Сужденія и разсужденія

«..мой друг издатель задал глубокий и полезный вопрос:
«Если человек не должен верить в себя, во что же ему верить?»
После долгой паузы я сказал: «Я пойду домой и
в ответ на ваш вопрос напишу книгу». Вот эта книга».
Г.К. Честертон, Ортодоксия

Сегодня одна уважаемая дама задала мне хороший и правильный вопрос, на который я никак не смогу ответить в двух словах, чтобы быть вполне понятым. Но и книгу целую писать было излишним, а многие люди, по-моему, либо совсем не понимают причины нашего возмущения выходом данного фильма, либо неверно истолковывают те объяснения, которые видят в сети. В любом случае, как мне кажется, нужно постараться объяснить тем, кто ищет объяснения.

В течение всего послеревоюционного периода, то есть уже сто лет вся Русская история, все наши национальные святыни, всё то, что было светом и идеалом для людей, строивших и собиравших нашу страну, подвергается тотальному шельмованию, оплёвыванию, насмешкам и в лучшем случае лукавому замалчиванию. Если и говорится правда, то это полуправда, приправленная самой гнусной ложью. Причём задолго до Геббельса сперва либералы, затем их коллеги большевики вывели и использовали эту формулу — чем более дикая ложь, тем больше в неё верят. Вообще, есть ли в Русской истории что-то, что не испохаблено советскими «историками» и не размножено пропагандой, не вбито в голову школьников и не торчит там, как ржавый гвоздь, который не выдерешь иначе, чем с мясом? Это одинаково и в осуждении и в похвале, когда одних царей уничижают за то, что достойно прославления, а других превозносят за то, за что следовало бы порицать. Причём совершенно не важно, имело ли в действительности место то и другое или просто выдумано на ровном месте.

Ужас ситуации в том, что мы, русские, привыкли к этому и воспринимаем это, как фон, как само собой разумеющееся нечто, так что даже не реагируем. Издевательство над нашей историей стало для нас нормой. Мы смотрим на себя глазами наших недругов, оцениваем наших героев по мерке их ненавистников… и это продолжается сто лет. Сто лет!

И если на излёте советской власти тенденция охаивания России, Русского народа и вообще всего русского тоже стала как будто сходить на нет, то в девяностых годах ей на смену пришла либеральная вакханалия. Поскольку она у многих на памяти, скажу о ней лишь то, что она даже очевидно антирусскую и антироссийскую советскую власть и коммунистическую оккупацию объявила органичной частью Русской истории и культуры.

Говорю об этом так уверенно и прямо потому что сам волею и неволею был, состоял, привлекался и участвовал, говоря словами Василия Васильевича Розанова, «сам прошел (в гимназии) путь ненависти к правительству… к лицам его, к принципам его… от низа и до верхушки… — путь страстного горения сердца к «самим устроиться» и «по-молодому» (суть революции)», придя к тому же выводу:

«и, след[овательно], мне можно поверить, когда в 57 лет (а в сущности, начал еще в университете) я говорю, что в России нельзя ничего сделать без Государя и без веры в него; это во-первых, и вовсе еще не главное: а самое главное, что (не говоря об эмпирических исключениях, которые «простим») Государь есть в точности лучший человек в России, т.е. наиболее о ней думающий, наиболее за нее терпевший (ряд государей, «дипломатические поражения», «конфуз» за отсталость), наиболее для нее работавший (сколько проработал Александр II!), и вместе — покá чтó — наиболее могущественный что-нибудь для нее сделать. Он есть лучший человек в России и поистине Первенец из всех потому, что самым положением своим и линией традиции («с молоком матери» и «врожденные предрасположения») не имеет всецелым содержанием души никакого другого интереса, кроме как благо России, благо народа, в условиях бессословности и внепровинциальности»

(Опавшие листья, короб 2).

Но до этих выводов я дошёл очень непростым, подчас, трудным путём, который потребовал от меня не только освобождения от рабства каким-либо «официальным» авторитетам, но и — банально, — времени. И потому я прекрасно отдаю себе отчёт, что вряд ли многие мои соотечественники имели столько же времени, сил и возможностей знакомиться с источниками и литературой; и даже те из них, кто искренне любят Россию и усиливаются понять, что же произошло с нами в 1917 и происходит ныне, в 2017. Но я с радостью, смешанной с удивлением, замечаю, что большинство начинают хотя бы чувствовать, догадываться, приходить к «точке сборки» если не усилием ума и обилием знания, то чистотой сердца. При этом я конечно же не обольщаюсь и не жду никаких существенных изменений ни в русских головах, ни в строе российской жизни. И я не могу предсказать, сколько будет продолжаться межеумочное состояние «РФ», которое уже не-Союз-Нерушимый, но также явно и Недороссия.

Но я увлёкся историософскими рассуждениями. Вернёмся к нашим красным баранам и прочим йеху Москвы.

Как в Русской Церкви практически нет ещё людей, родившихся и с младых ногтей воспитанных в Православии, так и Русском народе почти нет тех, кто не испытал бы момента обращения в русского — или из совка (гомососа по А. Зиновьеву), или из либерала (и полного либераста). Кто в ранней юности, кто в вузе, кто и в пожилом возрасте вдруг — это всегда ощущается, как «вдруг» — внезапно он ловит себя на том, что больше не может смеяться шуточкам о «рашке», что не может терпеть хамства в адрес — внимание! —

Родины.

Если вы дочитали до этого места и это слово кольнуло вас в сердце, а не встало колом в районе пищевода, осмелюсь заявить вам, что вы — русский.

Во избежание кривотолков и болящих политкорректностью упомяну специально, что здесь совершенно не имеет значение, сколько в вас татарской, еврейской или иной какой крови, прошло ваше детство в Москве, как у меня, или Ашхабаде как у моего лучшего друга — всё это совершенно не важно. Во всяком случае для меня и, смею предполагать, для ста — ста с четвертью миллионов человек, имеющих честь называть себя русскими и проживающих в РФ, на Украине, в ЮАР или в Канаде.

Это — первый момент.

Другой этап — это приход в Церковь.

Не второй, а именно другой. У кого-то он идёт после — как правило у консерватора-патриота, у других — опережает, что обычно случается с либералом-космополитом. Но это отдельный, другой и независимый шаг, который делает всякий русский, вставший на Русский путь, который всегда ведёт единственному Свету, Который есть Путь, Истина и Жизнь.

Простите, что я не умею сказать об этом короче, ибо это срок длиной в каждую нашу жизнь и в целом — в тысячу лет Русской истории, истории Святой Руси и той исторической России, которая была одна и другой просто не было. И этот образ жизни, этот житейский путь был для всех русских людей целью и образцом, хотя очень мало нас действительно воплотили в себе сей образ, а наша история не часто соответствовала указанной цели.

Скажу кратко, подытожив сказанное выше: если уж так случилось, что вы русский, то у вас нет другого пути, кроме как вступить в главную, а сейчас просто единственную аутентичную Русскую организацию, именуемую Русской Православной Церковью. Если же вы по какой-то причине ещё вне её, то это досадное недоразумение, хотя у вас на этот счёт, конечно, может быть совсем иной взгляд. Но довольно об этом.

Итак, эти два этапа есть просто частные случаи вашего вхождения в две области: небесную и земную, объединённые в одном фокусе, в одной точке, в одной фигуре, образе — иконе.

А именно — в образе Русского Царя.

2017