждое слово.

– На прорыв у нас будет не более двадцати минут, потом периметр перекроют резервные силы охраны, поднятые по тревоге.

– А как обычный луноход сможет выдержать шквальный огонь защитных систем комплекса? – поинтересовался я.

Ожидая подобного вопроса, Анна гордо вывела голограмму необычной боевой машины, лишь незначительно походившей на обычный лунный транспортник.

– В нашем распоряжении есть три модифицированных тяжёлых боевых бронелунохода. Их броня способна выдерживать попадания от большего числа лёгкого и среднего вооружения, имеющегося на станции.

Я вгляделся в голограмму. Вооружение этих монстров представляло собой несколько тяжёлых плазменных пулемётных турелей и две пусковые установки малых неуправляемых ракет с термобарическим поражающим эффектом. Двигатель равный трём тысячам лошадиных сил передавал крутящий момент восьми огромным колёсам, расположенным на независимых ведущих осях. Толстые, наваренные поверх корпуса и колёс, листы высокопрочной брони вызывали непроизвольный восторг перед мощью этих монстров.

– Что у нас с экипировкой, Дьюк? – Анна обратилась с вопросом к одному из бойцов, стоявших впереди всех и имеющим на скафандре нечто похожее на сержантские нашивки.

На вид Дьюку было около сорока лет. Узкое волевое лицо покрывало несколько глубоких старых шрамов, явно свидетельствующих о нелёгком жизненном пути этого человека. Широкий торс, скрытый броней скафандра, давал понять, что он принадлежал к элите каких-то родов войск.

– Скорее всего, он бывший спецназовец или десантник, – заключил я в уме, почему-то он мне очень сильно напомнил Хоффера.

Боец достал стоявшие под столом несколько громоздких баулов и начал перечислять содержимое, одновременно раскладывая его на столе.

– В качестве ручного оружия у нас будут плазменные пистолеты, лёгкие десантные штурмовые плазменные винтовки. В машинах есть пара ручных гранатометных систем ограниченного поражения. Так же имеются ручные гранаты различного назначения. Обмундирование включает в себя армейский космический скафандр типа Б-36 со встроенными листами дополнительной бронезащиты, системами терморегуляции и резервными кислородными контейнерами, – показывая на себя в свете ярких ламп, продолжил боец. – Запаса кислорода должно хватить на полтора часа, так что гулять и наслаждаться прекрасными видами окрестностей нам будет некогда. Листы многослойной брони могут выдержать прямое попадание из плазменного пистолета с расстояния пятнадцати метров, ближе быть не советую, в лучшем случае удар пули сломает вам ребра.

Меня слегка передёрнуло от того, с какой лёгкостью и долькой сарказма, Дьюк говорил о довольно серьёзных вещах, ждущих нас впереди.

– Переговоры будем осуществлять через специальную радиоаппаратуру, встроенную в шлем скафандра, – продолжил Дьюк. – Медициной заведует Дэйв, – он указал рукой на уже знакомого мне человека.

Только сейчас при более или менее ярком свете я уловил схожие черты лиц этих людей.

– Если есть вопросы, можете задавать их сейчас, по ходу операции отвечать мне будет некогда, – боец осмотрел твёрдым взглядом присутствующих и, закончив демонстрацию, отошёл от стола.

Такого внушительного запаса вооружения я не видел со времён армейской службы. Вид разложенных на столе смертоносных и в то же время имеющих какую-то скрытую притягательность предметов, заставили моё дыхание участиться. Теперь я в полной мере мог до конца осознать то, что перед нами действительно стоит практически невыполнимая миссия. Все люди, стоящие в этой комнате, прекрасно понимают, что, скорее всего, никому из нас уже не суждено будет вернуться обратно. Но невозмутимость и отсутствие даже тени страха в их лицах предавали мне дополнительную уверенность.

– Скорость и неожиданность атаки должны сыграть решающую роль! – обводя взглядом всех присутствующих, продолжила Анна, – Хоффер, скорее всего, думает, что мы погибли на том корабле, так как маленькую капсулу их радары могли и не заметить, но в любом случае нельзя недооценивать его профессионализм, он будет готов к попытке прорыва.

– Сколько у нас ещё есть времени? – обращаясь к Дьюку, спросила Анна.

– До выхода Луны на нужный угол осталось не более шести часов, – проверяя какие-то данные на компьютере, ответил Дьюк.

– Тогда выступаем через час! – глядя на ручные часы, скомандовала Анна, – а пока готовьте оружие и снаряжение. – И самое главное, – привлекая внимание громким тоном, продолжила Анна, – помните, что ничего важнее нашей миссии нет, и уже никогда не будет. Кстати, второго шанса тоже!

Анна подвела итог брифинга, и все бойцы её отряда разошлись. Я направился вместе с ней в соседнее помещение, которое, судя по всему, использовалось в качестве оружейного склада. Сделав себе противорадиационный укол, дозировка которого становилась с каждым разом всё больше и больше, я начал натягивать скафандр. Общее самочувствие было крайне поганым, всего за несколько дней моя жизнь изменилась настолько, насколько только возможно себе представить. В самых страшных кошмарах я никогда не представлял, что жизнь закончится подобным образом. Неважно от чего я умру - это будет пуля, радиация или недостаток кислорода, конец всё равно будет один.

От этих жутких мыслей хотелось закричать и забиться в истерике, но я постарался взять себя в руки и успокоиться. Жизни пятнадцати миллиардов человек зависят от нашего успеха или провала, именно поэтому мы должны сделать всё, что можем, и даже больше. Ведь в итоге, смерть нескольких человек ничто по сравнению с будущим целого человечества.

Я перевёл взгляд на Анну, снаряжавшуюся рядом со мной. Её рука уже была без повязки, скорее всего, из-за действия сильнейших обезболивающих препаратов, нежели от отсутствия повреждений. Она ловкими движениями натягивала на себя громоздкое облачение, подгоняя всё под свою отточенную фигуру. На секунду мне даже показалось, что за это непродолжительное время нашего знакомства, я начал испытывать симпатию к ней, хотя её внешность была полной противоположностью моих вкусов, но какая-то нотка внутренней красоты, целеустремлённости и волевого характера вызывали чувство уважения, а вместе с ним и симпатию. То, что случилось между нами на корабле, было ошибкой, но всё же именно это и оказалось единственным лучиком мимолётного счастья в пучине боли и страданий.

– Расскажи мне ещё о своей семье, – я попытался завязать разговор, дабы отогнать тяжёлые мысли, – что движет тобой?

– Зачем тебе это, Макс? – с ноткой недоверия переспросила Анна.

– Затем что сегодня мы, возможно, умрём, поэтому нелишне будет узнать того человека, который стоит бок о бок со мной, – я подошёл к ней и взглянул прямо в глаза. – Уверен, что ты пойдёшь до конца, поэтому хочу лучше узнать, что же движет тобой?

– Моё прошлое уже не вернуть, Максим, и я бы не хотела снова вспоминать то, что со мной сделали, – с грустью ответила Анна. – Я должна очистить мир от людей, подобных Кромвелю. Из-за него я потеряла всё, что у меня было. Мою семью, веру в справедливость, а теперь он хочет забрать у нас будущее. Чёрта с два! – с ненавистью выпалила Анна и продолжила подгонять снаряжение.

– А что это за люди и кто такие эти Дьюк и Дэйв? – поинтересовался я.

– Вижу, ты уже понемногу осваиваешься, – с лёгкой улыбкой подметила Анна, – это мои люди. Их тренировали в том же месте, где жила и я, они словно моя семья, нас всех собрал под своё крыло один человек, который дал нам второй шанс в жизни, дал новый смысл и именно он первый раскрыл зловещий план Кромвеля. С Дьюком и его братом мы знакомы уже множество лет. Они единственные из нас имели боевой опыт, по иронии судьбы оба были когда-то в одном из подразделений Хоффера, но вовремя осознали, что им предначертана совершенно иная, более важная судьба, нежели воевать и умирать во имя пополнения кошельков толстосумов, владеющих огромными корпорациями.

– Умеешь пользоваться? – спросила Анна, кинув мне тяжёлую плазменную винтовку.

– В своё время, будучи на сверхсрочной службе в армии, я был неплохим стрелком, – гордо ответил я, машинально достав магазин и щёлкнув затворной рамой, проверяя спусковой механизм. – Но в живых людей никогда, по крайней мере, до встречи с тобой, не стрелял.

– Готов? – спросила Анна, поднимая с пола контейнер с боеприпасами.

Я молча кивнул и схватил ещё два здоровенных баула.

– Их нужно погрузить в машины. Нам потребуется каждый патрон, каждая граната, так что отсюда нужно забрать всё, – осматривая оставшееся пустым помещение, сказала Анна и кивком указала в сторону наружного шлюза станции. – Выдвигаемся!

У самого выхода со станции, Дьюк неожиданно оглянулся и громко произнёс:

– С Богом!

Надев шлем и убедившись в герметичности скафандров, мы прошли через наружный шлюз и оказались на главной станционной площадке, которая на несколько метров возвышалась над лунной поверхностью.

Завораживающий вид захватил моё сознание. Даже несмотря на то, что мне и раннее приходилось бывать на Луне, представшая картина была поистине пугающе-пустой и в то же время притягательной своим минимализмом и неизведанностью. Огромная серая пустыня, окружённая бескрайней чернотой мёртвого космоса, была усыпана большими и малыми кратерами, оставленными тысячами, а, может быть, и сотнями тысяч астероидов, миллионы лет бомбардирующих поверхность.

В этот миг я искренне жалел людей, живших в начале двадцать первого века, ведь они как никогда мечтали о новых горизонтах, о путешествиях в неизвестность, о новых мирах. А всё потому, что на тот момент вся поверхность Земли уже была хорошо изучена, а освоение космоса только-только начало выходить в массы.

Маленький голубой шарик планеты, не просто небесного тела, коих нескончаемое множество, а именно «Дома» во всех смыслах этого слова, виднелся на небосводе, словно крошечная ёлочная игрушка, висевшая на ниточке в тёмной комнате. Пустота, царившая в этом мире, была сродни моему внутреннему состоянию опустошения, бескрайнего одиночества, в котором придётся доживать последние дни своего бытия.

Долго любоваться красотами лунного пейзажа времени не было, и мы быстрым шагом направились в сторону стоявших рядом трёх бронелуноходов. Величество и мощь этих машин подчёркивали направленные вверх дула пулемётных турелей. Бойцы уже заняли места водителей и стрелков, нам с Анной досталось место в десантном отсеке одного из луноходов. Дьюк занял место командира второго лунохода, а Дэйв запрыгнул в кузов.

– Раз, два, три, проверка связи, – у всех в микрофонах раздался голос Анны.

– Всё работает, сигнал чёткий, – отозвался в рации голос Дьюка.

Водитель нашей машины, развернувшись к нам, показал большой палец.

– Тогда вперёд! Творить историю! – скомандовала по рации Анна.

Гул двигателей боевых машин, зарычавших тысячами лошадиных сил, ворвался в мою голову. С едва заметным рывком три исполинских бронелунохода направились на встречу с судьбой.

Глава 7

Дорога до комплекса заняла немногим более четырёх часов. Маршрут из точки "А" в точку "Б" по прямой проложить было невозможно из-за огромного количества кратеров и холмистых образований, а тратить драгоценное горючее прыжковых двигателей ради ускорения было нерационально, поэтому мы предпочли более безопасный, но более долгий путь.

За несколько километров до цели третий бронелуноход отделился и направился в объезд к главным воротам комплекса.

Всю дорогу у меня из головы не выходила мысль о профессоре Кромвеле.

– Зачем этому гениальному учёному и вполне адекватному, как мне казалось ранее, человеку совершать такие чудовищные действия? – думал я.

Общая картина никак не хотела складываться в моей голове. История, конечно, знала немало примеров, когда даже самые ясные умы человечества совершают неподвластные рациональному мышлению злодеяния невиданных масштабов, но уничтожить всё живое - это уже явно перебор. Я знал Кромвеля достаточно недолго, всего пару лет, на протяжении которых принимал участие в проектировании и строительстве комплекса, но уже тогда я сразу, же обратил внимание на его тонкое видение конечного результата и скрупулёзность во всех деталях, чем бы он ни занимался. Меня поражало то, как учёный окружал себя людьми. Его организаторским возможностям и талантам могли позавидовать самые видные политические деятели Земли, не говоря уже обо всех остальных, и сейчас этот человек стоит на гране уничтожения целого мира.

Я понимал, что мы идём в самое пекло не для того чтобы переубедить его, а уничтожить. Человека, имеющего характер подобный характеру Кромвеля, переубедить невозможно.

– Мы приближаемся, – передал в эфир Дэйв из кабины своего лунохода.

– Началось, – практически неслышно прошептала Анна.

Сквозь динамики внутренней связи мы услышали громкий треск, раздающийся от выстрелов пушки броневика пошедшего на прорыв первого участка периметра станции.

– Огонь очень плотный, мы держимся, – передал командир третьей машины. – Они объявили боевую тревогу и начинают стягивать силы, мы задержим их как можно доль… – его голос погряз в треске помех и оглушительном шуме боя.

Я ещё раз проверил оружие и экипировку.

– А вот и периметр, – произнесла Анна, глядя в смотровой электронный триплекс броневика. – Всем приготовиться! – строгим голосом она передала команду в эфир.

Через наружные бронестёкла лунохода было видно, как на горизонте вырастает стена первой линии периметра станции, вздымаясь огромной волной над спокойной поверхностью серого океана.

В динамиках автомобиля раздался голос диспетчера станции:

– Неизвестные луноходы, немедленно остановитесь. – Повторяю. Немедленно остановитесь или мы будем вынуждены открыть огонь…

Но в этом мы их опередили. Как только дистанция между нами и периметром сократилась до пятисот метров, машины перестроились в линию и сразу же открыли шквальный огонь по огневым точкам пропускного пункта. Радиоэфир заполнился сообщениями о множественных атаках по всему периметру комплекса. Град плазменных пуль яростно обрушился на броню нашей машины.

– Огонь ракетами по воротам, Дьюк! – крикнула в рацию Анна.

– Ближе, нужно подъехать ещё чуть ближе, могут не пробить, – холодным и спокойным голосом ответил он.

Выстрел противотанковой гранатой турельной пусковой установки, специально разработанной для поражения техники в безвоздушном пространстве, чуть не зацепил машину Дьюка. Лишь молниеносная реакция водителя и система предотвращения попаданий уберегли их от смерти. Ответный огонь изрешетил пусковую установку, не оставляя ни единого шанса на повторный выстрел.

– Там ещё гранатомётчик! – крикнул я бортовому стрелку, указывая на человека в скафандре с ручным гранатометным комплексом, стоящего на крыше здания пропускного пункта.

Поворот башни и очередь крупнокалиберных плазменных снарядов в одно мгновение превратила врага в космический фарш.

– Ещё не много, – бурчал себе под нос стрелок, мысленно прикидывая расстояние до основного ограждения.

– Сейчас! – крикнул в рацию Дьюк.

Целая серия ракетных залпов двух машин превратили в пыль массивные ворота, кажущиеся на первый взгляд непреступными.

Звук боевой тревоги поднял Хоффера с кровати, на которой он не пролежал и часа, вернувшись с очередного обхода и проверки системы безопасности станции.

– Докладывайте! – рявкнул он в рацию, стоявшую на тумбочке возле кровати.

– Сэр, серия мощных взрывов прогремела на участках с 1 по 3 и с 95 по 98, скорее всего, как Вы нас и предупреждали, это они! – доложил голос диспетчера постов охраны комплекса.

– Наконец-то! А я уж начал сомневаться в Вас, Анна, – с иронией в голосе прошептал себе под нос Хоффер. – Всем постам боевая тревога, обеспечить круговую оборону станции, немедленно поднять весь резерв и запросите службу безопасности Луны. Передайте им, что бежавшие с Земли преступники найдены, пусть вышлют подкрепление как можно быстрее. Хотя я почему-то думаю, их услуги мне не понадобятся, – самодовольно подытожил Хоффер, доставая из шкафа винтовку и бронежилет.

Снарядившись и закинув оружие за спину, он быстрыми шагами направился в кабинет Кромвеля.

***

– Как Вы допустили вторжение? – разъярённо рычал Кромвель, бросив кружку недопитого кофе в стену, об которую она с грохотом разбилась на мелкие осколки.

– Но сэр, – попытался парировать Хоффер, – мы ожидали этого, все наши люди прекрасно обучены и Вам незачем волноваться.

– Не Вам решать стоит ли мне волноваться или нет! – ещё больше разошёлся профессор. – Наша корпорация заплатила за безопасность станции огромную кучу денег, будьте же добры, отработайте их! – ударив кулаком по столу, продолжал Кромвель. – Я знал, что этот день настанет. Как бы далеко не ушло человечество в своих достижениях, всегда найдутся те, кто захочет оспорить заслуги великих умов. Нет. Я этого никому и никогда не позволю. Я не отступлю и не сдамся. Делайте всё, чтобы остановить этих подонков. Слишком много поставлено на кон. Хер им на воротник скафандра, а не станция! Убирайтесь с моих глаз и не смейте возвращаться до тех пор, пока угроза не будет устранена.

Хофферу ничего не оставалось кроме как молча развернуться и быстро удалиться с глаз разбушевавшегося профессора.

***

Бронелуноходы ринулись через пробитую брешь периметра станции.

– Кажется, получается, – сказал я, посмотрев на Анну.

Но именно в этот момент, двигающийся рядом броневик, яркой вспышкой озарил серое пространство мёртвого космоса.

– Дьюк! – закричала в рацию Анна, – как слышишь? Приём.

Но вместо ответа из рации доносилось лишь громкое шипение.

Из ворот комплекса навстречу нам медленно и вальяжно выезжал тяжёлый танк.

– О, господи, там танк! – удивлённо и с неприкрытым страхом в голосе воскликнул стрелок.

Очередной выстрел главного орудия бронированного чудовища беззвучной вспышкой послал смертоносный снаряд в нашу сторону. Водитель резким движением дёрнул джойстик управления луноходом влево, уворачиваясь от смертоносного снаряда.

– Сейчас он нас достанет! – в панике крикнул водитель, изо всех сил стараясь менять траекторию движения, чтобы затруднить работу прицельного комплекса танка.

– Есть один вариант, – сказал я, переведя взгляд на лежащий на полу гранатомёт.

Откинув верхний наружный люк, я просунул в него гранатомёт и выглянул сам. Крышка люка идеально подошла в качестве щита от града пуль и осколков, тут же посыпавшихся из ручного оружия защитников станции.

Я навёл пусковой компьютер гранатомёта на цель, раздался тонкий писк захвата системы самонаведения, а на панели замигал зелёный индикатор, обозначающий готовность к выстрелу.

– Чего ты там так долго возишься? Сейчас нам всем придёт конец! – раздались в рации крики Анны.

Я нажал кнопку пуска, но как раз в этот момент резкий манёвр уклонения от очередного снаряда помешал выпущенной ракете достичь цели.Вместо танка она угодила в колонну под сводом пропускного шлюза периметра станции. Бетонные конструкции не были рассчитаны на погашение ударов такой силы, и многотонная конструкция, не выдержав разрушающего напряжения, обрушилась, погребая под собой танк вместе со всем экипажем.

– Хаха! – радостно закричал в наушник водитель лунохода, – так им!

– Нам нужно вернуться к подбитой машине, там кто-то мог ещё остаться в живых, – хмуро произнёс я, обращаясь к Анне. – В безвоздушном пространстве нет кислорода для поддержания открытого горения, так что у них был шанс! – перебирая аргументы, я пытался убедить Анну спасти экипаж второй машины.

Шквальный огонь не утихал, но, к счастью для нас, тяжёлого вооружения у защитников периметра больше не осталось, а основные силы были отвлечены Дэйвом во главе третьего лунохода, пытающегося пробиться через главный шлюз.

– Хорошо, двигаемся к нему, – Анна указала водителю на тлеющий остов подбитой машины.

Мы направились к подбитому луноходу Дьюка под градом снарядов всех оставшихся видов вооружения. Они обрушивались на нас словно проливной дождь на мёртвых просторах безбрежной пустыни. Не прекращая вести ответный огонь, наш броневик заслонил своим массивным корпусом подбитую машину. Выбравшись наружу, мы бросились к обломкам. Первое, что предстало перед глазами, это разбитый стеклянный шлем, лежащий возле изуродованного тела водителя.

– Дьюк, ты слышишь меня? – не останавливаясь повторяла в рацию Анна.

Добравшись до боевой рубки лунохода, я увидел лежащего на спине Дьюка. Подбежав к нему, я с облегчением понял, что он ещё жив, слегка контужен, но всё-таки жив.

– Сюда, он тут!

Анна помогла мне достать лежащего под искорёженными обломками, но уже начинающего приходить в сознание Дьюка.

– Первый, это третий, мы больше не можем вести бой! – раздался голос Дэйва из третьего броневика, отчаянно отвлекающего охрану на первом участке периметра. – Боеприпасы кончились, шасси лунохода выведены из строя, герметизация нарушена, они окружают нас со всех сторон, видимо, пытаются взять живыми, но у нас есть для них небольшой сюрприз, – страшным и в то же время азартным тоном проговорил Дэйв и тут же спросил, – что там с братом?

– С ним всё хорошо, – как можно спокойнее передала в эфир Анна, глядя в лицо приходящему в сознание Дьюку.

– Понял, теперь вся надежда на вас, Анна, не подведите! – словно улыбаясь, восторженно произнёс он, и в рации раздался оглушительный грохот.

– Чёрт! – выругалась женщина, – теперь у нас совсем нет времени, скоро они все силы бросят на наш участок прорыва.

– Тебя только это беспокоит? – удивлённо спросил я. – А как же жизни тех, кто погиб там? Ты о них не думаешь?

– Сейчас нет времени для этого, Максим, нужно двигаться вперёд. О них будем скорбить позже, – отмахнулась Анна и, взяв под руку Дьюка, потащила к единственному оставшемуся на ходу броневику.

Убедившись в том, что мы погрузились обратно в боевую машину, водитель, включив прыжковые ускорители, на большой скорости пролетел через разрушенный участок основного ограждения станции, уже практически не замечая щелчков плазменных снарядов, поглощаемых мощной броней лунохода.

– Давай к шестому блоку! – я крикнул водителю, так как каналы внутренней радиосвязи были забиты сильными помехами.

Тот вроде как кивнул, не отвлекаясь от дороги. Стрелок орудийной турели продолжал вести огонь, не давая поднять головы ошарашенным стремительным прорывом охранникам.

– Какого хрена? – Хоффер кричал в рацию на начальника отделения безопасности периметра станции. – Вам, безмозглым идиотам, не хватило кучи оружия, людей и даже танков, чтобы остановить маленькую кучку террористов?

В ответ раздавались нечленораздельные возгласы перепуганного собеседника.

– Всё как всегда придётся делать самому! – прошипел Хоффер и отключил рацию.

Не прошло и минуты, как он уже вошёл в главный штаб охраны комплекса.

– Резервная группа на выход, у нас прорыв периметра, выдвигаемся к шестому энергоблоку, – скомандовал он. – Степень опасности - красная. Повторяю, степень опасности - красная, поднимаем всех кто остался!

***

Взглянув на станцию сверху, можно было сравнить её с огромным пауком, крепко впившимся в плоть небесного тела, на спине которого виднелись огромные наросты межорбитальных спутниковых систем связи. Дорога до шестого энергоблока оказалась относительно спокойна. На пути попались всего несколько слабо вооружённых охранников, сразу же разбежавшихся в стороны, только завидев приближающегося титанового монстра, изрешечённого пулями. Броневик остановился возле входа во вспомогательное сооружение, соединённое галереей с шестым блоком. Охраны возле шлюза видно не было.

– Странно, – подумал я, – как же беспечно с их стороны оставлять точки входа на объект без охраны, но на сомнения времени у нас не было.

– Отсюда придётся идти пешком, – поднимая с пола винтовку, сказал пришедший в себя Дьюк.

– Вы слышали? Все на выход! – скомандовала Анна.

– Дьюк, ты точно сможешь идти? – Анна подошла к нему и достала ещё один шприц с болеутоляющим.

– Это лишнее, со мной все в порядке, – отведя её руку от своей шеи, произнёс мужчина и потянулся за шлемом, лежащем рядом с ногой.

– Мне очень жаль твоего брата, но мы знали на что подписывались, – Анна словно извинялась.

– Не нужно, идём, – поднимаясь на ноги, отрезал Дьюк.

– Нам туда, – я указал на шлюз, расположенный в двадцати метрах правее, – он должен вести к нужному лестничному маршу и галереи, за которой расположен центр шестого энергоблока.

– Тогда вперёд, – сказала Анна, и мы, прикрывая друг друга, двинулись к шлюзу.

– Её нужно как-то открыть, – сказал я, подбежав к переборке шлюза.

– Я знаю, – подтвердила Анна, достав маленькое устройство, и приложила его к сенсорной панели кодового замка.

– Ошибка! Ошибка! Неверный код! – раздалось из динамика устройства.

– Блин, – буркнула Анна.

– Попробуй ещё раз, – торопил я.

Остальные рассредоточились вокруг шлюза, прикрывая нас.

Плазменная очередь фонтанчиками лунной пыли, поднятой с поверхности, прочертила полосу прямо у ног Дьюка. Повинуясь неведомым инстинктам, я отпрыгнул к ближайшему укрытию, представляющему из себя нагромождение металлических элементов неизвестной конструкции. Анна невозмутимо продолжила возиться с терминалом шлюза. Как по команде, пять плазменных винтовок открыли ответный огонь, заставивший бегущих в нашу сторону охранников рассредоточиться и занять укрытия.

– Ну что ты там копаешься? – крикнул я, не прекращая вести огонь, – они нас сейчас зажмут.

– Я дам вам немного времени, – сказал один из бойцов и побежал в сторону броневика.

Вспышки от огня тяжёлого пулемёта заставили подоспевших охранников вжаться в укрытия, а тех, кто этого не успел, ждала незавидная участь. Противотанковая ракета ручного гранатомёта, прочертив линию возле броневика, взорвалась немного дальше, уничтожив стоящую в стороне радиомачту. Та в мёртвой беззвучной тишине рухнула, едва не завалив одного из наступающих.

– У них гранатомёты! – я кричал в рацию, стараясь пробиться сквозь шумы радиопомех.

Спустя несколько секунд наружная дверь шлюза с шипением отошла в сторону.

– Получилось! – крикнула в эфир Анна, – скорее все сюда!

Под прикрытием огня из подбитого лунохода, мы двинулись к открывшемуся шлюзу, но очередной выстрел из гранатомёта всё-таки достиг своей цели. Ослепительная вспышка полыхнула на том месте, где секунду назад стоял наш транспорт.

– Всё, закрывай, ему уже не помочь! – закричал Дьюк, вбежав последним в шлюзовую камеру.

Ещё несколько ярких плазменных лучей разбились о внутреннюю стену камеры пока массивные гермозатворы с лёгким хлопком не встали на место и не начался процесс шлюзования.

***

– Куда теперь? – нетерпеливо спросила Анна, переводя дыхание и перезаряжая винтовку.

– Подожди и не торопи меня, нужно подумать, – нервно ответил я, борясь с нахлынувшей отдышкой и нервным перенапряжением, – Они, скорее всего, попытаются перехватить нас на пути к центру реактора. – Думаю, мы сможем обойти главный зал энергоблока через подсобные помещения, но они будут ждать нас именно там, так что придётся пойти на отчаянный шаг и попытаться пробиться через главный реакторный зал, там, в случае чего, хотя бы есть пространство для манёвра.

– Решено, идём, – уверенно сказала Анна.

Дьюк молча покачал головой, и мы двинулись вдоль стены галереи. Дойдя до открытых огромных титановых ворот реакторного зала, покрытых толстым слоем свинца, мы переглянулись. На первый взгляд всё было тихо, но именно это больше всего и беспокоило.

– Заходим по одному, – скомандовала Анна, и мы осторожно начали пробираться внутрь помещения.

Купол гермооболочки, под которым находился главный зал энергоблока и, собственно, сам термоплазменный реактор, представлял собой огромное открытое помещение, опутанное трубами разного диаметра, лестницами, вентилями, клапанами, кучей вспомогательных шкафов и другого оборудования. Вдоль стены стояли гидроёмкости системы пассивного залива активной зоны реактора, заполненные специальной кислотой, которая в случае чрезвычайной ситуации может подаваться в реактор для его остановки. Тут и там стояли управляющие панели, предназначенные для круглосуточного ежесекундного контроля за тысячами датчиков, установленных на всех системах реактора. Поразительно, что даже спустя столько лет после окончания работ на станции я всё ещё прекрасно помнил её устройство.

Огромное пространство было слегка подсвечено лампами дежурного освещения, но их мощности не хватало, так как основная часть всё же оставалась окутанной полумраком. Весь зал казался вымершим, но мы прекрасно понимали, что если Хоффер хочет нас остановить, то он обязательно попробует сделать это именно тут.

– Двигаемся вдоль правой стены, смотрите в оба! – прошептала Анна, стараясь не раскрыть нашего присутствия.

– Нужно двигаться вдоль тени от реактора, если засада на той платформе, – Дьюк указал рукой на верхушку огромного мостового крана, стоявшего за ректором, с которого отлично просматривалось все пространство помещения, – они не смогут нас атаковать, так как на линию огня попадёт главная шахта реактора.

В середине зала возвышался огромный саркофаг термоплазменного реактора. Самого мощного источника энергии, когда-либо созданного человечеством. Один такой энергоблок мог заменить с десяток термоядерных станций, так сильно распространённых в начале двадцать первого столетия. Парадоксально, но его мощь являлась и его единственным недостатком. История не знала страшнейшей катастрофы, чем та, которая случилась в 2052 году в результате выхода из строя охлаждающей системы первого в мире термоплазменного реактора индийской станции. Большая часть страны, а вместе с ней часть Пакистана и соседнего Бангладеша превратились в заражённую радиацией пустыню. Вдобавок вызванные катастрофой смертоносные цунами унесли сотни тысяч жизней по всей Земле. Спустя много десятков лет во всех уголках мира, как на Земле, так и на её единственном спутнике помнят эту страшную трагедию, очередной раз доказавшую человечеству, что оно может быть как укротителем энергии атомов и молекул, так и её жертвой.

Нам удалось дойти только до середины помещения в тот момент как одиночный выстрел засевшего на платформе снайпера лишь по счастливой случайности или неопытности стрелка вместо моей головы ударил прямо в стену перед глазами.

– Ложись! – крикнул Дьюк, и мы повалились на пол ровно в тот момент, когда плазменные очереди засверкали над головами.

Не сговариваясь, мы подползли к стенке шахты реактора и открыли ответный огонь одиночными выстрелами, не давая вражеским бойцам взять нас в тиски и отрезать путь к административному зданию.

– Они не могут вести по нам прицельный огонь и закидывать гранатами, это может вызвать детонацию реактора, – объяснил Дьюк, подползая под градом плазменных пуль к Анне.

– Но ведь нам этого сделать никто не помешает? – усмехнувшись, сказала девушка, достав из нагрудных подсумков две гранаты.

Она выдернула предохранительные кольца и в маленьких окошечках таймера гранат появились цифры десять. Изо всех сил Анна бросила гранаты на платформу, с которой вёлся огонь. Мы последовали её примеру, и ещё шесть гранат, отсчитывая секунды до взрыва, полетели в сторону засевших бойцов.

– Бежим к выходу! – скомандовал Дьюк, в тот же момент серия раскатистых взрывов на миг поглотила все звуки. Огромный мостовой кран с оглушительным металлическим скрежетом начал падать, разнося всё вокруг. Пространство под гермооболочкой энергоблока заволокло густым слоем пыли.

Не мешкая, Дьюк, находившийся ближе всего к переходной гермостворке, резким рывком бросился сквозь пылевую завесу, не переставая при этом вести огонь в сторону противников. Перекатом он занял оборону возле переборки и жестом позвал следующего бойца. Как только тот попытался выбежать из своего укрытия, один точный выстрел в голову отправил его в небытие.

– Чёрт подери! – выругался Дьюк, глядя как оседает на пол его товарищ.

Опомнившись от взрыва и падения многотонной конструкции крана, оставшиеся в живых защитники станции с ещё большим остервенением уже не разбирались и, не боясь попасть в шахту реактора, продолжили полевать плазмой из своих винтовок.

– Видимо, мы здорово их взбодрили, раз они потеряли страх даже перед взрывом реактора, – усмехнулась Анна.

Засевший у двери Дьюк прекрасно знал своё дело и несколькими точными выстрелами уменьшил количество оставшихся вражеских огневых точек ровно на одну треть. Под шквальным огнём к нему всё же смог прорваться ещё один боец нашей команды и они вместе заняли оборону. Но не прошло и пары секунд, как очередной точный выстрел невидимого снайпера, попал точно в голову сидевшему рядом со мной человеку и тут же вновь сровнял силы сторон. Обмякшее тело и осколки разбитого шлема упали прямо под ноги.

– Бросайте оружие, вы окружены, все выходы перекрыты моими людьми! – прозвучал до боли знакомый голос. – Вам в любом случае отсюда не уйти, так что сдавайтесь!

Хоффер вскинул снайперскую винтовку и внимательно продолжил вглядываться сквозь оседающие облака пыли в прицел, но мы были надёжно прикрыты огромным саркофагом реактора.

– Нам нельзя останавливаться, – сказала Анна и, пригнувшись, бросилась к спасительной двери, возле которой, заняв оборону, сидел Дьюк и ещё один из членов нашей команды.

Выстрел винтовки Хоффера прошёл в миллиметрах от метнувшейся женской фигуры. Анна быстрыми и ловкими движениями добралась до укрытия. В гермоворота, через которые мы несколькими минутами ранее проникли в главный зал энергоблока, начали вбегать облачённые в скафандры вооружённые люди и, особо не разбираясь, сразу же открыли по нам огонь. Его плотность была настолько высокой, что, даже пригнувшись, было не пройти. Мне пришлось упасть на пол и ползти. Свист плазменных пуль, проносящихся точно над моей головой, заставлял вгрызаться в бетонный пол зала.

Анна и Дьюк яростно отстреливались, ведя не прицельный огонь. Нужно было постараться хотя бы прижать нападавших к полу, дабы дать мне шанс добраться до их укрытия. Тем временем прибывших бойцов с каждой секундой становилось всё больше и больше. Вскоре плотность огня сторон, вначале ведущих бой почти на равных, начала меняться не в нашу пользу.

– Макс, скорее! – кричала Анна, меняя очередной магазин винтовки, – нас скоро прижмут.

Хоффер пытался прицелиться, но пули тут и там проносились возле него, рикошетом отлетая от металлических поверхностей в закрытом помещении, не позволяя занять удобное положение.

Сделав крайний рывок из-под града плазменных пуль, я оказался у очередного шлюза, где заняли оборону остатки нашего отряда. С каждой секундой боя боеприпасы таяли на глазах.

– Быстрее в шлюз, – крикнул Дьюк, и мы практически на четвереньках, не поднимая голов, заползли в него.

Треск пуль градом прошёлся по закрываемой гермостворки шлюза.

– Не дайте им уйти! – разъярённый крик Хоффера гулом разнёсся по всему реакторному залу усеянному грудой металлических обломков.

Пройдя через шлюз, мы оказались в очередной бесконечной галерее, ведущей в административный штаб станции.

– Их будет ждать небольшой сюрприз, – оскалился Дьюк, доставая из рюкзака небольшую противопехотную мину и со смачным шлепком приклеил её к переборке шлюза.

Мы бросились прочь. Взрыв за спиной не заставил себя долго ждать.

– Это должно немного охладить их пыл и замедлить преследование, – не сбавляя темпа, на бегу проговорила Анна.

– Нам нужно торопиться пока они не запечатали распределительный узел, – догнав нас, сказал Дьюк.

Я молча согласился. Времени почти не осталось.

Глава 8

Добравшись до т-образного перекрёстка, я замешкался.

– Куда дальше? – запыхавшись спросила Анна, с опаской озираясь во все стороны.

– Жилой модуль станции должен быть там, – я указал рукой на правый коридор, – стало быть, штаб прямо перед нами, значит туда, – с ноткой сомнения произнёс я и первым направился в уходящий на левую сторону коридор.

Навстречу нам выбежал какой-то человек с огромными выпученными от страха глазами, выдававшими в нём испуганного клерка, обычного кабинетного рабочего станции, коих тут должно быть не мало. Завидев четырёх вооружённых, перепачканных кровью человек в боевых скафандрах он остановился как вкопанный. И без того напуганные глаза округлились приобретая панический взгляд.

– Где кабинет Кромвеля? – Анна навела на него ствол своего автомата.

– Он, он на... кабинет на... – его язык заплетался, и речь стала практически бессвязной.

Анна с размахом ударила несчастного прикладом по голове. Оказавшись на полу, человек начал торопливо бубнить, пытаясь перебороть панический страх, – его, его кабинет на верхнем этаже, но он, он направился к главной распределительной станции, он хочет что-то сделать с реактором. Пожалуйста, не убивайте меня, у меня дома семья и маленький ребёнок, – взмолился он, но так и не успел закончить фразу.

Анна всадила пулю прямо ему в голову.

– Что ты творишь? – выкрикнул я, – он же был без оружия!

– Они все виновны, Макс, – тихо и без тени жалости произнесла она, – на станции нет невиновных.

– Я не подписывался на это!

– Мы все подписаны, отступать поздно, – парировал Дьюк, демонстративно погладив пальцем спусковой крючок винтовки.

– Извини, но нам придётся это у тебя одолжить, – с ноткой цинизма Анна сдёрнула с шеи убитого пластиковую ключ-карту.

Я не мог поверить, что она вот так просто способна отнять невинную жизнь. Хотя наверное в пылу страха и ужаса все мы способны на чудовищные поступки.

– Это поможет нам обойти систему защиты дверей комплекса, – добавила она, убирая окровавленную карточку в карман.

– Нам нужно добраться до Кромвеля быстрее, чем он доберётся до распределительной станции и уничтожит реакторы, – все ещё не отойдя от лёгкого шока пробормотал я, невольно скашивая взгляд на бездыханное тело.

Всю свою жизнь я прекрасно мог отличить хорошее от плохого, добро от зла, но сейчас в моей голове царил настоящий хаос. Конечно, может быть эти люди были как-то причастны к зловещему плану Кромвеля, но ведь они просто могли оказаться не в том месте и не в то время. Тревожные мысли начали опутывать мой разум.

– В таком случае нам нужно бежать сразу к распределительной станции, – оборвала мысли Анна.

Взглянув в её глаза, я понял, что если хочу получить хоть какие-то объяснения, то лучше потребовать их позже. Сейчас нас могли окружить и отрезать путь в любой момент. Мы бегом направились к следующей галерее, соединяющей административный штаб с самым сердцем станции - её распределительным узлом.

По дороге нам встретились несколько забаррикадировавшихся охранников, которых мы с лёгкостью подавили и уничтожили, закидав ручными гранатами. Весь гражданский персонал станции, судя по пустым коридорам и помещениям, был срочно эвакуирован из комплекса. Бежавший впереди нас боец неожиданно остановился. До его слуха донёсся чуть слышный щелчок срабатывания неконтактного взрывателя лазерной растяжки. Повинуясь отточенным инстинктам и молниеносной реакции, Дьюк оттолкнул нас от языков пламени, прокатившихся смертельной волной, значительно усиленной замкнутым пространством коридора.

Шипение вырывающегося на поверхность Луны кислорода в долю секунды переросло во взрывную декомпрессию, разорвавшую галерею словно консервную банку. Вой сирены оповещающей о разгерметизации раздался во всех коридорах комплекса. К счастью, гравитация Луны была несколько меньше привычной Земной, иначе падение с той высоты, на которой располагались своды искорёженной взрывом галереи, грозило нам неминуемой гибелью.

Сильно ударившись о поверхность, первые несколько секунд я пытался прийти в себя и прислушаться к болевым ощущениям, стараясь понять, не сломаны ли кости ног. Повернув голову, я увидел, что рядом со мной, приходя в сознание, лежали Анна и Дьюк.

Благодаря тому, что боевые скафандры имели встроенную дополнительную защиту или просто сегодня был наш счастливый день, но все трое отделались лёгкими ушибами. Чего нельзя было сказать о том несчастном, споткнувшимся о коварную ловушку. Клочки его боевого скафандра лёгкими пёрышками медленно оседали на серую поверхность безмолвной пустыни

– Нужно уходить с открытого пространства. Если они прижмут нас тут, то не будет ни малейшего шанса, – с трудом поднимаясь на ноги, произнёс Дьюк.

– Распределительная станция совсем рядом, нужно просто добраться до шлюза, – согласился я, пытаясь протереть шлем от лунной пыли, сильно мешающей обзору. – Нужно идти туда, – я указал рукой на большое сооружение, находившееся чуть дальше от места взрыва.

Прибытие охранников станции на небольших тактических луноходах было вопросом времени, и это время очень быстро заканчивалось.

– Там, – указал рукой Дьюк на приближающиеся машины.

Расчерчивая черноту безвоздушного пространства, в нас посыпался рой плазменных снарядов. Не сбавляя темп отступления, мы открыли ответный огонь, пытаясь хоть как-то выиграть время. Вдали я увидел спасительные ворота наружного шлюза распределительной станции.

– Почти получилось, быстрее! – крикнул я.

Плазменная пуля невидимой смертоносной полосой прочертила тонкую линию в пустом безвоздушном пространстве между мной и Анной. В то же мгновение приглушенный хрип раздался в наушниках. Не останавливаясь, я оглянулся. Фигура Дьюка, облачённая в боевой скафандр, резко остановилась. Из области торса вырывалась тоненькая струйка тёплого воздуха, тут же охлаждаясь в смертельно холодной пустоте космоса.

– Анна, – донёсся хриплый голос в наушниках.

Не сговариваясь, мы бросились к оседающей на бок фигуре.

– Сильно задело? – тревожным голосом, подбежав к нему, спросила женщина, пытаясь рассмотреть лицо сквозь запотевший шлем скафандра.

– Кажется, меня достали, – с хрипом в голосе проговорил Дьюк, – мне трудно дышать, судя по всему, пуля пробила лёгкое, и нарушила герметичность скафандра.

Вколоть обезболивающее через скафандр было невозможно, так что наш единственный шанс заключался в том, чтобы как можно быстрее уйти с открытого пространства, да и под градом пуль каждая лишняя секунда сулила неминуемую смерть.

– Подними его, мы должны дойти до шлюза, пока у него не кончился кислород, – скомандовала Анна, поднимая лежащую на поверхности винтовку Дьюка.

Дьюк был немалых габаритов и как следствие имел солидный вес. Вдобавок боевой скафандр оказался обшит лёгкой броней, так что общий вес, который мне пришлось поднимать, являлся более чем значительным. Взяв во вторую руку винтовку Дьюка, Анна продолжала отстреливаться от постоянно увеличивающегося числа прибывающих охранников станции.

– Ещё чуть-чуть, потерпи Дьюк, – бормоча себе под нос, я изо всех оставшихся сил тащил его к ближайшему шлюзу.

Если они отрежут нам путь, всё будет кончено, – чуть слышно пробормотал Дьюк. – Анна, используй гранаты! – из последних сил, хриплым голосом, передал он.

Бросив винтовку, исчерпавшую весь боезапас, Анна сорвала предохранительные кольца ручных дымовых гранат и бросила нам под ноги. Всё вокруг практически сразу заволокло специальным густым дымом, свободно распространяющимся в безвоздушном пространстве и поглощающим наши тела.

Быстро проведя ключ-картой по панели кодового замка шлюза и дождавшись открытия запирающих гермостворок, мы забрались внутрь. Заблокировав наружные двери шлюза, мы прошли внутрь главного коридора, ведущего к распределительной станции. Темные своды большого коридора уходили вдаль на сотни метров, создавая иллюзию бесконечности пространства. Основное освещение было выключено, а аварийные лампы не могли осветить всё целиком. Крохотные огоньки, встроенные в боковые панели, разбавляли мрачную темноту.

Облокотив Дьюка о стену, я занял оборону, давая возможность Анне оказать первую помощь. Быстро сняв с него шлем и верхнюю часть скафандра, она вколола остатки обезболивающего и как могла наскоро перевязала грудь.

– Мы почти дошли Дьюк, цель прямо перед нами, – успокаивающе шептала Анна.

Тишина давила сильнее с каждой секундой.

– Что-то тут не так, – заметила Анна и затравленно огляделась по сторонам, – слишком тихо, хотя они прекрасно знали, что мы направляемся именно сюда.

Неожиданно переборка за нашей спиной с хлопком опустилась, перекрывая путь к отступлению.

– Чёрт, ложись! – крикнула Анна, наваливаясь всем телом и закрывая раненого Дьюка.

В тот же момент реактивная ракета, пролетев через всю длину коридора, взорвалась, ударившись о дальнюю переборку. Лишь чудом мне удалось укрыться за стоявшими по бокам металлическими ящиками.

Из ответвления в дальнем конце коридора нам навстречу вышел боевой робот. Его мощный торс был покрыт блестящей бронёй, переливающейся холодными оттенками в свете ламп аварийного освещения. Плазменные орудия, установленные по бокам машины, хищно смотрели в нашу сторону. Над кабиной оператора красовались пусковые установки мелкокалиберных неуправляемых ракет. Его руки и ноги походили на овитые сосудами огромные мышцы тяжелоатлета, снабжённые мощными гидравлическими усилителями, гарантирующими стремительную подвижность и лёгкую управляемость тяжёлой машины. Сквозь бронированное стекло кабины на нас смотрел Хоффер.

Не мешкая, Анна разрядила в него последний магазин своей винтовки, но пули яркими искрами отскакивали от брони, не причиняя серьёзного ущерба.

Выдернув кольцо гранаты и отсчитав три секунды, я кинул её под ноги приближающемуся роботу. Вспышка взрыва поглотила силуэт боевой машины, но как только дым начал уходить в каналы системы вентиляции, стало ясно, что ущерба осколочные гранаты нанести не смогли.

Ответный залп ракеты и последующая за ним очередь плазменных снарядов в буквальном смысле изрешетили ящики, служившие моим укрытием. Дымовая граната, брошенная Анной под ноги роботу, помогла на несколько секунд дезориентировать Хоффера.

– Как нам его остановить? – спросил я, прижимаясь к остаткам ящиков.

Не ответив, Анна бросилась навстречу роботу, постоянно меняя траекторию.
Когда до робота оказалось меньше трёх метров, она ловко бросилась между ног тяжёлой машины и оказаться за спиной Хоффера. Однако резкий разворот торса сильным ударом отшвырнул Анну в стену коридора. Ударившись головой о трубу, тянущуюся вдоль всей стены и упав на спину, она на несколько секунд потеряла сознание.

Подойдя к лежащей на полу женщине, Хоффер навёл дуло пушки.

– Неужели ты и вправду думала, что у вас получиться осуществить такой дерзкий, наглый и необдуманный план? – с явной иронией процедил он.

– Вот мы и встретились, Дэвид! – послышался голос за спиной робота.

Резким движением Хоффер развернул торс и увидел как Дьюк, подпрыгивая, набросился на робота, пытаясь уцепиться за выступы конструкции.

– Беги, Анна! – хриплым голосом закричал Дьюк, доставая из кармана ионную мину.

С яростью присущей дикому животному, почуявшему близость смерти, Хоффер с разбега ударил машину о ближайшую переборку, пытаясь скинуть Дьюка, висевшего на машине и пытающегося прикрепить взрывное устройство к лобовому стеклу.

Анна бросилась прочь от робота и человека, танцующего танец смерти.

– Прочь! – закричал Хоффер, тщетно пытаясь скинуть человека, прицепившегося к нему словно назойливый комар.

– Учитель и его ученик. Хм. Какая ирония, – усмехнулся Дьюк, нажимая на детонатор мины.

Грохот взрыва, дым и куча осколков заполонили коридор. Спустя пару секунд, вновь воцарилась смертельная тишина, нарушаемая звуком капель жидкости, вытекающей из пробитых труб.

– Анна, – крикнул я, поднимаясь на ноги и выглядывая из-за укрытия.

Весь коридор был затянут непроглядной дымкой. Услышав какое-то шевеление, я направился в сторону шума. Однако вместо Анны я наткнулся на Хоффера, который, чертыхаясь, пытался выбираться из-под искорёженных остатков боевой машины.

Из его ушей и носа текла кровь, а весь боевой камуфляж заляпан бурыми пятнами.

– Ты получил своё! – раздался голос Анны за моей спиной.

От неожиданности я немного вздрогнул. Анна подошла ближе к истекающему кровью Хофферу. Его попытка достать пистолет была на корню пресечена точным ударом в живот. Анна поставила каблук своего армейского ботинка ему на ладонь, не давая дотянуться до кобуры, закреплённой на поясе. С ненавистью и неким наслаждением, одним резким движением она сломала ему пальцы руки. Хоффер вскрикнул. Испытывая сильную боль, он попытался перевернуться, но очередной удар носком ботинка в лицо заставил его откинуться на спину. Яркий свет мерцающих ламп системы боевой тревоги станции заставил его зажмуриться, но тень от пистолета, наведённого прямо в лицо, позволила немного приоткрыть глаза.

– Идите к черту, – фыркнул Хоффер, глядя прямо в глаза своей судьбе.

Хлопок выстрела навсегда растворил сознание некогда бесстрашного бойца в небытии бренного мира.

Я смотрел стеклянными глазами на неподвижное тело Хоффера. На красный заляпанный кровью скафандр Анны, так страшно сочетающийся с её жестоким и невозмутимым взглядом, на котором не отражалось совершенно никаких эмоций.

Лицо её было бледно-серым. Суровый не испытывающий ни капли сочувствия взгляд пугал меня даже сильнее, чем мысль о неминуемой смерти. Я всегда был уверен, что прожив жизнь в соответствии с общепринятыми традициями понимания добра, мне не будет страшно уходить из этого мира, но как оказалось - жизнь непредсказуема ровно настолько, насколько и жестока.

Кто бы мог подумать, ведь ещё совсем недавно я был счастливым мужем и отцом, а сейчас нахожусь чёрт знает где, мои руки по локоть в крови, а сам я уже понемногу начинаю свыкаться с мыслью о том, что моя жизнь стала похожа на тлеющий уголёк, затерявшийся в бесконечном кошмаре. Череда убийств, пусть и во имя спасения всего человечества, но всё-таки не может уложиться в моей голове. Внутреннее чувство подсказывает, что это всё неправильно, остановись, но обратной дороги уже нет, так или иначе мне придётся завершить свой путь.

– Осталось совсем немного, – похлопав меня по плечу, ободряюще заказала Анна, – нам нужно идти пока они не смогли пробиться через закрытый отсек.

***

Главная переборка распределительной станции оказалась закрытой, но ключ-карта без труда смогла открыть нам доступ к самому сердцу станции. Помещение главной распределительной рубки представляло собой большой зал, сплошь увешанный огромными экранами, на которых выводились данные со всех реакторов станции. Сотни кнопок усеивали резервные пульты управления. В середине располагался главный пульт, на котором были сосредоточены самые важные элементы управления станцией. Заходя в помещение, я ударом приклада сломал сенсорную панель, тем самым заблокировав входной шлюз от посягательств извне.

Профессор Кромвель, в окружении двух вооружённых людей, стоял возле главного пульта управления. Когда я видел его в последний раз, а это было более семи лет назад, он был седовласым мужчиной чуть старше шестидесяти. Его осанка, волевой взгляд не выдавали настоящий возраст. Сейчас же перед нами стоял самый настоящий старик. Его загнанный в угол взгляд и дрожащие руки, которые с трудом удерживали плазменный пистолет, ясно давали понять, что последнее время ему пришлось очень тяжело.

В долю секунды Анна ловким перекатом оказалась вплотную к одному из охранников Кромвеля и одним ударом всадила большой охотничий нож в шею. Не успев издать ни звука, он безвольной куклой повалился на пол. Использовав тело как щит, достав свой пистолет, она выпустила пулю второму охраннику прямо в голову.

– Не двигайтесь, господин Кромвель! – переведя на него ствол пистолета, жёстко приказала женщина.

В глазах Кромвеля появился неподдельный ужас от увиденной кровавой расправы.

– Зачем вам всё это? – стараясь побороть страх, спросил он, – зачем столько жертв, несчастья, смертей, чего Вы хотите добиться, Анна?

– Хаа… Вы всё-таки помните меня? – на её лице возникла злая усмешка. –Тогда, я думаю, у Вас не должно быть вопросов, – страшным голосом прошипела Анна, – Вы должны помнить, как собственноручно выкинули меня из корпорации. Как оставили умирать с двумя маленькими детьми без средств к существованию.

Её голос дрожал, а на щеках появились дорожки стекающих слезинок.

– О чем ты говоришь? – почувствовав неладное, спросил я.

Вместо ответа прогремел выстрел. Находясь в шоковом состоянии, не сразу ощущаешь боль. В тот момент меня словно комар укусил в районе живота. Я тут же почувствовал, как тёплые ручейки начинают растекаться под оболочкой скафандра.

– Анна, что ты делаешь? – недоуменно спросил я, оседая на пол.

– Спасибо, Максим, за помощь, но я более не нуждаюсь в твоих услугах, – сказав это, она ногой толкнула в дальний угол выпавшее из моих рук оружие.

– Чего Вы хотите, Анна? – Кромвель попытался отвлечь её внимание.

– Этот мир, он прогнил насквозь, огромные корпорации превратили людей в безмозглые стада, лишённые всяческих чувств и эмоций, любви к ближнему, сострадания, человеколюбие ушли из этого мира прочь. Нужно всё это прекратить.

– Ты возомнила себя Богом? – грозно спросил Кромвель, – кто ты такая, чтобы решать судьбу всего человечества?

Грохот солдат, пытающихся пробиться в зал с той стороны переборки начал усиливаться, но было уже слишком поздно. Герметизация главного распределительного центра рассчитана на сдерживание от угрозы проникновения из вне на протяжении довольно длительного времени.

– Я человек, который нашёл в себе силы покончить с той несправедливостью, беззаконием и грязью, поглотившими наш мир, – она замешкалась и добавила, – несправедливостью, убившей моих детей. Вам уже не остановить меня, – с этими словами она выстрелила в грудь Кромвелю, который так и не успел воспользоваться пистолетом.

Анна подошла к главной панели и начала вводить данные по перепрограммированию систем термоплазменных реакторов. Тут же протяжно завыла серена аварийной тревоги и включились красные лампы оповещения.

– Давление в реакторах с первого по пятый растёт, температура достигнет максимума через пять минут, – холодно предупредил электронный голос системы звукового оповещения.

Все мониторы, установленные в помещении центра, загорелись красными предупреждающими знаками.

– Значит всё, что ты говорила мне о Кромвеле, о нашей благородной миссии было враньём? – спросил я, выплёвывая кровь и облокачиваясь на стену. – Мы последняя линия обороны Луны и всё такое - всё это чушь?

– Это не враньё, Максим, это восстановление справедливости, ведь мы и есть последняя линия обороны человечества, только обороняем мы его от дальнейшего загнивания. Мы очистим вселенную от такой страшной болезни, называемой себя человечеством. Ты же сам знаешь, что человек только вредит всему живому. Мы уничтожили природу Земли, сейчас уничтожаем Луну, дальше уничтожим каждую следующую планету, на которой будем осваивать поселения. Не напоминает ли это страшную болезнь, распространяющуюся по телу вселенной подобно чуме?

– Ты чудовище… – пробормотал я, сплюнув накопившуюся во рту противную тёплую кровь.

– Они отняли у меня всё, ради чего я жила, – не обращая внимания на оскорбления, продолжила Анна, ловкими движениями длинных пальцев вводя новую программу в систему управления реакторов. – Нужно это прекратить пока не поздно, – она перевела взгляд на лежащего профессора. – Когда меня выкинули с работы без средств к существованию, я осталась с двумя маленькими дочками. Маленькая Алиса очень сильно болела, а мне не хватало кредитов даже на еду, не говоря о дорогостоящих медикаментах. Я абсолютно не знала, что мне делать, – говоря это Анна продолжила вглядываться в мониторы, показывающие температуру оболочки реакторов, – я пыталась продавать себя за деньги, но кому среди нищеты, среди таких же обманутых людей, оставшихся без гроша, нужны такие услуги? Смерть Алисы повлекла за собой психический срыв, через некоторое время умерла и Машенька. Я осталась совсем одна, лишённая всего, что мне было дорого. Я возненавидела всех и поклялась отомстить. Они отняли у меня всё, Макс, и не тебе меня судить! – слёзы ручейками бежали по её по щекам, но взгляд оставался твёрд и бескомпромиссен.

Снаружи послышались чудовищные взрывы бронебойных снарядов. Оболочка шлюза начала плавится под воздействием адских температур. Сознание пыталось оставить меня, но я держался изо всех сил. Краем глаза я заметил, как дрогнула рука профессора и потянулась к лежащему возле неё пистолету.

– Я выбрала тебя ещё и потому, что даже если бы ты и узнал о моей истинной цели, ты бы смог меня понять, ведь это была их вина в гибели твоей семьи, Макс. Мы вместе должны прекратить всё это, – сказала Анна и нажала кнопку отмены включения последней аварийной системы предохранения от перебоев с давлением и системой охлаждения.

– Ты просто сумасшедшая… – хрипя, заявил я. – В чем же, по-твоему, вина пятнадцати миллиардов людей? За что ты хочешь их убить?

– Это должно вразумить всех тех кто тогда наплевал на меня и позволили моим детям умереть…

– Смерть всего живого никогда не вернёт тебе твоих детей и мою семью. Подумай, как бы они отнеслись к тебе, зная то, что ты хочешь сделать? – я из последних сил старался переубедить Анну и не потерять сознание от большой кровопотери.

– Я прошла долгий путь, Макс, от убитой горем матери до профессионального бойца отряда приверженцев нового ренессанса.

– Но ведь можно же попытаться изменить мир другим способом!? – выкрикнул я стараясь отвлечь Анну пока профессор пытается взять в руки оружие.

– Поверь мне, сколько бы мы не пытались сделать этот мир лучше, у нас не получалось, – она развела руками, – потом нашим духовным лидером был разработан план под названием «Очищение».

– Очищение? – машинально повторил я.

– Да, – кивнула Анна, – все средства и силы были брошены на воплощение его в жизнь. Много людей отдали свои жизни ради того, чтобы я сейчас сделала то, что должна. Наша смерть ровно как и смерть всего человечества ознаменует начало новых времён и новой формы жизни, которая, как я надеюсь, не повторит наших ошибок.

Наконец из последних сил залитый кровью профессор навёл ствол пистолета на отвлёкшуюся Анну. Плазменный луч выстрела прошёл сквозь тело Анны, оставляя запёкшиеся рубцы в районе сердца. Она не сразу рухнула на пол. Отшатнувшись, Анна на мгновение растерялась, но тут же взяв себя в руки, скорее рефлекторно, вновь выстрелила в профессора, после чего упала рядом с ним.

Вой аварийной серены стал ещё громче и протяжнее, предупреждая о начале расплавления реакторов.

– Ты должен всё остановить, – чуть слышно прошептал Кромвель, роняя пистолет на пол.

– Но как? – спросил я, глядя в закатывающиеся глаза профессора.

– Система последнего рубежа, ты знаешь, уничтожь станцию, до начала реакции, это остановит распад, – сказав это, Кромвель закатился хриплым кашлем и обмяк.

Всё вокруг перемешалось. Пространство казалось окутанным красноватой пеленой. Боль была не выносима, но почему-то сейчас даже она отошла на второй план.

– Вы ничего не понимаете! – прохрипела умирающая Анна, – человечество должно сгореть в огне! Уже ничего нельзя изменить. Всё должно было быть именно так, Макс, это наша миссия…

Не слушая её, я попытался встать, но резкая боль сковала тело.

– Нельзя сдаваться, только не сейчас, – шептал я сам себе, собирая в кулак крупицы оставшихся сил и воли.

Пошарив в карманах разгрузки, удалось найти последнюю ампулу болеутоляющего наркотика. Скинув верхнюю часть скафандра, я вколол ампулу в грудь. Волны тепла начали разливаться по телу. Казалось, будто мир на мгновение приобрёл целую гамму ярких красок. С грохотом дальняя переборка вылетела под воздействием чудовищного взрыва, а сквозь отверстия начали вбегать вооружённые люди.

Облокачиваясь на стену, я смог встать, вся одежда уже была пропитана кровью.

– Температура реакторов достигла критических значений, – раздалось предупреждение главного компьютера станции.

– Бегите! – закричал я, обращаясь к охранникам, – я должен остановить реакцию, но сейчас тут всё взлетит на воздух.

На удивление спорить или пытаться меня застрелить они не стали. Да и скорее всего мой вид ясно давал понять серьёзность намерений, какими бы они не были. Оценив ситуацию, охранники, не сговариваясь, бросились врассыпную. Яркие всплески красных ламп и не прекращающийся вой сигнализации заставлял сердце биться в бешеном ритме.

Подойдя к экрану, я увидел, как багрово красным цветом были помечены все пять энергоблоков, температура которых превысила допустимую величину.

– Ещё не поздно, – шептал себе под нос я, вводя комбинацию известную только двум людям и по злой иронии находящимся в этом самом зале.

– Требуется подтверждение. Вы уверены? – как будто издеваясь, спросил бездушный компьютер, открыв последнюю панель защиты.

– Боже, прости меня, – прошептал я и нажал нужную кнопку.

Поначалу ничего не произошло. Я даже испугался, что система самоуничтожения не сработала и всё напрасно. Но затем прямо перед газами промелькнула странная сверкающая частичка. Крошечная искра пробежала по стенам центра управления. За ней возникла новая. Теперь их оказался добрый десяток. Подобно белёсым светлячкам они забегали по всему помещению. Время остановилось, превращаясь в непонятную субстанцию. Дрожь стен, пола и оглушающий рёв серены слились в одной яркой вспышке, окутавшей пространство вокруг меня.

***

Я шёл по тёмному туннелю, вглядываясь в непроглядную тьму. Неожиданная яркая вспышка, от которой мне пришлось зажмуриться, озарила его своды. Открыв глаза, я увидел, что меня окружает густая зелёная роща. Солнечные лучи, как и в моих далёких снах, всё так же пронзали ветви деревьев, а пение птиц наполняло звуками безмолвный уголок спокойствия. На полянке я увидел Кристи и маленькую Джулию, играющую с собачкой, которую мы так хотели завести.

– Папа, папа! звонкий детский голосок сливался с голосами птиц, поющих свои песни, – ты вернулся, мы так сильно тебя ждали…

Подойдя к ним, я взял на руки Джулию и обнял Кристи.

– Теперь я никогда вас не покину.