Суркова неделя

Лучи рассекают мглу. Виднеется земля, покрытая синтетикой: небоскрёбы, стоящие кучками; новостройки, прилипшими к другу; серые дороги раскинулись сетью, по которой снуют машины, вдалеке от высоченных труб дым грозится покрыть все небо.

В однокомнатной квартире на кровати спит человек. У изголовья тумбочка.

Звенит и вибрирует телефон. Человек слегка ворочается.

Опять шум. Жилец ложится на бок. Что-то бормочет.

И ещё раз… Падение. Удар. Ругань.

Мужчина берёт телефон, смотрит на экран.

Вскакивает.

Подходит, открывает окно.

Кожу обжигает холод.

Створка немедля захлопывается.

Отворяется ящик тумбочки.

Натягивает штаны. Талию зажимает ремень. Рубашка надета, пуговицы застегнуты. Воротник душит шею. Носки сжимают пальцы ног. Человек втискивает ступни в ботинки, надевает куртку. Ключи, кошелек, телефон по карманам, портфель — в руку.

Выходит из квартиры, дверь запирает.

Мчится вниз по лестнице — лифт сломан.

На первом этаже: стоп! Кожа бледная. Грудь то вздымается, то опускается.

Минута, другая. Снова бегом на улицу, к трамвайной остановке.

На остановке — передых. Подъезжает транспорт.

Наш герой входит, оплачивает, садится.

Трамвай трогается с места.

Человек смотрит на пейзаж города. Он не одинок. Многие тоже спешат на работу: кто-то на авто, кто-то на метро, кто-то тоже на наземном общественном.

Сегодня понедельник. Ещё четыре таких же дня, после — два выходных.

А затем снова, и снова: неделя за неделей. Как сурок в колесе, и так — до смерти.

Зачем?