Судьба учителя

Это был обычный июльский день, мы с одногруппниками шли в Центральный дом культуры «Искра». Сегодня мы наконец-то получаем дипломы о высшем образовании. Вскоре мы станем учителями истории, остался лишь последний шаг, на пути к этой цели – торжественное вручение на сцене.

Шесть долгих лет мы обучались этому тяжелому делу. Из 30 набранных студентов дошли до конца только 20. Но остались самые стойкие и преданные тяжелому делу несения познания в детские массы.

Идя общей колонной по дороге, мы оживленно друг с другом общались, боясь скорой разлуки. Ведь за это время мы сдружились между собой и собирались продолжать поддерживать контакт. Мы, конечно, недоумевали цифрам статистики, говорившие, что только 20% учителей поддерживают между собой контакт после вуза. Украдкой я посматривал на Алису – самую красивую девушку нашей группы, в которую я был тайно влюблен. Но, к сожалению, за все 6 лет так и не набрался смелости ей признаться. Ведь меня одинаково страшили оба исхода – и что она согласится со мной встречаться, и что наши чувства не взаимны. Так что предпочел неведение.

***

Торжественная часть этого дня подошла к концу – дипломы нам вручали министр образования нашего края и сам губернатор. Нам наговорили много приятных слов и пожеланий, в нашу честь был небольшой концерт. Мы успели вместе пофотографироваться на фотозоне. И осталась лишь завершающая часть – собеседование со специалистом из отдела образования, по итогам которого нас распределят по школам: да, мы должны были сразу же разъехаться по всей территории нашей необъятной страны и не увидится еще долгое время – пока не отработаем десять лет в указанном месте.

***

Я сидел перед кабинетом уже почти два часа. В кабинет заходили по одному, дверь автоматически открывалась, маня следующего, после того как закончат с предыдущим. В образовавшей очереди я, как всегда, занял последнее место. Мы, конечно, волновались, ведь никто и никогда не рассказывал, как именно проходит процесс распределения. А чтобы в дальнейшем и сохранять эту тайну, все выходили через другую дверь и сразу же уезжая в другой город.

Мы, конечно, рассчитывали, что с нами все будет по-другому. И кто-то проболтается. Но, к сожалению, так ничего и не вышло. Из-за двери не раздавалось ни звука, а в моменты открытия двери можно было лишь разглядеть кусок коридора до поворота.

Наконец очередь дошла и до меня – на негнущихся ногах я встал и пошел в сторону в очередной, последний раз, открывшейся двери.

По коридору я шел примерно пару минут, сгорая от нетерпения и от того, какое же у меня будет следующее место работы.

Однако на удивление, в большом кабинете, куда меня привел коридор, было темновато, так как все окна были плотно закрыты жалюзи. Посередине его стояла парта, за которой сидел только один человек - пожилой мужчина в костюме, и он что-то писал, склонившись над столом. На столе лежала кипа каких-то бумаг и стояла яркая лампа. Мужчина не выглядел похожим на работника из министерства образования – скорее на бывшего военного: весь его вид внушал опасение, в нем чувствовалась внутренняя сила. По спине пробежали мурашки, и я непроизвольно поежился. То, что он здесь было странным – конечно бывшие военные могли работать в министерстве образования, но зачем нужно таких людей отправлять к молодым педагогам? Все же в курсе давнего противостояния «силовиков» и интеллигенции.

Окинув взглядом зал, я ощутил некую неправильность – все в этом месте выглядело как-то подозрительно. Например, то, что здесь так темно, а в дальнем от меня конце зала была странная дверь. Возле нее были заметны какие-то капельки красной жидкости. На полу от парты до этой двери была мокрая дорожка. Возле парты лежал большой целлофановый мешок. Мокрая швабра стояла возле двери.

В этот момент мужчина оторвался от своих бумаг и поднял на меня свой колючий взгляд. Его глаза были глазами убийцы. Он точно не из Министерства образования. Так кто же он?

Он указал пальцем на стул перед собой:

-Присаживайся, обсудим твою будущую судьбу. Если я не сбился со счета, то ты последний, нам некуда спешить.

- Куда меня распределяют? – Немного нервно спросил я, решив проверить свою догадку.

-О, ты так ничего и не понял? Я не из министерства образования. Я КГБшник.

- Но ведь КГБ давно не существует?

- Ленинграда и Свердловска тоже давно нет, но Свердловская и Ленинградские области остались. Так и мы – название поменялось, но суть осталась прежней. К тому же почему тебя интересует только это?

- И что вы здесь делаете? – я покосился в сторону дальней двери, около которой стала натекать лужа красного цвета. Видимо дверь достаточно старая и имеет щели. – Для чего все это?

- Мне необходимо чипировать вас.

- Чипировать? В каком смысле? – Я недоуменно переспросил, не веря в сказанное.

- Ввести вам под кожу специальный чип, чтобы можно было контролировать ваши высказывания и действия в качестве учителя в школе. С ним вы не сможете даже подумать о чем-то противоправном, незаконном или вредном для государства деянии. А также отклоняться от плана урока для того, чтобы научить школьников чему-то плохому.

- Но кто определяет, что плохо, а что нет? Какой-то специальный компьютер, судящий беспристрастно, и вы всего лишь хотите предупредить мою возможную незаконную деятельность? – Я отчаянно пытался найти разумное и понятное объяснение происходящему. Беспристрастному компьютеру я еще мог довериться.

- Нет, это определяет закон, и в таких важных вещах нельзя отдавать что-то на откуп компьютеру. Вы должны полностью нам подчиняться в интересах национальной безопасности. Все же подрастающее поколение невероятно важно, а потому мы не можем пускать на самотек такой важный дестабилизирующий фактор, как учитель истории.

- Почему вам так важны именно учителя истории?

- Вы можете учить неправильной истории и тем самым негативно влиять на школьников. И как я уже сказал, мы не можем этого допустить.

- Но зачем такие сложности? Зачем вы ждете 5 лет нашего обучения, чтобы потом нас заставить говорить то, что скажут? Почему вы не делаете этого еще в вузе.

- Наше образование одно из лучших в мире. Это большая статья доходов от иностранных студентов. Так что нам нужно поддерживать реноме наших университетов и наших студентов. За нами наблюдают со всего мира, ждут пока мы оступимся. А применяете ли вы ваши знания, никого особо не волнует. Да и информацию как проходит обучение наших детей мы засекретили, как информацию государственной важности.

- А что будет если я откажусь? И зачем вам нужно добровольное согласие? Разве вы не можете вводить их незаметно?

- Боже, о чем ты в такой момент думаешь. Но ладно, я все-таки скажу. Мы думали о том, чтобы вводить чипы вместе с вакцинами и внутривенными инъекциями лекарств, но потом поняли, что это слишком очевидно – многие об этом подумают и обязательно проверят. Так что решили давать людям выбор – либо чип, либо смерть.

- Что??? Убийство? Это какой-то абсурд, вы не можете из-за такого убивать!

- Все вы не верите, большинство из-за каких-то своих глупых представлений о реальности отказываются от предложения. Кто-то считает, что такое убийство не сможет сойти нам с рук и давно бы уже тайна раскрылась. Кто-то говорит «лучше умереть стоя, чем жить на коленях» и считает, что за его позицию его не убьют. А кто-то отказывается из-за своей веры в свободу слова - можете встать и подойти к двери. И после этого я спрошу еще раз. – КГБшник немного отодвинулся от стола и показал рукой на дверь.

Я подошел к двери, открыл ее и заледенел от ужаса – внутри небольшой комнатки лежали вповалку куча тел. Взгляд лихорадочно бегал между телами в поисках ее, и к сожалению сомнений быть не могло -она тоже была мертва. Я с ужасом смотрел на тело Алисы – у нее, как и у всех, было перерезано горло.

КГБшник тем временем продолжал рассказывать:

- Они не верили, что все эти убийства происходят на самом деле, ведь родственники и знакомые уже давно бы подняли тревогу. Но с текущим развитием технологий нет большого труда в том, чтобы заменить человека – на текстовые сообщения будет отвечать чат-бот. В видеозвонках людей заменит дипфейк. А голос синтезируется через нейросеть. Вживую же они не смогут пересечься долгое время, а потом можно будет сымитировать разрыв отношений – все-таки 10 лет — это большой срок, изменения в поведении будут понятны и вполне объяснимы.

Я наконец оторвался от лицезрения ужасного зрелища и обернулся в сторону КГБшника:

- Почему вы мне все это рассказываете? Я какой-то избранный и особенный?

- Не льсти себе. Я тебе все это рассказываю лишь потому, что мне не хочется возится со всеми этими телами. Так что я пытаюсь оттянуть неприятный момент. Хочешь знать что-нибудь еще? Ты никогда не задумывался – почему именно «Искра»? Все потому, что это бывший крематорий. Здесь в подвале все еще работают некоторые печи, где мы и сжигаем тела. После разговора с тобой придется стащить их всех вниз, для утилизации.

Что же мне делать с этим – я максимально быстро пытался обдумать дальнейшие варианты.

На первый взгляд их было всего два. Но каждый выбор порождал много вариантов дальнейшего будущего. Так что нужно было обдумать все последствия.

Конечно – остаться в живых было бы круто, но действия моих одногруппников были не так уж и глупы, как считает КГБшник. Возможно, они подумали, что это какая-то проверка и поплатились за это. Быть узником в собственном теле, не подчиняться самому себе и говорить не то, что хочется – это действительно большая проблема для современных людей. В нас заложена генетическая жажда свободы.

Я повернулся обратно в комнату с трупами и еще раз постарался всех пересчитать - 16. Именно столько тел я там насчитал. Значит еще 3 человека остались в живых и нужно найти этих людей.

Я пообещал себе, что обязательно отомщу за случившееся. Вот только неясно кому – КГБшнику, который мне угрожал, или кем-то другим, ответственным за это.

Так что не оставалось ничего другого, кроме как согласиться. Пока он вводил мне под кожу микрочип, я мечтал, как отомщу. Но постепенно мой разум охватывало забвение