Студак

Терпеть не могу человеческую природу. Ну вот раздражает меня, что мы такие существа прогрессивные, сотворили бесчувственных масштабов цивилизацию из представителей разума, но при этом мы по-прежнему связаны животными цепями, такими могучими, что никакие геркулесы и даже дядьки в очках не способны их разорвать!

Когда мне было пятнадцать лет, я впервые влюбилась. Это был самый первый, а от того самый бессмысленный, садистский, но единственный раз. Из меня тогда что-то бесповоротно ушло. Но на его смену пришло нечто другое - назойливое, решительное и от того зловещее. Я даже боюсь представить, что именно это было и какое происхождение имело, но с того рокового момента этот человек стоял перед моими глазами, его маска была надета на каждое, даже самое близкое мне, лицо, а мои собственные мысли ныли от беспричинной боли.

Я иной раз проклинала себя за то, что чувствую. Но каждые такие спонтанные вспышки адского самобичевания сменялись райским, ни с чем не сравнимым наслаждением, первой молнией светящимся и фамильярно внедряющимся в каждую клеточку…

Человек, ставший главным действующим лицом в этой трагикомедии, даже не догадывался о моих чувствах. Он даже не думал обо мне никогда, не вспоминал. Наша встреча одним апрельским вечером восьмого класса была обыкновенной случайностью, которая проникла в мою память, как самое воодушевляющее и озаряющая всю последующую жизнь событие. Я ждала. Я словно ускорила время, пытаясь подстроить судьбу под себя и удивляясь истинной скоротечности некогда утомительных будничных дней. Я специально приходила в школу на целый час раньше, чтобы от начала и до конца увидеть, как он открывает главную дверь и переобувается; каждый день пыталась предугадать, где я увижу его на этот раз, и где и как бы это не происходило, даже если это был молниеносно брошенный взгляд в набитом коридоре, это было необходимо для всей моей жизни. В любой удушающей толпе я искала эти елового цвета глаза, дистанционно осязала пушистость этих волос и намеренно теряла в них свои пальцы. Я боролась со своим слухом, всеми силами заставляя его быть острее, восприимчивее, лишь бы слышать этот голос, который я, без всяких сомнений, смогла бы узнать из миллиарда.

Я сильно изменилась. Но могу говорить это, лишь опираясь на слова окружающих, которые замечали мне, что я необычно себя веду. У меня словно обострилось внимание, а в голове появились такие стремления, природу которых я не смогла бы объяснить. Быть может, я даже совершила невообразимое количество опрометчивых поступков, о которых я даже не помню. Я не понимала этого всеобщего изумления и вряд ли когда-либо приняла бы, что все произошло из-за него…

А потом, с какой-то по-джентельменски подозрительной элегантностью, подошла к концу школа. За ней последовало нечто более серьезное и осознанное. Наступило время, когда жаловаться было бесполезно, а можно надеяться лишь на себя и свою интуицию. Одна осень сменилась другой, снежная и морозная зима наступила вслед за слякотной и угнетающей своим грешным унынием, а весна стабильно приносила радость, и что самое приятное - бессознательную. Я училась, совершала ошибки, добивалась беспрецедентных успехов, халтурила, но в общем, как и у многих, моя юная жизнь шла своим чередом. Я искренне не понимала сверстников, которые уже в этот период впали в некое разочарование, предпочитая забывать о чем-то стратегически важном. Я была их противоположностью, прослыв романтиком, ценя все прелести своего возраста, и, даже если жизнь действительно циклична, была уверена, что каждый день несет за собой особую в нее черту.

На это у меня нашлось подтверждение.

Одним апрельским, ничем не примечательным и ничего не обещающим днем, я возвращалась с учебы домой. В моем правом кармане, помимо телефона, лежал студенческий билет. В одно мгновенье что-то потянуло меня достать это свое никчемное, дьявольски соблазнительное, наносящее увечья, устройство. Да вот кроме него побочным действием вылез наружу и мой студенческий! Я заметила пропажу лишь вблизи своего дома, и тогда на меня напала совершенно несвойственная мне паника. Оголтелая я побрела по своим же стопам обратно, пытаясь в любом небрежно валяющимся на асфальте объекте увидеть свой личный. Подумал ли хоть кто-нибудь из прохожих что-нибудь на меня в эти минуты!

Я прошла заново весь свой маршрут, но безрезультатно. Я отчаянно пыталась вспомнить, на каком этапе пути я решилась совершить распотрошение кармана, и чертыхалась на саму себя за отсутствие у себя всякой бдительности.

Я напряженно поковыляла домой, а по моей голове перемещалось миллион мыслей. Пустяк, наверное, этот студенческий, но это событие стало для меня сенсацией. Я боялась и думать о том, что обо мне подумает строгая тетка из учебной части, если я приду да сообщу о своей пропаже. “Девушка, вы такая взрослая! Стыдно в таком возрасте терять личные документы! Эх-х-х!”.

Было мне стыдно? Не то слово! Но когда час сменялся часом, я начинала относиться к ситуации трезво, если не вовсе беспечно. Я настроилась завтра же идти заказывать новый документ. Делов то на одну переменку!

Утром я проснулась от щекотного солнечного света. Он был подозрительно добр ко мне, а по его хитрой улыбке мне почудилось, что он готовится предложить мне невообразимую авантюру. Но я была рада его видеть. Он вселял в меня уверенность в очередном дне, подтверждал мою теорию об уникальности каждого из них, и я ему всецело верила.

Я встала с кровати и, сделав ритуальные утренние дела, взяла в руки телефон - того самого подлеца, что накануне нехило потрепал мне нервы.

“Привет, я нашел твой студак”, - высветилось мгновенно на экране моего гаджета сообщение, издав сладкий, желанный звук необходимости.

Я импульсивно протерла глаза и посмотрела на экран еще раз, повнимательнее. Это сообщение от него! Он сам, собственной персоной нашел мой студенческий!

Так много лет прошло с момента, как я впервые почувствовала в своей душе необычное движение, рвущиеся к нему, этой загадочной персоне, у которой был от меня ключ. Сколько раз я пыталась добиться хоть чего-то незначительного, до уныния обыкновенного, но такого для меня важного… Сколько раз я пыталась ступить на территорию этой тени и оставить на себе след от ее облучения… А сейчас он пишет мне! Сам! Это немыслимо! Как могут быть реальностью мои мечты, если все, что я видела в реальности, - это безразличие, полное незнание всего того, что я испытываю, ставшее такой обыденностью, что мне хотелось перерезать себе горло, лишь бы не чувствовать эту ядовитую горечь?..

Мы договорились встретиться на следующий день, в пять часов вечера. Пять часов. Так многообещающе, так непонятно… Что будет? Я изменилась, он изменился, значит и здесь что-то да будет по-другому? Господи, да ведь я правда ребенок!

Я пришла на пятнадцать минут раньше. Апрельское солнце было еще высоко, гордо возвышаясь над пробудившимися после мрачной спячки людьми - маленькими забавными существами, которые тоже нуждаются в подтверждении того, что они живы. Оно имело тропический цвет, придавая миру оттенок утопии. Рядом жужжали автомобили, сливаясь в один протяжный характерный вой, слушая который и щурясь от огромного огненного шара в небе, я видела будущее, ощущала, как во мне пробуждаются силы. Сегодня особенный день.

Я сидела на скамейке, когда он подошел ко мне из-за спины и позвал меня:

— Привет!

Я вдруг начала путаться в своей одной-единственной сумочке, не зная, куда ее деть. Я оставила ее на скамейке, а сама вскочила и непроизвольно сделала два бесполезных от нее шага.

— Твой студак, — коротко, подобно человеку с математическим складом ума, воспроизвел он и протянул мне студенческий - да, точно мой, я увидела характерный изгиб уголка!

— Но где же ты нашел его? — как мне в ту же секунду показалось, бессовестно спросила я.

Идиотка! Ты же хотела так много спросить, пожелать, сказать что-то по-людски простое! Какого черта сейчас тебя волнует только путь твоего бестолкового студенческого после того, как он по твоей же вине покинул такого тупоголового человека, как ты? Эгоистка! Да таких еще поискать надо!

— Он лежал возле машины, — спокойно, невозмутимо произнес он, - я поднял, увидел, что твой.

А я лишь глупо покачала головой вверх-вниз, показывая на лице всю ту же тупую улыбку, полную смущения и непонимания происходящего.

— Спасибо тебе большое! — все, что я из себя вытащила.

— Да не за что, больше не теряй, — он устало улыбнулся и, не сказав более ни слова, неспешно тронулся с места.

— Спасибо, спасибо огромное! — только и кричала я ему вдогонку, думая, что слышит.

Я видела, как все дальше и дальше удаляется эта фигура. Человек шел медленно, аккуратно переступая с ноги на ногу, словно контролируя каждое свое движение. Он шел, смотря на шагающую в его глазах дорогу, изящно поправил прическу, убрав со лба злосчастные волосы. Затем получше зафиксировал маленькую свою сумку и расслабил руки, положив их в карманы. Он теперь взрослый. Он такой молодец.

Вот так я смотрела вслед этому человеку, не давая ему на это не единого намека. Он перешагивал метр за метром асфальтовой дороги, а потом незнакомцем скрылся за углом одного из жилых домов.