Сумрачный ворон

- Сигнал… отход! – Прорычала я сквозь зубы, каждое слово выплевывая с яростью. – Слышишь, Сокол? Сигналь Чертов отход!

- Но, генерал... - робко попытался возразить адъютант.

- Делай, что приказано, или здесь все станут кормом для мертвецов! Живо! Это – приказ! – ответила я, усиливая поток пламени, рвущегося из моих ладоней. Огненный шторм, вырвавшись на свободу, расходился широкой дугой, пожирая нежить вплоть до самого горизонта.

- А вы? – В его голосе звучала беспокойство.

- Под… трибунал… пойдешь… – прошипела я, с трудом разлепляя пересохшие губы.

- Есть под трибунал! – браво отрапортовал Сокол. – Но вас не брошу!

- Сигналь… отход… сволочь. Шкуру… спущу… – прорычала я, чувствуя, как жар опаляет лицо. Кожа горела, пот заливал глаза, но не успевал коснуться бровей, мгновенно испаряясь в адском пекле.

Спустя пару ударов сердца я услышала долгожданный трубный вой – сигнал к отступлению. Так уж распорядилась слепая Фортуна, что массированное вторжение нежити обрушилось именно на мой фланг. Из всех боевых магов, способных хоть что-то противопоставить этой мерзости, остались лишь мы: я – боевой генерал с позывным Сумрак, и мой верный адъютант Сокол. Остальные сильные маги были переброшены на правый фланг, а наш левый, вопреки всякой логике, остался практически без прикрытия. Вот закончится эта бойня… лично найду Ворона и собственноручно выдавлю из него всю дурь. Аналитик хренов… Пусть своей аналитикой себе жопу подтирает.

Да… Не повезло мальчишке. Едва разменяв пятый десяток, угодил в настоящую мясорубку. Мне же, отмерившей восемь сотен лет, к таким "сюрпризам" не привыкать. Дважды имперские целители вытаскивали меня из-за Грани. Я уже пожила свое.

Мои внуки гордятся своей боевой бабкой. Причем, "боевой" – в самом прямом смысле этого слова. Нас таких в Империи всего двое. Я – леди Эллана, дослужившаяся до генеральского звания, и леди Юонна, та недавно маршала получила. Хотя она и старше меня, тысячу лет разменяла недавно. Именно под ее началом когда-то и начиналась моя карьера.

- Отходят! – выдохнул парнишка, и лицо его стало белее полотна.

Я нарастила напор огня, вкладывая в него всю свою ярость. Резерв иссяк почти наполовину, но и нежить, надвигавшаяся черной лавиной, дрогнула.

Рядом с моим плечом встал Сокол. Он простер вперед руки и добавил огоньку.

- Уходи, Сокол, – прорычала я, сквозь зубы.

- Нет… хоть шкуру сдирайте… на кресло любимое… пустите… потом, – выдохнул он, каждое слово давалось с трудом.

Клубы черного дыма от сгорающей нежити взмывали в небо. Сколько битв за плечами, а к тошнотворному запаху гари так и не привыкла. В горле застрял ком.

- Генерал, – прохрипел парень, – для меня… была… великая честь… служить… под вашим… командованием!

- Рано… – усилила я огненный напор, – ты… нас… хоронить… собрался… – Мой резерв опасно истощался. Кисти рук онемели от боли. Чувствую ли я их еще вообще?

- Я… почти пуст, – донесся голос Сокола, еле слышно.

- Отойти! – приказала я.

- Но… – он стиснул зубы.

- Встань… за спиной… и поддержи. – Тяжелый вздох сорвался с губ. Отдышка душила, предвещая скорое истощение резерва до критической отметки. – В правом кармане флакон… Открой… и влей мне в рот!

Сокол безмолвно повиновался приказу. До дна осушив пузырек, я ощутила, как живительная волна на четверть восполнила мои иссякшие силы. Эликсир-накопитель… Два года я вымаливала его у императорского лекаря и по капле наполняла собственной энергией, зная, что наступит день, когда он станет моей последней надеждой.

-А теперь, поддержи… бабушку под рученьки, - съязвила я, чувствуя, как земля уходит из-под ног.

Так мы и стояли, связанные невидимыми нитями усталости и долга. Ноги отказывались держать, и без Сокола я бы давно превратилась в бесформенную груду пепла. Он, моя скала, мой адъютант, держал меня в своих огромных, натруженных руках. День уступил место ночи, но тьма не принесла облегчения. Адское зарево пожара превращало ночь в подобие дня, освещая поле брани, усеянное поверженной нежитью. Твари наступали уже не с прежним остервенением, лишь изредка пытаясь прорвать огненную завесу, которую я продолжала исторгать из себя. Резерв маны давно перешел критическую черту, грозящую неминуемой расплатой. Но прекратить атаку сейчас — означало отдать победу в лапы тварям, позволить им вновь восстать из пепла.

С первыми лучами солнца мой резерв иссяк до дна. Я, словно сломанная кукла, безвольно повисла на руках Сокола, ощущая, как жизнь медленно покидает меня.

- Вы всех выжгли, генерал! — донесся до меня радостный, словно колокольный звон, крик Сокола. Усталость запеленала сознание, и я провалилась в спасительную тьму.

- ... ете будет жить? - Чей-то приглушенный голос пробивался сквозь пелену беспамятства.

- Нет никаких сомнений! — отвечал другой, с оттенком подобострастия. - Ваша светлость.

Интересно, кто это меня уже собрался списывать со счетов? С усилием разомкнув веки, я увидела размытые очертания склонившихся надо мной фигур.

- Ворон… сх… хме… сволочь! - прохрипела я, чувствуя, как горло саднит от каждого слова. - Я встану только ради того, чтобы удавить тебя… кх… кх… - меня скрутил приступ кашля, и я почувствовала, как теплая кровь наполняет рот.

- Вам нельзя говорить! - затараторил армейский лекарь, возникший словно из ниоткуда. - Опасность миновала. Внутреннее кровотечение после стопроцентного выгорания дара удалось остановить чудом…

Дальше я его не слушала. Выгорание дара. Что ж, это означало пару лет тихого увядания в отставке, вдали от поля боя и политических интриг. Но хотя бы так… Я повернула голову направо и увидела Сокола, лежащего на соседней койке.

- Спит. Слишком сильно истощен. Почти полностью выгорел. Но дар восстановится, — ответил лекарь на мой немой вопрос.

Дни тянулись медленно, словно патока. Я постепенно приходила в себя, окрепла настолько, что могла самостоятельно садиться на кровати. В рамках подготовки к выписке меня перевели в отдельную палату, где я могла наслаждаться тишиной и покоем.

Услышав какой-то шум за дверью, я отложила "Имперский вестник" трехнедельной давности. К сожалению, прессу доставляли с большими перебоями. Потерев переносицу, я с досадой отметила, что зрение стало катастрофически падать в последние дни. Вскоре дверь отворилась, и в палату вошел адъютант Императора. Прочистив горло, он торжественно произнес:

- Приказом Его Величества от двадцать пятого летня второго месяца года восьмого от начала его правления, вам присваивается звание генерал-полковника!

Эвона как. Перепрыгнула через генерал-лейтенанта, - мелькнула мысль в моей голове.

- Прошу. Распишитесь, - он протянул мне три экземпляра приказа. - Вот здесь. Здесь и здесь.

Я взяла перо и поставила свою подпись, стараясь не обращать внимания на дрожь в руке.

Снова шум у двери. На этот раз дверь распахнулась, и в палату ворвался ликующий Сокол.

- Победа! - Радостно кричал он. - Мы победили, генерал!

- Заходи, неугомонный. Сегодня можно не по уставу. Я уже неделю как в отставке, - улыбнулась я парню, стараясь скрыть горечь разочарования.

Вдруг за спиной Сокола появилась еще одна фигура. Моя улыбка тут же угасла.

- Хочу поздравить вас с Победой! - Пробасил Ворон.

Удавлю. - невольно пронеслось в голове.

В этот миг острая, нестерпимая боль пронзила мою грудь. Я судорожно схватилась за горло, пытаясь вдохнуть хоть немного воздуха, но мир вокруг померк, погружая меня в вечную тьму.

Боль накатывала волнами, исподволь, как прилив. Каждая клеточка тела отзывалась мучительной дрожью. В висках пульсировала раскаленная лава, а под щекой, прильнувшей к чему-то ледяному, растекалось теплое пятно с тошнотворным, но до боли знакомым запахом. Кровь. Бессильный стон вырвался из груди, когда я попыталась пошевелиться.

- Брбрврбврбррббрр… – донесся чужой, гортанный голос, режущий слух незнакомыми звуками.

"Где я? Кто меня пленил?" Совсем не помню ничего. Последнее, что помнила - тревожные лица Сокола и Ворона. Может, на лазарет напали? Но… кто?

Лающие звуки не стихали, сплетаясь в неразборчивый клубок. Собрав волю в кулак, я попыталась вычленить хоть одно слово, но острая, нестерпимая боль пронзила голову. Стон сорвался с моих губ.

- ...чая как кошка. - Услышала я слова незнакомого мужчины и почувствовала пинок в живот. Тупая боль появилась в месте удара и распалась по телу. В тот же миг чья-то грубая рука вцепилась в волосы, намотала косу на кулак и резко дернула вверх.

- Будешь знать, тварь ничтожная, как отказывать мужу в его праве! – выплюнул мужчина слова, полные злобы и омерзения.